Уже под утро причастились все, а потом, так почти и не поспав, отправились в Лиственку, где должен был отец Геннадий служить в тамошней часовенке.

Лиственка — обыкновенная деревенька.

Дома, огороды, все серое в накрапывающем дожде, безрадостное. Еще — быстрая, стремительно бегущая вода в реке. Кажется, что она рядом, но до нее идти неожиданно далеко по переулку, заплывшему сырой землей. Часовня как раз у воды, поднявшейся вровень с берегами.

Здесь в ожидании службы уже толпились местные жители.

Когда отец Геннадий открыл двери, в часовенке сразу сделалось тесно и жарко от возжженных свечей. Строители явно не рассчитывали на такое число прихожан. После бессонной пасхальной ночи трудно было стоять стиснутому со всех сторон в этой жаркой духоте, и я вышел из часовни.

По-прежнему накрапывал дождь.

Пережидая его, мы сидели в автобусе, разглядывая серые дома, сараи, хлевушки, заборы. Лиственка — самая обычная деревенька, и ничего необычного не было в открывающемся глазу пейзаже, и все же — трудно было догадаться, в чем дело! — что-то отличало ее от тех бесчисленных поселков и деревень, в которых доводилось мне бывать.

Только время спустя отгадал я причину этого. Из высоко стоящего над землей автобуса видны были многие деревенские дворы, и нигде, ни в одном из них, не замечал я людей. Все были в часовне, где шла сейчас служба…

И как-то неуютно стало в теплом автобусе, пожалел я, что ушли мы из часовенной тесноты, где сейчас рассеялась пасмурная погода и небо засияло над часовней…