IX

1197 год

Готье де Кутанс, архиепископ Руанский, как мы помним, наложил интердикт на Нормандию, поскольку был недоволен строительством Шато-Гайар в Андели на принадлежавших ему землях. Поскольку король не смог заставить или убедить архиепископа смириться со строительством и не желал лично участвовать в разбирательстве, он отправил канцлера Гийома Лоншана, епископа Илийского, Гийома де Руффье, епископа Лизьё, и Филиппа из Пуатье, избранного епископа Дарэма, в Рим, чтобы представить ситуацию на суд папы.

Когда делегация достигла Пуатье, Лоншан внезапно заболел и 13 января скончался. Уильям Ньюбургский написал: «Англия возрадовалась его кончине, поскольку страх перед ним слишком долго довлел над ней». «Нобли Англии панически его боялись и мало горевали, узнав о его смерти!»

После похорон Гийом и Филипп продолжили путь в Рим. Папа Целестин и его кардиналы хорошо осознавали, какая «опасность и разрушения грозят Нормандии, если Андели не будет укреплен», потому приняли сторону Ричарда и велели архиепископу Готье согласиться на компенсацию от короля Англии. Когда проблемы были улажены, папа утвердил рукоположение Филиппа в епископы Дарэма 20 апреля 1197 года.

Тем временем для Губерта Уолтера начинался год, когда предстояло проявить большие дипломатические способности. Смерть лорда Риса, принца Южного Уэльса, 28 апреля 1197 года потребовала принятия решения для определения, кто из его сыновей станет преемником; сумев уладить проблемы мирным путем, верховный юстициарий Англии еще раз доказал, что обладает властью и силой. Губерт Уолтер отправился к границе с Уэльсом, помирил братьев и добился, что наследником был признан Грифид.

Приблизительно в середине июня король Ричард призвал Губерта Уолтера в Нормандию для помощи ему в заключении дипломатического соглашения, целью которого было ослабить позиции короля Филиппа. Как воину Ричарду не было равных, однако тонкости дипломатии были не для него, по его же собственному признанию. Уолтер же, напротив, обладал выдающимися способностями в этом деле, и король обратился к нему, как самому опытному и влиятельному духовному лицу в государстве. Готье де Кутанс, до сих пор не смирившийся с распоряжением папы по поводу Шато-Гайар, не мог найти в себе силы пойти на компромиссное соглашение с Ричардом и, следовательно, не мог бы в оказать помощь королю в дипломатических вопросах.

Основной целью Ричарда был договор с Болдуином IX, графом Фландрии, правившим после своего дяди Филиппа, скончавшегося в Акре. Болдуин был верным союзником короля Франции, однако это не помешало тому отобрать у него в 1191 году Артуа и Перонн. Ричард назначил графу Фландрии пенсию в знак дружбы со столь ценным возможным союзником, однако Болдуин выступил против Англии с королем Филиппом, после чего Ричард прекратил выплаты. Теперь же, чтобы заманить его на свою сторону, король выплатил пенсию за три года и добавил 5000 марок, с помощью архиепископа Уолтера ему удалось заключить с Болдуином договор против Филиппа. Болдуин, стремившийся вернуть потерянные земли, действовал с таким рвением, что едва не захватил Филиппа. Воспользовавшись подсказками мудрого Губерта Уолтера, Болдуин все же добился начала переговоров между Ричардом и Филиппом.

Король Англии тем временем пытался всеми способами добиться поддержки представителей французской знати, которые без особой теплоты относились к захватническим действиям короля в Нормандии. Бретонцы, выступавшие против Ричарда, наконец признали его своим сюзереном и объединились против Филиппа. Таким образом, на встрече со своим врагом 17 сентября недалеко от Андели король Англии был уже в большей силе, нежели ранее. Во многом благодаря посредничеству Уолтера два короля все же договорились. О заключении долгосрочного мира между ними не могло быть речи, однако они подписали перемирие до мессы в честь святого Илария 14 января 1199 года.

Триумфом дипломатических способностей Губерта Уолтера стало его соглашение с Готье де Кутансом, которого ему удалось убедить принять условия Ричарда и отдать землю. Договор был подписан 16 октября. Готье де Кутанс отдал должное таланту вести переговоры, которым обладал архиепископ Губерт, Иоанн, епископ Вустера и Юстас, вице-канцлер короля и декан собора в Солсбери, назначенный Ричардом после Гийома Лоншана епископом Илийским.

Губерт Уолтер вернулся в Англию в самом начале ноября и сразу разослал сообщения всем главным владельцам ленов о необходимости присутствовать на собрании в Оксфорде 7 декабря, целью которого было получить их согласие на дальнейшие меры для помощи королю в военной кампании. Хронисты того времени приводят весьма противоречивые описания того, что происходило на совете, а также дают различные толкования того, что епископ Стаббс назвал «вехой в конституциональной истории Англии»; его слова, пожалуй, обобщают все современные толкования.

Роджер из Хоудена датирует встречу началом 1198 года, Джервейс из Кентербери указывает 7 декабря 1197 года. Согласно Роджеру «Ричард, король Англии, через своего главного советника Губерта, архиепископа Кентерберийского, повелел жителям Англии найти для него 300 рыцарей, готовых остаться на службе при короле на год, или предоставили ему сумму, достаточную для оплаты наемных рыцарей сроком на год, учитывая, что жалованье одного рыцаря составляет 3 шиллинга. Все участники совета готовы были согласиться с предложением, «не осмелившись противиться королевской воле». Только епископ Гуго Линкольнский заявил, что никогда не даст свое согласие, поскольку с течением времени меры могут нанести ущерб церкви, и это станет плохим примером для будущего преемника, кроме того, епископ открыто указал верховному юстициарию на постыдность его методов. Гиральд Камбрийский, находившийся в Линкольне с 1196 по 1199 год, знавший о произошедшем, предположительно, со слов епископа Гуго, отмечал, что поборы короля Ричарда показались духовенству столь тяжелыми, что они принялись думать о том, что предпринять в ответ. Клирики избрали своим лидером епископа Гуго, как человека всеми уважаемого за благочестие и искренность, вероятно, он даже выступил на заседании совета, заявив о намерении духовенства выказать протест и сохранить свободу церкви. Узнав об этом, Ричард направил свой гнев на Гуго, отдав приказ, чтобы «все его владения и то, что королевские чиновники называют «регалиями», были конфискованы, а слуги и сторонники наказаны любыми возможными способами.

Несмотря на возражения друзей, епископ Гуго отправился в Нормандию для личной встречи с королем. Ричарда он нашел слушающим мессу в часовне нового замка. При виде его король отшатнулся, но епископ настоял на приветственном поцелуе. Гуго занял свое место на кафедре, а после мессы, когда настало время для поцелуя примирения, король спустился вниз и поцеловал епископа. Этим милость Ричарда не ограничилась. Он прислал на ужин епископу Гуго, который не ел мясо, огромную щуку. Таким образом, примирение состоялось.

Адам из Эйншема, ставший незадолго до описываемых событий капелланом епископа Гуго, обстоятельно и подробно описывал этот период его жизни, считая весьма значимым. По словам Адама, архиепископ Губерт призвал на совет «самых влиятельных людей со всей Англии» в Оксфорд за год и четыре месяца до кончины короля Ричарда, и был он назначен на декабрь 1197 года. Архиепископ объяснил, что король «хотя и уступает в ресурсах финансовых и человеческих, однако сражается против могущественного врага, использующего любой способ, дабы лишить короля Англии принадлежащего по праву наследства и причинить иной вред». Далее Губерт Уолтер спросил присутствующих, какую помощь они готовы оказать своему королю, находящемуся в стесненных обстоятельствах. Адам поясняет, что канцлер короля уже принял решение и определил, что «бароны Англии, среди которых было немало епископов», должны предоставить королю 300 рыцарей на год и оплатить все их расходы на указанный период. Вероятно, решение это было вынесено после консультаций с королем, и его сразу поддержали архиепископ Губерт и Ричард Фицнайджел, епископ Лондонский, который, как декан собора Кентербери, имел второе право голоса после архиепископа. Тогда епископ Гуго напомнил присутствующим, что, прежде всего, в Англии он иностранец и прибыл сюда много лет назад, как простой монах-картезианец. Будучи епископом тринадцать лет, он много сделал для того, чтобы впитать знание о «традициях, достоинстве, ответственности и тяжести бремени», связанных с занимаемым постом.

– Мне известно, что Линкольн обязан финансировать военные действия своего короля, однако лишь в том случае, когда они разворачиваются в границах страны, – произнес Гуго. – Если война идет за ее пределами, Англия ему ничего не должна.

Епископ также заявил, что готов скорее вернуться в родные земли и вести монашескую жизнь, нежели отказаться от существовавшей испокон веков неприкосновенности церкви и позволить возложить на нее новое бремя.

Выслушав Гуго, архиепископ Губерт, губы которого внезапно задрожали от переполнявшего его гнева, повернулся к Герберту, епископу Солсбери, сыну Ричарда Ильчестерского, епископа Винчестера, человеку сведущему в вопросах финансов и права, и спросил, какую помощь он готов оказать королю.

– Полагаю, – ответил тот, – что, не навредив моей церкви, я больше не могу ничего сделать или сказать более того, что произнес епископ Линкольна.

Натолкнувшись на несогласие двух столь уважаемых людей, архиепископ принялся бранить Гуго, используя самые острые и язвительные выражения, затем распустил совет и сообщил королю, что план его развалился благодаря вмешательству епископа Гуго. Ричард был в ярости и приказал лишить обоих епископов всех владений. Собственность Герберта была конфискована в феврале 1198 года, и он сразу же отправился на континент, чтобы помириться с королем. «После многих обид, потерь, досады и упреков ему все же с большим трудом удалось вернуть расположение короля, что стоило ему огромной суммы».

Однако никто не посмел лишить епископа Гуго его имущества «из страха перед его проклятиями, которые могут привести к смерти». Решение вопроса тянулось от Дня святого Николая 6 декабря 1197 года до августа 1198 года, за это время король несколько раз отдавал приказы конфисковать имущество епископа Гуго, однако чиновники так и не осмелились его выполнить. Наконец они обратились к епископу, моля избавить их от невыносимого положения, в котором оказались, и Гуго вновь отправился в Нормандию. Он появился в Шато-Гайар 28 августа 1198 года, когда король слушал мессу в День святого Августина. Ричард занимал положенное место у входа, рядом были епископ Филипп Дарэмский и Юстас, рукоположенный 8 марта 1198 года епископом Или и назначенный канцлером.

Епископ Гуго приветствовал Ричарда, однако король отвернулся, давая понять, что не желает отвечать. Гуго настаивал: «Почтите меня своим поцелуем, мой король». Ричард лишь дальше отвел взгляд. Епископ подошел и потянул короля за ворот туники:

– Ты должен мне поцелуй, я ведь проделал долгий путь, чтобы увидеть моего короля.

– Ты не заслужил поцелуй, – ответил Ричард.

Гуго стал трясти короля:

– Нет, я заслужил. Поцелуй же меня.

Не выдержав и рассмеявшись, Ричард сдался под напором упрямого епископа.

После Гуго занял свое место на кафедре и продолжил слушать мессу с присущим ему религиозным рвением. По завершении король и епископ обменялись поцелуями примирения. Позже во время беседы Гуго упрекнул короля за то, что тот гневался на него, Ричард же, в свою очередь, обвинил во всем архиепископа Губерта, который не мог простить епископу яркого выступления. Король окончательно простил Гуго, щедро одарил и предоставил возможность весело провести время в Шато-Гайар. Тема о помощи, которой Ричард ждал от баронов, так ни разу и не была поднята в разговоре.

В завершение надо отметить, что описание Джослином де Брейклондом значительно расходится с остальными, хотя не возникает сомнений, что он рассматривает те же события, лишь под другим углом. Он не приводит даты, однако пишет: «Король Ричард отдал приказ всем епископам и аббатам Англии выбрать по одному рыцарю из десятка и отправить их в Нормандию с лошадьми и при полной экипировке, чтобы те могли помочь ему достойно противостоять королю Франции».

Аббатство Сент-Эдмундс должно было предоставить 40 рыцарей, хотя держателями лена были лишь 52, и аббат Симон собрал всех рыцарей, передал им приказ короля и предложил избрать 4 из них, кого остальные сообща обеспечат необходимым снаряжением.

Рыцари ответили, что «ни их отцы, ни они не служили и не будут служить королю за пределами Англии, хотя регулярно выплачивали щитовой сбор». Аббат, испугавшись, что рыцари-ленники навлекут на себя гнев короля, а также «опасаясь потери собственных владений, если он примкнет к епископу Лондона и многим баронам Англии», поспешил в Нормандию на встречу с королем.

Ричард ответил Симону, что «не желает ни золота, ни серебра, но настаивает на предоставлении 4 рыцарей». Тогда аббат нанял 4 рыцарей и выплатил им 36 марок за 40 дней – традиционный срок службы – по 3 шиллинга за день. Приближенные короля предупреждали Симона, что на этом вряд ли все закончится, и ему еще предстоят расходы. Они утверждали, что противостояние с королем Филиппом может продлиться год и даже дольше, и Ричард непременно потребует, чтобы расходы на рыцарей оплачивались столь долго, сколько люди будут ему нужны. Аббат вернулся и королю и подписал договор, выплатив предварительно 100 фунтов, дававший ему гарантии, что он не будет нести ответственность за рыцарей по истечении срока в 40 дней. Ричард, в свою очередь, снабдил аббата грамотой, дающей право взимать деньги с его рыцарей, чтобы вернуть сумму, переданную королю.

Когда Симон, вернувшись в Англию, сообщил об этом рыцарям, те ответили, что слишком бедны и могут оплатить лишь по 2 марки каждый. Если бы все рыцари внесли посильный вклад, а не только 40, кто облагался щитовым сбором, Симон собрал бы 105 марок или 70 фунтов 6 шиллингов и 8 пенсов, в то время как потратил на наем и расходы 4 рыцарей 124 фунта.

Несмотря на различающиеся мнения, благодаря им вполне можно составить картину разворачивавшихся событий. На собрании в Оксфорде 7 декабря 1197 года Губерт Уолтер от имени короля потребовал, чтобы все владельцы ленов, как миряне, так и клирики, пополнили войско короля Ричарда на 300 рыцарей сроком на год. Роджер Хоуденский пишет, что Губерт Уолтер предложил им альтернативное решение – собрать для короля количество денег достаточное для найма 300 рыцарей и обеспечения их всем необходимым, исходя из суммы 3 шиллинга в день на человека, что не соответствует утверждению о том, что Ричард настаивал на отправлении в Нормандию людей, а не денег.

Многие владельцы ленов уже были на службе в Нормандии, за исключением тех, кто следил за ситуацией на границе с Уэльсом и в областях Валлийской марки. Осмелюсь предположить, что 300 рыцарей вовсе не были одной десятой общего числа тех, кто обязан нести военную службу или нес ее, не имея возможности откупиться. В то же время один год можно считать сроком почти в десять раз превышающим 40 дней – общепринятый период службы.

Требования Ричарда, если судить по сообщениям его верховного юстициария, были вполне обоснованными, учитывая ситуацию в Нормандии. Король понял, что война против Филиппа, несмотря на заключенное перемирие, соблюдавшееся обеими сторонами, пока им это было выгодно, будет предприятием долгим и затратным и оно потребует укрепления замков не только в Нормандии, но и во всех континентальных владениях. В Нормандии дела обстояли лучше, чем где-либо, однако для хорошей защиты необходимо было возвести множество крепостей вдоль всей границы, обеспечив многочисленный гарнизон под командованием опытного начальника. Для выполнения этой задачи недостаточно было набора на военную службу рыцарей Англии, кроме того, их транспортировка через пролив лишь на 40 дней была также делом не из легких, почти невозможным, учитывая ситуацию с флотом. Ричард разумно рассудил, что ему выгоднее получить 300 рыцарей сроком на год, нежели 3000 на 40 дней, потому требование его, переданное черед Уолтера, было вполне обоснованным.

Против решительно выступил только епископ Гуго Линкольнский, аргументируя свой поступок тем, что не обязан обеспечивать короля людьми для операции за пределами Англии. Его примеру последовал Герберт из Солсбери, о чем Уолтер не преминул сообщить королю, который отдал приказ лишить обоих епископов всех владений.

Из записей Джослина де Брейклонда мы узнаем, что на упоминаемом собрании или на более позднем, где архиепископ опять поднял вопрос об обеспечении короля средствами, он все же добился от баронов согласия отправить в Нормандию десятую часть рыцарей сроком на год.

Отказ епископа Линкольнского предоставить людей для службы королю был связан вовсе не с конституциональными принципами, как утверждает епископ Стаббс. Конституциональные или иные принципы здесь были совершенно ни при чем. Речь епископа основывалась на правах и привилегиях его как служителя церкви. Он был обязан платить щитовые деньги, и он признавал это (в противном случае он не смог бы выступить против), однако не желал оплачивать личную войну короля еще и за пределами Англии. Факт, что на его сторону встал епископ Солсбери, указывает на то, что в массе своей духовенство считало необходимым освободить от выплат все церковные лены. Мы, к сожалению, не можем судить, правы ли были епископы, поскольку не имеем достаточно фактов для составления мнения.

Можно утверждать, что не все духовенство поддерживало епископов, поскольку сохранились данные о значительных суммах скутагия (щитового сбора) за 1196 год. Надо отметить, что клирики оплатили не только сбор, но и, как отмечалось ранее, дополнительный налог, освобождающий от службы в Нормандии. Из этого следует, что король считал, что рыцари, владельцы церковных ленов, обязаны присоединиться к его войску, если только они не выкупили освобождение, оплатив оба налога. Так, например, в 1197 году аббат из Сент-Олбанса заплатил 50 марок за «возможность не отправляться на тот берег пролива, а также сбор за 6 рыцарей» и еще 50 марок «за 6 рыцарей»: итого 100 марок сбора, обычно составлявшего 6 фунтов.

Более того, двенадцать настоятелей крупнейших обителей, согласно свиткам, преподнесли в 1198 году «дары рыцарям» на сумму равную 5 маркам из расчета на одного человека. Как отмечает леди Стентон, «это действие всего лишь торг с королем владельцев церковных ленов с целью избавить себя от необходимости отправлять ему рыцарей».

У нас нет возможности узнать, оправданными или нет были действия Ричарда, но можно с определенностью сказать, что этот вопрос не беспокоил короля. С его точки зрения, разумеется, он действовал правильно в собственных интересах и с целью получить желаемое, а подданным следовало во всем его поддерживать. В любом случае это было ново и, возможно, с точки зрения владельцев лена, на необоснованность мер указывало выступление против двух епископов и рыцарей Сент-Эдмундса; не стоит забывать, что, помимо щитового сбора, налог на освобождение от службы в Нормандии был впервые востребован с духовных лиц в 1196 году.

С другой стороны, тот факт, что всего два епископа выступили против, позволяет предположить, что в целом новшества были приняты. Король счел подобные меры возможными, основываясь на традициях и собственном желании, а не на законах. Ни одна община не стала упорно отстаивать то, что считала правом и привилегиями, существовавшими с давних времен. Даже те, кто вначале громогласно заявлял о несогласии, вскоре смолкли, испугавшись, что их владения могут быть конфискованы, как случилось с непокорными епископами. Весьма примечательно, что протестующих было лишь двое, один из которых был вынужден заплатить немалую сумму за помилование, второй же избежал опалы лишь благодаря силе собственной личности.

Ричард и его верховный юстициарий прибегают к дополнительному налогу с целью заставить в том числе владельцев церковных земель оказать помощь королю в Нормандии. Клирики не возражали против оплаты щитового сбора, однако не спешили внести требуемые суммы. Если проследить, как медленно проходили выплаты, нетерпение короля становится понятным.

Сбор для «выкупа короля из плена», ставший «первым сбором для армии в Нормандии», был объявлен в 1194 году. Аббат Сент-Эдмундса внес полностью назначенные 40 марок; епископ Линкольна из 60 марок внес 58; епископ Солсбери из 32 фунтов заплатил 31. Сумма налога устанавливалась из расчета 20 шиллингов на одного рыцаря.

«Второй сбор для армии в Нормандии» был объявлен в конце лета 1195-го, третий весной 1196-го. Упомянутым выше трем священникам были назначены те же суммы, из которых до Михайлова дня 1196 года в казну не поступило ничего.

К следующему Михайлову дню 1197 года, через год усиленных стараний Губерта Уолтера получить долги с духовенства, положение значительно улучшилось, однако налог все же не был собран в полной мере. Аббат Сент-Эдмундса был должен по 40 фунтов за каждый год, однако у него «была грамота с освобождением от уплаты, подписанная Губертом, архиепископом Кентербери». Вероятнее всего, на встрече с королем в Нормандии аббат Симон добился списания прежних долгов, что подтверждается выплатой им 80 фунтов вместо 100, которые он был должен ранее. Если так и было на самом деле, то Симон оказался весьма искусен в решении финансовых вопросов. Запись о списании долга была сделана в казначейских свитках уже после составления документа к Михайлову дню 1198 года.

Оба епископа выплатили почти все долги, за исключением небольшой суммы из первого сбора; епископ Линкольнский заплатил 51 фунт второго сбора и остался должен 9 фунтов, и 31 фунт третьего сбора, задолжав 29 фунтов. Епископ Солсбери выплатил 30 фунтов второго сбора, задолжав 2 фунта, а также 26 фунтов в счет третьего сбора, задолжав 6 фунтов. Несмотря на то что налог епископы оплатили с опозданием, они все же не стали упорствовать, пытаясь защитить свои привилегии настолько, чтобы решиться не платить щитовой сбор.

Таким образом, «веха в конституциональной истории Англии» не что иное, как нежелание епископов отдавать королю то, что, по их мнению, он не имел права требовать. Похожая ситуация имела место в 1166 году, когда владельцы церковных ленов и многие светские личности отказались платить щитовой сбор по требованию короля Генриха II, считавшего себя вправе сделать это согласно хартии «о дарении земельных угодий» 1164 года. Следует напомнить, что в том же году Генрих повелел владельцам земель сообщать, сколько фактически рыцарей-феодалов арендуют лены. Если число их превышало традиционно принятое, то увеличивался и щитовой сбор, и другие налоги. Впервые сбор был увеличен перед свадьбой старшей дочери Генриха II Матильды и Генриха Льва, герцога Саксонии.

Генриху не удалось столь легким способом увеличить свои доходы. Владельцы ленов попросту не внесли требуемые суммы, а священники открыто выразили протест, что отражено в казначейских свитках. Даже спустя тридцать лет долги не были забыты и по-прежнему отражались в свитках. В частности, там было указано: «Епископ Солсбери должен 13 шиллингов и 4 пенса в счет сбора для свадьбы дочери короля и выплаты за рыцарей, число которых не было представлено».

Ричард был не столь настойчив, как его отец, кроме того, полагал, что, как король-крестоносец, имеет право на помощь церкви, однако он мог последовать примеру Генриха и сохранить записи о долгах, чтобы получить деньги в будущем. Ричард этого не сделал. Он блестяще отражал все нападки Филиппа; построил самый великолепный замок во всей Западной Европе, чтобы защитить Руан и долину Сены; Ричард расположил гарнизоны во многих замках на границе Нормандии, с целью защитить свои владения; к тому же ему почти удалось создать союз против Франции, который мог уничтожить ее мощь.

Во время своего триумфального путешествия вниз по Рейну Ричард смог заключить договоры со многими представителями знати Германии и Нидерландов. Осенью 1197 года он завоевал графства Фландрия и Булонь, на его сторону перешли многие вельможи Франции. Южные границы континентальных владений Ричарда находились под защитой его шурина короля Наварры Санчо, близкого друга Ричарда, и метавшегося между Ричардом и его врагами графом Тулузским Раймундом VI, которому король отдал в жены свою сестру Иоанну, оставшуюся вдовой после смерти в 1196-м ее мужа короля Сицилии Вильгельма.

28 сентября 1197 года скончался император Генрих VI, и Ричард озаботился вопросом, как сделать своего любимого племянника Оттона, графа Пуатье с 1196 года по его приказу, наследником императора. Король отправил делегатов, в числе которых был и Филипп, епископ Дарэмский, Юстас, будущий епископ Илийский и Болдуин де Бетюн, граф Омальский, на встречу в Кёльн. Старания посланников короля увенчались успехом; 6 июня 1198 года племянник Ричарда стал королем Германии Оттоном VI. Благодаря владению искусством дипломатии Ричарду удалось также оставить короля Филиппа почти в полной изоляции, окруженного союзниками короля Англии, переживавшего в тот момент триумф, став самым сильным, влиятельным и могущественным монархом Западной Европы.