У моей комнаты есть одна особенность, причина, по которой я знаю тайну Руби, – это хлипкая стена, разделяющая нас. Верхний этаж «Дворца» поделен на три комнаты и санузел. Моя комната и комната Руби когда-то были одним большим помещением, но Халед разделил его надвое, зная, что каждая из нас захочет собственную комнату. Мы получили свое уединение, но у нас есть общий коридор. Руби обитает в одном углу дома, я – посередине, а Джемма – по другую сторону от меня. Стена между нашими с Джеммой комнатами капитальная – часть здания, возведенная во время его постройки. Но наши с Руби комнаты разделяет хлипкая перегородка из гипсокартона. Руби этого не знает. Я никогда не шумлю в своей комнате, так откуда ей знать?

Мне известны ее тайны – те, в которых она не сознавалась даже на страницах своего дневника. Те, которые она скрывает в глубине души, те, которые весь последний год подтачивают ее. Это становится все хуже – то, что я слышу по другую сторону стены.

Когда Руби наконец возвращается в дом, то хлопает дверью своей комнаты с такой силой, что стена содрогается. Я сижу на краю своей постели. Тишина такая, что я слышу, как Руби поднимает крышку плетеной корзины для грязного белья и закрывает снова. Крышка скрипит – знакомый звук, но обстановка сейчас совсем – другая.

Я оцениваю, какие у меня есть варианты.

Проходит несколько минут, и я слышу шаги на лестнице – тяжелые, решительные. Джон. Дверь комнаты Руби открывается и закрывается.

Я слышу их негромкие голоса по ту сторону стены. Вспоминаю те разы, когда слышала их – в течение всех этих лет. Их споры. Иногда – хотя в последнее время такое бывало редко – они вместе смеялись над чем-то. И самое неприятное – секс. После начала второго курса я купила дополнительную подушку, чтобы не слышать звуки, которые Руби издавала во время секса. Они звучали неестественно.

Я начинаю расхаживать туда-сюда, не в силах больше сидеть неподвижно. Скоро она порвет с ним, и мне нужно быть рядом, чтобы помочь ей. Я помогу ей быть сильной.

Слышится тихий стук в мою дверь, потом она отворяется, и в комнату проскальзывает Макс.

– Что ты делаешь? – шепчу я, голос мой готов сорваться. Я понимаю, что больше не чувствую спокойствия и уверенности. Такое прежде случалось со мной лишь однажды.

– Она вернулась? – спрашивает он.

Мы оба смотрим на перегородку, сквозь тонкий гипсокартон до нас доносится приглушенный разговор. Макс широко раскрывает глаза.

– Ты слышишь их? Ты всегда их слышала?

Я отвожу взгляд, уставившись на свой рабочий стол. Мы молчим.

– Ты не единственная, кто знает, насколько у них все запутанно, – тихо произносит Макс.

– Это не то, что ты думаешь, – говорю я. Потом снимаю с пластикового крючка полотенце и добавляю: – Я собираюсь пойти в душ, так что…

Макса, похоже, это не убеждает. Его брови сдвинуты в свирепой решимости.

Голоса делаются резче, стена лишь слегка заглушает звуки конфликта, разгорающегося по соседству.

– Просто уходи, – говорю я Максу, подходя к нему почти вплотную – настолько, что могла бы дать ему пощечину. – Уходи.

Он отшатывается от меня, его ладонь тянется к дверной ручке.

– Хорошо, но сегодня это закончится, – заявляет он уверенным, решительным тоном.