Всю субботу мы провели в церкви.

Вечером украсили ее вместе с местными прихожанами, в десять часов начали читать Апостол.

— Огонь свечи, передаваясь от одной свечи к другой, только множится… — говорил на проповеди отец Геннадий. — И мы, делясь пасхальной радостью, только умножаем ее.

Во время службы священник даже внешне меняется. Я смотрел на отца Геннадия и не узнавал в нем человека, с которым сидел за столом всего несколько часов назад.

И пел хор…

Голоса девочек звенели, глаза светились. Такая чистая, такая неподдельная радость Пасхи была в этих звенящих, взлетающих под самый купол храма голосах, в этих сияющих глазах!

Только что закончился крестный ход, мы все вернулись в храм.

— Христос воскресе! — возгласил батюшка, и, словно прямо из души, как выдох, прозвучал ответ: «Воистину воскресе!»

И нарастала, нарастала эта пасхальная радость, в который уже раз на земле повторялось величайшее чудо, захватывая в себя всех, кто находился сейчас в храме.

И что как не выражение этой радости — само пасхальное христосование.

— Христос воскресе!

— Воистину воскресе…

И незнакомые люди целовались друг с другом, чистое и дивное веселие охватывало всех. И тех, кто всегда ходит в церковь, и тех, кто, подобно нам, еще только пытается воцерковиться.

— Как хорошо, что все собираются здесь… — сказал я местной учительнице.

— А где же еще нам собираться? — ответила она.

Действительно, где еще можно собираться так, кроме церкви?