Итак.

Перед Перестройкой – на самом деле существовало два Советских союза, и эти две страны неуклонно отдалялись друг от друга.

Первая страна – это страна комсомольских строек, страна – сверхдержава, с которой считаются во всем мире, страна – основатель ООН, страна которую США откровенно опасались и считали, что начиная с Вьетнама они проигрывают и результатом может стать победа коммунизма во всем мире.

И вторая страна – страна нищеты и глубокого неравенства. Страна, где в восьмидесятые годы живут в деревянных бараках, которая не может строить столько чтобы обеспечить всех граждан хотя бы примитивным, на уровне хрущевки – но современным жильем. Страна, в которой много дефицитов, в которой машину надо ждать несколько лет по очереди, а квартиру можно и вообще не дождаться, страна в которой кулек с американскими буквами, какой бесплатно дают в супермаркете – предмет гордости его обладателя.

Одновременно – это страна, где теневая экономика проникла во все поры общественного организма настолько, что в теневой обмен товарами и услугами было вовлечено более половины населения страны, а глагол «купить» устойчиво заменялся глаголом «достать». К моменту избрания Горбачева – в стране уже были две экономики – социалистическая и нелегальная капиталистическая…

Видимо, начал подозревать что-то Андропов – точнее даже не подозревать. У меня из головы не идут его слова – мы не знаем общество, в котором живем. Возможно, он первым понял, что количество перешло в качество и в стране под названием СССР живет уже далеко не советский человек, а человек с капиталистическим сознанием, который вполне готов и к реставрации. Понятно, что первое лицо в государстве просто не могло сказать такое вслух. Но понимать происходящее Андропов мог – как мог и искать пути выхода из кризиса.

Мог ли Андропов пойти по китайскому пути – пути превращения СССР в государство капитализма при социалистической оболочке? Выскажу свое мнение – вряд ли. Китаю удалось пойти по этому пути именно потому, что в голове того же Дэн Сяо Пина был опыт жизни и при социализме и при капитализме – он имел возможность сравнивать, но главное хотя бы видел, а как это – капитализм. Ни Андропов, ни Горбачев этого не видели, потому этого просто не понимали. Андропову было три года, когда капиталистический проект в России погиб, Горбачев еще не родился. Потому то они не могли сравнивать и искренне не понимали, что частный эгоистический интерес в экономике работает лучше, чем общественный. Горбачев с восхищением смотрел на частные дома во время визита в США и спрашивал у Рейгана как их покупают и продают – но это был восторг дикаря при виде блестящих бус.

Свой китайский путь мы проскочили в двадцатые – тридцатые.

Тем не менее, советское партийное руководство понимало, что страна глубоко нездорова, что назревают негативные явления. Опыт например Чехословакии 1968 года хоть и не был проанализирован – но стоял перед глазами. Во главе страны должен был стать кто-то новый.

Сейчас ходит много теорий заговора о том, что Горбачева избрали по указке чуть ли не Маргарет Тэтчер, что задержали самолет Щербицкого в США и тому подобное. На мой взгляд, все эти теории не выдерживают критики. Ни в США, ни в Великобритании – до самого конца восьмидесятых не доверяли Горбачеву, считая его искусно замаскировавшимся сторонником твердой руки, чуть ли не сталинистом. Читая воспоминания западных политических деятелей того времени, поражается, насколько наивно и примитивно они воспринимали происходящее в Советском союзе, насколько узким было их видение. Вмешиваться в избрание Генерального секретаря ЦК КПСС у них не было ни возможности, ни интеллектуального ресурса.

Думаю, тут все намного проще – Горбачев идеально устраивал большинство по нескольким параметрам:

1. Не московский, а регионал – следовательно, получит поддержку первых секретарей, так как и сам один из них.

2. Но и не ленинградский, как Романов. Думаю, Романов многих отпугивал именно своей силой и некоей упертостью. Так же и связями с ВПК. Горбачев устраивал, потому что не происходил из такого сильного региона, как Ленинград и Ленинградская область. При Горбачеве надеялись «пожить» как при Брежневе, не опасаясь возвращения «андроповщины».

3. Не имеет собственной команды – это очень важно. Из-за полутора десятилетий правления Брежнева – образовалась своего рода пробка на номенклатурной лестнице, а в московских кабинетах стало слишком много днепропетровских. За Горбачевым не стоял сильный региональный клан, и более того – ему вообще почти некого было приводить с собой наверх – команду он должен был собирать уже на месте. И в отличие от Брежнева его не помотало по стране – только Ставрополь. Следовательно, на резкое продвижение вверх могли рассчитывать очень многие. В случае с Романовым – он определенно бы привел ленинградскую команду.

4. За Горбачевым ничего не было. Ни больших свершений – но и не было больших провалов. Он оказался замазан намного меньше других.

Вот так вот Михаил Сергеевич Горбачев стал генеральным секретарем ЦК КПСС…

Сам по себе замысел перестройки – не раскрыт до сих пор. Нет понимания, а что представляла из себя программа Перестройки, что за чем планировалось сделать, какие задачи на самом деле планировалось решить и как. Любая перестройка, например, строения – предполагает план, его согласование – где план Перестройки? Вообще, есть ли хоть одна книга, в которой этот план был бы хотя бы примерно изложен? Горбачев молчит вот уже тридцать лет – а есть ли ему что сказать?

Вопрос – вы что-нибудь из этого поняли?

Я попробую выделить из всего из этого ключевые моменты и покритиковать их.

1. В самом деле, темпы прироста национального дохода за последние три пятилетки уменьшились более чем вдвое, а к началу 80-х годов они упали до уровня, который фактически приблизил нас к экономической стагнации.

На самом деле в промышленно развитых странах темпы экономического роста и должны быть такими. Никто не требует от США показывать рост на уровне 10 % в год. Уникальный случай – Китай, но это мировая мастерская, и чтобы стать такой страной – надо было осознавать и четко ставить перед собой такую задачу.

Однако в СССР совмещалась тяжелая промышленность, в общем-то, мирового уровня и производство товаров потребительского спроса, значительно отстающее от потребностей людей. Проблема тут была скорее идеологическая – еще Маркс с Лениным говорили, что главное – это производство средств производства. Плюс – в СССР всегда велась скрытая, но реальная борьба с «обуржуазиванием» – то есть считалось, что советский человек не должен «обрастать имуществом». Имущества и производили немного – сознательно, как бы дико это не звучало. Но советский человек упорно им обрастал, используя возможности черного рынка.

Горбачев и его команда не поняли потребности насытить рынок товарами потребительского спроса – на Пленуме в самом начале перестройки, когда решали, куда вкладывать деньги, решили вложить… правильно – в производство средств производства.

2. Наша экономика имела возможность десятилетиями развиваться экстенсивным путем. Разрастались иждивенческие настроения, стал падать престиж добросовестного и качественного труда, в сознании стала укореняться психология «уравниловки».

Вообще простой человек определял проблему просто – «нет хозяина». Давайте попробуем понять, а что такое – есть хозяин.

Хозяин – заинтересован к максимизации денежного потока в свой карман, потому он противостоит менеджменту предприятия и контролирует его сверху в том чтобы:

– не производилась не востребованная рынком продукция

– не копились остатки товаров и материалов на складах

– нанималось как можно меньше людей, а производили они как можно больше.

То есть хозяин заинтересован в максимальной экономической отдаче от имеющегося ресурса – в отличие от директора, который заинтересован потратить как можно больше и получить побольше зарплату. В капиталистической экономике – государство стоит рядом с собственником, хозяином и берет долю в виде налогов. В социалистической – инструментов контроля директора у государства очень немного.

Горбачев не только этого не понял, но и назначил на экономический блок типичного директора – Рыжкова. Рыжков, возможно сам того не понимая, повел дело к заветной мечте любого директора, в том числе и в капиталистическом мире – ПРИСВОЕНИЮ ПРЕДПРИЯТИЯ.

3. Огромное по масштабу производство стали, сырьевых и топливно-энергетических ресурсов, в чем СССР тогда не знал себе равных, и рядом – их нехватка, дефициты вследствие расточительного, неэффективного использования. Наши ракеты летели на свидание к Венере, а рядом с этим триумфом научной и инженерной мысли наблюдалось явное отставание в применении научных достижений для нужд народного хозяйства.

Это и есть – приоритет производства средств производства в самых разных его формах. То есть экономика работает на саму себя.

4. В кратчайшие сроки были разработаны крупные комплексные программы по важнейшим направлениям научно-технического прогресса. Они были нацелены на то, чтобы до конца XX века сделать серьезный прорыв и достичь мирового уровня.

Горбачев пишет чушь – и даже не понимает, что пишет он чушь.

Само понятие «инвестиционная политика» в отношении СССР сомнительно, Горбачев не понимал тогда самого понятия «инвестиция». Инвестиция – это вложение денег с целью получить доход.

В Советском союзе деньги не инвестировали, а тратили. Существовала некая потребность государства или общества, ее надо было удовлетворить – на это тратили деньги. Часто руководствуясь при этом неэкономическими критериями – например, развивали промышленность союзных республик. Денег почти всегда не хватало. О том чтобы обеспечить возвратность инвестиций, доход на капитал, экспортные возможности – никто не думал. Несмотря на востребованность некоторых видов продукции, СССР мало экспортировал – например, лекарств, автомобилей. Спрос не отслеживался, строили производства не того что пользуется спросом, а того что «надо». СССР вообще никогда, в том числе и при Горбачеве не отдавал предпочтение экспортной модели экономики, пытаясь изо всех сил обеспечить сам себя. В этом, кстати, кардинальное отличие от Китая – Китай изначально ставил свою экономику как экспортно-ориентированную, и если что-то из китайской продукции пользовалось спросом на мировом рынке – то это отправлялось на экспорт, как бы это ни было нужно самим.

При такой постановке вопроса – никакого «мирового уровня» достичь было невозможно, хотя бы потому, что мировой уровень предполагает конкуренцию с другими странами на мировых рынках. Горбачев такие задачи не ставил.

5. Но одновременно мы взялись за изменение нравственно-психологической обстановки в обществе. Потребовались определенные кадровые перестановки на всех уровнях. К руководству стали приходить новые люди, которые в последние годы остро чувствовали ситуацию, имели идеи относительно того, что и как надо делать.

Тут, честно говоря, и комментировать не хочется. Какие люди пришли, как они чувствовали ситуацию, какие имели идеи – результат налицо.

6. Мы пришли к выводу, что без активизации человеческого фактора, то есть без учета разнообразных интересов людей, трудовых коллективов, общественных организаций, различных социальных групп, без опоры на них, без привлечения их к активному творчеству немыслимо решить ни одной задачи, невозможно изменить обстановку в стране.

Одной из первых мер Горбачева был борьба с так называемыми «помидорными стяжателями» – то есть тех, кто все свои сотки заставил теплицей и возил в город продавать помидоры, выращенные в этих теплицах. Вышла статья в газете, начался массовый поиск и снос теплиц, люди остались без помидоров.

Давайте, что ли послушаем еще Н.И, Рыжкова – он тоже участвовал в разработке первичной экономической программы Перестройки и говорит об этом более определенно в своей книге «Главный свидетель» – тут Николай Иванович лукавит, он как минимум соучастник…

Ну, тут все сразу становится ясно, обычный набор мелкотравчатого советского экономиста, подкрепленный ссылкой почему-то не на серьезных авторитетов в экономике, а на русского сатирического писателя 19 века. Народные предприятия – грубейшая ошибка, об этом уже говорилось. Почему то в мире такая форма собственности не распространена – навскидку из успешных приходит на ум только молочный кооператив Фонтерра в Новой Зеландии, который является собственностью нескольких тысяч новозеландских фермеров и является маркет-мейкером на мировом рынке сливочного масла и сухого молока. Да потому что для вывода любого предприятия из кризиса нужен инвестор, то есть человек с деньгами извне, и нужен противовес директору. Когда предприятием владеют несколько сотен или тысяч человек, по службе подчиненных директору – почти наверняка реальным собственником будет директор, который найдет как извлечь из своего положения незаконную выгоду. Директору легко будет подкупать подчиненных социальными взятками, типа распределения квартир или тупо повышения зарплаты. А разорил предприятие – пошел дальше. Это ведь не его, не жалко – сколько то он высосал, можно жить. Именно это ведь и произошло, когда приняли закон о предприятиях, основанный на изложенных выше идеях – причем произошло в короткие сроки, и пяти лет не прошло. Но Рыжков и сейчас – ничего не понял.

Горбачев так и не смог выйти за пределы существовавшей марксистско-ленинской догматики и осознать, каково действительное состояние общества и в чем его действительный интерес. От борьбы со спекулянтами он не отказался и в 1991 году- вспомните знаменитую Павловскую реформу с типично советским обменом денег, запустившая маховик гиперинфляции. Провалы в экономике сопровождают Перестройку Горбачева на каждом шагу – это и избрание директоров коллективом, и дестабилизация банковской системы, и Павловская реформа. В отличие от политики – в экономике Горбачев проявил себя типичным узколобым догматиком. В этом видимо одна из основных причин провала Перестройки – слабость Горбачева как экономиста. А откуда взять силе? Горбачев ни одного дня не проработал ни на одном предприятии, не говоря уж о том, чтобы возглавлять его. Ставрополь – экономически слабый, сельскохозяйственный и курортный регион. Откуда чему взяться?

7. В основе реформы лежало резкое расширение границ самостоятельности объединений и предприятий, перевод их на полный хозяйственный расчет и самофинансирование, наделение трудовых коллективов всеми необходимыми для этого правами. Они теперь должны были полностью отвечать за эффективное ведение хозяйства, его конечные результаты. Устанавливалась прямая зависимость уровня доходов коллектива от эффекта его работы.

Что произошло в итоге, подробно рассмотрим ниже, а пока кратко.

Что происходит с предприятием, которое находится вне зоны контроля собственника и фактически контролируется высшим менеджментом и трудовым коллективом в каких-то пропорциях?

Современный менеджмент знает это – предприятие начинает работать на прокорм самого себя. Любой мало-мальски опытный директор знает, что денег должно всегда не хватать – потому что сколько бы ты не дал денег в систему, они будут непременно потрачены. Нехватка денег заставляет делать выбор, выбирая важное и отсеивая неважное. Инвестиционный процесс же – должен производиться исключительно собственником, и под его контролем – как я уже говорил, в СССР инвестиционной политики не было вообще. Горбачев же, по сути, передал предприятия их трудовым коллективам, при этом даже не подумав о том, на что будет существовать прежний собственник – государство (то есть не создал налоговую систему). Последствия проявились мгновенно – трудовой коллектив оказался крайне заинтересован в повышении зарплаты, директора – в том, чтобы поставить на сбыт или на закуп кооператив во главе со своим сыном/зятем, интересы собственника (государства, общества) оказались полностью проигнорированы. В этой реформе Горбачев оказался на удивление благодушен и наивен, всерьез полагая, что получив возможность шантажом менеджмента поднять себе зарплату, коллектив предприятия не будет этого делать, пойдет по принципу «жила бы страна родная». В итоге – экономика была разрушена буквально за пару лет, фонды были в основном проедены, дополнительный доход у потребителей спровоцировал новые дефициты и инфляцию. Когда Горбачев понял, что что-то не то, он попытался действовать, приняв предложение академика Абалкина о введении налога на рост ФОТ – но даже эта мера ничего бы не решила, потому что люди хотели хорошо жить здесь и сейчас. Решением было бы создание налоговой системы: платишь налоги, а вам на зарплату что осталось. Не хватает? Ну тогда режьте косты, как сейчас говорят, или снижайте себе зарплату или закрывайте предприятие и становитесь безработными. А как вы хотели?

Кстати, сейчас в США большинство предприятий фактически вышло из-под контроля собственников, так как их собственниками являются многочисленные пенсионные и взаимные фонды. Они заинтересованы лишь в одном – приросте акционерной стоимости, который достигается слияниями и поглощениями и скупкой собственных акций, а не расширенным воспроизводством. Так что экономика США сейчас тоже на пути к краху.

8. В связи с этим в интересах предприятий была предусмотрена коренная перестройка централизованного управления экономикой. Будучи освобождено от оперативных функций по управлению предприятиями, оно сосредоточилось на главных процессах, определявших стратегию экономического роста. Чтобы сделать это реальностью, мы начали радикальную реформу планирования, ценообразования, финансово-кредитного механизма, системы материально-технического обеспечения производства, управления научно-техническим развитием, трудом и социальными вопросами. Цель этой реформы была такая – в ближайшие два-три года обеспечить переход от чрезмерно централизованной командной системы управления к демократической, основанной на принципах демократического сочетания централизма и самоуправления.

Не хочу даже комментировать.

Давайте, послушаем еще Евгения Ясина, который был свидетелем начальных шагов Перестройки.

В итоге получилось что? Н.И. Рыжков так и не стал макроэкономистом, оставшись директором крупного предприятия и не более – видения реформы у него не было. Предложенные группой Гвишиани, в которой работал и молодой Е. Гайдар меры – были всего лишь калькой с югославских (о них мы уже говорили) мер, которые показали свою несостоятельность. Но в СССР они не просто показали свою несостоятельность, они сразу вызвали кризис, потому что резко активировали шедшие со времен Брежнева криминальные процессы в экономике, позволили начать массовое разворовывание и разбазаривание госпредприятий. Человек труда – в большинстве своем оказался никчемным собственником и циничным хапугой, ничуть не уступающим профессионалам теневой экономики. А предложенное Аганбегяном «ускорение» в виде массовой закупки на кредиты дорогостоящего импортного оборудования – резко увеличило задолженность в стране, но не привело к ускорению в экономике, потому что истинными проблемами были затратность, бесхозяйственность и во все более нарастающей степени – криминализация. Таким образом, все предложенные меры по реформированию экономики оказались ошибочными.

Что было делать? Я, перечислю лишь то, что Горбачев НЕ СДЕЛАЛ начиная эту реформу

В порядке важности, по убывающей

1. Не создал налоговую систему. Как наполнять бюджет – он даже не подумал. По факту – печатанием денег и займами

2. Не создал инвестиционную систему – то есть Горбачев давая дополнительные деньги экономике почти ничего не сделал для того чтобы они шли на инвестиции в производство, а не на потребительский рынок, в золото или мешок сахара под кроватью.

3. Отказавшись от фондирования, то есть централизованного распределения ресурсов – очень мало сделал для рыночного их распределения. То есть было очень мало сделано в направлении создания деловых СМИ, системы товарно-сырьевых бирж, клубов для бизнеса. В итоге – многие предприятия остались и без ресурсов и без навыка их самостоятельной добычи.

4. Не сделал ничего для экспорта – чем с радостью воспользовались мафиозные структуры, экспортируя нелегально и самые примитивные позиции и наживаясь на разнице цен

5. Не реформировал банковскую систему- то есть не создал нормальной системы кредита под обеспечение и по процентной ставке. Зато частные банки стали локомотивами инфляции, неконтролируемо обналичивая деньги

6. Не обеспечил интересы государства и общества как собственника народно-хозяйственного комплекса, при этом, не проводя и нормальную, полноценную приватизацию.

В общем и целом – размышления Горбачева о перестройке на деле выявляют его интеллектуальную скудность, узколобость и глубочайшие пробелы в знаниях, какие нужны для управления, и тем более для реформирования такой громадной и сложной страны. К сожалению, из интервью видно, что проблема эта есть и поныне – даже сейчас Горбачев ничего не понял.

Одной из причин провала Перестройки был совершенно провальный выбор главного ее прораба, коим стал Н.И. Рыжков. По степени провальности всего, что он делал, по степени неподготовленности к происходящему, несоответствия своей должности и своему времени – Рыжков вряд ли уступает Горбачеву, и в том была великая трагедия и страны и системы. Если про Горбачева говорят, что он ставленник кого-то там за рубежом (во что я не верю ни на грамм), то про Рыжкова и этого не скажешь. Он продукт советской управленческой системы на сто один процент. И то как он рулил и куда зарулил – показывает порочность самой советской управленческой системы, способной дать только такие кадры как Горбачев и Рыжков. В дело угробления страны – Рыжков внес не меньший вклад, чем Горбачев, причем в отличие от Горбачева какого-то корыстного или предательского мотива и близко не просматривается. Рыжков был тем, кем он был – плохой премьер, слабый руководитель, слабый экономист, никуда не годный идеолог…

Из Википедии

Видимо, Немцов тут прав.

Откуда вообще взялся Рыжков на премьерском посту?

Виталий Воротников. Политбюро, 26 сентября

Обращает на себя внимание будничность избрания Рыжкова, а так же тот факт, что ни серьезной конкурентной борьбы за пост Предсовмина не было, ни про свою программу Рыжков ничего не сказал, да никто особо ею и не интересовался…

А ведь это была экономическая программа Перестройки. Точнее того что потом назовут Перестройкой. И никто не удосужился провести даже самое минимальное ее обсуждение.

Рыжков – был первым заведующим созданного при ЦК КПСС экономического отдела (вообще, довольно странно, что отдел был создан только в начале восьмидесятых). Внести в его деятельность что-то новое он в принципе не мог, потому что был воспитан той системой, которая все заметнее сбоила, и как может быть по-другому – он просто не представлял. Тем не менее, он входил в тройку, которая работала еще при Андропове (Горбачев, Рыжков, Долгих), которая разрабатывала программу радикальных реформ. Горбачев в этой тройке видимо занимался правовой системой, рисовал новую политическую систему государства, с президентом СССР и съездом – а госплановец Рыжков и практик, бывший директор Норникеля Долгих – занимались экономическими наработками. Точно так же как Горбачев, отрисовывая свою схему создал «чудо из чудес» с неработоспособным парламентом в две с лишним тысячи человек – два бывших директора, Рыжков и Долгих совершили свои ошибки. По всей видимости, они, с опыта своего директорства сочли, что главная причина торможения экономики – в излишнем вмешательстве государства в деятельность экономических субъектов, и потому создали «манифест о вольности директорской», разрешив хозяйствующим субъектам тратить деньги куда свободнее, чем раньше – но о наполняемости бюджета не подумали. Плюс, руководствуясь идеологической утопией о том, что в СССР нет буржуев, а предприятиями владеют сами рабочие – они ввели выборы директоров рабочими, не понимая, что тем самым открывают ящик Пандоры и лишаются всяческого контроля за промышленностью. Избранный директор из государственного человека превращался в аналог депутата – популиста, который искал популярности в коллективе и задабривал его обещаниями и социальными взятками. Зарплатой конечно высокой, а как иначе? А многоукладность экономики – привела к использованию кооперативов как присосок к работающим госпредприятиям с целью выкачивания средств.

Кстати Рыжков написал книгу «Главный свидетель» – только, я не понял, чего именно свидетель. Тем более он и не свидетель, а один из активных организаторов развала страны. По пустословию он Горбачеву не уступает, причем даже попыток серьезного анализа экономических проблем страны, своих решений, что было правильно, а что нет – в книге днем с огнем не найдешь. Что характерно – Николай Иванович сейчас сидит в Совете Федерации. Зачем? Ведь он провалил все начинания.

Возвращаясь к нашим баранам – приход Горбачева означал приход и Рыжкова, так как главным автором экономической части программы Перестройки был, по всей видимости, именно он – а другой программы у Горбачева не было.

Снова Виталий Воротников

Это по всей видимости начало перестроечного процесса. Снова приняли без серьезного обсуждения. Хотя… как радикальная перестройка в АПК связана с развернутой в то же время борьбой с приусадебными участками и колхозными рынками… хотя понятно как. Горбачев пытался уничтожить уже сложившуюся негосударственную систему снабжения города дефицитными продуктами, заставить колхозников и совхозников вкалывать на производстве, а не в подсобном хозяйстве. Понятно, что ничего не получилось, только ухудшили снабжение города и разозлили деревню.

Вообще, я попытаюсь по дневнику Воротникова кратко охарактеризовать те экономические новации, которые обсуждались на Политбюро в бытность начала работы Рыжкова предсовмина и их результат.

1986

Заглохли – это типично при Горбачеве. Он ничего не умел доводить до конца, брался – и на полпути бросал и брался за что-то другое.

1987 январь

Апрель

23 апреля. Политбюро ЦК. Вел заседание М.С.Горбачев.

Так, стоп. Вот это уже интересно. Перед нами в кратком виде – похоже, экономическая программа Перестройки в первой ее редакции или, по крайней мере, важнейшая ее часть. Когда говорят, что у Перестройки не было программы – смешно. Программы не могло не быть, просто ее поискать надо, так как она не выносилась на всеобщее обсуждение. Похоже, что мы ее и нашли.

Нашли, так попробуем покритиковать и разобраться, что же пошло не так.

Экономия. Дело просто замечательное, проблема в том, что она обеспечивается негодными средствами (идеологическими). То есть вывешивается лозунг, двенадцатой пятилетке экономию! – скажем, и все в теории начинают экономить. На практике же все как работали расхлябанно, так и продолжают работать, потому что в 1987 году слово уже мало что значит. Тем более, как показал Д. Валовой сама система экономически поощряла расточительство, а не экономию.

На самом деле, как обеспечивается экономия

– Техническим перевооружением – но это как раз те самые дополнительные расходы, о которых говорил Рыжков, что их не надо допускать. Проблема решается просто, на самом деле – привлеки инвесторов, и они построят все за свой счет. Рыжков до того не додумался.

– Экономией на местах – а для этого нужен кто? Правильно – тот, кто стоит вне коллектива, вне предприятия и заинтересован в максимизации денежного потока от него. Собственник! Предприятие как замкнутый коллектив не заинтересовано в том, чтобы экономить – то есть минимизировать входящие потоки и максимизировать исходящие. Только собственник, имеющий свои цели – может заставить директора и всю систему работать не на «прокорм себя».

Что делает Рыжков? Разумеется, он делает строго противоположное тому чего делать надо! Вводит выборность директоров. То есть если раньше директор, назначаемый сверху хоть с грехом пополам, но совмещал обязанности директора и собственника (или его представителя, по крайней мере) – то тут директор окончательно завязывался на предприятие и на его собственное благополучие (а не страны в целом). Меньше оставлять на прокорм и больше отдавать, интенсивнее работать – разве работяги такого выберут? Нет, они выберут того кто пообещает строго противоположное – создать фонд материального стимулирования, часть валютной выручки если она есть направлять на закупки импортных товаров народного потребления для работников предприятия…

То есть, решением Рыжкова каждое предприятие превратилось в этакое мини-государство, где все, от директора до уборщицы – преследуют свою, групповую цель достижения собственного благополучия. И заинтересованы забирать как можно больше, а отдавать как можно меньше. И это в масштабах страны.

Если копать еще глубже – а мы копнем – то эта ошибка Рыжкова не случайна, она обусловлена родовой ошибкой марксизма-ленинзма, проповедующего о том, что хозяином предприятия могут быть сами рабочие. На самом деле – нет, не могут. Потому что их интересы как рабочих вступают в конфликт с их же интересами как собственников. Довоенные большевики это понимали – при всей риторике при товарище Сталине рабочий был низведен до положения государственного раба, он не мог даже сменить работу, не попав в тюрьму. При Брежневе – началась подмена государственных интересов личными и групповыми на уровне менеджмента предприятий – но тогда менеджмент не мог открыто присваивать действительно крупные суммы и жить на них. Рыжков сделал вообще невероятное – он разрешил не только менеджменту, но и работникам предприятия жить за счет предприятия, то есть довел до практического выполнения марксистско-ленинские теории о рабочих-собственниках. Понятно, что там, где это попытались воплотить в жизнь – все быстро рухнуло.

Укрепить денежное обращение. Получить дополнительные доходы за счет развития производства товаров и услуг. Такая программа есть… но она провалилась. Проблема была в том, что централизованное хозяйство в принципе не могло обеспечить население всем необходимым. И кооператоры, на которых делал ставку Рыжков – тоже не могли. Надо было впускать крупных инвесторов с готовыми продуктами и готовностью строить заводы – только так решалась эта проблема. Но ее решать так начали только в 89–90 году, когда начали создавать СП – совместные предприятия. Но было уже поздно.

Увеличить поступления от внешней торговли – за счет продажи чего? Вот это – слова. Цены на нефть лежат в лежку. Экономика неэффективна – страна, которая обладает четвертью всех черноземов мира импортирует зерно! Что будем продавать, товарищ Рыжков?

Продавать можно то, что произвели на совместных предприятиях, выпускающих востребованную Западом продукцию. То есть пойти путем Дэн Сяо Пина – сдать западному бизнесу в аренду дешевые рабочие руки, дешевые ресурсы и внутреннюю стабильность – ну и триста миллионов голодных до любой мелочи потребителей. Но ведь не сделали! Даже вопрос так не ставился. У нас своя гордость – сами, своими силами. И не пришло в голову, что своими силами уже зашли в трясину, и если делать то же что и раньше и теми же самыми людьми – никогда не выберемся.

Есть тут и еще один подводный камень. У китайцев было правило – то что востребовано на экспорт идет на экспорт. И точка – пусть у себя ноль. Были созданы товарно-сырьевые биржи. Если сделать то же самое в СССР – наверное, найдется что продать и экспортная выручка резко увеличится. Но ведь тогда начнет агонизировать собственная экономика! Представьте себе, что весь алюминий ушел на экспорт, потому что там выше цены. Встали заводы производящие самолеты – и что с рабочими делать!

Можно и нужно было наращивать экспорт только готовой продукции. Любой, хоть трусов. Но беда в том, что такой востребованной продукции у нас было немного. И без широкого привлечения иностранных инвесторов как в Китае – быстро увеличить ее количество никак не получалось.

Экономия за счет сокращения и удешевления госаппарата – здесь получилось по принципу: заставь дурака Богу молиться. Начав сокращать госаппарат, Горбачев и Рыжков фактически дезорганизовали работу промышленности – ведь самостоятельно она работать не могла, навыки выживания у обычного советского предприятия начисто отсутствовали. Оно не искало поставщиков – ему выделяли фонды. Оно не искало покупателей – кому отгружать и сколько спускалось свыше. Когда начали увольнять – уволили конечно тех кто был нужен, и много чего встало, начало сбоить. Особенно, если это совместить еще и с выборностью директоров.

Вопрос – как это было правильно? До интернета, в США, например, существовали торгово-промышленные палаты – в каждом городе. И неофициально – Ротари-клубы для богатых, где тоже можно было неофициально найти и поставщика и покупателя. На ступень выше – товарно-сырьевые биржи и главная среди них – Чикагская. Ну и по каждой отрасли издается журнал, где есть еще одна неведомая советским людям вещь – реклама. В целом – эта инфраструктура и позволяла экономике работать.

Рыжков же сломал хоть как то, но все же работающий механизм и даже не подумал о замене.

Прогрессивная шкала в зависимости от дохода – прекрасно, проблема только в двух вещах. Первая – налоговую систему разрабатывают и внедряют ДО ТОГО как начинают реформы, а не после. Когда академик Абалкин в девяностом кажется, году ввел налог на повышение ФОТ – было уже поздно. Да и как собрать. Представьте себе – на месте советских фининспекций создать Министерство по налогам и сборам. В России только его становление заняло не менее пятнадцати лет и окончательно не завершено и доселе. А тут что? Можно любой налог ввести – как собрать? Как прищучить уклонистов?

И второе – налогообложение предприятий. Это еще более сложная проблема. И к ней Рыжков, судя по всему, даже не прикоснулся.

Существенно изменить систему ценообразования – а в чем смысл? Каково концептуальное наполнение этой реформы? Тупо повысить цены? Где существенность?

Концепция могла быть только в том случае, если была бы поставлена задача постепенного перехода на свободные рыночные цены с привязкой к мировым. Пусть не сразу – в Китае два типа цен, рыночные и регулируемые сосуществовали более десяти лет. Но такая задача имела действительно макроэкономический смысл – при равенстве внутренних и мировых цен (что-то можно было отрегулировать пошлинами) экономику СССР можно было встраивать в мировую и как импортера и как экспортера. Кроме того, радикально упрощалась задача выявления неэффективных звеньев – кто не тянет при свободных ценах, тот и неэффективен: ведь если цены таковы то кто-то же по ним готов покупать и продавать, а ты – нет. Почему?

В СССР через систему цен существовал громадный механизм скрытого дотирования. И отдельных республик, и отраслей и предприятий. Например, предельно дешевыми были энергоносители – их и не экономили, а экономика была предельно энергозатратной, никто не экономил. Сейчас – как только Россия начала продавать энергоносители по мировым ценам – так такие республики как Украина и страны Прибалтики начали накрываться медным тазом. И не Киев цветет и благоухает – а Москва.

Кто-то поставил этот вопрос таким образом? Нет. Потому что это политический вопрос. Но если ничего по сути не менять – зачем реформы то вообще делать?

Вот это на самом деле очень интересно, так как это едва ли не единственная разумная вещь во всем в этом – вернуть банковской системе функции кредитования экономики под процент. Во всем мире – развитие экономики обеспечивается этим. Нет денег – займи. Если ты уверен, что сможешь их обернуть с прибылью – занимай. Нигде, ни в одной стране мира не было интенсивного развития без банковского кредита.

Но как же убого и неполноценно все это было сделано!

Что надо для рабочей банковской системы? Система рефинансирования от Центробанка – раз. Рынок межбанковского кредитования – два. Система оборота и свободной продажи залогов – три, а от этого проистекает требование иметь реальную цену на все типы залогов – четыре. Еще бы желателен выход на зарубежных кредиторов, а для этого надо иметь реальную валютную биржу и реальный курс – но можно пока и без этого.

Что-то из этого было сделано?

Фактически, вся реформа свелась к созданию шести банков на месте двух – и все! Никакой банковской инфраструктуры создано не было. Думаю, просто не знали как. А если что-то и знали – то потребности упирались в ограничения, причем ограничения надуманные – сохранить социалистический характер экономики. Потом начали от отчаяния создавать коммерческие банки при полном отсутствии той же инфраструктуры. Так как отсутствие инфраструктуры не позволяло кредитовать, чем эти банки занялись?

Правильно, обналом.

Ну и замечание Воротникова в самом начале – на местах как, на пять банков одно общее отделение? Бред…

Кстати, Воротников же хоть и деликатно, но указывает Рыжкову на проблемы – нет конкретики, что должно измениться в практике Минфина. Нет научного обоснования, нормативов по территориям – намек на то, что научное обоснование покажет, что Россия всех дотирует и встанет мрачный политический вопрос – доколе?

Павлов – кстати Госкомцен, последний советский премьер. Поддерживает реформу цен – но и он не говорит о том, что система порочна в принципе, надо не цифры менять, а подходы. Хотя к проблеме он подходит ближе, говорит о порочной практике занижения цен на энергоносители и труд. Но какими они должны быть?

А почему собственно, невозможен? Вообще, при Горбачеве было немало совершенно правильных начинаний, например, были попытки хотя бы частично перевести промышленность на самоснабжение, открыть магазины оптовых цен для того чтобы предприятия могли себе купить комплектующие, а не выбивать фонды – но оказывалось, что одна проблема тянет за собой клубок следующих, и от нее отступали, отказываясь от решения. Типично горбачевский подход – наткнулись на трудности – остановились. Но проблема то оставалась, не так ли. И последующие.

На самом деле, поддержание в убыточном состоянии сырьевых отраслей маскировало неэффективность, слишком высокую трудо и энергозатратность обрабатывающих отраслей. По сути, именно с этого и можно было начинать – за несколько лет довести стоимость сырья и труда до мирового уровня. Постепенно, в контролируемом режиме, без гиперинфляции. Это ведь все равно произошло при Ельцине – как раз цены на энергию и сырье, пользовавшиеся спросом на мировом рынке и имеющие объективное ценообразование с оглядкой на мировые цены – неконтролируемо и обвально пришли в соответствие с мировыми, заставив промышленность поднимать свои цены. Но то что это было сделано обвально – привело к тяжелым последствиям. При Павлове еще имелась возможность сделать это гораздо менее травматично – но Павлов же от этого отказывается…

Это уже Горбачев. И опять ведь правильно. Проблема в том, что это не было сделано. Взялись, столкнулись с трудностями, бросили, не доведя до конца.

А вот тут вот Горбачев уже ошибается. До свободной рыночной цены на продукты питания он еще не дошел. Не понимает, что в случае запуска реформ ценообразующие факторы, само состояние рынка будет меняться столь часто, что никакая установленная сверху цена не будет адекватной и окончательной. По крайней мере, цены на продукты можно было освободить, разрешив и частный бизнес в этой сфере без ограничений.

В общем и целом – программа представляет собой программу ответа на новые вызовы старыми средствами. Фактически, это и не программа реформ, а признание того что раньше не поспевали за жизнью с теми же ценами – а теперь нагоним. Изменение концептуального подхода к экономике одно – банковский процент, изменение взглядов на роль банков. Но и то – настолько куце и непроработано – что обречено на провал с самого начала.