Есть много людей неразумных, которые из несчастий другого обыкновенно выводят дурное заключение о его жизни. Так было с Иовом. Не зная за ним ничего худого, говорили ему: «По грехам твоим ты еще мало наказан». Итак, чтобы и с вами не случилось того же, побеседуем об этом немного.

Действительно, я слышу, как многие говорят: «Если бы Бог любил бедных, то Он не попустил бы им быть бедными», слышу, как другие, видя кого-нибудь страждущим продолжительным недугом и болезнью, говорят: «Где же милостыни его, где добрые дела его?» Поэтому, чтобы и вам не грешить таким образом, рассудим об этом.

Если и человек здравомыслящий не может ненавидеть добрых и любить злых, то как ты осмеливаешься говорить это о Господе, будто Бог ненавидит бедных, хотя бы они были добродетельными, и любит богатых, хотя бы они были порочными, отверзая уста на богохульство и не понимая важности этого заблуждения? Чтобы тебе не грешить таким образом, узнай, что Бог любит и что ненавидит. Кого же любит Он? Того, кто исполняет заповеди Его. Я возлюблю его, — говорит Он, — и Мы придем к нему (Ин. 14, 21, 23) — не богатого, не здорового, но повинующегося Моим повелениям. А кого ненавидит Он и отвращается? Того, кто не исполняет заповедей Его.

Итак, когда ты увидишь кого-нибудь не исполняющего заповедей Его, то, хотя бы он был здоровым, хотя бы окружен был богатством, считай его в числе ненавидимых Богом, а добродетельного, хотя бы ты видел его в болезни или бедности, считай в числе любимых Им. Не к тем любовь Его, а к этим. Не видишь ли ты и в житейских делах, что любимые царями особенно и прежде всех подвергаются опасностям в сражениях, получают раны, посылаются в поход? Не слышал ли ты, что Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает (Евр. 12, 6)?

«Но многие, — скажешь, — соблазняются, видя это»? Так, но не по вине добродетельных, а по собственному невежеству. Не здесь ведь воздаяние за труды наши: здесь подвиги, а награды и венцы — после. Не ищи же во время подвигов и в день борьбы покоя и безопасности, не смешивай различных времен. «Но многие, — скажешь, — немощны»? Бог промышляет и о них: Он сделал, что многие и из праведников пользуются благополучием еще здесь, не для них самих, но для немощных. Поэтому, если соблазняют тебя праведники, находящиеся в скорби, то пусть утвердят тебя живущие в покое, и если смущают тебя порочные, пользующиеся благополучием, то пусть исправят тебя подвергающиеся наказанию и мучению.

Разве ты не слышал Христа, который говорит: В мире будете иметь скорбь (Ин. 16, 33)? Почему же ты ищешь покоя, когда Он сказал это? Разве ты не слышал еще, как Он говорит: Мир возрадуется; вы печальны будете (Ин. 16, 20)? Таким образом, людям неразумным справедливо можно было бы соблазняться, если бы происходило противное тому, что Он сказал, а если все происходит так, как следует, то почему ты соблазняешься? «Но для чего, — скажешь, — Бог установил так?» Не исследуй и не испытывай. Изделие скажет ли сделавшему его: «зачем ты меня так сделал?» (Рим. 9, 20). Не исследуй же этого, вместо того чтобы плакать и сокрушаться и омывать грехи свои.

Говорю это не потому, чтобы я не мог представить причины, но желая обратить тебя от этой пытливости к попечению о собственном спасении. Для чего Он установил таким образом? По снисхождению к роду человеческому. Труды Он назначил здесь, где жизнь краткая, а венцы сохранил для будущего, где жизнь нестареющая и безсмертная. Эти труды скоро оканчиваются и проходят, а то́ остается вечным и никогда не будет иметь конца.

С другой стороны, через это Он упражняет души в любви к добродетели. Когда душа избирает добродетель, несмотря на трудности и еще не получая награды, то оказывает расположение и великое усердие к ней; и когда она убегает порока, несмотря на его удовольствия и еще не подвергаясь наказанию, то научается ненавидеть его и отвращаться. Таким образом она приобретает навык отвращаться от порока и любить добродетель.

Есть и другая причина. Какая? Та, что скорбь особенно располагает нас к любомудрию и делает крепкими. А вместе с этой — еще иная причина. Какая? Бог хочет научить нас презирать настоящее, не прилепляться и не привязываться к нему. Для того Он и назначил здесь скорби и труды и все приятное и радостное сделал скоропреходящим. Зная это, мы должны оплакивать не тех, которые наказываются и страдают, а тех, которые грешат безнаказанно.

Первое зло — грешить, а второе — согрешающим не получать никакого врачевания, или, справедливее сказать, это и есть первое и тягчайшее зло. Подобно тому как тяжело не болезни подвергаться, а, заболев, не получать врачевания, и как мы жалеем не столько того, кто имеет гнилостную рану, сколько того, кто, имея ее, лежит и не получает помощи от врача, а кому делают отсечения и прижигания, того мы считаем возвращающимся к здоровью, обращая внимание не на боль, происходящую от резания, а на выздоровление, — так должно думать и о душе: печалиться и скорбеть следует не о тех, которые наказываются (их возвращают к здоровью), но о тех, которые грешат безнаказанно.

«Но, — скажешь, — если наказания удерживают от пороков, то почему мы не каждый день наказываемся за грехи?» Потому что если бы так было, то род человеческий давно уничтожился бы и не было бы времени для покаяния. Вспомни Павла. Если бы он был наказан за гонение и умерщвлен, то как он имел бы время покаяться, после покаяния совершить множество добрых дел и, так сказать, всю вселенную привести от заблуждения к истине? Не видишь ли, что и врачи, когда кто имеет много ран, употребляют лекарство не настолько сильное, какого требует свойство ран, но какое могут перенести силы больного, чтобы, врачуя раны, не погубить больного? Поэтому и Бог наказывает не всех вдруг и не всех по заслугам, но слегка и постепенно и часто, наказывая одного, вразумляет чрез него многих других. Так часто бывает и с телом: отсечение одного члена доставляет здоровье многим другим.

Будем же всегда иметь в виду, как бы прекратились пороки; будем скорбеть о тех, которые погрязли в них, хотя бы они были одеты в шелковые одежды, и ублажать тех, которые живут добродетельно, хотя бы они боролись с крайней бедностью, оставим внешность и проникнем в душу тех и других. Тогда мы и увидим богатство одного и бедность другого.