Глава 5

О том, как партизаны умеют работать

Впрочем, несмотря на все личные симпатии к Лазареву, Пяткин прежде всего был профессиональным контрразведчиком. Поэтому и операцию он подготовил с учётом всех возможных факторов, включая и возможное предательство агента «Печковского»: война – штука страшная и жестокая, на ней, увы, бывает и такое. Поэтому никаких явок, паролей он Лазареву не дал. Как не было никакого хутора, где Александр якобы отъедался перед уходом в Эстонию, – это всё более поздняя литературная фантазия автора книги «Крах “Цеппелина”».

Из рапорта Георгия Пяткина:

«“Печковский” очень охотно пошёл на вербовку, не считаясь ни с какими трудностями, предстоящими ему впереди. В силу чего вызвало сомнение в его преданности, а потому я пустил по его пути следования до Пскова наблюдение, для изучения его поведения и связей на маршруте, а также поведения и связи в Пскове».

В общем, Лазарева пустили наугад: получится – хорошо, а не получится, провалится… Что ж, всё равно он ничего особенного про партизан не знал.

Из архивной справки УФСБ по Санкт-Петербургу:

«Агентам-маршрутникам “Лёле” и “Голубевой” было дано задание проследовать по маршруту за Лазаревым и наблюдать за его передвижением до Пскова, регистрировать все его остановки и их причины. Агенту “Блондинке” было дано задание принять Лазарева под наблюдение в Пскове и проследить за эвакуацией. Необходимость контрольного наблюдения была вызвана сомнениями Г.И. Птякина в искренности Лазарева… Кроме того, наблюдение помогло бы проверить качество полученных документов.

29 октября 1943 года “Лёля” и “Голубева” сообщили о том, что Лазарев по дороге никем не задерживался и в Псков вошёл беспрепятственно. В городе купил на рынке табаку и бутылку шнапса, а затем отправился на станцию, где собирались выезжающие в Германию. Там он познакомился с девушкой, с которой сел в вагон и отбыл из Пскова. Удачная эвакуация подтвердила также, что документы оформлены по-настоящему и не вызывают подозрений».

Внедрение, а скорее возвращение Лазарева в «Ваффеншуле» прошло успешно. Как пишет псковский историк Елена Сторокожева, Лазарев буквально из кожи вон лез, дабы доказать свою преданность врагу, и ему это вполне удалось – Лазарев стал одним из руководителей охраны школы:

«Иногда он опасался, что переигрывает. Однажды услышал в свой адрес от одного из сослуживцев: “Все мы тут суки, но таких, как ты, ещё не встречали”. Местные его ненавидели, ведь карьеру в школе Лазарев делал стремительно – немцы ему доверяли…»

Спустя полтора месяца, 13 декабря, партизаны от Лазарева получили сообщение:

«Намеченной цели достиг. Ваше задание выполнено полностью. Высылаю схему постов “Ш” и две фамилии с установленными на них данными. Жду ваших указаний на дальнейшие действия».

Две фамилии – это как раз Хорват и Гурьянов…

Вот именно тогда Лазарев и получил задание на их похищение. 20 декабря он отправил партизанам следующее сообщение:

«Согласно Вашего задания ночью всё будет сделано, высылаю декадный пароль на руководящий состав школы, но не полностью. Вхожу в авторитет командования, меня уже назначили командиром роты охраны школы, завожу знакомства вне гарнизона, а в особенности тут в 150 метрах домиках, в которых проживают начальник “Х” и его заместитель “Л”… Жду дальнейших указаний, во мне не сомневайтесь, всё будет выполнено. С приветом Ваш П.»

Спустя неделю он доложил:

«Для выполнения задания приготовился. В расписании дежурств по охране включён на 1 января ответственным дежурным, моим заместителем будет дежурить хороший парень. Высылаю пароль на 1-е число. Жду в назначенном месте».

Пяткин разработал следующую разведывательную комбинацию. Захватить начальника школы и его заместителя предстояло Лазареву. А ему в помощь выделялись три разведчика, хорошо владевшие эстонским, латышским и немецким языками. Они должны были играть роль офицеров СД, прибывших из Пскова. Им выдали настоящие немецкие документы, которые партизаны захватили во время налёта на деревню Жарки. А для солидности ещё и навесили Железные кресты и медали «За зимнюю кампанию 1941–1942 гг.» – по словам Пяткина, эта медаль пользовалась у немцев большим уважением. Впрочем, есть информация, что в группу входило не трое, а пять человек.

«В группу захвата входили партизаны Василий Кузнецов, Сергей Ребров (он в последний момент остался из-за болезни), Женя Тарасов, Лёня Гладковский, Толя Мышинский, эстонец Карел (фамилия неизвестна), – пишет историк Елена Строкожева. – Форму подгонял сам Г. И. Пяткин – она должна сидеть идеально. В ход пошли заранее подготовленные немецкие сигареты, одеколон, награды. Под руководством переводчицы Ольги Захаревич разучивались команды, пароли и даже анекдоты»…

Операцию было решено проводить в день, когда дежурным по школе был Лазарев. Согласно плану, он должен был сымитировать телефонный звонок, после чего сообщить своему заместителю о том, что его якобы вызывает начальник школы. После этого Лазарев идёт на конюшню, запрягает в сани двух лошадей и выезжает на условленное место, где его уже поджидают «офицеры СД» из партизанского отряда. Они вручают Лазареву пакет с указанием маршрута следования. С «офицерами» Лазарев направляется на квартиры Хорвата и Гурьянова, которым объявлялось, что они якобы задерживаются службой СД и отправляются во Псков. Затем все следуют на условленный хутор, где уже ждёт партизанская засада…

Сам же Пяткин для подстраховки вместе с десятью бойцами и тремя пулемётами выдвинулся во вторую засаду, на один километр вдоль дороги на хутор. Это на случай предательства и возможной ответной немецкой игры. Если что-то пойдёт не так, то эта группа, пропустив людей из Печков на хутор, зайдёт к ним в тыл и ударит сзади – чтобы не только уничтожить врага, но и попытаться захватить хотя бы одного языка из школы…

Но всё прошло успешно и чётко по плану. Не вышло только с арестом Хорвата – того неожиданно вызвали в Германию. К сожалению, Игорю Николаевичу Подлесскому (Хорвату) удалось уйти от возмездия. Ещё в середине 50-х годов он числился в розыскных списках КГБ как опасный шпион и диверсант. Остаётся только догадываться, где и на каких эмигрантских задворках он закончил свою жизнь…

А вот Гурьянов-Лошков был захвачен и получил своё сполна. Один из участников операции Василий Кузнецов после войны вспоминал обстоятельства захвата (цитирую по статье Николая Владимирова, газета «Псковские новости»):

«Точно к 12 ночи, как было условлено, мы подъехали к воротам школы. Мощный прожектор с крыши освещал территорию. Навстречу вышел начальник караула (Александр Лазарев. – Авт.), тихо спросил: “Пароль?” Я ответил.

Лазарев вернулся в караулку, видимо, для каких-то распоряжений. Через минуту прыгнул к нам в сани.

Подъехали к церкви. Рядом – дом, у порога которого топтался часовой. Лазарев направился к нему:

– Господа офицеры из Пскова. Пропустить.

Поднялись на крыльцо. Стучим. Дверь открыл вестовой. Лазарев отодвинул его плечом, кивнув в нашу сторону: смотри, мол, кто пожаловал. Тот вытянулся по стойке “смирно”, глаза вылупил – не знает, что делать.

По всему было видно, что хозяин дома давно уже отпраздновал Новый год. В комнате воняло перегаром, на столе стояло несколько бутылок. А сам он храпел на кровати.

Лазарев сорвал со стены автомат, сунул руку под подушку и извлёк парабеллум. Всё это он проделал молниеносно.

– А ну, Гай, в шкаф! – скомандовал он вестовому. – Не то пристрелю.

Скрутили ему руки, кляп в рот забили.

Самым трудным оказалось разбудить Лашкова. Трясли его и по щекам хлестали: не помогает. Вылили на голову графин воды. Чуть-чуть очухался, замычал что-то нечленораздельное.

– Берём сейф, – показал Лазарев на ящик, стоявший в углу.

Попробовали поднять – не тут-то было. Он к полу привинчен.

Где ключ? Обыскали карманы Лашкова – пусто. А время идёт. В любую минуту могут хватиться: куда подевался начальник караула? Что за гестаповцы объявились в деревне? Часовой у крыльца ходит…

Лазарев приставил к виску Лашкова пистолет:

– Ключ от сейфа!

У того в глазах появился страх. Поёрзал руками по груди, потом показал на китель, висевший на спинке стула. В правом кармане была связка ключей. Два поворота – и массивная дверца подалась. За ней лежало несколько папок. Лазарев кинул на пол байковое одеяло и вывалил на него документы из сейфа. В его глубине оказалась ещё одна дверца. Лазарев открыл её, вынув одну-единственную папку с грифом “Строго секретно! При малейшей опасности уничтожить!”.

Завязали узел, помогли Лашкову одеться. Два “гестаповца” (Переодевшихся в немецкую форму разведчики-партизаны. – Авт.), поддерживая под руки, вывели его и вестового на улицу, посадили в сани. Лазарев закрыл дверь на замок, повесил пломбу. Вручив охраннику ключ, предупредил, что вернётся к утру…

Через полчаса мы подъезжали к хутору».

Однако, судя по документам государственной безопасности, всё проходило не так кинематографично – во всяком случае, без шума, кляпов и ломаных сейфов. Кроме того, и по рапорту Пяткина, и по архивной справке питерского УФСБ партизанских разведчиков всё-таки было всего трое. Четвёртым был Лазарев. Из справки:

«На санях группа подъехала к дому, где жил заместитель начальника школы. На стук вышел вестовой, который доложил, что Гурьянов-Лошков спит. Оставив вестового у двери, партизаны прошли в комнату, разрядили висевший на стене автомат, вытащили из-под подушки пистолет и разбудили Лошкова.

Проснувшемуся заместителю начальника школы было объявлено, что он арестован и будет направлен в г. Псков. Лазареву приказали следовать в качестве сопровождающего. В сани партизаны усадили Лошкова, вручили ему разряженный автомат (о чём тот не знал), чтобы “оборонятся в случае нападения партизан”, а другие – Лазарева и вестового. Не вызвав подозрения, группа направилась на хутор Безымянный».

Там Гурьянову и объявили, что он задержан советскими партизанами…

Впрочем, как бы там ни было, операция действительно прошла очень успешно – хотя без стрельбы и погонь. А ведь именно такой «бесшумностью» всегда и определяется успех любой операции спецслужб.

Из рапорта Пяткина:

«Комбинация оказалась составлена удачно, операция прошла хорошо, но только неудачно получилось с арестом Хорвата, т. к. арестовывать его не пришлось ввиду его отъезда в Германию. Арестовывать пришлось только его заместителя Лошкова-Гурьянова. После сообщения Гурьянову о том, что его арестовали партизаны, а не гестапо, последний был поражён, удивлён и высказал: “Я не знал, что так удачно могут партизаны работать”.

Так была мной проведена операция по захвату языка из немецкой агентурно-диверсионной школы. Агент “Печковский” после отдыха при общей операции бригады по налёту на железную дорогу Псков – Карамышево 29 января 1944 года погиб»…

В тот же день из партизанского лагеря от Пяткина в Ленинград ушла радиотелеграмма:

«Начальнику УНКГБ ЛО

Комиссару госбезопаности 3 ранга т. Кубаткину

от передвижной рации № 110.

Мною была создана группа по захвату языка из агентурной школы Северного фронта Пскова, язык захвачен в Эстонии: майор Гурьянов, псевдоним Лошков, ему известны фамилии заброшенной агентуры в советский тыл».

Какова была реакция немцев на это похищение? Об этом есть свидетельство бывшего немецкого агента Павла Соколова.

(Для справки. Соколов – человек очень сложной и интересной судьбы, которая достойна самого увлекательного романа. Сын русского белоэмигранта, он в 30-е годы, хлебнув «прелестей» буржуазной жизни, стал убеждённым сторонником коммунистических идей. По заданию Болгарской Коммунистической партии вступил в воинские формирования, которые немцы создавали на Балканах из числа русской эмигрантской молодёжи. Через эти формирования он перешёл в “Цеппелин”, получил звание унтершарфюрера войск СС и в 1944 году был переброшен немцами под Вологду, где сразу же сдался советским властям. После войны был несправедливо осуждён на 10 лет. Когда вышел из лагерей, не стал возвращаться за границу, где жили его мать и сестра. Принял советское гражданство, окончил Иркутский институт иностранных языков и четверть века преподавал в школе. Скончался Павел Петрович в 1999 году – даже несмотря на развал СССР, он до самой смерти оставался противником капитализма…)

Так вот, по словам Павла Соколова, немцы хватились Гурьянова не скоро, а спустя только сутки. И тут же постарались замять случившийся инцидент – тем более они так и не поняли, что, собственно, с Гурьяновым произошло:

«В одну прекрасную ночь исчезли “начальник штаба” и его ординарец, жившие на частной квартире метрах в 300 от школы. Пронёсся слух, что они похищены партизанами. При осмотре местности обнаружены были следы саней, на которых увезли этих деятелей, но в доме следов борьбы видно не было, наоборот, вещи, видимо, были уложены заранее, и возникла другая версия, что они ушли по ранее согласованной договорённости. Так или иначе, история эта не возбудила шума, приехали какие-то чины из д. Халахальни, понюхали, расспросили свидетелей и убрались восвояси. Видимо, наши руководители решили замять этот факт, чтобы не подставлять себя под удар».

По всей видимости, Гурьянова просто «списали» как погибшего в бою с партизанами, и школа продолжила своё существование. Что было как раз на руку советской контрразведке…

…Вместе с Гурьяновым партизаны захватили важные документы «Ваффеншуле». Но самое главное – Владимир Петрович сам был настоящем кладезем ценной информации. Его самолётом доставили в Ленинград, где сотрудники НКГБ в течение нескольких месяцев буквально выуживали из него всё, что только было можно. Вот так Владимир Петрович спустя почти десять лет вернулся в родной для него город на Неве – наверняка не такого возвращения он ждал! После допросов и следствия 17 апреля 1944 года Гурьянов был осуждён по 58-й статье УК РСФСР за измену Родине. Приговорён к расстрелу. Приговор приведён в исполнение 8 июня того же года…

Сегодня широко распространена версия, что именно от Гурьянова советская госбезопасность узнала о планах покушения на товарища Сталина и об агенте-террористе Таврине-Шило, который проходил боевую подготовку на базе «Цепелин-Норд» где-то под Псковым. На это же намекает и Пяткин в своей книге, указывая на какую-то секретную папку, захваченную вместе с Гурьяновым и где якобы могли храниться сведения о подготовке киллера для Сталина. Но это только догадки. Лично я ставлю под сомнение данную версию.

Все задержанные немецкие агенты из Печков показывали, что свои самые ценные секретные операции немцы готовили самостоятельно, не привлекая русских сотрудников. А сам Таврин на допросе в СМЕРШе показал, что во Пскове контактировал только с начальником «Цеппелин-Норд» Отто Краусом, который и обеспечивал индивидуальную подготовку террориста. Так что Гурьянов просто ничего не мог знать об этой подготовке. Тем более в Печках не могли храниться и соответствующие документы. Да и Таврин на допросах ничего не говорил о школе в Печках – скорее всего, подготовку он проходил на базе в Халахальне, которой заведовали исключительно немцы.

Наиболее вероятной версией провала Таврина-Шило мне представляется версия, которую изложил в своей книге бывший сотрудник КГБ Юрий Ленчевский «Как СМЕРШ спас Сталина». Там говорится о том, что поначалу чекисты перехватили группу немецких агентов, которых летом 1944 года забросили в Смоленскую область для подготовки в лесу тайного полевого аэродрома, который должен был принять некий немецкий самолёт. После этого была организована засада. И хотя немцы в конце концов отклонились от курса и посадили самолёт в другом месте, высаженному агенту Таврину с мотоциклом и женой-радисткой далеко уйти не удалось. По всем смоленским дорогам были выставлены усиленные патрули и засады из числа сотрудников СМЕРШ и НКВД, в одну из которых и угодил несостоявшийся террорист…

И всё же похищение Гурьянова сыграло свою роль в деле Таврина. Ленчевский пишет, что немцы всё же встревожились – они не знали, что именно произошло с заместителем начальника разведшколы, и для подстраховки быстро свернули подготовку Таврина под Псковым и увезли его в Ригу.

Тем не менее Гурьянов и без этого много чего интересного рассказал ленинградским чекистам.

Из архивной справки Управления ФСБ по Санкт-Петербургу:

«Протоколы допроса Гурьянова В.П. в материалах уголовного дела № 43670, в архиве Управления. В них зафиксированы развёрнутые показания о деятельности антисоветских формирований на оккупированной территории СССР, перечислены многочисленные изменники Родины, представители эмиграции, помогающие немцам. Так, Гурьянов дал подробный отчёт о деятельности и о лицах, входивших в состав созданных под руководством немцев “Русской социал-националистической партии” и “Боевого союза националистов русского народа”.

Вместе с Гурьяновым были захвачены некоторые документы разведшколы: конспекты занятий с курсантами, личные дела агентуры из числа слушателей, задача которых была наблюдать за морально-политическим состоянием обучающихся. Материалы уголовного дела послужили основанием для объявления во всесоюзный розыск многих лиц как агентов немецких разведорганов, переброшенных или готовящихся к выброске в советский тыл для проведения диверсионной и другой подрывной деятельности.

Точных сведений о том, сколько агентов немецкой разведки было подготовлено и заброшено в советский тыл разведшколой в м. Печки, неизвестно. Но, учитывая то, что архивное уголовное дело в отношении Гурьянова В.П. высылалось в органы безопасности 40 краёв, областей и республик в связи с арестами лиц, подозреваемых в принадлежности к немецкой агентуре, можно сделать вывод, что разведшкола проводила весьма активную подрывную работу и сеть её выпускников была достаточно обширной»…

По всей видимости, именно от Гурьянова наша контрразведка узнала о планах «Цеппелина» по проведению операции «Ульм», которая должна была нанести серьёзный удар по промышленности Урала.

Задержанные под Вологдой немецкие агенты рассказывали чекистам, что примерно в октябре 1943 года в Печки прибыла большая группа неизвестных лиц – 40–45 человек, обмундированных в полную форму СС. Это подтвердил на допросе и Гурьянов. По его словам, в основном это были белоэмигранты или их отпрыски. С другими курсантами они не общались, также игнорировали местное население и вообще вели себя очень высокомерно. Командовал ими гауптштурмфюрер (капитан) по фамилии Семёнов, примерно 50 лет, с обрюзгшим лицом и всегда с презрительно поджатыми губами. По словам Гурьянова, он люто ненавидел всё советское, общался только с руководством школы.

(Для справки. Семёнов Михаил Александрович (1894–1965), уроженец Санкт-Петербурга, из дворян, окончил Павловское военное училище, адъютант командира лейб-гвардии Егерского полка, затем в Добровольческой армии Деникина, капитан. В эмиграции возглавил отдел Союза русской национальной молодежи монархической направленности, в период Второй мировой войны формировал славянские части вермахта и разведывательно-диверсионного органа РСХА “Цеппелин” в г. Бреслау, за что отмечен высшими наградами Германии. В конце войны – штурмбанфюрер СС (майор), командир карательного полка СС “Варяг”, боровшегося с югославскими партизанами. После войны скрывался в Западной Германии и Бразилии.)

Именно группа Семёнова и должна была высадиться на Урале. И Гурьянов вполне мог рассказать чекистам много чего интересного об этой группе…

Очевидно, немцы совершили большую ошибку, когда после похищения Гурьянова вообще не ликвидировали «Ваффеншуле». И хотя в начале 1944 года школу из Печков перевели в Латвию, операция «Ульм» всё равно была обречена на провал – потому что советская госбезопасность оказалась к ней полностью готовой.

Обо всех нюансах и подробностях предотвращения операции «Ульм» рассказывается в статье «Борьба органов госбезопасности с фашистскими диверсантами на Урале в годы Великой Отечественной войны» – статья есть в Интернете. Автор статьи В.В. Кашин, руководитель Координационного бюро советов ветеранов органов безопасности в Уральском федеральном округе, пишет, что в рамках операции немцам удалось выбросить одну разведывательно-диверсионную группу на северный Урал. Высадка произошла в феврале 1944 года. Судьба группы была очень трагичной:

«Их сбросили в Юрлинском районе Молотовской области (540 вост. д., ныне Пермский край). Возможно, что пилоту не хватило топлива на 300 км до расчётного квадрата, или он просчитался в условиях зимней ночи и встречного ветра. Однако, скорее всего, немецкий ас запаниковал и испугался “точки невозврата”, не дотянув даже до скованной льдом Камы.

18 февраля 1944 года в Приуралье разыгралась настоящая трагедия. Сброшенных на парашютах диверсантов и их грузы раскидало по тайге в радиусе нескольких километров. Первым в ту ночь погиб радист Юрий Марков из белоэмигрантов. Запутавшись в кромешной тьме в ветках деревьев, он намертво затянул петлю парашютных строп на своем теле.

Командир группы 35-летний Игорь Тарасов приземлился на родную землю жёстко и, обездвиженный, вскоре обморозил ноги. Боясь окончательно замёрзнуть, он стал усиленно согреваться спиртом. От полного бессилия и одиночества принял решение отравиться штатным средством, но после спирта смертельный яд даже двойной дозы действовал как… слабительное. Вконец измучившись от поноса, обезвоживания организма и головокружения, он застрелился, оставив записку с описанием своих страданий и пожеланием: “Пусть сгинет коммунизм. В моей смерти прошу никого не винить”. Так Тарасов исполнил приказ Гиммлера: “Ни один человек из Службы безопасности не имеет права попасть живым в руки противника!”

Бывший красноармеец-военнопленный Халим Гареев прыгал с тяжёлой рацией, ударился о землю, промерз и вскоре покончил с жизнью.

Четвёртый диверсант, он же второй радист Анатолий Кинеев, дождался таёжного рассвета и даже пытался выйти на связь с разведцентром. Безрезультатно – немецкая техника не работала при трескучем морозе. Позже гангрена обмороженных конечностей и пуля “сердобольного” сослуживца оборвали его затянувшиеся мучения.

Оставшихся в живых парашютистов настиг голод. Чтобы найти друг друга в условиях глубокого снежного покрова, им понадобилось несколько суток. От безысходности ели трупное мясо. Первым нашли тело командира… Факты каннибализма были задокументированы смершевцами в ходе расследования…

В начале июня, когда закончились все найденные немецкие консервы и подсохли лесные тропы, выжившие потопали к жилью в юго-западном направлении. Настороженное местное население отказалось продавать “лесным красноармейцам” продукты даже за приличные деньги. Одичавшая и деморализованная троица вынуждена была сдаться властям на границе Бисеровского района Кировской области…

В ходе следственных действий арестованные показали останки парашютистов, схроны с оружием, тротилом, рациями и другим снаряжением. К уголовному делу было приобщено значительное количество взрывчатки, бикфордова шнура, взрывателей и боеприпасов, вполне бы удовлетворившее какой-нибудь партизанский отряд в лесах Белоруссии. Исследуя взрывчатку и взрыватели, эксперты НКГБ сделали вывод о приготовлении к “подрыву и поджогу крупных объектов”…»

Впрочем, даже если бы диверсантам удалось бы удачно выбраться из тайги, то их уже ждали во всеоружии. Приведу важный архивный документ из указанной статьи:

«Начальнику Нижне-Тагильского отдела НКГБ полковнику А.Ф. Сененкову. Циркулярное указание № 3/19080:

“Управление НКГБ своим № 21890 от 13 октября 1943 года ориентировало Вас о том, что немецкая разведка в Берлине подготавливает для заброски в наш тыл диверсионную группу «Ульм». Состав группы комплектуется из военнопленных-электротехников и электромонтажников, родившихся или хорошо знающих Свердловск, Нижний Тагил, Кушву, Челябинск, Златоуст, Магнитогорск и Омск.

По этому поводу нами получены от НКГБ СССР дополнительные указания о том, что 8 февраля 1944 года участники группы «Ульм» из Германии доставлены в город Ригу. Руководителем этой группы является некий Семёнов.

Участники группы «Ульм» снабжаются ядом, отравленными коньяком и папиросами, а также получают маски, предохраняющие от мороза, резиновые перчатки, кремни, батареи и лампочки, по-видимому, для карманных фонарей.

Возможно, что сама группа или груз для неё будет перевезен на самолётах, так как для них были заказаны ящики и парашюты для сбрасывания груза.

Заброска диверсионной группы «Ульм» намечается в северные районы Советского Союза.

Ориентируя Вас о вышеизложенном, предлагаю принять самые активные меры розыска и своевременного изъятия участников группы в случае появления их на территории Свердловской области, а также усиления охраны и пропускного режима на промышленных предприятиях и охраны пищевых блоков…

С настоящим указанием ознакомить первых секретарей райкомов ВКП(б)…

Начальник УНКГБ по Свердловской области комиссар ГБ 3 ранга Борщёв”».

Автор подчёркивает, что данная информация стала известной главным образом благодаря операции в Печках, которую в своё время провели разведчики и партизаны Первой Ленинградской бригады:

«Действительно, в ночь на 1 января 1944 года начальник особого отдела 1-й Ленинградской партизанской бригады Г.И. Пяткин организовал похищение руководителя диверсионной школы “Цеппелин” в деревне Печки Печерского района около Пскова. Операция… стала большой удачей военной контрразведки, в результате которой был захвачен, а затем переправлен в тыл на самолёте зам. начальника школы Гурьянов-Лашков с документами. Полученные сведения позволили обезвредить и уличить десятки шпионов и диверсантов в советском тылу…»

Так что операция «С Новым годом!» действительно имела огромное значение в борьбе с врагом на тайном фронте Великой Отечественной войны. И главная заслуга в её успехи принадлежит, конечно же, Георгию Пяткину и Александру Лазареву…

…Александр Иванович Лазарев был убит спустя месяц после операции в Печках. Из воспоминаний Георгия Пяткина:

«Наша бригада наносила удар, можно сказать, прямо в “солнечное сплетение” врага. Операция началась ровно в полночь 21 января, но еще за неделю до этой даты наши разведчики – в их числе был Лазарев – вели пристальное наблюдение за всеми подходами к станции Кебь на железнодорожной линии Псков – Порхов и системой её оборонительных укреплений. Непрерывным потоком через неё шли воинские эшелоны, подбрасывались живая сила и техника. Используя данные разведки, командование разработало подробный план овладения станцией и уничтожения моста через реку Кебь.

Это была сложная операция, ведь рядом находились такие крупные гарнизоны, как псковский и карамышевский. Вблизи станции проходили шоссейные магистрали, по которым враг мог быстро подвезти подкрепление. Гитлеровцы опоясали подходы к мосту несколькими рядами колючей проволоки и защитной сеткой, а станцию подготовили к длительной обороне».

В ходе тяжёлого боя за эту станцию и погиб Александр Лазарев. По свидетельству сослуживцев, в ходе атаки его сразила пулемётная очередь. Похоронен в братской партизанской могиле, где покоится до сих пор…

Домой, в родную Нижегородскую область – как теперь уже признанный герой Великой Отечественной войны, – он фактически «вернулся» лишь спустя 70 лет, в мае 2016 года…