Глава 20
Дэймон
Пять лет назад
Выдохнув дым, я сверлил взглядом затылок Эрики Фэйн, пока мы ехали по жилому району за пределами центра города. День выдался длинный, а ночь, скорее всего, выдастся еще длиннее… Меня одновременно взбесило и заинтриговало решение Майкла взять ее с нами на празднование Ночи Дьявола.
Проведя столько времени в колледже, вдали от друзей, учившихся в разных городах, я был рад наконец-то вернуться туда, где чувствовал себя счастливым, и вот теперь всем нам придется остерегаться, чтобы не оскорбить его протеже.
Но с другой стороны, может, новый отвлекающий фактор, способный помочь выбросить из головы Уинтер и случившееся вчера в душевой – именно то, что мне нужно.
Перспектива.
Если закрыть глаза, отключить разум и пуститься во все тяжкие, это разорвет мое нутро в клочья, и тогда я больше не смогу ее чувствовать. Тогда у меня получится отпустить Уинтер раньше, чем она узнает.
Возможно, через много лет, когда я окончу колледж, а она повзрослеет и уедет от родителей…
Нет.
Этому не бывать.
Уинтер все равно должна будет узнать правду. Кем я на самом деле являлся и что делал с ней на протяжении всего этого времени. Я же хотел, чтобы она никогда не узнала.
Ведь я ненормальный. Необходимо положить этому конец.
Мне просто нужна замена. Милая, здоровая, белокурая замена, которая была похожа на Уинтер Эшби и пахла не менее приятно.
Рика почувствовала, что я на нее пялился, оглянулась через плечо и встретилась со мной взглядом. Я не отвернулся.
У нее тоже глаза голубые. Как у Уинтер.
Однако, в отличие от нее, Рику я мог ненавидеть и напомнить себе, для чего созданы женщины.
Они ровесницы, плюс ко всему. Не уверен, продолжали ли девушки общаться, но вдруг мне удастся представить на месте двойника настоящую Уинтер и перестать думать о ней.
Вздернув подбородок, Рика развернулась обратно. Я тихо засмеялся, сделав очередную затяжку.
Всегда я заставлял ее нервничать. Мне это даже нравилось. Создавалось впечатление, будто нам предстояло сыграть в более серьезную игру в будущем, однако ни один из нас не знал, в чем она заключалась.
Я заметил, что Майкл наблюдал за мной в зеркало заднего вида, и я не очень постарался скрыть свою улыбку.
Эй, если он не хотел, чтобы кто-то еще смотрел на его маленькую девку, незачем было брать ее с нами. Одно дело – когда ты хочешь развлечься. Совсем другое – когда делаешь это у нас на глазах.
Сегодняшняя ночь принадлежала нам. Рика недостаточно важна, чтобы быть здесь.
Он подъехал к дому Эшби и остановился у двух стен с высокими колоннами, украшенными сверху лампами, и закрытыми воротами. Надеюсь, это означало, что родители свалили, а Уинтер была одна.
Или, по крайней мере, отец свалил. Во вчерашней ссоре мать что-то сказала по поводу самолета, на который она собиралась попасть утром.
Арион уехала по обмену за границу, поэтому кроме Уинтер других людей в доме не должно было остаться.
Направившись к двери со стороны Уилла, чтобы выйти из машины, я слез со своего сиденья.
– Я ненадолго.
– Тако-о-о-о-ой уверенный, – поддел Уилл. – Сними с хорошего ракурса для нас, ладно?
Он протянул мне групповой телефон, с помощью которого мы снимали все наши выходки. Забрав его, я вспомнил, что там есть запись с Уинтер, сделанная мной прошлой ночью. Если видео вообще сохранилось. Ведь я уронил мобильник, но он, к счастью, не разбился.
Сунув телефон в задний карман, я распахнул дверцу, выскочил из салона и натянул капюшон.
– Презерватив не забыл? – поинтересовался Уилл.
– Заткнись, твою мать.
Захлопнув дверь, я услышал его смех, затем за считаные секунды перелез по дереву через забор – уже не в первый раз так делал.
Я спрыгнул на землю и перебежал через лужайку, заметив свет в нескольких окнах – наверное, ее отец включил перед отъездом. Мой взгляд моментально сосредоточился на бальном зале, откуда доносилась музыка. Поняв, что она там, я улыбнулся.
Выудив ключ, который мне дала Уинтер, снял с себя толстовку и бросил ее за кусты, потому что она воняла дымом.
Я направился к черному входу, максимально тихо открыл дверь, проскользнул в темную кухню и сразу услышал громкую музыку. Она всегда включала ее так громко, как хотела, если была одна дома.
Прокравшись по коридору и через фойе, я свернул вправо к открытой двери бального зала. Музыка зазвучала еще громче в помещении с высоким потолком.
Мелодия была тоскливая и печальная. Мое сердце начало колотиться сильнее еще до того, как я переступил порог.
Она двигалась, будто одержимая или заблудившаяся в грезах. Горло сдавило. Я медленно отошел в сторону, прячась в тени и не отрывая от нее глаз.
Певица пропела припев, ударные напоминали пульс. Волосы Уинтер взмывали в воздух, мускулы ног перекатывались и сокращались под плотной тканью лосин. В свете луны, струившемся через окна, сквозь разрезы на спине розовой футболки с длинными рукавами виднелись спортивный лифчик и кожа.
– Но я моргнула, и мир исчез… – пела женщина. Музыка словно исходила из тела Уинтер, разливалась по ее венам. Каждое движение было идеально рассчитано. Мой взгляд блуждал по лицу девушки, ее фигуре, пока она делала вращения и прыжки. Мне хотелось стать воздухом вокруг нее, чтобы чувствовать, как Уинтер двигалась.
В груди так сильно ныло от боли, что было трудно дышать.
В мире нет никого, похожего на нее.
Трек закончился, дом погрузился в тишину. Девушка опустилась на ступни, тяжело дыша, и молча замерла на месте.
Потом ее голос наконец-то пронзил пространство:
– Ты тут?
Я ничего не ответил.
– Ты смотрел? – тихо спросила она.
Мною овладело желание заключить Уинтер в объятия, ощутить, как она расслабится, усмирить ее тревогу, заставить почувствовать себя в безопасности.
Но тогда она почует дым, потому что сегодня я специально не воздерживался от курения. Не хотел поддаться соблазну навестить ее.
И все равно поддался. Парням сказал, что нанесу жаркий визит миссис Эшби, прекрасно зная, как им это понравится. Мы все терпеть не могли ее мужа.
А на самом деле хотел увидеть Уинтер. После того, что сделал с ней прошлой ночью.
– Меня мучает то, что ты со мной не разговариваешь, – произнесла девушка, медленно повернувшись кругом, ведь она не знала, где я находился. – Не разговариваешь по-настоящему. Но, думаю, ты бы никогда не остался до утра.
Верно. Проведя еще полчаса в душе, мы вышли и вытерлись, после чего я оделся и последовал за ней в комнату, где какое-то время просто полежал с Уинтер в кровати.
Когда она уснула, я не ушел.
Однако глаз не сомкнул часов до четырех утра, и только потом незаметно улизнул.
Я пообещал себе трахнуть другую женщину сегодня. Чтобы вытравить из себя Уинтер.
– Ты похож на призрака, – задумчиво сказала она. – Или вампира. Ты оживаешь для меня лишь по ночам.
Девушка сглотнула и сделала вдох.
– Все нормально. Меня ведь предупредили, да? Что ты причинишь мне боль?
Да.
– Отец считает, мне лучше вернуться в Монреаль. Говорит, «здесь я не смогу реализоваться».
Она повторила его слова, сымитировав низкий, снисходительный тон. Мою шею словно пламенем обожгло; я занервничал.
Вернуться в Монреаль.
Так далеко.
Я не смогу с ней видеться. А вдруг она останется там после школы?
Если бы я подумал, что нам не стоит встречаться, мы бы не встречались, но мне не нравилось, что меня лишали выбора.
– В действительности он подразумевает другое: я не могу позволить себе быть подростком, – пояснила Уинтер. – Ему кажется, я совершу какую-нибудь ошибку и пострадаю из-за этого.
Ошибку вроде вчерашней, когда она пропустила комендантский час и заставила родителей волноваться. Уинтер поступила как все дети, однако для нее правила были строже, ведь родители сомневались в ее способности себя защитить.
Раньше она никогда не давала им поводов для беспокойства? Отец использовал это оправдание, чтобы отослать ее в пансион.
Если обе его дочери покинут дом, у него не будет причин возвращаться сюда чаще, чем требуется. Лишь бы соблюсти формальности.
Уинтер умолкла, опустив голову, и тихо попросила:
– Не отпускай меня.
На мгновение я закрыл глаза. Внутренности затянулись в тугой узел.
Я не хотел ее отпускать.
– Он сегодня ночует в Сити. Мать улетела к Ари в Испанию. Дом в моем полном распоряжении. Всю ночь.
О господи. Весь воздух покинул мои легкие.
Какого хрена?
Это все, чего я желал.
Не поступай так со мной.
Уинтер ухмыльнулась.
– Внезапно тебе нечего сказать?
Я покачал головой скорее из-за себя, чем из-за нее.
На ее месте может оказаться любая.
То, что я получил от нее, я мог получить от кого угодно.
Мне не хотелось, чтобы она была в моей голове.
Я не хочу этого. Я хотел, чтобы Уинтер осталась идеальной.
Она узнает, и все будет кончено.
«Не оставайся, – сказал я себе. – И не возвращайся».
– Нам не обязательно говорить. Я поднимусь наверх и приму душ. Можешь ко мне присоединиться, я не против. А после заберусь в кровать, и ты тоже можешь составить мне компанию. – Девушка закрыла глаза с таким видом, будто у нее разбивалось сердце. – Я просто хочу, чтобы ты был рядом, где бы я ни находилась.
Медленно подойдя к двери, она на ощупь нашла путь в фойе. Последовав за ней, я проследил, как Уинтер поднялась в ванную.
Уютно устроиться с ней в ее теплой постели – ничего лучше не придумаешь.
Но вместо этого я миновал лестницу, пересек кухню, вышел через черный ход, запер за собой дверь и ушел.
«На месте Уинтер может оказаться любая, – твердил я про себя. – Кто угодно».
И я это докажу.
* * *
Несколько часов спустя я ехал за рулем Мерседеса G-класса Майкла. Его брат сидел на пассажирском, а Рика с Уиллом – на заднем сиденье.
Майкл, рассердившийся по какой-то причине на Рику, напился и свалил куда-то с Каем, оставив ее под нашей опекой.
Идеально. Именно то, что мне было нужно: другая девчонка, которая ничего для меня не значит.
– Почему ты в маске? – спросила она притихшего Тревора.
Я улыбнулся себе под нос. Рика думала, что это Кай, потому что парень надел его маску. Разубеждать ее мы не собирались. У брата Майкла были свои счеты с ней, а у меня свои.
Ничего личного, мелкая. Ты просто отвлекающий фактор.
– Ночь еще не закончилась, – ответил я дразнящим тоном.
Мы мчались по темному пустому шоссе в направлении ее дома – куда, как она думала, ее и везут, – только место назначения было совсем другим.
– Ты его хочешь, да? – поинтересовался я, играя с Рикой. – Я Майкла имею в виду.
Девчонка лишь посмотрела в окно, проигнорировав мой вопрос.
Ей было шестнадцать. Неужели она думала, что сможет удержать его интерес? Удовлетворить?
У таких юных девушек еще даже тела до конца не сформировались. Их надежды и мечты вызывали жалость, если честно. Можно подумать, будто мы влюбимся в том возрасте, когда веселье только начиналось.
– Черт, – проворчал пьяный Уилл, развалившийся на сиденье рядом с ней, словно вялый член. – Да она так хочет его трахнуть, что готова объездить заборный столб.
Рассмеявшись вместе с ним, я сказал:
– Не будь гадом, приятель. Может, она просто секса хочет. У сучек тоже есть потребности, в конце концов.
Я внутренне поморщился, понимая, насколько мерзко это прозвучало.
Отбросив сомнения, я посмотрел на Рику в зеркало заднего вида. Ее тело оцепенело, она едва дышала.
Беспомощный взгляд девушки переместился на Кая. Рика, вероятно гадала, почему он не заступился, не заткнул нам рты. Но это был не Кай. Своих героев она тут не найдет.
– Мы просто шутим, – произнес Уилл, растягивая слова. – Мы постоянно друг друга подкалываем.
Он улыбнулся ей, закрыл глаза и отключился.
– Знаешь, дело в том, что Майкл… – продолжил я, расслабленно откинув голову на подголовник, – тоже тебя хочет. Он наблюдает за тобой. Ты об этом знала? – Я посмотрел на нее в зеркало заднего вида. – Черт, какое у него было лицо, когда он увидел твой танец.
Вообще-то, она выглядела довольно хорошо. И все-таки это не сравнится с тем, что со мной делала Уинтер, когда я наблюдал за ней.
Я поддал газу и миновал Рикин дом, мчась к своему забвению, где Уинтер Эшби не существовало.
Забудь ее. Просто забудь.
Девушка подскочила на сиденье, заметив, что машина не остановилась.
– Да, – продолжил я. – Майкл никогда так на девчонок не смотрит. Я бы сказал, он был чертовски близок к тому, чтобы забрать тебя домой и сорвать твой цветочек.
– Кай? – возмутилась Рика, не желая общаться со мной. – Мы проехали мимо моего дома. Что происходит?
– Хочешь узнать, почему он не забрал тебя домой? – спросил я, заблокировав замки, чтобы она не выпрыгнула. – Ему не нравятся девственницы. Он не хочет сыграть такую важную роль для кого бы то ни было, став первым, к тому же гораздо проще трахаться с теми, кто понимает разницу между сексом и любовью.
Рика перевела взгляд с Уилла на Кая, потом на меня, с явным страхом в глазах.
Секс и любовь.
Мальчики есть мальчики. Она дразнила тебя, да? И не дала. В голове раздался голос матери.
Секс – это власть. Унизительная, отвратительная, жестокая, грязная власть.
А любовь всегда причиняет боль. Рано или поздно.
– Куда мы едем? – потребовала ответа Рика.
Но я пропустил ее вопрос мимо ушей.
– Ты сегодня видела девчонку в старой церкви. – Я вспомнил, как она смотрела на парня и девушку в катакомбах во время нашего первого приключения в Ночь Дьявола. – Тебе это понравилось, разве не так?
Свернув вправо, я выехал на неосвещенную гравийную дорогу. Рика пыталась понять, куда мы едем, вглядываясь сквозь лобовое стекло в темноту.
– Ты хотела оказаться на ее месте. Чтобы тебя так же повалили на пол и оттрахали…
Потому что, каким бы унизительным и грязным ни был секс, чувства все равно реальны и сильны.
Только секс и страх делали людей настоящими.
Маленькие девочки не понимают, что нужно мальчикам. Так говорила моя мать.
Единственное, в чем она была права. Мы сами возьмем то, что нам нужно. Ни вопросов, ни слез, ни прикосновений или нежных слов… Твою мать, просто сиди на месте и не строй из себя особенную.
– Знаешь почему? – поинтересовался я. Как я понял, что она хотела быть той девушкой, которую повалили на пол и оттрахали? – Потому что это приятно. И мы сделаем тебе очень приятно, если ты нам позволишь.
Глаза Рики метались между Каем, мной и запертыми дверями. Ею завладел страх.
– Знаешь, когда парни принимают девушку в свою банду, есть два варианта инициации. – Я остановил тачку на пустынной дороге посреди леса. – Ее либо избивают. – Заглушив мотор, я выключил фары и поймал ее взгляд в зеркале заднего вида. – Либо трахают.
Она быстро замотала головой.
– Я хочу домой.
Голос девчонки прозвучал чертовски жалко. Рика походила на тонущего в реке ребенка, который не желал умирать, но осознавал, что это неизбежно.
Нет, не надо. Я не хочу. Помню, я говорил это в детстве и был бессилен что-либо изменить.
Как и я, Рика ничего не могла сделать.
– Такого варианта нет, Маленький Монстр, – поддел я.
Обернувшись, мы с Тревором пристально посмотрели на нее.
Когда до девушки дошло, она потеряла самообладание, схватила дверную ручку, начала дергать снова и снова, отчаянно пытаясь выбраться.
– Мы можем силой получить от тебя то, что хотим, – предупредил я, открыв свою дверцу. – Один за другим, и никто тебе не поверит, Рика.
Я вылез из салона, двинулся к задней двери, открыл ее и рывком вытащил Рику. Уилл не проснулся.
Захлопнув дверь, я оттолкнул девчонку к кузову, прижался к ней своим телом, поймал ее запястья и опустил руки вдоль туловища.
Неужели я действительно это сделаю?
– Мы неуязвимы, – заявил я, глядя на нее сверху вниз. – Мы можем делать все, что захотим.
Она быстро, поверхностно дышала и ерзала подо мной.
Тревор тоже вышел из машины, встав у меня за спиной.
– Кай, пожалуйста? – взмолилась Рика о помощи, по-прежнему не догадываясь, что под маской скрывался брат Майкла. Он всю жизнь по ней сох, а она его терпеть не могла. Вместо Тревора хотела его старшего братца, поэтому пацан бесился.
– Он не поможет тебе, – пробормотал я.
После этого я заставил ее поднять руки над головой и придавил их к машине. Девушка закричала.
– Тебе будет хорошо со мной, – прошептал я ей в губы, представляя на месте Рики Уинтер.
Если вобью это себе в голову, если смогу обращаться с ней, как с мусором, тогда у меня получится так же относиться к Уинтер. Словно к ничтожеству. Получится выбросить ее из мыслей.
Сунув руку ей за спину, я схватил ее за задницу.
– Ты же сама знаешь, что хочешь меня объездить.
– Дэймон, – сдавленно произнесла она, отвернувшись, – отвези меня домой. Я знаю, что ты меня не обидишь.
– Да ну? – угрожающе бросил я. – Тогда почему ты всегда меня боялась?
Рика действительно верила, будто я этого не сделаю? Или думала, что сможет меня уговорить?
Я не питал к ней ни малейшего уважения. Она всего лишь теплое тело.
Да, девчонка спасла мою шкуру сегодня вечером, когда мы подожгли беседку в городе. Но раз я не мог получить Уинтер, то и Майкл не получит Рику. Если кто-то и заслужил право присоединиться к нам нынешней ночью, так это Уинтер. Кем Рика себя возомнила?
Удерживая ее запястья одной рукой, я продолжал мять ее задницу другой, покрывая поцелуями щеку.
Я хочу этого.
– Дэймон, нет! – выкрикнула она. – Отпусти меня!
В следующую секунду я накрыл ее рот своим; мои зубы впились во внутренние поверхности губ. И я вновь попытался представить на месте Рики Уинтер. В моем воображении это была она.
Сделай ей больно. Все будет кончено, если я просто смогу причинить ей боль и разбить ее проклятое сердце.
– Помогите! – закричала Рика.
– Ты ему не нужна, – прошептал я, проведя ладонью по телу девушки и накрыв ее грудь. Живот свело от тошноты, пока я чувствовал, как она сопротивлялась.
Пожалуйста, я не хочу.
Ш-ш-ш-ш, малыш. Я снова услышал голос матери.
О боже.
– А нам нужна ты, Рика, – силой я выдавил из себя слова, прочистив горло. – Мы очень тебя хотим. Если ты будешь с нами, то словно получишь карт-бланш, детка. Ты сможешь иметь все, что захочешь. – Я прикусил ее нижнюю губу. – Ну же.
Девчонка отдернула голову и прорычала:
– Я никогда не захочу быть с тобой!
Ладно. Схватив Рику за воротник, я развернул ее и толкнул в распростертые объятия Тревора.
– Кай, – резко выдохнула она с последней толикой надежды в голосе.
– Тогда, может, с ним захочешь, – предложил я.
Тревор обхватил Маленького Монстра руками, едва не раздробив ей кости.
– Перестань! – заорала Рика.
Затем она подняла руку и отвесила пощечину по его маске.
Мимолетно почувствовав восхищение, я осекся, когда увидел в ней больше черт Уинтер, чем хотел. Рика была бойцом.
Ударь его еще раз. Как мне следовало ударить мать гораздо раньше той ночи.
Ударь его еще раз.
Ударь меня.
Но парень швырнул ее на холодную землю, покрытую влажными листьями. Она перевернулась и торопливо поползла назад.
Тревор бросился на девушку и навалился на нее сверху. Склонив голову набок, я внимательно наблюдал.
Похоже, он что-то шептал ей на ухо, только я не расслышал.
Вдруг Рика рявкнула:
– Слезь с меня!
Сжав ее волосы, Тревор крикнул мне:
– Держи ее за руки!
– Нет! – взвыла она, брыкаясь и извиваясь. – Слезь!
Я не сдвинулся с места.
Он удерживал ее запястья, завел их за голову, одной рукой, а второй обхватил шею. Рика старалась вырваться из его хватки, но у нее не получалось.
Она не могла.
Не могла остановить то, что происходило.
Я моргнул. Нет. Не этого я хотел. Планировал лишь напугать ее. Пригрозить. Добежать до края пропасти, едва не потеряв равновесие, но…
Рика дала отпор. Многим из нас стоило научиться делать так же с самого начала.
– Довольно, – произнес я.
Тревор меня не услышал, продолжая бороться с девушкой.
Я повторил громче:
– Довольно.
Замерев на мгновение, парень оглянулся.
Стремительно подойдя к ним, я схватил его и оттолкнул в сторону, после чего нагнулся и поднял Рику на ноги, ухватив за толстовку.
– Хватит реветь, – процедил я сквозь зубы, не отпустив ее воротник. – Мы не собирались ничего с тобой делать, но теперь ты знаешь, что мы на это способны.
Я сжал волосы на затылке девчонки. Ее расстроенное лицо раскраснелось; она до сих пор безумно боялась, точь-в-точь как Уинтер той ночью, когда я вломился в ее дом в первый раз.
– Ты не нужна Майклу и нам тоже, – прошептал я. – Поняла? Я хочу, чтобы ты перестала следить за нами и таскаться следом, словно жалкая собачонка, выпрашивающая внимания. – Я отпихнул ее, видя Уинтер, которая споткнулась и попятилась. – Начни жить собственной гребаной жизнью, Рика, и держись от нас подальше. Ты никому не нужна.
Глаза девушки наполнились слезами. Развернувшись, она побежала в лес, в направлении своего дома, так быстро, как только могла.
– Что, черт побери, это было? – выпалил Тревор, сорвав с лица маску.
Его русые волосы пропитались потом. Нахмурившись, он запустил в меня маской Кая, словно баскетбольным мячом.
Я поймал ее, повернулся кругом, распахнул дверцу машины и забрался внутрь.
Мне хотелось поиздеваться над ней. Возможно, даже трахнуть ее или кого-нибудь другого, чтобы прояснить мысли, только… проклятье, это не…
Тревор не собирался останавливаться.
Она не получала удовольствия.
Рика верила, что ей грозила реальная опасность. А я лишь чувствовал, как мать лежала на мне, подобно Тревору, лежавшему на Рике.
Он твердеет, когда я так делаю. Это значит, что тебе нравится.
Нет, не нравилось.
Бросив маску на пассажирское сиденье, я завел мотор и увидел, как брат Майкла рванул к двери.
– Черт, ты что делаешь?
Но ждать я не стал. Уилл по-прежнему валялся в отключке на заднем сиденье. Я выжал газ и сдал назад, проигнорировав крики и ругань Тревора, побежавшего следом.
Твою мать, можешь пешком домой идти.
Преодолев грунтовую дорогу без остановок, я рванул на шоссе, даже не оглядевшись в поисках встречных машин, переключил передачу и погнал обратно в город по тихой темной трассе.
Одной ладонью я сжимал руль, второй, опершись локтем на окно, вцепился в волосы.
– Какого хрена? – пробормотал я.
Что я натворил?
Я на самом деле собирался причинить боль Рике?
Но я и так причинил ей боль.
Она присоединилась к нашей компании, спасла мою гребаную задницу, а я… напал на нее, твою мать. Девушка заступилась за меня, и все равно я увидел в ней угрозу.
Растоптал ее боевой дух. Обошелся с ней, как с грязью. Вместо того чтобы почувствовать себя могущественным, я видел на земле маленького мальчика, несчастного и плачущего, у которого не было сил воспрепятствовать тому, что с ним происходило.
Рика меня возненавидит. Больше никогда на меня не посмотрит.
Припарковавшись у дома Уилла, я взвалил парня себе на плечо и выгрузил из машины. Потом поднялся на крыльцо, достал из его заднего кармана ключ, открыл огромную кованую дверь, вошел внутрь и быстро ввел код охранной системы, который мы все давно выучили наизусть.
В доме было тихо и темно, но я учуял аромат гортензий – его мать всегда держала их на столике в фойе, меняя расцветку. Иногда выбирала голубые, порой – белые. Сегодня она остановилась на фиолетовых. Эти цветы создавали радостную атмосферу в доме.
Среди всех домов друзей дом Уилла нравился мне больше всего. Постройка была не очень старая, светлая, с высокими потолками. Здесь хватало места, чтобы свободно ходить и дышать. Два его старших брата покинули родное гнездо несколько лет назад, отправились делать мир лучше. Уилл был самым младшим и самым проблемным для родителей.
Я отвел его в комнату, бросил на кровать. Он зевнул и укрылся своим одеялом, превратившись в буррито . Впервые за ночь я искренне улыбнулся. Мы с Уиллом одного поля ягоды. Оба всегда всецело подчинялись собственным механизмам преодоления: он – алкоголю и наркотикам, я – своей потребности причинять боль.
В окна начал барабанить дождь. Подняв взгляд, я увидел капли, стекающие по стеклу. Они напоминали фонтан – когда ты сидишь внутри и смотришь на воду, льющуюся с верхнего яруса.
Уинтер.
Единственное место, где мне хотелось находиться в данный момент, – рядом с ней. Она осталась одна в доме, ставшем, по сути, огромным фонтаном из-за дождя, и позвала меня к себе.
Вытащив чистые джинсы и футболку из шкафа Уилла, я прошел в ванную, принял душ, вымыл голову и тело, чтобы избавиться от запаха Рики и сигарет.
Чтобы очиститься от всех дерьмовых поступков, совершенных за сегодня.
Я привел себя в порядок, переоделся и ушел, прихватив ключ Уинтер, свой бумажник и телефон. Быстро запрыгнув в машину Майкла, я направлялся к дому Эшби. Было уже почти два ночи. Мне удастся провести с Уинтер по крайней мере несколько часов, прежде чем я подвергнусь риску столкнуться с ее отцом.
Но подъехав к воротам, я обнаружил, что они открыты. Он вернулся раньше?
Я потушил фары и включил нейтральную передачу. На территории перед домом не оказалось припаркованных машин, и внутри свет не горел. Может, она оставила ворота открытыми для меня? Я едва не улыбнулся. Мне нравился такой вариант.
Съехав с подъездной дорожки, я на всякий случай спрятал «Гелендваген» за деревьями (чтобы не бросался в глаза), взял ключ и вылез из машины. Затем быстро пробрался в дом, запер за собой дверь, осмотрелся вокруг и поднялся по лестнице, не теряя бдительности.
Когда я открыл дверь спальни Уинтер, сразу же заметил очертания ее тела под одеялом. Я подошел к изножью кровати и стал наблюдать за ней, пока она спала, лежа на боку. Тени дождевых капель танцевали на девушке. По моему телу распространился жар. Уинтер казалась такой теплой и умиротворенной. Такой маленькой, нежной, хрупкой. Но при этом внутри нее пылал огонь.
Она никогда не лгала, не притворялась. Уинтер не могла увидеть, что я из себя представлял, зато чувствовала и открывала те же черты в себе. Мы нашли друг друга, поняли, что так и должно быть. Не знаю, как это случилось, но именно поэтому меня всегда к ней тянуло. Еще с детства. Она видела все.
Осторожно подняв край одеяла, я заметил ее белую шелковую ночную рубашку, свободную и струящуюся, которая задралась до талии. Я уставился на Уинтер.
Моя территория.
Если бы мои друзья тронули ее так же, как я сегодня тронул Рику, то я убил бы их. Не задумываясь.
Тихо пискнув, она глубоко вздохнула.
– Это ты?
Девушка опустила рубашку, привстала, опершись на локти, и повертела головой по сторонам.
– Да, – тихо ответил я.
Определив, откуда донесся мой голос, Уинтер улыбнулась.
Я поставил колено на кровать. Она перевернулась на спину; я опустился на нее сверху, уперся локтями в матрас и обхватил обеими руками голову девушки. Запустил пальцы ей в волосы, прислонился лбом к ее лбу, вдохнул ее запах, ощущая ее тело под собой.
Проведя пальцами по моей спине, Уинтер спросила:
– Что-то не так?
Понятия не имея, с чего начать, я закрыл глаза.
– Я облажался, – прошептал я в ответ.
Она продолжила меня гладить, а я растворился в ее тепле и дожде, спрятавшем нас от остального мира, гадая – как Уинтер все-таки умудрилась проникнуть в мою голову и в…
– Тебе нужно спрятаться на время? – поинтересовалась девушка с утешающими нотками в голосе.
Я кивнул.
– Да.
Столь долго, сколько смогу.
Мы поцеловались, сначала нежно, но мое тело пробудилось, потому что она, желая чувствовать все, сунула руки под мою одежду.
Когда мы разделись и я вошел в нее, вне всяких сомнений я понял: таким бы я был, если бы не стал собой. Если бы в юности, живя в том доме, не научился справляться с болью самыми ужасными способами, если бы не отрицал ответственность за то, в какого человека превратился.
Я бы ходил в школу, играл в баскетбол, смеялся с друзьями, а по ночам пробирался тайком в комнату своей милой девушки, чтобы заняться с ней любовью, опьяненный лишь одной потребностью – быть хорошим. Я не стал бы настолько ненормальным, и ничего другого мне не требовалось бы для счастья.
Уинтер могла остаться со мной навсегда, если бы я не солгал.
Спустя несколько часов мы с ней лежали в постели. Дождь сменился легкой моросью. Уинтер положила голову на мою грудь и водила ладонями по телу, запоминая каждую линию мышц и сухожилий.
– Твои шрамы… – произнесла она едва слышно. – На голове, под руками, в паху. В местах, которые окружающим не видны.
Обнимая девушку, я поглаживал ее руку большим пальцем и уже понял, на что она намекала. Я перестал резать себя в пятнадцать лет. В ночь, когда мать сбежала.
Однако шрамы – это на всю жизнь. Хорошо, что мне хватило ума выбирать части тела, всегда скрытые одеждой.
– В Монреале у меня была одноклассница с похожими шрамами, – продолжила Уинтер, – только она даже не пыталась их прятать. Они были повсюду. Ей пришлось уйти из школы и лечь в больницу.
По-прежнему лаская ее, я дышал ровно и спокойно.
– Где ты был два года?
– Не в больнице.
Я знал, какие у нее возникли подозрения, но все было гораздо сложнее, чем Уинтер себе представляла. Не всем нужна помощь, чтобы перестать заниматься самовредительством. Некоторые из нас просто меняли один защитный механизм на другой.
Она не встречалась со мной два года, потому что Дэймон старался держаться подальше. А потом уехал в колледж.
– Очень давно кое-кто подсказал мне, что одна боль унимает другую, – пояснил я. – Поэтому я с детства резал, колол, царапал, жег себя, лишь бы не чувствовать остальной боли. И позже осознал – обижать других людей даже приятней.
– Но не меня? – Тон Уинтер прозвучал игриво.
Если бы она только знала. Это не шутка.
Я все равно ухмыльнулся.
– Определенный ущерб я тебе нанес.
Девушка просто пока была не в курсе какой.
– Не заставляй меня отвечать на вопросы, – сказал я. – Тебе не понравятся ответы.
– Но они мне нужны. – Она повернулась ко мне лицом.
– Знаю.
Да, я прекрасно осознавал, что к этому придет. После секса Уинтер не захочет расставаться со мной.
Откровенно говоря, я тоже не хотел с ней расставаться.
Мне просто нужно, чтобы она меня выслушала. Выслушала и не могла сбежать. Чтобы поблизости не было никого, кто вмешался бы раньше, чем девушке удастся осмыслить мое признание.
Если я хотел сохранить наши отношения – это мой единственный шанс.
Приподняв ее подбородок, я посмотрел на нее сверху вниз.
– У моей семьи есть коттедж в Мэне. Там невероятно красиво, уже выпал снег. Один звонок, и он будет полностью подготовлен для нас. Одевайся, мы выедем сейчас.
– Что?
– Когда доберемся туда, я все тебе расскажу. Всего на несколько дней, затем привезу тебя обратно домой.
Уинтер подняла голову с озадаченным выражением.
– Собираешься увезти меня неизвестно куда, откуда я не смогу убежать?
– Я постараюсь сделать так, чтобы ты не захотела убегать, – поддразнил я, притянув ее к себе и накрыв ее щеки ладонями. – Обещаю.
Она невероятно разозлится, но больше никаким другим способом я не смогу помочь девушке вникнуть в сложившуюся ситуацию и оставить ее позади. Не смогу убедить, что с ней я был настоящим.
– Коттедж? – задумчиво повторила Уинтер. – Вроде горнолыжного курорта? Мне ведь не придется кататься на лыжах, да?
– Мы не будем кататься на гребаных лыжах. – Я поцеловал ее, покусывая и дразня. – Будем есть, пить и трахаться, может быть, немного поссоримся, однако из дома не выйдем.
Мой телефон пискнул, но я не обратил на него внимания.
Уинтер оседлала меня, пока я продолжал целовать и кусать, заманивая ее. Правда, она перестала отвечать.
Отстранившись, я заметил, что лицо у нее было все еще озадаченное.
– Ты не хочешь ехать, – предположил я.
Уинтер вздохнула, готовая расплакаться.
– Хочу. Боже, очень хочу. Мне хочется остаться с тобой наедине на много дней. Я буду просто счастлива, но…
Но что?
Она умолкла. На мой мобильник вновь пришло несколько оповещений, а я не отпускал Уинтер в ожидании ответа.
– Я несовершеннолетняя, – отметила девушка. – Во всяком случае, технически. Если отец слишком остро отреагирует, это могут посчитать похищением, когда ты вывезешь меня за границу штата без разрешения родителей.
Заинтригованный перспективой подобного приключения, я чуть не рассмеялся. И все же она права. Даже при условии, что Уинтер простит меня, узнав мое имя, и мы вернемся в город рука об руку, мне грозили не только реальные последствия за побег на выходные с несовершеннолетней дочкой мэра, но и разбирательство с Эшби, который, несомненно, поймет, что я залез ей под юбку.
Он мог запретить нам видеться.
Однако обвинения мужчина не выдвинет. Это повлечет за собой лишнюю драму и сплетни и станет унизительным для всех причастных. Мэр не захочет придавать случившееся огласке.
Я тот, кто я есть, и мой отец тот, кто он есть. Гриффин Эшби не зайдет так далеко.
А меня ничто не удержит от Уинтер. Я с удовольствием посмотрел бы на его попытки нас разлучить.
К черту. Мы едем.
Поймав ее нижнюю губу зубами, я произнес с улыбкой:
– Мои развлечения имеют свою цену.
Она радостно засмеялась. Кроме места, в котором мы окажемся через несколько часов, все остальное было не важно.
Одни, в тишине.
Я даже не хотел заезжать к себе, чтобы собрать вещи.
На сей раз мой сотовый зазвонил. Девушка потянулась к нему, однако я вернул ее на место. Член снова начал твердеть.
Черт. У нас нет на это времени. Нужно ехать.
Телефон снова и снова пищал, одно оповещение прилетало за другим.
Какого хрена? Если Майклу так уж нужна машина, пусть отследит ее и сам заберет, ради всего святого. Сейчас слишком рано.
Оторвавшись ото рта Уинтер, я заворчал, протянул руку к краю кровати, нащупал мобильник, включил его и посмотрел на дисплей, пока она целовала мою шею.
Оповещения из «Инстаграма», теги, отметки в «Твиттере», личные сообщения с ссылками на новостные статьи.
Что за чертовщина?
У меня мгновенно напряглись нервы, в то время как я пытался разобраться в увиденном. Затем, когда кликнул на ссылку, открылось темное видео без звука. Да он и ни к чему, потому что я сразу понял, что это такое. Мое сердце остановилось. Видеоролик со мной и Уинтер в ванной прошлой ночью. Который я снял на общий телефон Всадников.
После падения на пол в кадре виднелся лишь потолок, но запись продолжалась. Все наши звуки будут слышны и…
Лихорадочно бегая глазами по странице в поисках имени автора поста, я обнаружил комментарии и другие оповещения. Видео опубликовали в различных социальных сетях несколько человек, остальные делились им со скоростью света.
Ужас сковал меня изнутри. Я наткнулся еще на одно свое видео, где Кай и Уилл жестоко избивают мужчину, жестоко избивавшего свою младшую сестру.
К сожалению, этот человек работал копом, а лица парней были отчетливо видны. Наши с Уинтер тоже.
Комментаторы негодовали, поливали всех нас дерьмом. Не в силах смотреть дальше, я закрыл глаза и пробормотал:
– О боже.
– В чем дело? – полюбопытствовала Уинтер, не прекращая меня целовать.
Смартфон продолжал трезвонить от наплыва оповещений, поэтому я отключил звук.
Как это произошло? Где наш телефон?
Господи, мои руки дрожали.
В Ночь Дьявола за него отвечал Уилл. Если мы все участвовали в проделке, он снимал. Вчера я отдал сотовый ему после того, как мы вернулись в город и отправились в «Стикс».
Но телефона не оказалось в карманах Уилла, когда я искал ключи. Куда делась его толстовка?
И тут меня осенило. По мне словно грузовик проехался.
Рика.
Я вспомнил разорванный рукав, который видел, удерживая ее запястья. Это была не ее толстовка. Покидая склад, она по ошибке схватила толстовку Уилла.
Подскочив, я заставил Уинтер соскользнуть с моих колен.
– Гребаная Рика. – Я потер глаза, стараясь представить катастрофу, которая набирала обороты. – Твою мать.
– Рика Фэйн? – спросила девушка. – Что случилось?
Я не знал, что ответить. Не мог думать.
Похоже, Рика отреагировала на вчерашнее происшествие, за которое, по ее мнению, были ответственны я, Уилл и Кай, не подозревая об участии Тревора Криста.
Боже, какой я идиот. Боялся, будто она меня возненавидит и никогда не простит. Однако Рика, найдя этот чертов мобильник в кармане, решила поквитаться с нами раз и навсегда, опубликовав проклятые видеозаписи. Я недооценил ее.
Одно дело – попасться с Уинтер ее отцу. Но никто не уцелеет после суда общественности. Наши ошибки, достойные порицания среди неосведомленных людей, выставили напоказ для всех, у кого найдется мнение, без шансов на оправдание. Нас привлекут к ответственности.
Я быстро отправил парням групповое сообщение:
«Нам крышка!»
Затем добавил еще одно, поставив их в известность:
«Телефон у Рики! Она забрала толстовку Уилла прошлой ночью!»
Насколько я мог судить, Майкла ни в одном ролике не оказалось. Разумеется. Она бы не навредила своему объекту обожания.
Поднявшись, я натянул джинсы и сказал Уинтер:
– Одевайся. Нам нужно убираться отсюда.
Она лишь встала на колени на кровати, лицом ко мне.
– Что-то не так?
– Сейчас же, – распорядился я, сунув трубку в задний карман, и огляделся в поисках футболки.
Девушка не пошевелилась.
– Ты меня пугаешь.
– И что в этом нового?
Я подобрал свою толстовку, проверил, на месте ли ключи Майкла. Когда поднял взгляд на Уинтер, та до сих пор медлила.
– Я сказал, одевайся. Идем.
Она повернула голову к своему телефону, услышав собственные оповещения. Одно за другим.
– Что происходит? – тихо потребовала ответа Уинтер.
Словно прикованный к полу, я понятия не имел, каким образом, черт побери, исправить ситуацию. Как увезти ее отсюда, замять шумиху, чтобы она никогда не узнала о разворачивавшемся кошмаре?
С улицы донесся рев мотора. Кто-то на бешеной скорости ехал по подъездной дорожке.
Уинтер понимала – что-то случилось. Она так просто не сбежит со мной.
А они уже здесь.
Уронив толстовку, я выудил сигарету и прикурил, глядя на девушку, укутавшуюся в простыню. Мне хотелось нырнуть обратно в ее теплую постель, всего несколько минут назад служившую моей тихой гаванью, накрыть ее губы своими, запустить руки в ее волосы.
Как все могло так кардинально измениться за столь короткий промежуток времени?
Она услышала щелчок зажигалки, ощутила запах дыма. Тревога промелькнула на ее красивом лице.
– Ты куришь? – едва слышно произнесла Уинтер.
Снаружи со скрежетом затормозил автомобиль, резко хлопнули двери.
Я посмотрел ей в глаза и попросил, тяжело дыша:
– Не отпускай меня. Что бы ты ни услышала, что бы они ни сказали, не отпускай меня.
Девушка покачала головой.
– О чем ты? – После чего озадаченно развернулась к своему сотовому. – Мой телефон разрывается. Что происходит? Пожалуйста, ответь?
– Уинтер! – выкрикнул снизу ее отец, внезапно ворвавшийся в дом.
Нагнувшись, я поцеловал ее в губы, пока он стремительно поднимался по лестнице, и прошептал:
– Не отпускай.
В следующую секунду дверь распахнулась. В спальню вошел Эшби с еще одним мужчиной и бросился на меня.
– Ах ты, сукин сын! Отойди от нее!
Он ударил меня. Впервые за много лет я не был готов дать отпор. Не хотел даже. Какая разница, если потеряю ее.
Его кулак вмазался мне в челюсть, отчего я рухнул на прикроватную тумбочку. Лампа полетела на пол вместе со мной.
Уинтер начала судорожно дышать.
– Что происходит?
Получив пинок в живот, я закряхтел и поморщился, когда он врезал еще раз.
– Папа, остановись! – закричала она, спрыгнув с кровати. – Оставь его!
Второй мужик оттащил ее назад, и я узнал в нем мистера Кинкейда, моего бывшего директора. Он сжал руки девушки, которая пыталась вырваться из его хватки.
– Больной говнюк! – прорычал мэр. – Я пригрозил тебе охранным ордером, и ты устроил такое? Тебе светит гребаная тюрьма. Как ты посмел!
Эшби снова ударил, а я стиснул зубы, обхватив живот руками.
Уинтер.
– Охранный ордер? – повторила она. – Что?
Пожалуйста, нет. Пожалуйста, пусть она узнает не так. Твою мать.
– Как ты могла заняться с ним сексом, Уинтер? – заорал ее отец. – О чем ты только думала?
Прижимая простыню к своему телу, она замотала головой.
– Откуда ты знаешь? Что все это значит?
Она ни о чем не знала. Не знала об утечке видео, обо мне…
– Позвони Дагу Колсону, – приказал Эшби Кинкейду. – Скажи ему, что Торренс у нас. Пусть заберет его задницу, когда поедет собирать остальных мелких засранцев.
Пока ждал, чтобы Уинтер поняла, я зажмурился, едва чувствуя, как он вцепился в мои волосы.
Все кончено. Она меня возненавидит.
– Торренс, – выдохнула она, услышав слова отца. – Дэймон Торренс?
Он потянул меня за волосы, отчего кожу головы обожгло резкой болью, но я не сводил глаз с девушки.
– Уинтер, – произнес я умоляющим тоном.
– Что? – сказала она сама себе, все еще не понимая.
Я попытался приблизиться к ней.
– Уинтер. – Не зная, что сказать, я крикнул Кинкейду, который практически лапал полуголую девочку: – Вашу мать, дайте ей одеться!
О господи. Эшби добьется моего ареста.
Но не это тревожило меня. Она не отвечала. Пожалуйста, не оставляй меня.
– Уинтер, послушай. Это не то, что ты думаешь.
– Это Дэймон Торренс? – спросила она у мужчин.
– Ты не знала? – уточнил мэр. – Ты не знала, кто это был? – Затем он бросил злобный взгляд в мою сторону и оскалился, когда до него стал доходить истинный масштаб случившегося между нами. – Что ты натворил?
– Уинтер, выслушай, – взмолился я.
Но она начала рыдать, накрыв рот ладонью.
– Проваливай! – крикнула девушка, попятившись к Кинкейду. Подальше от меня, насколько возможно. – Уберите его! Уберите его отсюда!
Эшби поднял меня на ноги. Кровь капала с моей губы.
– Уинтер, пожалуйста, – продолжил умолять я.
– Ни слова больше! – Она закрыла уши руками, прижавшись спиной к стене. – Просто умри и оставь меня в покое!
Ее переполняла ярость. В глазах жгло, но я наблюдал за тем, как Уинтер уткнулась лицом Кинкейду в грудь, защищаясь, будто я собирался причинить ей боль.
Словно я – монстр.
Просто умри и оставь меня в покое.
– Я тебя ненавижу! – прорычала она. – Ты ужасен, и тебе пришлось солгать, потому что ты знал – я бы никогда тебя не захотела! Тебя никто никогда не полюбит! Пошел вон!
Кинкейд обнял девушку, укутав ее дрожащее тело в одеяло, пока она плакала.
– Больше не подпускайте его ко мне, – попросила она. – Пожалуйста, не позволяйте ему притронуться ко мне.
Я опустил взгляд на свои руки. Эшби вышвырнул меня из комнаты, прочь от нее. Болезненное ощущение потери кружило циклоном в моем мозгу.
Я бы никогда тебя не захотела. Тебя никто никогда не полюбит.
Теперь я не сомневался, что осквернил Уинтер.
Она больше никогда не будет невинно танцевать.
Ее глаза не будут восхищенно сиять, как той ночью, когда она каталась на мотоцикле.
Я навсегда изменил ее. Извратил и исковеркал все, что делало ее самым прекрасным существом, встретившимся мне в жизни.
