Глава 13.
Тестер, более всего похожий на лазерную ручку, негромко пикнул, Вильям ощутил, как тонкий и холодный, как сосулька щуп вышел из бедренной мышцы. На лице майора медицинских войск Лонорье отразилось удовлетворение.
– Ну, рядовой, – хриплый голос его, как обычно, звучал бесстрастно, – не могу не сказать, что параметры физического здоровья показывают норму…
– Отлично, – сидящий на кровати Вильям довольно ухмыльнулся.
– …но мне, как вы понимаете, не нравится ваше психическое состояние, – врач развел руками.
– И чем же именно, клянусь четверкой? – Вильям облизал пересохшие губы. Майор вел разговор в нужном только ему и не очень понятном направлении.
– Как мне представляется, информация об У-прививке и о последствиях ее применения, которую вы получили, вызвала кризис в вашей психике, – сказал полковник, – и в данный момент она представляется мне в значительной степени дезорганизованной и нестабильной.
– И что?
– Не будем ходить вокруг да около, – Лонорье улыбнулся. – У меня достанет власти объявить вас психически нездоровым и упечь в соответствующее заведение. Вас признают негодным к службе, но вместо почетной отставки, солидной пенсии и уважения, положенного ветерану, вы получите комнату с обитыми мягкой тканью стенами и закрытым решеткой окном, ежедневные уколы и не совсем нормальных, мягко говоря, соседей…
– И что я должен сделать, чтобы этого не случилось? – поинтересовался Вильям.
– Забыть обо всем, что касается У-прививки, – врач наклонился ближе, голос его упал до шепота. – Сами понимаете, если что о ней всплывет, то последствия для меня будут не самыми приятными…
– Я должен поклясться?
– Нет, ну зачем такой пафос? – майор махнул рукой. – Достаточно будет, если просто дадите мне честное слово.
– И вы этим удовольствуетесь? – Вильям скептически хмыкнул.
– Не надо считать меня столь наивным, – Лонорье улыбнулся. – В вашем деле я оставлю скрытую запись о наблюдавшихся психических отклонениях. Ход ей будет дан в том случае, если я почую опасность… Вам понятно?
– Так точно.
Стоило признать, что врач предусмотрел все. Кто будет слушать солдата, чьи мозги покорежила война? Его просто упекут в психушку, а речи об У-прививке признают бреднями.
– Вот и отлично, – майор встал, сунул тестер в карман халата. – Собирайте вещи…
Через час, когда Лонорье вновь зашел в палату, Вильям был готов к выходу и едва не подпрыгивал от нетерпения. Хотя он провел на звездолете-госпитале всего четыре дня, горький запах больницы надоел ему до тошноты.
Хотелось сбежать. Неважно куда, лишь бы подальше.
– А, вы готовы? – врач кивнул. – Все документы переданы в штаб части, транспортер отбывает через сорок минут. А это, это вам в подарок…
На широкой мягкой ладони лежал осколок металла. Зазубренный и блестящий, он выглядел опасным, как зуб акулы.
– Что это? – поинтересовался Вильям.
– Кусок мины, что вывалился из вашего легкого, – Лонорье подкинул осколок и поймал его. – Держите. Мало кто может похвастаться, что в его теле побывала такая штуковина и он остался жив…
– Спасибо, – Вильям осторожно взял подарок. Весил тот не меньше килограмма, а один из заусенцев тут же радостно вонзился в палец. Выступила капелька крови, крохотная, размером с глаз божьей коровки.
И очень яркая.
Транспортер рыкнул последний раз, точно показывающая норов собака, и остановился.
– Снарк, на выход, – распорядился сопровождающий отпущенных с "Пирогова" сержант.
Вильям пробрался к люку и спрыгнул на оплавленный, покрытый рытвинами и бороздами асфальт. Поднял голову и невольно присвистнул – дом, перед которым остановился транспортер, походил на рачий панцирь, из которого с особым цинизмом выгрызли хозяина. В стенах чернели напоминающие дыры от зубов проемы, зияла оставшаяся на месте двери неровная дыра.
Соседние здания выглядели не лучше.
– И куда мне? – поинтересовался Вильям.
– Дальше по вот этой улице, там увидишь, – буркнул сержант, люк захлопнулся и транспортер с надсадным рычанием укатил.
Вильям шел, тощий рюкзак похлопывал по спине, а под ногами позвякивали куски металла и стекла, шуршал битый кирпич. Нестерпимо горьким казался запах гари.
Мрачные руины ничем не напоминали тот Таугрос, каким он был раньше. О том, что это та же планета, говорило лишь болтающееся в синеве золотое солнце да облака – мазки белой краски, вышедшие из-под кисти великого художника эпохи Возрождения.
Первый Ударный Полк расположился в здании, некогда бывшем культурно-развлекательным центром. Сейчас оно более напоминало каменный гроб, пострадавший от нападения вандалов.
И первым, на кого Вильям наткнулся в коридоре после посещения штаба, оказался никто иной как Ли.
– Так-так, кого я вижу, – сказал сержант, и на его бесстрастном лице объявилась радостная усмешка. – Как ты?
– Да ничего, клянусь четверкой, – ответил Вильям, выдавив на лицо кривую усмешку. – Вы тут как?
– Нормально, – кивнул Ли. – Милитаристов этих победили, половину планеты разрушили, правда. Жалко, такая красота была. Пойдем, к ребятам отведу…
Зайдя в обширную комнату, где поместили его взвод, Вильям осознал, что совсем по-другому, не так как раньше, смотрит на тех, с кем прошел огонь, воду и медные трубы.
Тайное знание жгло душу, как засевший в ней раскаленный осколок, и Вильям понял, что в знакомых лицах невольно ищет нечто чужое, нечеловеческое.
– Крокодилья жопа! – рявкнул Гаррисон, и лицо его расплылось в широкой улыбке. – Это ж Снарк!
Бывший охотник походил на сверхчеловека так же как кусок мяса на роскошный торт и Вильям с облегчением вздохнул. Скользнула мысль, что Лонорье ошибся, что У-прививка – сказка, один из многих мифов, родившихся во время первой войны с чужими.
С радостными воплями налетели остальные – Лири, Арагонес, Соболев, так что Вильяму только и осталось, что отвечать на приветствия…
– Здорово, здорово, – повторял он. – Какие новости?
Официально никто ничего не сообщал, но солдат на войне всегда знает больше, чем думает генерал, так что слухи о том, что Вителлианский Союз пребывает в жутком трауре, неведомым образом просочились и на Таугрос.
– Говорят, что они хотели объявить нам священную войну! – значительно подняв палец, сообщил Арагонес. – И только какие-то другие чужаки, пригрозившие выступить на нашей стороне, не дали этому случиться… Слава Святой Деве!
Вильям представил, как изящные, блестящие как ртуть звездолеты садятся рядом с Вестминстерским дворцом, как горит Ливерпуль, и невольно содрогнулся.
– Да уж, слава Святой Деве, – пробормотал он.
– Ну что, закончили радоваться? – спросил Ли. – Тогда собирайтесь… Через час выступаем.
Через мгновение в импровизированной казарме воцарилась обыкновенная для такой ситуации и очень деловитая суета.
Голова не болела, а индикатор легионера показывал, что в пути они провели пятнадцать дней. Потянувшись, Вильям вслушался в хруст суставов, и потянулся к дверце криогенной камеры.
– Быстрее, быстрее, – подгонял Ли. – Высаживаемся…
Еще при посадке среди легионеров распространились слухи, что их отправляют на Землю, так что снаружи Вильям ожидал увидеть знакомый пейзаж Шри-Ланки, цветущую зелень и вертолеты, готовые отвезти Первый Ударный Полк к месту базирования.
Но вокруг, сколько хватало глаз, простирались горы желтого, как масло, песка. Отражающееся от него солнце больно резало глаза, а на севере, за полосой дюн, блестело море.
– Не понял, клянусь четверкой, – сказал Вильям. – Где это мы?
Воздух над взлетно-посадочным полем дрожал от жары, выступающий на коже пот мгновенно высыхал, слизанный знойным ветром. Здания космодрома выглядели обшарпанными, кое-где зияли выбитые стекла, а уходящую в барханы дорогу покрывал довольно толстый слой песка.
Серых крабов напоминали выстроившиеся вдоль покосившейся ограды транспортеры.
– Все за мной, – приказал Ли и зашагал в сторону огромного ангара, подходящего для ремонта звездолетов или содержания слонов.
– Святая Дева, куда нас ведут? – Арагонес беспокойно огляделся. – Что-то это все мне не нравится…
– И мне, клянусь четверкой, – кивнул Вильям. – Странно все.
Внутри ангара отсутствовало солнце, зато было душно, как в логове медведя, страдающего метеоризмом. Из-под ботинок поднималась пыль, копившаяся тут годами, серыми облаками клубилась в воздухе.
– Повзводно – стройся! – сквозь марево виднелась стройная фигура майора Рагнарссона. – Равняйся! Смирно!
Полк замер, десятки глаз устремились в одном направлении – к ветхой, слегка покосившейся стене, сквозь щели в которой протискивало золотые лучи солнце.
– Вольно! Солдаты, – Вильяму на мгновение показалось, что голос майора неуверенно дрогнул, но он списал это на расшалившееся воображение. – Итак, я должен довести до вашего сведения, что вчера правительство Федерации приняло постановление о роспуске Звездного Легиона…
Тишина сохранилась, никто не позволил себе даже восклицания, но Вильям физически ощутил, как вверх и в стороны плеснула волна недоумения, готовая разнести ангар в клочья.
– Я сам не до конца понимаю причин этого решения, – продолжил Рагнарссон, – но как офицер, должен выполнять приказ. А он таков, что ваши договора с Федеральным Министерством Обороны досрочно расторгаются и с сего дня вы считаетесь вышедшими в отставку по первому, высшему разряду…
Вильям невольно глянул вниз, на индикатор легионера, продолжающий невозмутимо отсчитывать секунды: 3:023:12:34:23… 22… 21… . Он прожил с этой штукой на руке почти семь лет.
Времена, когда обходился без нее, стерлись из памяти.
– Роспуск части производится в нештатном, срочном порядке, поэтому все документы вы получите сегодня же, – продолжал говорить майор, а Вильям замер в ступоре. Сознание заполнила единственная мысль – неужели война закончилась?
Вырывающие куски из времени прыжки от одной звезды к другой, пот и зудящие мышцы, пейзажи иных планет, прекрасные и ужасные, кровавые схватки – все это осталось в прошлом?
Поверить в такое оказалось сложнее, чем в У-прививку.
– Рота, стройся! – приказ дошел до сознания с запозданием, но тело выполнило его само. Вильям обнаружил, что стоит уже несколько по-другому и смотрит на лейтенанта Радукану, в руках у которого довольно толстая папка, а за спиной топчется сержант в интендантских погонах. – Первый взвод – приготовиться, остальные ждут очереди…
Вильям вышел из ангара через час, спустя много лет вновь получив на руки идентификационную карточку. Ему оставили комплект полевой и парадной формы, личные вещи, да еще рюкзак, на дне которого поместился сувенир от майора Лонорье.
– Ну что, как ощущения? – спросил ожидающий приятеля Ли.
– Не знаю, клянусь четверкой, – честно ответил Вильям. Когда-то давно он мечтал о дне, когда служба закончится, но мечты давно поблекли, а когда этот день пришел, оказалось, что радоваться нечему.
– Давайте, забирайтесь, – от крайнего транспортера махал рукой Гаррисон. – Два места осталось… Поехали!
Внутри бронированного кузова оказалось на удивление прохладно. Мягкие кресла ничем не напоминали жесткие сиденья, с которыми задница Вильяма за годы в армии сроднилась. Мотор урчал почти неслышно, тряска не ощущалась. Ничто не мешало разговаривать, но все молчали.
Примерно через час транспортер остановился.
– Прибыли, – люк распахнулся и внутрь заглянул водитель – молодой парнишка в новенькой форме. Во взгляде, обращенном на легионеров, читался ужас пополам с восхищением.
– Святая Дева, куда ты нас хоть привез? – заволновался Арагонес, первым рванувший к выходу.
– Это Триполи, – испуганно ответил водитель. – Аэропорт в двух кварталах. Можете лететь домой…
"Домой?" – услышав это слово, Вильям попытался вспомнить, что оно означает. Давно покинутую квартиру в Ливерпуле, где сейчас живет кто-то другой? Базу на Шри-Ланке? Камеру в недрах звездолета? Грязную вонючую казарму на одной из планет?
При мысли о том, что он забыл, что именно значит "дом", Вильяма продрало морозцем…
Услышал скрип, осознал, что скрипит зубами сам. Вслед за Гаррисоном пролез в люк, распрямился и обомлел. В первое мгновение не сразу понял, где находится. По ушам ударила дикая какофония звуков, глаза ослепил бьющий со всех сторон свет.
– Так-так, – пробормотал рядом Ли. – Интересно, сколько лет прошло?
Они стояли на обочине того, что можно было назвать улицей. Мечущиеся по ней туда-сюда аппараты невообразимо ярких цветов, фиолетового, изумрудного, багрового, напоминали помесь флайеров и терратанков. Каждый из них светился, как пульсар, а шум моторов заменяли десятки накладывающихся друг на друга мелодий.
Вместо привычных глазу домов по сторонам высились клубящиеся, меняющие цвет штуковины, напоминающие не здания, а горы светящейся пены. По их стенам бежали десятки надписей, судя по всему рекламных, но Вильям не понимал и десятой части из них: "Стырки подержанные, отхреначим по полной!", "Индуал-комбайн!", "Секс-хоп в окристом плаке!".
Он ощутил, как кружится голова. Захотелось нацепить шлем, чтобы ничего не слышать и не видеть, взять винтовку и в кого-нибудь выстрелить.
– А какое сегодня число? – спросил у водителя первым сориентировавшийся Ли.
– Пятое июля, – отозвался тот, пятясь к кабине транспортера, который среди сверкающего великолепия смотрелся металлическим динозавром.
– А год, год, видят духи?
– Две тысячи сто пятьдесят третий.
Вильям ощутил, как что-то сильно, но мягко шарахнуло его по затылку, перед глазами потемнело. Сорок лет, почти сорок лет прошло с того момента, когда рядовой Снарк ступал на родную планету!
– Ни хрена себе, жопа крокодилья, – озадаченно сказал Гаррисон. – Это что, мне сейчас семьдесят девять? Я что, пенсионер?
– Святая Дева, – простонал Арагонес, – я должен выпить…
Вильям потер оказавшийся холодным и влажным лоб, огляделся. Транспортер исчез, точно его и не было, а шумному и сверкающему городу не было до кучки легионеров никакого дела.
– Поддерживаю, – проговорил Соболев, огладив усы. – Надо бы найти кабак и проверить, какие сейчас цены и сколько жалования за все эти годы набежало к нам на карточки…
Кабак уроженец России нашел в считанные мгновения, как показалось Вильяму – по запаху. Уверенно свернул в одну из многочисленных дверей, выходящих на тротуар, почему-то овальную, и спустя мгновение изнутри донесся его ликующий вопль:
– Заходи!
За овальной дверью обнаружилась полутьма, особенно приятная после буйства света на улице, шум остался за порогом. Из-за стойки выглянул смуглый тип с роскошными черными усами.
– А, солдаты? – проговорил он без особого удивления. – Выпить хотите?
– Цены покажи, видят духи, – потребовал Ли.
Через пятнадцать минут они сидели за столом, уставленным бутылками и тарелочками, а в широких бокалах плескался коньяк. Сумма, накопившаяся за время службы, оказалась велика, и хотя цены за сорок лет тоже выросли, каждый из бывших легионеров стал почти богачом.
– За тех, кто не дожил до этого дня! – проговорил Ли, поднимая бокал.
Стеклянный звон огласил помещение, на мгновение перекрыв все звуки.
В животе родилось противное ощущение, что-то в нем готовилось разорваться на части. Вильям напрягся, сдерживая тошноту, а приятный женский голос прощебетал, как показалось, в самые уши:
– До посадки осталось пять минут. Не забывайте, пожалуйста, личные вещи…
Пневмоплан, на котором Вильям летел из Лондона в Ливерпуль, больше всего напоминал поставленную на попа пулю. Как эта штука двигалась, догадаться было сложно, но расстояние в несколько тысяч километров она преодолела за считанные часы.
Вильям даже не успел окончательно протрезветь.
Напились они тогда так, что он с трудом помнил, как добрался до аэропорта. Где-то рядом, на грани видимости все время маячили полицейские в белой форме, но близко не совались.
Знали, скорее всего, что прибывшим с войны нужно время отойти.
Совершенно очумевший Вильям проводил Гаррисона, погрузился в пневмоплан до Лондона, и едва заснул, как пришло время пересаживаться. Теперь его ждал Ливерпуль, город, где он родился и прожил ту, первую жизнь, которая была до армии.
Война стала второй. Теперь предстояло начаться третьей.
– Компания ТрансАэро благодарит вас, что вы выбрали наш рейс. Удачного вам пути! – сказал все тот же синтезированный голос и дверца в стене персонального пассажирского отсека с шипением распахнулась.
Вильям с трудом отогнал мысль кувырнуться в нее головой вперед, как при десантировании.
Ливерпульский аэропорт оказался третьим, какой бывший легионер видел после возвращения на Землю, поэтому он не произвел такого впечатления, как его собрат в Триполи. Десятки взлетающих и садящихся пневмопланов, дорожки из света, указывающие пассажирам, куда надо идти, витающие там и сям транспаранты виртуальной рекламы – мимо всего этого он прошел равнодушно.
Огляделся только на стоянке такси.
Личный транспорт к середине двадцать второго века получил название автораэра, и единственное, что было в стоящих тут аппаратах знакомо Вильяму – канареечно-желтый цвет и шашечки на крыше.
Ну и таксисты, само собой.
– Поехали, куда скажешь! – первым сориентировался толстяк в футболке-сеточке, сквозь которую просвечивало красное брюхо. Лицо пузана до самого рта скрывала полупрозрачная маска-очки – очень модная штуковина, заменившая обитателям метрополии Федерации все персональные цифровые приборы.
– Нет, лучше со мной! – сбоку выскочил вертлявый тип в такой же маске. – Он тебя до ближайшего столба довезет!
– Ах ты, да я!
Речь таксистов звучала странно, будто они все наглотались горячей каши и пытались говорить, не выпуская ее изо рта. Вильям на мгновение ощутил, что попал не к себе домой, а на чужую планету. Не встревая в перепалку, он рванул к ближайшему автораэру, стоявшему с открытой дверью.
Проскользнул на заднее сиденье и дверца захлопнулась.
– Куда едем? – спросил таксист; в зеркальце заднего вида, сохранившемся неизменным, наверное, с середины двадцатого века, был виден его лоб и краешек маски.
– Вуд-стрит, – сказал Вильям.
– Такого адреса я не знаю, – таксист изумленно приподнял маску и глянул на пассажира напрямую, – а это значит, что его не существует…
– Как не существует? – Вильям ощутил, как похолодело в груди.
– Можно проверить, – таксист водрузил маску на место и, судя по мельканию бликов на ней, погрузился в информационную сеть. – Так… так… Тот район перепланировали двадцать три года назад.
– Ну, клянусь четверкой… – сердце на мгновение замерло, потом забилось в два раза быстрее. – А по имени человека сейчас можно найти?
– Э… попробуем, – таксист кинул через плечо еще один взгляд, полный удивления. – Только ты вставь карточку в сканер. Бесплатно я свое время тратить не буду… Сечешь?
– Хорошо, – Вильям спешно сунул карточку в щель сканера. Ему было все равно, сколько денег он потратит, разыскивая Джудит.
– Имя? – спросил таксист и уже через мгновение ответил. – Среди живых не значится…
– А… – Вильям почувствовал, что ему не хватает воздуха. Ощущение было такое, словно пятьдесят лет, проведенные между звезд, разом обрушились на тело, превратив цветущего тридцатилетнего мужчину в дряхлого старика. – Поехали в городской архив.
Ливерпуль выглядел точно так же как Триполи, точно так же как Лондон. Ничего не осталось от того города, который Вильям знал и любил – названия некоторых улиц да промелькнувшая между сияющими небоскребами река – полоса цвета старого серебра.
Выбираясь из такси, едва не забыл идентификационную карточку.
– Купи себе такую, – сказал таксист, прикоснувшись к переносице.
– Чего именно? – не понял Вильям.
– Онлайник! – таксист постучал по маске. – Я как понял, ты только с войны, и ничего не знаешь про невидимую рекламу.
– Нет, клянусь четверкой.
– Она всюду! – в речи таксиста прозвучал ужас. – Поглядишь не туда, и вот уже прешься в магазин, чтобы купить ненужную тебе вещь… А в онлайнике есть псевдофильтр, он эту штуковину отсекает. Сечешь?
– Ага, – Вильям кивнул. Уж о чем он думал в этот момент меньше всего, так это о рекламе.
Здание архива оказалось выстроено в манере прошлого века. Вместо светящихся силовых полей тут имелись стены из стеклобетона, окна и нормальные, сделанные под дерево двери.
С душевным трепетом Вильям ухватился за золоченую ручку.
На улицу он вышел через полчаса и любой, заглянувший в этот момент в глаза бывшего легионера, решил бы, что видит перед собой человека, только что потерявшего кого-то из родных.
На самом деле оно так и было. Городской архив на запрос "Джудит Тэндитис" выдал одну строчку: "Умерла 22 июля 2144 года 13:38, захоронена: 5-е городское кладбище, уровень семь, ячейка 244".
Та женщина, с которой Вильям познакомился восемь лет назад, почти сто двадцать месяцев покоилась в могиле. При попытке осознать этот факт в мозгах начинало скрипеть, а сердце замирало.
Черный монолит небоскреба пятого городского кладбища расположился на самой окраине, и даже на такси пришлось ехать целый час. Зал седьмого уровня встретил Вильяма гулкой тишиной.
На матовом темном полу алым огнем горели трехзначные номера. Осторожно ступая между ними, Вильям добрался до угла, где пылали рядом двойка и две четверки.
Когда наступил на небольшую выпуклость у основания номера, раздался мелодичный звон, и из пола выросла голография, выполненная в полный рост. Это была не та Джудит, какую он помнил. Но даже в этой зрелой женщине, смоль в кудрях которой изрядно закрасило сединой, оставалось что-то от порывистой черноглазой девушки…
Поперек голографии проявилась надпись:
Джудит Тэндитис
12.06.2077 – 22.12.2144
От тех кто любит и помнит.
Горло перекрутил спазм, Вильям ощутил, как что-то щекочет в глазах и с удивлением понял, что готов заплакать.
– Если этот ублюдок сказал, что я не человек, – проговорил он, вспомнив майора Лонорье. – То почему мне сейчас так по-человечески больно? Кто ответит!?
Вопль прозвучал под сводами темного зала и стих, породив в углах шепчущее эхо. Мертвые, спящие в могилах, не отозвались, не ответил Лонорье, летающий где-то со своим "Пироговым".
Продолжала улыбаться с голографии Джудит.
– Это тебе, дорогая, – рука сама скользнула в боковой карман рюкзака. – Все, что я могу оставить – кусочек себя…
Ладонь сомкнулась на иззубренном куске металла. Как и в первый раз, когда Вильям взял его, заусенец легко кольнул один из пальцев. Но если тогда осколок разумной мины был холоден, подобно вакууму, то сейчас он показался горячим, подобно человеческому телу.
На могиле, рядом с повядшим букетом кусок разумной мины смотрелся дико, как хвост селедки на кремовом торте. Мгновение Вильям глядел на него, потом развернулся и зашагал прочь.
Того, как голограмма бесшумно свернулась, он уже не видел.
Бар вы глядел настолько обшарпанным, точно обстановку тут не меняли с конца прошлого века – качающиеся столики, ободранные стены, исписанные сильнее, чем столы в университете, кислый запах пива.
И тем не менее Вильям впервые в Ливерпуле почувствовал себя как дома.
Виной тому были люди, частью сидящие за столиками с кружками и стаканами в руках, частью валяющиеся тут же, на полу, в лужах подозрительного происхождения. В углу, судя по звукам, кто-то с кем-то дрался, бармен за стойкой невозмутимо протирал стаканы.
– Что вам угодно? – спросил он, подняв глаза, похожие на два винтовочных дула. – А, понятно…
Вильям взгромоздился на табурет, неприязненные взгляды, в первый момент приклеившиеся к его фигуре, исчезли.
– Долго нас искал? – спросил бармен, ловко переворачивая бутылку с темным, как крепкий чай, виски.
– Да, клянусь четверкой, – ответил Вильям, берясь за стопку.
Побывав на кладбище, он отправился в "Красный мир" и то, что на месте бара, где некогда собирались фанаты "Ливерпуля", обнаружился торговый центр, бывшего легионера не задело и не расстроило.
Он отправился искать заведение, где собираются нюхнувшие "пороху" звездных войн солдаты. Сделать это оказалось непросто.
– Давно демобилизовался? – поинтересовался бармен, вновь наполняя посудину. – Какие войска?
– Меньше недели, – ответил Вильям. – Звездный Легион, Первый Ударный Полк…
– Тогда пей, – в глазах бармена проглянуло сочувствие. – Иначе к этому миру тебе не приспособится, он слишком изменился за те годы, что мы провели на войне.
– Точно, – вторая стопка пошла тяжелее первой, ее пришлось чуть ли не пропихивать в желудок, из глаз брызнули слезы. – Все умерли, никого не осталось из тех, кого я знал…
На соседний табурет с тяжким сопением кто-то сел. Повернув голову, Вильям обнаружил плечистого мужчину с растрепанными черными волосами. Его лицо покрывали багровые, твердые на вид наросты. Они напоминали выпирающие из песка ракушки и местами торчали так густо, что не было видно кожи.
– Паразитарный кальциноз. Подцепил на Тербилоне, – проговорил брюнет с усмешкой. – Наши умники не в силах одолеть эту гадость. Сержант Мартинс, монитор "Перун".
– Рядовой Снарк, Звездный Легион. Выпить хочешь?
Догадливый бармен выставил на стойку ополовиненную бутылку и вторую стопку. Забулькала разливаемая по емкостям янтарная жидкость.
– Ну, будем! – Мартинс кивнул Вильяму и вылил в себя виски с ловкостью, говорящей о большой практике.
Через десять минут они чувствовали себя лучшими друзьями.
– Восемь лет во флоте, – жаловался сержант. – Восемь лет в сраном двигательном отсеке вшивой стальной коробки размером с город! И что? На Земле прошло двадцать пять и я уже никому не нужен! Пенсия по пятому разряду и отставка! Что осталось, Вилли? Ничего не осталось!
Вильям молчал, говорить не хотелось, хотелось залить гложущую душу тоску, но пока не получалось.
– Я на Земле полгода, – проговорил Мартинс, когда они прикончили бутылку. – Но здешние обитатели для меня более чужие, чем те чужие, с которыми мы сражались…
Чья-то могучая длань легла ему на плечо, а голос, напоминающий ворчание медведя, пророкотал.
– Вот ты где, тварь лишайная! А как же долг, который надо отработать?
В круг света от висящего над стойкой старомодного осветительного блока вдвинулся рыжий детина, шириной плеч не уступающий горилле, а злобой, горящей в синих глазах – бешеному тигру.
– Ну, Джек, – Мартинс побагровел так, что кожа стала одного цвета с наростами. – Ты же знаешь, что я…
– Отвали, клянусь четверкой, – лениво проговорил Вильям, ощущая, как зудят кулаки. – Дай нам спокойно посидеть…
Наконец-то он понял, чего именно хочет – драки, банального мордобоя до кровавых соплей, выбитых зубов и заливающих лицо синяков. Бешеной круговерти, в которой можно забыться на несколько мгновений.
– Что? – рыжий на мгновение опешил. – Всякая шваль мне будет ука…
Договорить он не успел, кулак Вильяма врезался в заросший медной щетиной подбородок и отшвырнул здоровяка назад. Не удержавшись на ногах, тот грохнулся на спину. Бар огласил гневный рев.
Вильям был уже на ногах, хмель кипел в жилах, но еще сильнее кипел адреналин, давно не попадавший в кровь в таком количестве.
– Ах ты! – сбоку вылетел еще кто-то, получил пинок в живот и с мокрым всхлипом упал под стол.
Удар заставил череп загудеть, перед глазами замелькали круги, но Вильям уже приседал, уходил от повторной атаки. Махнул рукой, в кого-то попал, запястье дернуло болью.
Оглядевшись, понял, что рыжий и Мартинс куда-то пропали в свалке, а между собой дерутся совершенно незнакомые люди.
– Сломанная мебель за счет новичка! – перекрывая гвалт, крикнул бармен.
С радостным ревом в потасовку ринулись те, кто до сих пор стеснялся или просто не хотел.
Разделительная полоса под ногами тревожно мигала алым и даже издавала какие-то звуки, но Вильяму было на это глубоко наплевать. Он просто шел, время от времени делая шаг то вправо, то влево, в сторону несущихся густым потоком автораэров.
Стройная мелодия дороги тут же нарушалась, машины начинали метаться, уходя от столкновения с человеком и друг с другом. В особо удачные моменты слышался лязг удара или кто-то проносился в считанных сантиметрах от Вильяма, едва не задевая его светящимся боком.
В эти моменты бывший легионер испытывал острый прилив удовольствия. Он все ждал, когда спровоцирует аварию, когда раздастся грохот и несколько автораэров превратятся в искореженные куски пластика, а на дорогу прольется настоящая, алая кровь…
Какой не видели на Оксфорд-стрит очень много лет.
Но пока умная техника середины двадцать второго века справлялась с выходками человека, родившегося в двадцать первом, и Вильям продолжал идти, надеясь, что улица закончится нескоро.
Когда рядом притормозил снежно-белый автораэр, он не замедлил шага.
– Сэр, – проговорил выпрыгнувший на дорогу полицейский, чуть приподняв фуражку. – Вы мешаете движению.
– Да ну? – удивился Вильям, не останавливаясь. Представителю власти приходилось шагать за ним. Автораэр плыл позади, как привязанный.
– Да, сэр, прошу вас покинуть дорогу, – в вежливом голосе полицейского прорезались нотки раздражения.
– А я не хочу, – Вильям дернулся в сторону, огромный грузовой автораэр, темно-зеленый, как крокодил, свечой рванул вверх, мелькнуло перекошенное лицо водителя. – Я что, нарушаю закон?
– Вы создаете опасность аварии! – твердо проговорил полицейский.
– Я всего лишь развлекаюсь.
– Э… для развлечений есть особые заведения, – судя по растерянному тону, страж порядка с трудом представлял, как можно увеселять себя за пределами специально отведенных для этого мест. – Бары, секс-драйвы, стадионы…
– В гробу видал я все эти ваши развлечения, – Вильям скривился и с наслаждением сплюнул. Материал дороги, на вид напоминающий обыкновенный асфальт, тут же впитал плевок.
Сбежав из Ливерпуля в Лондон, он бывал в секс-драйве, ходил в театр и даже на "подпольные" бои без правил, но все показалось ему скучным и пресным, не стоящим потраченных денег.
Так что бывший легионер развлекал себя сам. Пытался приспособиться к жизни, даже купил онлайник, но ходить с ним не смог – от мелькающих перед глазами картинок начала болеть голова.
– Но сэр, вы не можете тут находиться! – полицейский занервничал.
– Клянусь четверкой, сам я отсюда не уйду, – Вильям пожал плечами.
– На этот случай есть эвакуация, – страж порядка что-то вытащил из кобуры, раздался щелчок и Вильям понял, что его несут, подняв на одно плечо. Легко, будто старый ковер.
Он попробовал выругаться, но не смог, губы сковала немота, да и вообще мышцы отказались слушаться. Мрачно смотрел, как его грузят в белый автораэр, как тот медленно летит в сторону обочины, то и дело меняя высоту и скорость, чтобы не мешать движению.
– Идите, сэр, – сказал полицейский, выгружая начавшее оживать тело на тротуар, – и больше не делайте так. А то я арестую вас за нарушение общественного порядка!
Если бы мог, Вильям мрачно скривился. За прошедший после прилета на Землю месяц его арестовывали дважды – оба раза именно за нарушение порядка, но всегда отпускали.
Закон, беспощадный ко всем, допускал поблажки армейским ветеранам.
– Клянусь четверкой, развлечься и то не дадут, – очухавшись, Вильям огляделся в поисках ближайшего бара.
Тот обнаружился в десятке шагов. Шагнув под мерцающую вывеску с изображением пивной кружки, Вильям очутился в перекрестье бьющих с разных сторон лучей света. Пол под ногами переливался разными цветами, а потолок терялся в клубах радужного дыма.
– Ретро, – буркнул Вильям, уже зная, как вести себя в таких заведениях.
В сверкающем мареве тут же, как по волшебству, обнаружился темный уголок с настоящей стойкой и вполне материальными столиками. Вот только бармен тут был виртуальный – парящий в воздухе список блюд и напитков.
Вильям вставил карточку в сканер и ткнул пальцем в темное пиво.
За стойкой забулькало, зашуршало, в темной лакированной поверхности открылся проем, из которого выдвинулась кружка пенистого напитка. Взявшись за нее, Вильям огляделся в поисках свободного столика.
Таковых не оказалось. Три занимали пары, еще за одним шумно пьянствовала большая компания, а за последним дремал седой мужчина, почему-то без полупрозрачной маски онлайника на лице. Высокий бокал перед ним наполовину заполнял темного цвета напиток.
– Разрешите? – спросил Вильям, подойдя.
– Ах, прошу вас, – седой, чем-то неуловимо смахивающий на хомяка, сделал широкий жест. – Я вижу, вы из армии?
– Что, так заметно? – помрачнел Вильям. Усевшись, ощутил исходящий из высокого бокала аромат вишни.
– Ах, это так просто, – седой потер кончик носа. – Мало кто в Лондоне ходит без онлайника. Либо такие как я, супернатуралы, но нас мало и все мы пожилые люди, либо те, кто долго не был на Земле.
– Ну-ну, – пиво оказалось горьким и больше напоминало воду с разведенным в ней стиральным порошком. – А кто такие супернатуралы?
– Те, кто борется против уродующих человеческое тело технологий, – серьезно проговорил седой. – Онлайников, стырков, интриалов. Господь дал нам тело и не дело человека лезть в его устройство! Я понятно говорю?
– Ага, – похоже, что Вильяма занесло за один столик с представителем какой-то секты. Хотя по сравнению с бывшими солдатами, в компании которых отставной легионер пил весь месяц, седой выглядел настоящим интеллектуалом.
– А вы, интересно, сколько воевали? – полюбопытствовал он.
– Это как считать, клянусь четверкой, – Вильям ухмыльнулся. – По одному счету – семь лет, по другому – пятьдесят пять.
– Ах ты! – супернатурал аж всплеснул руками. – Это же какого вы года?
– Две тысячи семьдесят пятого, – четко ответил Вильям. – И готов сожрать кусок собственной задницы, если я не старше вас!
Седой вздрогнул.
– Ах, а ведь и правда, – сказал он. – И что там было, на войне? Интересно послушать.
– Вы точно хотите? – Вильям ощутил, как ему до ломоты в челюстях хочется рассказать хоть кому-то, пусть даже чужому человеку, о том, что на самом деле происходило в космосе. К тому же в этот раз с легионеров не взяли никакой подписки о неразглашении – забыли в спешке, скорее всего.
– Ах, конечно! – супернатурал чуть не подскочил на месте. – Я готов! Да, готов!
– Ну слушайте, клянусь четверкой, – Вильям заказал еще кружку пива и начал вспоминать.
Седой оказался терпелив и упорен. Он слушал, поминутно ахая, о первой кампании на Тритонии, о том, как по глупости гибли сотни людей, как Звездный Легион учился воевать. Лицо его начало зеленеть после того как Вильям перешел на рассказ о корхвеги.
– Ах, неужели все это было? – пробормотал супернатурал, услышав об "огненном плевке" и о том, что происходило с человеком, угодившим под него. – Что-то мне нехорошо…
Вильям без особого удивления смотрел на то, как сосед по столику, оставив бокал с недопитым коктейлем, рванул прочь.
– И ведь этот еще не из худших, – от случайных знакомых бывший легионер знал, что обычно земляне просто отказываются слушать воспоминания о войне, считая их бреднями выжившей из ума солдатни. Правдой же полагают красивые сказки, сочиненные правительством Федерации и сотни раз прокрученные по информационным каналам. – Новости…
Прямо над столом развернулся виртуальный экран. Несколько секунд на нем мельтешили цветные пятна, пока не сложились в картинку: большой зал с желтыми стенами, несколько тел на полу и лужи крови.
С запозданием появился звук.
– … явший оказался тяжело ранен при задержании, – забормотал голос диктора Вильяму прямо в уши. – Сейчас он находится в тюремной больнице Исфахана, но личность его установлена. Это Захри Аль-Аббас, бывший рядовой Звездного Легиона. Что толкнуло его на…
– Ничего себе! – Вильям едва не подавился пивом. О Захри из третьей роты он слышал, хотя лично знаком не был. – И чего он натворил?
Отмотал новости чуть назад. Удалось выяснить, что Аль-Аббас, вооруженный автоматической винтовкой, ворвался в мечеть и без лишних слов открыл стрельбу по молящимся.
Полиции удалось остановить его только во время бегства, и то лишь случайно.
– Ничего себе новости, клянусь четверкой, – буркнул Вильям. – Хотя если пить такое пиво, то крыша у кого угодно съедет…
И поднявшись, он двинулся к выходу из бара.
