Глава 20

За решеткой. День 3.

Ник ссутулился над подносом с завтраком. Желудок у него выл от голода, но нужно было выждать, пока заключенные более старшего возраста не разберут свои подносы. Как и в школе, здесь можно было многое понять о человеке по тому, где он садился во время приема пищи.

Поначалу он боялся, что каждый зек вынужден примкнуть к какой-нибудь банде, однако потом стало понятно, что на самом деле лишь около трети обитателей блока D состояли в группировках, так что предостережения Босса были не вполне верны. Судя по татуировкам, в блоке были представлены «Арийское братство», «Кровники» и «Мексиканская мафия», но они держались в стороне друг от друга, будто заключив между собой опасливое перемирие.

Поскольку камеры наблюдения и охранники следили за заключенными круглосуточно и без выходных, они, вероятно, сошлись на том, что стычки в тюремных стенах абсолютно бессмысленны.

Другие сорок с лишним заключенных разбились на социальные группы поменьше. Одна небольшая группка занималась чтением Библии и возносила коллективную молитву перед завтраком. Была даже компания, занимавшаяся учебой, чего Ник никак не ожидал. А один парень, по виду чистый ботаник, бесплатно проводил консультации по юридическим вопросам, чем, по всей видимости, снискал у других зеков уважение и отчасти даже признательность.

Ник по-прежнему держался особняком и старался подмечать все особенности поведения окружающих, ожидая наступления того неизбежного момента, когда ему придется начать контактировать с другими заключенными. Пока же дело ограничивалось лишь молчаливыми оценивающими взглядами.

Он уже уяснил, что тех, кто находится здесь по первому разу, называют мальками.

Ник занял одно из свободных мест в конце стола, на другом конце которого расположилась группа богомольцев. Он обхватил поднос руками, склонил над ним голову и принялся за еду, едва ощущая вкус овсянки, сваренных вкрутую яиц и молока. Порции были маленькими, и, проглотив завтрак, он не почувствовал насыщения. У некоторых других заключенных завтрак явно был обильнее, а один парень постарше, к удивлению Ника, даже разогревал в микроволновке лапшу быстрого приготовления – где-то здесь определенно можно было купить еще еды или выменять ее на что-нибудь.

Ник не ожидал, что здесь будет так… вольготно.

Вроде бы не слишком подходящее для окружной тюрьмы слово, однако хоть ее обитатели и не могли выйти наружу, во внутреннем пространстве блока они действительно вольны были перемещаться как им заблагорассудится. Никого не держали взаперти в тесной камере, и судя по всему, пока ты соблюдал все писаные и неписаные правила – и если никто не точил на тебя зуб, такое положение вещей никого не смущало.

Но вот то, как окружающие продолжали изучать Ника, подсказывало ему, что просто так в покое его не оставят.

Посреди большого помещения он чувствовал себя беззащитным и потому с завтраком покончил очень быстро, после чего отнес поднос на тележку и вернулся на свой матрас. Снова прислонившись спиной к шершавому бетону стены, он почувствовал себя значительно лучше.

Несколько отстающих все еще оставались за столами. Один заключенный протирал столы, другой мыл шваброй пол, еще двое играли партию в шахматы в окружении небольшой группы любопытствующих. Ника подмывало желание подойти к ним и узнать, существует ли у них очередь желающих поиграть и нельзя ли в нее встать, но он пока не решался и наблюдал за ними со своего места. Он все еще привлекал слишком много внимания. Вокруг него нарастало напряжение непонятного для него рода, и каждый раз, когда кто-нибудь из окружающих встречался с ним глазами, он буквально чувствовал кожей, как оно увеличивается.

Стены вокруг и еда наводили уныние; ощущение полнейшей безнадеги душным одеялом накрывало все его полное страха существо. Где-то между завтраком и обедом к нему подошел невысокий, коренастый светлокожий человек, все руки которого были испещрены разноцветными татуировками. Он уселся лицом к Нику на ближайшую к нему железную лавку – чего он хотел, допрос провести?

– Так ты у нас зверюга?

– Зверюга?! – переспросил Ник в недоумении.

– Ты бабу изнасиловал, так? – спросил крепыш, неодобрительно сузив глаза.

– Нет. – Впервые за все пребывание тут Ник осознанно смотрел человеку в глаза, и гнев помогал не отводить взгляд и сохранять твердость голоса. – Я этого не делал.

Крепыш немного помолчал, взвешивая ответ Ника.

– И что же с тобой случилось?

Ник почувствовал, что тот его проверяет.

– Кто-то изнасиловал и убил мою девушку, а полиция и прокурор повесили все на меня. Мне бы только выбраться отсюда и найти того, кто это сделал, – уж я разберусь с ним по справедливости!

– Здесь половина народа скажет, что невиновны. Почему я должен тебе верить?

Ник пожал плечами. Он вдруг всем телом ощутил, как сильно устал. Он боялся закрывать глаза – да что там, он боялся даже, что если моргнет, кто-нибудь набросится и убьет его! Однако нехватка пищи и сна делала свое дело, и было неясно, сколько еще он сможет поддерживать эту максимальную бдительность.

– Можешь не верить. Я с этим ничего поделать не могу.

– И то верно, – согласно кивнул крепыш. – Меня зовут Коротышка.

Ладно.

– Я Ник. – Что за черт?! Не найдя ничего лучше, он протянул ему руку.

Поколебавшись мгновение, Коротышка пожал ее.

Ну и что означает это знакомство? Проверка такая?

Ник был в замешательстве. У него было такое ощущение, словно его вдруг взяли и переместили в какое-то телевизионное реалити-шоу, причем о правилах участия в нем рассказать забыли.

В течение последующих нескольких часов к Нику подошли познакомиться еще трое заключенных, каждый из которых хотел знать, что с ним случилось. Они что, сравнивали его ответы? Ник отвечал просто и честно, молясь, чтобы это сыграло ему на пользу.

Больше ему ничего не оставалось – все зависело от мисс Дейн.

Ник поднялся со своего места – нужно было воспользоваться туалетом. Когда он проходил мимо одной из камер, из нее высунулась рука, схватила его за воротник робы и рывком втащила в темное нутро. Он упал на бок, впечатавшись плечом в бетонную стену, и в тот же момент кто-то набросился на него, нанеся увесистый удар кулаком в лицо. Нос и челюсть взорвались от боли, во рту появился вкус крови, и он инстинктивно закрыл голову руками, пытаясь защититься от ударов и понять, что происходит. По венам разлился адреналин, сердце забилось в безумной панике.

В мозгу выстрелами проносились вопросы: видят ли охранники? Есть ли в камерах видеонаблюдение? Он ведь не осмеливался заглянуть в них…

Они хотят убить его?

Стараясь увернуться от сыпавшихся ударов, Ник выставил вперед предплечья и одним глазом посмотрел на нападавших. Непосредственно избиением занимался один человек, в то время как еще несколько стояли в дверях, закрывая происходящее от посторонних глаз.

Он был не в состоянии одновременно прикрывать и голову, и тело, и тут кулак мощно вонзился ему под ребра. В этот момент какой-то первобытный инстинкт придал ему заряд энергии и скомандовал: борись, иначе умрешь! Жизнь дерьмо, но не сдаваться же без боя!

Ник подставил плечо, чтобы прикрыть лицо, и резко выбросил руку вперед. Его кулак врезался в тело нападавшего.

Тот встал и ударил Ника по ребрам ногой. Адская боль буквально разорвала Ника на части, он закашлялся и скорчился, обхватив руками грудную клетку. Но в ту секунду, когда нога мучителя уже почти нанесла еще один удар, ему удалось схватить ее за лодыжку и резко дернуть. К своему удивлению, нападавший оказался на полу, завалившись на спину. Тяжело дыша и хватая ртом воздух, Ник с трудом поднялся на ноги.

Кровь крупными каплями сбегала по его лицу на тюремную робу. Он хотел было накинуться на противника, но резко остановился, узнав в нем Коротышку и увидев три фигуры покрупнее, стоящие в дверном проходе. Они помогли Коротышке встать, и все четверо молча уставились на Ника.

Что за хрень?!

Со всеми четырьмя ему не справиться.

Грудь ходила ходуном. Он отер лицо рукой и замер в ожидании. Миновало несколько долгих минут, прежде чем один из этой четверки бросил Нику полотенце:

– Приведи себя в порядок, пока охранники не приперлись.

Ник кивнул и вытер лицо. Четверка расступилась и выпустила его наружу.

Двое охранников уже бежали навстречу, и один из них заметил, что с лицом у Ника не все в порядке.

– Что случилось?

Стукачи долго не живут.

Ему устроили испытание?

– Я споткнулся, – ответил Ник.

– Тебя кто-нибудь трогал? – спросили они, прочесывая взглядом помещение.

– Нет, – соврал Ник. – Ребята просто помогали мне подняться.

Охранник свел брови. Теперь было совершенно ясно, что видеонаблюдение велось только в общей комнате, но не в камерах, и все заключенные об этом знали.

Какой идиот это придумал?!

– Точно? – спросил охранник.

– Угу. – Ник вытер нос.

Охранник хмуро повел бровями, не веря ему.

– В санчасть пойдешь?

Ник отрицательно покачал головой, и она тут же закружилась.

– Я в порядке.

Охранники окинули блок предостерегающим взглядом. Коротышки не было видно. «Наверное, он себе все руки об меня разбил», – подумал Ник и поплелся в туалет. Облегчившись, он вернулся к своему матрасу и прислонился спиной к стене. Боль и холод, заслонявшие собой все остальные чувства, заставили его съежиться в один тугой комок.

Надо было ждать.

Здесь ему, вероятно, придется проторчать год, а то и больше. Одна только мысль о перспективе провести всю оставшуюся жизнь в бетонной коробке вызывала приступ тошноты.

И желание покончить с собой.

Сегодня его избили, и он не имел ни малейшего представления, почему.

Что же последует дальше?