Новые лица и «звездопад»

В эпоху Брежнева партийные деятели выдвигались разными путями и очень отличались по своим качествам, и по деловым, и по личным – честности, принципиальности, культуре. Первый секретарь Ставропольского крайкома партии Михаил Горбачев отнюдь не выделялся среди них в лучшую сторону. У него-то с честностью было туговато. На Ставрополье его прозвали «Мишка-пакет» – за конвертики, помогавшие решать через него дела. Зато у него имелись сильные связи. Ему протежировал в Москве Кулаков, потом нашлись другие…

Существовало несколько мест, где первые лица государства проводили отпуска. Здешние начальники опекали высоких гостей, обеспечивали программу отдыха. Брежнев, например, ездил на Черное море. Поэтому Брежнев стал благоволить к Сергею Медунову – тот возглавлял Ялтинский горком, потом получил Сочинский горком, и, наконец, Леонид Ильич повысил его до первого секретаря Краснодарского крайкома.

К Горбачеву приезжали другие гости. В истории утвердилось представление, что его вытащил в столицу Андропов. Действительно, Юрий Владимирович с молодых лет страдал тяжелой болезнью почек, черноморский климат был ему противопоказан. Он отдыхал в местах своего детства, на курортах минеральных вод. Но… только ли Андропов сыграл свою роль в судьбе Михаила Сергеевича? В тени остается фигура гораздо более крупная. Опять Суслов. Он тоже ездил не на море, а на свою давнюю «вотчину», на минеральные воды Ставрополья. Нередко компанию ему составлял Громыко.

А Горбачев выступал перед ними радушным хозяином, обслуживал, предугадывая желания. Истратил огромные средства из краевых фондов на оборудование достойных мест для отдыха столь высоких лиц. Не забывал преподносить и дорогие подарки. Не настолько роскошные, чтоб выглядели взятками, но чтобы запомнили, оценили. Например, Суслову в один из приездов – новейшее импортное ружье для подводной охоты, подобные «сувениры» и для жены, детей. Идеолог партии не отказывался, принимал.

Но, конечно же, одними подарками заслужить расположение такого начальства было невозможно. Им нельзя было угодить банкетами и шашлыками у живописных водопадов. Суслов вообще был аскетом, ел только гречневую кашу с молоком, ходил в старом пальто и неизменных калошах, ездил со скоростью 40 км в час. Андропов сидел на жестких диетах, спиртное из-за своей болезни не употреблял. Культурный уровень Горбачева был слишком низким, чтобы заинтересовать председателя КГБ, тянувшегося к рафинированной интеллигенции. И в классическом марксизме он не блистал, как приближенные Суслова. Но ведь какие-то его черты отмечали, оценивали, брали на заметку. Услужливость, честолюбие, беспринципность, способность к интригам. Он мог стать хорошим подручным в борьбе за власть.

Михаил Сергеевич и сам показывал готовность на такую роль. Один из тогдашних сотрудников Горбачева привел в воспоминаниях случай. Как-то на Ставрополье прилетели отдохнуть дочь Брежнева Галина с мужем, Чурбановым. Конечно, их встретили по высшему разряду. Хорошо посидели за столами в Пятигорске, продолжили в Кисловодске. Пьяный Чурбанов принялся хвастаться, что тесть обещал сделать его своим преемником, якобы говорил об этом при свидетелях, слышали Щелоков, Огарков, Цвигун, Пастухов, Тяжельников… Через неделю Горбачев вылетел в Москву. Докладывать Андропову и Суслову [149, с. 143–144]. Спрашивается, так ли важна была пьяная болтовня Чурбанова? Но Михаил Сергеевич продемонстрировал, кому он служит. Добавил им информацию, кто находится в лагере их противников.

О выдвижении Горбачева в Москву заговорили еще в 1973 г. Секретарь ЦК Демичев предложил ему место Яковлева, отправленного в Канаду, возглавить отдел пропаганды ЦК. Но он отказался. После того как посоветовался с Сусловым. То есть «серый кардинал» уже держал Михаила Сергеевича в поле зрения и рассудил, что это поле деятельности для него не подходит. Зато в следующем году, оставаясь первым секретарем на Ставрополье, Горбачев был избран председателем комиссии по делам молодежи Верховного Совета СССР. Должность необременительная, но представительная – «светиться» на всяких конференциях, конгрессах, показывать свое лицо в президиумах, да и в столицу наезжать почаще.

Потом председатель Госплана Байбаков звал Горбачева к себе заместителем по сельскому хозяйству, его выдвигали на пост Генпрокурора вместо состарившегося Руденко. Однако эти должности были «тупиковыми», в стороне от главного узла партийного руководства. Когда сняли Полянского, прежний покровитель Кулаков предлагал сделать Горбачева министром сельского хозяйства. Своим помощником, поскольку за сельское хозяйство отвечал в Политбюро Кулаков. Нет, новые покровители сочли ненужным, чтобы Михаил Сергеевич и он оказались «в одной связке». У них на Горбачева уже были иные планы.

Один из «аристократов духа» Георгий Арбатов (ставший директором Института США и Канады) вспоминал, что впервые услышал фамилию Горбачева весной 1977 г. В разговоре Андроповым он коснулся болезни Брежнева. Посетовал, что страна на пороге беды. Руководство состарилось, а «на подходе» кадры слабые и «по политическим взглядам часто вызывающие сомнение». Андропов отчитал его, что он просто не знает людей. «Слышал ли ты, например, такую фамилию – Горбачев?» Тот признался, что нет. «Ну вот видишь, а подросли ведь люди совершенно новые, с которыми действительно можно связать надежды на будущее». Да, Андропов уже считал его «своим» кадром.

Хотя как раз в это время, в 1977 г., старый друг Горбачева Зденек Млынарж, идеолог Пражской весны, выпустил диссидентское воззвание «Хартия 77», вступил в конфликт с госбезопасностью Чехословакии и эмигрировал в Австрию. Был принят там в Институт международной политики, подключился к разработкам против социалистического лагеря, естественно контактируя со спецслужбами Запада. Неужели председатель КГБ не удосужился разузнать о таких связях и симпатиях Михаила Сергеевича? Или… именно это устраивало Андропова?..

Переломные явления в советской верхушке обозначились в 1978 г. Славословия в адрес Брежнева перешли вдруг в натуральный «звездопад». По экранам шла только что снятая киноэпопея «Солдаты свободы» из четырех фильмов. В сражениях Великой Отечественной показывались и прославлялись руководители компартий: Живков, Гусак, Герек, Чаушеску, Кадар, Тито, Торез, Тольятти. И впервые в советском кино появился образ Брежнева, его играл народный артист СССР Евгений Матвеев. А с февраля 1978 г. журнал «Новый мир» начал публиковать «мемуары» Генерального секретаря: «Малая земля», «Возрождение», «Целина». Позже появилась еще одна часть – «Воспоминания».

Брежнева убедили, что это нужно для советских людей, особенно для подрастающего поколения. Писал, конечно, не он. Курировал проект Суслов, авторский коллектив подбирал секретарь ЦК по идеологии Зимянин. В него, по разным источникам, входили заместитель Зимянина Игнатенко, журналисты Аграновский, Сахнин, Мурзин, Ардаматский и др. В качестве консультанта тут как тут оказался Александров-Агентов. «Мемуары» издавали и отдельными брошюрками, и одной книгой, тираж каждой части достиг 15 млн. Их мгновенно перевели на иностранные языки и разослали в национальные библиотеки 120 государств. Передавали по телевидению, по радио – их читал народный артист Вячеслав Тихонов. Записали на грампластинки в исполнении Юрия Каюрова. «Мемуары» включили в школьные программы, обсуждали на партсобраниях, исторических и литературных конференциях.

В том же 1978 г. Леониду Ильичу дали четвертую «Золотую Звезду» (третью – Героя Советского Союза). На этот раз даже без юбилеев. Но «Звезда» для него стала уже чем-то «обычным», постановили вручить орден «Победа» – высшую полководческую награду Великой Отечественной, ее были удостоены всего 16 человек. На замечание самого Брежнева, что его заслуги в войне не соответствуют статусу ордена, окружение дружно заверило: он одержал победу в борьбе за мир. Не менее важную, чем военные победы – и Генеральный секретарь клюнул, согласился. За «мемуары» ему дали Ленинскую премию в области литературы. Академия Наук присвоила ему «Золотую Звезду» Карла Маркса за «исключительный вклад в развитие марксистско-ленинской теории». Кроме советских наград густо сыпались иностранные.

Были и приближенные, пытавшиеся подсказать, насколько нелепо и уродливо выглядит обвешивание побрякушками. В том числе его зять, Чурбанов. Однако Брежнев отрезал: «Награждаю не я, а партия». Таким тоном, что возвращаться к теме было уже нельзя. Но те, кто организовывали вакханалию награждений, «мемуаров», восхвалений, разве не понимали, насколько она карикатурна? Предвидеть настоящие результаты было совсем не сложно. Насмешки, анекдоты. Подрывался авторитет не только Брежнева, а всей коммунистической системы.

А в это же время произошла масштабная межнациональная провокация. После принятия новой Конституции СССР началась «по конвейеру» разработка новых конституций союзных республик. В Грузии в апреле 1978 г. в газете «Заря Востока» был опубликован проект. В нем имелся пункт «В Грузинской ССР на основе равноправия обеспечивается свободное употребление во всех органах и учреждениях русского, а также других языков, которыми пользуется население». Но в прежней, сталинской Конституции статья 156 гласила: «Государственным языком Грузинской ССР является грузинский язык». Это вроде бы никого не ущемляло. Не мешало пользоваться русским языком, им владели почти все грузины. А теперь их родной язык даже не упоминался! Кто изобрел провокационное новшество? Кто распорядился издать его? «Заря Востока» была главной газетой ЦК компартии Грузии. Возглавлял ее Шеварднадзе.

Но начались массовые митинги протеста, манифестации студентов, интеллигенции, втянувшей в эти акции рабочих, пенсионеров. А Шеварднадзе поддержал протесты перед Москвой, склонил, что нужно уступить. Сам зачитал перед митингующими статью, возвращенную к старой редакции: «Государственным языком Грузинской ССР является грузинский язык»… Провокация привела к нарастанию грузинского национализма, он стал превращаться в реальное движение, оформился возникшими «общественными» организациями. И Шеварднадзе показал себя «своим» для них, заступником.

Ну а вокруг Брежнева, дряхлеющего и впадающего в маразм, завязалась борьба за будущее преемство. В Политбюро имелись фигуры гораздо более молодые, чем Леонид Ильич или Суслов: Кулаков, Романов, Гришин. Дееспособные, энергичные. Но каждый из них был сам по себе. А у Суслова сохранялась группировка, и действовала она, судя по всему, в пользу Андропова, который и сам нацелился на власть. Первую мину подвели под Кулакова. Он как будто был в чести, ему исполнилось только 60 лет, к юбилею получил Героя Социалистического Труда.

Любопытно, что сценарий разыгрывался согласованно, с двух сторон – из-за границы и изнутри. Западная пресса наперебой стала называть Кулакова преемником Брежнева, об этом передавали по радио. Помощник Кулакова Моргун вспоминал: «Я в последние месяцы регулярно слушаю зарубежные радиоголоса. И все они изо дня в день твердят, что Брежнев тяжело болен и на его место готовится Федор Давыдович Кулаков…» А «доброжелатели» подсказывали Леониду Ильичу: появился «соперник», «оппозиционер». Ну а свалить Кулакова не составляло труда. Он сильно пил. Особенно усугубилась тяга, когда он почувствовал охлаждение со стороны Брежнева. Ко всему прочему, он отвечал за сельское хозяйство, доведенное до разрушения. На это тоже указывали Генеральному секретарю.

4 июля 1978 г. на пленуме ЦК Кулакова подвергли разгромной критике. Опытному партаппаратчику было ясно: карьера рухнула. Дальше последует смещение с руководящих постов. 5 июля Кулаков еще справил 40-летие своей свадьбы, но настроение было уже совсем не праздничным. Торжество продолжилось тяжелой выпивкой с домашними скандалами. В ночь на 17 июля Кулаков скончался. Официальный диагноз – острая сердечная недостаточность и паралич сердца. Предполагают, что причиной стало чрезмерное употребление алкоголя. Управляющий делами Совета министров Михаил Смиртюков сообщал, что возле кровати нашли 2 пустых бутылки от коньяка. Есть и другая версия – застрелился.

Очень показательно, что на похоронах члена Политбюро отсутствовали Брежнев, Суслов, Косыгин, Гришин. Распоряжался Кириленко. То есть очернить Кулакова сумели очень хорошо. Но Горбачев приехал проводить в последний путь бывшего покровителя. Из обычного человеческого долга к покойному? Не только. Можно предположить, что этот шаг был согласован с новыми покровителями, правильно ли будет приехать на похороны опального? А главное – лишний раз показать себя и обозначить преемственность. На траурном митинге он впервые взошел на трибуну мавзолея, впервые выступил на Красной площади. Символично. На похоронах.

По свидетельству Чазова, Брежневу кто-то уже подсказал, кем заменить Кулакова, фамилия Горбачева называлась. Но Леонид Ильич далеко не сразу принял решение. 17 сентября 1978 г. состоялась «встреча четырех генсеков». Брежнев в сопровождении своего помощника Черненко ехал поездом в Баку, остановился на станции Минеральные воды. Здесь его уже ждали Горбачев, «хозяин» Ставрополья, и находившийся на отдыхе Андропов. Это было подобие смотрин, начальник КГБ как бы показывал своего протеже. Брежнев еще размышлял, но сказали свое слово Суслов и Громыко. 27 ноября на пленуме ЦК Михаил Сергеевич был избран секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству, вскоре стал кандидатом в члены Политбюро, а потом и членом Политбюро.

Суслов и Андропов ввели в руководство своего «молодого» – в противовес другим «молодым». А против Григория Романова разыгралась очередная интрига. Его любили, особенно у себя, в Ленинграде, 13 «романовских» лет правления считали лучшими в городе и области. Люди отмечали его честность, глубокую порядочность, прекрасные организаторские способности. При нем широко развернулось строительство жилья, были открыты новые линии метрополитена, более 50 современных промышленных предприятий. Но и сельское хозяйство он поднял очень эффективно, в Ленинградской области вступили в строй огромные птицефабрики и другие объекты. Только диссиденты и «правозащитники» люто ненавидели его, считали сторонником «жесткой» линии, своим «гонителем». Ему приписывали слова «почти все евреи – это граждане страны – потенциального противника» [68].

Но западные «голоса» и пресса теперь переключились на Романова, наперебой заговорили о нем, как о преемнике Брежнева. Даже обыгрывали фамилию, «мистическое» совпадение, что Россией снова будет править Романов. Доходило до версий: а может, и в самом деле родственник? И опять подыграли изнутри. По Советскому Союзу вдруг разошелся слух, что Романов «по-царски» справил свадьбу своей дочери в Таврическом дворце и разгулявшиеся гости якобы перебили драгоценный сервиз Екатерины II, взятый ради такого случая из Эрмитажа [149, с. 212–213]. Это было абсолютной ложью. Но вот что интересно: в СССР никаких подобных публикаций не было и быть не могло. Клевету о свадьбе не передавали и «голоса». Но она стала известной буквально по всей стране. Существовало лишь одно ведомство, способное повсеместно запустить ее. В народ внедрили отталкивающий образ коррупционера и «барина». А Брежневу снова доносили слухи о «преемнике». Между ним и Романовым обозначилось отчуждение.