Всюду должно делать в отношении к прегрешениям то же самое, что именно делаем в отношении к трате денег. Тотчас после того как встали с постели, прежде чем пойдем на рынок или займемся каким-либо частным или общественным делом, призвав слугу, требуем отчет в истраченном, чтобы знать, что истрачено дурно, а что на должное и как много осталось; и если мы узнае́м, что оставшегося — немного, то всячески придумываем средства к доходам, чтобы не быть незаметно истребленными голодом.

Итак, станем делать это и в отношении к нашим делам. Призвав нашу совесть, дадим ей отчет в словах, делах, в помышлениях; исследуем, что истрачено на должное, а что — к нашему вреду: какое слово истрачено дурно — на поношения, на сквернословие, на оскорбления, какая мысль побудила глаз к распутству, какой помысл ко вреду нашему перешел в дело, осуществленный или с помощью рук, или — языка, или — самых глаз, и постараемся отстать от неуместной траты, а вместо того, что однажды истрачено дурно, постараемся сберечь другие доходы: вместо слов, произнесенных безрассудно, будем произносить молитвы, вместо взоров, ставших нецеломудренными, прибегнем к милостыням, постам. Если мы намерены тратить неразумно, ничего не сберегая, не собирая себе добра, то, впав в крайнюю бедность, незаметно стяжем себе наказание вечным огнем.

Итак, мы имеем обыкновение давать отчет в деньгах около рассвета, — а в делах, в том, что совершено нами после того, как настал день, и во всем сказанном потребуем от себя отчетов после ужина и после наступления самого вечера, лежа на постели, когда никто не безпокоит, когда никто не тревожит, и если увидим, что в чем-либо согрешили, то накажем совесть, сделаем выговор уму, уязвим рассудок так сильно, чтобы более мы уже не дерзнули, встав, привести себя к той же самой бездне греха, помня о вечерней ране.

Что это время наиболее удобно для такого требования отчетов, послушай, что говорит пророк: «О чем говорите в сердцах ваших, о том сокрушайтесь на ложах ваших» (Пс. 4, 5). Многое по наступлении дня мы делаем не так, как желаем, и друзья раздражают, и слуги приводят в неистовство, и жена огорчает, и дитя опечаливает, и множество житейских и общественных дел окружает нас, и не можем тогда понимать даже и того, каким образом обманываем себя. Но, освободившись от всего этого и вечером оставшись наедине с самими собой и наслаждаясь большим спокойствием, устроим на ложе судилище, чтобы с помощью такового суда умилостивлять Бога.

Если же ежедневно будем грешить и ранить нашу душу, никогда не вникая в это, то, подобно тому как получающие непрерывные раны, а потом не радеющие о них приобретают себе лихорадки и навлекают невыносимую смерть, — так, конечно, и мы, вследствие этого непрерывного безчувствия, навлекаем на себя неминуемое наказание.

Я знаю, что сказанное тягостно, но оно приносит большую выгоду. У нас Милостивый Господь, Он желает только найти предлог и тотчас обнаруживает всякое человеколюбие. Если бы, согрешая и оставаясь ненаказанными, мы не делались худшими, то Он и удалял бы от нас наказание, но Он ясно знает, что безнаказанность согрешающих вредит им не меньше самих грехов. Поэтому налагает наказание, не за прошедшее взыскуя вину, но исправляя будущее.

Итак, зная, что Бог все движет и делает, чтобы освободить нас от наказания и мучения, будем доставлять Ему многочисленные случаи к этому, исповедуясь, раскаиваясь, плача, молясь, прекращая гнев на ближних, улучшая бедность близких, бодрствуя в молитвах, обнаруживая смиренномудрие, непрестанно помня о грехах.

Недостаточно сказать, что я — грешник, но должно вспомнить и о самих грехах, о каждом по отдельности. Подобно тому как огонь, попавший в терновник, легко уничтожает его, так и помышление, постоянно направленное на допущенные грехи, легко уничтожает их и потопляет. Бог же, оставляющий без внимания беззакония, удаляющий неправды, да избавит нас от грехов и да удостоит Небесного Царства по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым Отцу слава со Святым Духом ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.