Глава 21
Уинтер

Дрожащими руками с помощью голосового управления я включила видео и услышала то, что каждый мог посмотреть в Интернете. Мои поцелуи, наше частое дыхание и стоны.

Мне казалось, будто это не я была непосредственной участницей событий, а просто слушала со стороны какое-то отвратительное действо, бессмысленное и пошлое, когда на самом деле оно таким не являлось. Мое лицо исказилось от боли, пока я рыдала. Его телефон упал, но запись-то не остановилась. Все, что мы делали в душевой, звучало отчетливо, поэтому люди без труда поймут, чем мы там занимались.

Мать позвонила утром перед посадкой на самолет – она возвращалась домой с моей сестрой – и уверила: я ни разу не появилась на записи обнаженной. Мы с ним исчезли из кадра после падения мобильника.

Меня заваливали сообщениями. Я знала, что не следовало их открывать, но мне целый день запрещали выходить из дома.

Стационарный телефон внизу и сотовые родителей не умолкали. Ситуация явно складывалась плохая, только я понятия не имела, насколько плохая для меня.

Подключив озвучку, я прослушала первое сообщение:

«Похоже, с тобой можно отлично провести время. Мне бы это сейчас не помешало».

Я стиснула зубы, кликнула на следующее послание и поднесла трубку к уху:

«Значит, Дэймон отлично орудует членом? Ему нравятся слепые, глухие и тупые девки. Закрой глаза, заткни уши и раздвинь ноги, детка».

Господи, зачем они так? Голова раскалывалась, слезы полились еще сильнее. Я не подозревала о съемке. Это личное. Все было совсем не так.

«Грязная, безнравственная шлюха. Сколько членов ты отсосала, пытаясь влюбить в себя кого-нибудь? Покончи с собой».

Большинство сообщений приходило с незнакомых номеров. Продолжая рыдать, я уже не издавала никаких звуков. Мне хотелось умереть. Он использовал меня. Сделал это для прикола. Дэймон так поступил со мной, потому что кайфовал от подобных вещей?

Все это время. На протяжении последних двух лет. Танцы, машина, мотоцикл, школьная кладовая, фонтан на городской площади… И это дело рук Дэймона Торренса. Я представляла, как те же самые черные глаза, запомнившиеся мне с детства, смотрели на меня в бальном зале.

Зарычав, я швырнула телефон на кровать и накрыла голову руками.

– Лучше я с вами покончу!

В следующий миг кто-то ворвался в мою комнату.

– Сказал же тебе выключить мобильник! – гаркнул отец.

Я опустила руки, не прекращая плакать, и почувствовала, как он взял что-то с моей кровати. Протянув руку туда, куда бросила гаджет, я не обнаружила его.

– Мне нужен мой телефон, – возразила я.

– Гриффин… – вмешалась мать.

Однако отец никого не слушал.

– Довольно! – рявкнул он.

– Ты ведь знала, что он мне нравится, – с порога комнаты донесся голос Арион. – Его арестовали, Уинтер!

– Отлично! – закричала я.

– Нас теперь все ненавидят.

– Убирайся! – заорала я на нее.

Как она могла не встать на мою сторону? Хотя бы после такого?

– Ты возвращаешься в Монреаль послезавтра, – огрызнулся отец. Он был так зол, что готов был что-нибудь сломать. – Мы привезем тебя обратно, если твое присутствие понадобится здесь полиции.

– Ты не можешь выдвинуть обвинения против него! – заявила Ари.

– Иди! – распорядился отец. – Ложись спать и не лезь в это дело.

Я не могла остановить слезы.

– Я не знала, что это он.

– А кто, по-твоему, это был? – выпалила сестра. – Тебя предупреждали, что им нравятся розыгрыши! Они ловят кайф от этого! Можно подумать, обычный парень стал бы с тобой встречаться. Это ты себе нафантазировала? – Затем она пробормотала: – Гребаная идиотка.

Перестань. Пожалуйста, остановись.

Я думала…

Я думала, все по-настоящему. Думала, он…

От воспоминаний о том, как я ощущала его на себе, по коже пробежали мурашки, и я накрыла лицо ладонями.

Я полюбила его.

Еще утром я его любила, а вечером желала ему невыносимых страданий.

– Хватит, Ари, – процедила мама. – Живо возвращайся в свою комнату!

Спустя мгновение из коридора послышались ее шаги. Интересно, чем сейчас занимается Дэймон? Сидит в камере? Или в комнате для допросов со своими приятелями, тоже попавшимися из-за других записей?

Вдруг мне пришло в голову, что никто из них не выдал бы себя нарочно. Для Дэймона эта ситуация тоже была чревата большими проблемами.

Это не он опубликовал видео. Зачем он вообще его снял? Ведь я попросила только сфотографировать.

Но нет. Ему хотелось похвастаться перед дружками.

Я попыталась найти утешение в мысли, что парень не намеревался показать ролик всему миру, но это меня не успокоило. Он обокрал меня.

– Тебе запрещено покидать дом, – проинструктировал отец. – И пользоваться сотовым. И отвечать на звонки в дверь.

– Да, она в курсе, – сказала мать. – Оставь нас наедине.

Отец вздохнул, потом произнес:

– Мне нужно поговорить с Дагом Колсоном. Вернусь поздно.

Он ушел, громко хлопнув дверью, отчего я подпрыгнула. Ни разу за сегодня отец не спросил, в порядке ли я. Не обнял меня или… Не дал понять, что я ни в чем не виновата. Наоборот, относился ко мне так, будто считал ответственной за случившееся.

Ари занималась сексом. Гораздо раньше шестнадцати лет. Родители об этом знали.

Но когда я переспала с кем-то по собственной воле и это попало на видео, личность парня значения уже не имела. Отец считал, что любой, кто меня захочет, очевидно, воспользуется мной.

И посмотрите-ка. Он оказался прав.

Я по глупости своей не догадалась. Решила, будто заинтересовала «обычного» парня.

Мама села на кровать, и матрас прогнулся под ее тяжестью.

– Он сделал тебе больно?

Каждая мышца моего лица содрогнулась. Что ты имеешь в виду? Синяки? Считались только физические травмы?

– Да, знаю, парень солгал. – Она дотронулась до моей щеки, пытаясь меня успокоить. – Но принуждал ли он тебя? Нам необходимо выяснить все до мельчайших подробностей, Уинтер. Для суда.

Я резко втянула воздух. Суд. Боже, этот город меня растерзает.

– Он солгал. Заставил думать, что я общалась с кем-то другим.

– С кем? – уточнила мама. – Кто, по-твоему, был на его месте?

Открыв рот, я собиралась объяснить, но не смогла подобрать вразумительных аргументов. Да я и сама уже запуталась.

Парень никогда не утверждал, что он не Дэймон Торренс. Я осознанно занялась с ним сексом, не зная ни его имени, ни фамилии, ни школы…

Никто мне не поверит.

Вероятно, я не единственная, кого он обидел, и остальные девушки могут изъявить желание поддержать мои обвинения, но его семья очень богата, а Дэймон – популярен. Несмотря на ненависть к нему, люди боялись выражать свое истинное отношение публично.

А парни его боготворили. Он затащил в койку шестнадцатилетнюю, к тому же, по их мнению, возраст – это всего лишь формальность. По законам тридцати трех штатов я достигла возраста согласия. Кроме нашего штата, верно?

О господи. Как я могла быть такой идиоткой?

– Он заставлял тебя делать то, чего ты не хотела? – пояснила мать свой вопрос.

Поникнув, я лишь замотала головой, не зная, что ответить. Нет, он не заставлял меня делать то, чего я не хотела. Зато заставил сделать то, что я никогда бы не согласилась разделить с Дэймоном Торренсом.

Она обвила руками мою шею, прижала к своей груди и уверила:

– Все хорошо. Ш-ш-ш-ш. Я все исправлю. Мы все исправим.

Еще долго мама обнимала меня, гладила по спине, успокаивала, а я пряталась от реальности на ее плече.

Отчасти я была рада, что отец забрал телефон. После прослушивания всего этого дерьма я начинала терять рассудок. Я хотела, чтобы люди поняли, но знала – это бесполезно. Мир любит ненавидеть. Сейчас в моем собственном мирке было безопаснее всего.

Она уложила меня на кровать в одежде и накрыла одеялом. Сил переодеться совершенно не осталось.

– Я оставила на твоей тумбочке стакан воды и таблетку «Ксанакса» на случай, если она тебе понадобится.

В ответ я кивнула, хотя принимать успокоительное не собиралась. Веки отяжелели; я даже без таблеток быстро усну, а завтра проснусь и снова встречусь лицом к лицу с этим кошмаром.

– Мам? – позвала я, услышав музыку, доносившуюся снизу, и села в кровати.

Мелодия звучала очень отчетливо. Дверь моей спальни была открыта. Я думала, мать ее закрыла.

Когда нажала на будильник, тот отозвался:

– Двенадцать часов четырнадцать минут ночи.

Пошарив по тумбочке в поисках мобильника, я вспомнила, что его забрал отец, затем наткнулась на стакан воды, который оставила мама, и сделала глоток.

Ночные события были по-прежнему свежи в памяти. Я словно не спала вовсе и сил плакать больше не находила.

– Мам, ты здесь? – выкрикнула я.

От тошноты свело живот. Я весь день не ела. Наверное, причина в этом.

Зевнув, я свесила ноги с края кровати и потерла глаза. Хотелось супа и крекеров. Потом, может, приму «Ксанакс» и просплю целую вечность.

Я на ощупь выбралась из комнаты и пошла вдоль перил, слушая тихую навязчивую мелодию «Sleep Walk» Санто и Джонни. В любое другое время такой жест вызвал бы у меня улыбку. Мама знала, что старые композиции всегда поднимали мне настроение.

Но какой смысл их включать, когда я сплю?

Направившись к кухне через фойе в тех же джинсах и майке, в которых провела весь день, услышала писк автоответчика возле парадной двери, зевнула и подошла к нему.

Звонок мог оказаться хулиганским. Уверена, сегодня от них отбоя не было.

Но у меня ведь забрали телефон. Если вдруг звонил отец…

Я нашла и нажала кнопку на автоответчике. Голова закружилась, а сердце бешено заколотилось, едва раздался голос мамы.

– Привет, милая, – прощебетала она. – Не захотела тебя будить. Твоя сестра сбежала, поэтому я уехала ее искать. Двери заперты. Никуда не уходи. Вернусь, как только смогу.

Музыка доносилась из бального зала. Я занервничала.

Кто там?

– Мам? – крикнула я.

Это она. Сообщение старое. Мать уже вернулась.

– Мама! – снова закричала я.

Слева от меня скрипнула половица. Зажмурившись и скривившись, я остановилась. Будто кошмар видела, хоть и не спала.

Однако плакать отказывалась. Сжав руки в кулаки, я стиснула челюсти и развернулась к нему.

– Дэймон, – сказала я своему призраку, теперь обретшему имя. – Полезно быть богатым, да? Можно в рекордно короткие сроки выплатить залог.

Я покачала головой.

Он избежит наказания. С ним ничего не случится. Парни вроде него никогда не расплачиваются за свои проступки.

– Слышала, твоих друзей тоже арестовали. В городе царит хаос.

Его движений слышно не было, но это не означало, что он стоял на месте. Протянув руку за спину, я схватила золотую статуэтку со стола с довольно острыми деталями.

– И вот ты здесь. – Я прислушивалась к звукам шагов. – Зачем ты пришел?

Он не произнес ни слова. На мгновение я почувствовала себя так же, как в тот день, когда парень впервые вломился в дом и до ужаса меня напугал. Только на сей раз я не проснусь невредимой. Дэймон повеселился. И пришел за новой порцией развлечений.

– Хочешь заставить меня замолчать? – требовательно поинтересовалась я. – Причинить мне боль? Или решил посмотреть, насколько сильно уже меня ранил?

Он вернулся в надежде заткнуть мне рот? Или потому что не мог устоять перед своими мерзкими извращенскими привычками? Оценить ущерб, нанесенный девочке, которая была готова сбежать с ним еще утром и мечтала проснуться в его объятиях, в теплой постели, с пылающим камином, в домике среди холодных гор.

Для него это ничего не значило.

– За последние семь лет мне ни разу не было так хорошо, как в те ночи с тобой. – Слезы подступили к глазам. – Так что наслаждайся, ты победил. Я, мать твою, купилась на твой обман. Мне хочется растерзать собственное сердце, ведь это не настолько больно, как то, что ты сделал с ним утром. Я тебя ненавижу.

Ноги начали подкашиваться, пока я плакала.

– Ненавижу тебя, – сдавленно процедила я из-за сдерживаемых рыданий, – и вечно буду ненавидеть. Делай что хочешь, потому что я мертва. Я уже мертва.

Никогда больше не доверюсь другому мужчине. Мне придется покинуть школу и родной дом, лишь бы скрыться от сплетен.

Вместо Дэймона за его ложь расплачивалась я. Но, помоги мне бог, я утяну его на дно за собой. Позабочусь о том, чтобы запомниться ему. Покажу, какое невероятное поражение он потерпел. Он не так уж и важен. Он – ничто.

Я не любила его. Даже не понимала.

– Отец меня ненавидит. Сестра меня ненавидит. А мама не способна отстоять свою позицию. Ты заставил меня поверить, будто я не одинока. Зачем ты это сделал?

Пол вновь скрипнул, уже ближе. В полной готовности я вскинула руку, однако оступилась. Голова кружилась все сильнее. Я упала на пол.

Что происходит?

Опершись нетвердыми руками об пол, я не могла остановить дрожь.

– Что… что со мной такое?

– Ты выпила воду, – наконец произнес парень.

Воду. Воду? И тут я вспомнила стакан с водой, оставленный в моей комнате матерью. И дверь была открыта, хотя она ее закрывала. Дэймон заходил, пока я спала. Он что-то подсыпал туда?

О господи. Нет, нет, нет…

Я начала задыхаться, пытаясь встать. Ноги не слушались. Куда делась статуэтка? Она только что была у меня в руке.

– Чт… что ты мне подмешал? – прорычала я.

Подхватив меня с пола, он обвил мою талию руками.

– Ш-ш-ш, – прошептал парень.

Однако я мотала головой снова и снова. Нет.

Пожалуйста, нет.

– Что ты сделаешь? – выдавила я слова. – Чего ты хочешь?

Я попыталась отстраниться, встать, но мозг отказывался функционировать. Ноги контролировать не получалось.

– Я просто хотел подержать тебя, – сказал он. – В последний раз.

Подержать? Что? Его голос казался далеким, словно звучал из стереосистемы в конце длинного тоннеля.

– Просто хотел подержать тебя. – Речь Дэймона зависла где-то над моей головой. Глаза стали закрываться. – И сказать, что мне чертовски жаль…

– Что? – спросила я. Сдавшись, я рухнула в его объятия. – Я не понимаю тебя.

– Не отпускай меня, – прошептал парень на ухо. – Не отпускай.

– Я… – Во рту пересохло. – Я упеку тебя в тюрьму.

Его губы коснулись моей щеки. Мне показалось, что тело Дэймона сотрясалось от беззвучных рыданий.

Но, проваливаясь в сонное забытье, я ясно и четко услышала слова, произнесенные возле моего уха:

– Тогда лучше надейся, что я оттуда никогда не выйду.