Книга шестая

Третья республика

I. Правительство национальной обороны

1. После серьезного военного поражения правительство выживает только в том случае, если оно сильное и существует давно. Вторая империя все еще расценивалась как случайная; Седан погубил ее. Это не было революцией, она просто исчезла. Никакой крови. Никто не пытался поддержать империю. Как только 3 сентября в Законодательном корпусе огласили телеграмму Наполеона III: «Армия разгромлена и капитулировала; сам я в плену», Жюль Фавр от имени левых предложил считать правительство утратившим статус. Но ни одна партия не пожелала объявить об установлении нового режима и взять на себя ответственность за заключение трудного мирного договора. 4 сентября Тьер, «ввиду того что трон оказался вакантным», предложил назначить правительственную Комиссию национальной обороны. Парижане, стремившиеся установить республику, захватили трибуны. Гамбетта твердо потребовал от толпы соблюдать свободу дебатов – первое условие народного освобождения: «Как во имя отечества, так и во имя политической свободы, двух понятий, которые я никогда не отделяю одно от другого, заклинаю вас сохранять спокойствие». Было объявлено об утрате Наполеоном III и династией прав на престол, но толпа продолжала требовать республику. Жюль Фавр, глава левых, чтобы освободить Бурбонский дворец, воскликнул: «Не здесь мы должны провозглашать республику!» – и вместе с Гамбетта повел демонстрантов к ратуше. Ловкий ход, так как собираться перед ратушей превратилось для парижан в традицию. И вот уже некая революционная партия готовит списки правительства: Бланки, Феликс Пиа, Флуранс. Но толпа требовала: «Депутатов Парижа!» – и те образовали правительство национальной обороны. Жюль Фавр и Жюль Симон представляли в нем умеренную буржуазию; Кремьё и Гарнье-Пажес – отголоски 1848 г.; Гамбетта – радикализм. Тьер, который ожидал законно избранного правительства, не выражая никакой враждебности, отказался от участия в этом правительстве в выражениях, полных достоинства, что позволяло обратиться к его опыту и престижу: «Я не могу одобрить никакое насилие, но думаю, что сейчас перед нами враг, который уже стоит у ворот Парижа». Он добился, чтобы Законодательный корпус империи самораспустился без сопротивления. К этому времени императрица уже покинула дворец Тюильри.

Члены правительства национальной обороны. Фотография. 4 сентября 1870

Жюль Фавр. Около 1870

2. Таким образом, Париж вновь принял решение за всю Францию. Престиж столицы был так велик, что правительство посчитало, что не может покинуть Париж, хотя в ближайшем будущем ему угрожала осада. Кремьё был делегирован в Тур для организации сопротивления в провинции. Генерал Трошю, командовавший парижской армией, становится главой правительства, что подчеркивало характер военного сопротивления. Жюль Фавр стал вице-президентом и министром иностранных дел; Гамбетта получил портфель министра внутренних дел. Государственный манифест провозглашал, что Франция не уступит ни пяди своей территории, ни камня своих крепостей. Прокламация сообщала о выборах, но как узнать мнение страны? Немцы оккупировали часть ее территории; многие избиратели служили в армии, и политическая борьба перед лицом врага могла нарушить внутреннее единство страны, которое и без того казалось непрочным. Некоторые, и Тьер в том числе, считали, что Франция добилась бы лучших условий, тотчас заключив мир и не продолжая войну, которую она не могла выиграть. Другие, как Гамбетта, заражались духом якобинцев 1792 г. и утверждали, что республика непобедима. 12 сентября правительство отправило Тьера с миссией в Лондон, Вену и Санкт-Петербург. Ему поручили прозондировать настроение великих держав по отношению к Франции. Жюль Фавр для обсуждения возможного перемирия на время проведения выборов встретился с Бисмарком в замке Ротшильдов в местечке Ферьер. В качестве предварительного условия Бисмарк потребовал возвращения Страсбурга, Фальсбура, Туля и оккупации парижских фортов. В качестве условия заключения мира он настаивал на передаче Германии Эльзаса и Лотарингии. Временное правительство отказалось принять эту позорную капитуляцию. Гамбетта телеграфировал префектам: «Париж, доведенный до отчаяния, клянется сопротивляться до победного конца. Пусть и департаменты поднимутся на борьбу!» 19 сентября Париж был осажден.

Леон Гамбетта. Фотография Ж.-М. Леже. 1870-е

3. В Туре команда храбрецов прилагала все усилия для создания армии, но ей недоставало руководителя. Слишком старый, Кремьё не мог быть организатором. Вдруг 7 октября пришла удивительная новость: «Гамбетта, покинувший Париж на воздушном шаре, прибыл в Амьен и направляется в Тур». Тотчас улицы города заполнились народом. Известность молодого трибуна, его красноречие, драматическая сторона его путешествия – все это вдохнуло надежду на возвращение удачи. Выбор Гамбетта был превосходен. Он отправил на фронт инженера Шарля де Фрейсине, который совершил невозможное. Франция ожидала от деятельности этих новых и пылких людей чудес в духе Дюгеклена и Жанны д’Арк. В Туре нашлась только одна карта Генерального штаба; с нее сняли 15 тыс. фотокопий. Ежедневно формировались два полка и одна артиллерийская батарея, полностью укомплектованные и обеспеченные оружием, изготовленным во Франции или закупленным за границей; вооружались и обеспечивались командным составом 600 тыс. солдат. Срочно назначались новые генералы, так как разгром под Седаном и окружение Меца обезглавили армию. Орель де Паладин, Шанзи, Федерб оказались достойными командующими. Скоро армия Луары была готова перейти в наступление. Когда 2 октября Гамбетта занял свой пост, Париж, полностью осажденный, сообщался с Туром только при помощи воздушных шаров и почтовых голубей. Базен был заперт в Меце; в остальной части страны набиралось не больше 40 тыс. солдат и сотни пушек. Однако Гамбетта все еще сохранял надежду спасти столицу. Если бы Трошю совершил прорыв блокады и двинулся навстречу армии Луары, то немецкая линия фронта была бы прорвана. «Я вернусь вместе с армией, – обещал Гамбетта Жюлю Фавру, – и если заслужу славу освободителя Парижа, то не буду просить от судьбы ничего большего».

Фред Барнард. Студенты-ополченцы отправляются на баррикады. Рисунок из журнала «Illustrated London News». 1870

4. Историки много писали об усилиях Турской делегации, сравнимых с усилиями Комитета общественного спасения. Эти усилия потерпели неудачу, но по причинам, независимым от действий Гамбетта и его единомышленников. 29 октября 1870 г. Мец капитулировал. Базен сдал немцам последнюю, лучшую армию империи. Хуже того, тем самым он высвободил армию принца Фридриха Карла, которая вскоре стала угрожать новой армии Луары. В то же самое время Гамбетта узнал, что поездка Тьера в европейские страны завершилась полным провалом. Ни Англия, ни Россия не поняли, что Тьер, предупреждая об опасности для Европы со стороны немецкой гегемонии, говорил как историк и как пророк. Вмешательство в тот период со стороны Англии и России предотвратило бы наступление века несчастий. Находясь в отчаянном положении, Гамбетта обратился со знаменитым призывом: «Французы! Возвысьте ваши души и вашу решительность до высот тех ужасных опасностей, которые обрушились на наше отечество; сейчас только от нас зависит, сумеем ли мы обмануть судьбу-злодейку и показать всему миру, что такое великий народ, который не хочет погибнуть…» Но если бы делегация хотела действовать, то ей следовало принять решение до прибытия принца Фридриха Карла. Гамбетта, как некогда Жанна д’Арк, приказал отбить Орлеан и одержал победу при Кульмье. Это оказалось полной неожиданностью для Европы, вызвало беспокойство в Германии, а для Франции стало огромной надеждой. Повсеместно вывешивались флаги, устраивалась иллюминация. Уже воображали, что блокада Парижа снята, а Бисмарк вынужден пойти на компромисс. Но сам Гамбетта не разделял этих иллюзий; он слишком хорошо знал слабости своих сил и армии Трошю. Однако он хранил верность рыцарской традиции, продолжая безнадежно сражаться за честь.

Очередь у мясной лавки во время осады Парижа. 1870

Жюль Дидье. Гамбетта покидает Париж на воздушном шаре, 7 октября 1870 г.

5. Победа в конечном счете всегда остается «за большими батальонами». Если бы в тот период Франция получила поддержку извне, как некогда Испания, освобожденная от Наполеона вмешательством Англии, ее героические усилия не пропали бы даром. Находясь в изоляции, Франция была обречена. Сопротивление провинции, летучие отряды и франтиреры – повторение эпопеи гарибальдийцев – все это представляло благородные, но всего лишь отдельные эпизоды, в безрезультатности которых нельзя было сомневаться. Вылазка Трошю потерпела неудачу; армию Луары принудили к отступлению, а затем разделили на две части. Турской делегации пришлось удалиться в Бордо. «Я проявлю твердость духа, – заявил Гамбетта, – никогда в жизни отчаяние не затронет моей души». Он задумал военную кампанию на востоке (армия Бурбаки́), чтобы перерезать немецкие линии коммуникаций; на севере он призывал к действиям Федерба. В Париже некоторые влиятельные члены правительства полностью разочаровались в этом сопротивлении и теперь, вслед за Тьером, думали, что оно лишь повысит требования врага. Все труднее становилось выносить осаду. Парижане, как всегда, проявляли мужество, но они голодали; цены росли; ели собак, крыс, животных из зоопарка. Улетучивалась радость от возможности свободно читать «Возмездие» и устраивать овацию Виктору Гюго, вернувшемуся из ссылки. Начались обстрелы. Недовольные создавшимся положением, а их число все росло, жаловались на диктаторские решения Гамбетта. В Лилле он столкнулся с населением, совершенно павшим духом. «Никакой слабости! – потребовал он. – Если мы не потеряем надежды, то спасем Францию. Когда наступит этот счастливый день, все увидят, что если сегодня мною владеет патриотическая страсть, которая не допускает мысли об иностранном вторжении, то это следствие того, что я воодушевлен верой в республику, которая страшится диктатуры». Он был искренен, но Тьер, тоже искренний патриот, продолжал думать, что если бы обсуждения мирного договора начались раньше, то хотя бы Лотарингия была спасена.

6. 18 января 1871 г. в Версале, в Зеркальной галерее, была провозглашена Германская империя. Бисмарк победил Ришелье. Вестфальские договоры были разорваны. Этот триумф оказался кратковременным, но в тот момент Германия выглядела хозяйкой Европы. Париж исчерпал все свои возможности. Последняя вылазка потерпела неудачу. 28 января в Версале Жюль Фавр и Бисмарк подписали перемирие. Национальное собрание должно было пройти в Бордо. Гамбетта получил правительственную депешу: «Выполняйте условия перемирия и созовите избирателей на 8 февраля». Депеша вызвала изумление и возмущение Бордоской делегации. Эти чувства усилились, когда обнаружилось, что Жюль Фавр, из слабости или по небрежности, согласился исключить из перемирия Восточную армию и забыл информировать об этом Гамбетта. Эта восьмидесятитысячная армия, оказавшаяся перед неизбежной капитуляцией, предпочла перейти в Швейцарию, где встретила дружеское радушие, заслужившее признательность Франции. Обязательства правительства по отношению к Гамбетта не выполнялись. Раньше было обусловлено, что в случае вынужденной капитуляции Парижа остальная Франция продолжит борьбу. Ферри написал Гамбетта: «Клянусь… Мы завещаем вам защищать Францию за Луарой, за Гаронной, в Тулоне или в Шербуре точно так же, как если бы Парижа вовсе не существовало…» Правительство объяснило, что необходимость созвать Учредительное собрание и невозможность сделать это без согласия немцев принудили его к такому болезненному решению.

Осада Парижа. Артиллерийская батарея на холмах Монмартра. Фото Брюно Браквейе. 1870

7. Между Гамбетта и Жюлем Симоном, прибывшим в Бордо от имени парижского правительства, произошел весьма острый конфликт. Гамбетта не только не простил своим коллегам сам характер перемирия, но и не был с ними согласен по вопросу выборов. Он требовал отказать в праве быть избранным всем французам, которые с 1851 по 1870 г. были министрами, сенаторами или префектами империи. Жюль Симон считал такое исключение произвольным, репрессивным и противоправным по отношению к гражданам. Бисмарк, чрезвычайно довольный ссорой между французами, телеграфировал Гамбетта, сообщая, что подобное ограничение противоречит условиям перемирия. Жюль Симон поспешил вызвать в Бордо Пельтана, Араго, Гарнье-Пажеса и тем самым добился большинства. Гамбетта подал в отставку, заявив, что больше не имеет с правительством ни общности взглядов, ни надежд. В своих «Воспоминаниях» Фрейсине утверждает, что его начальник мог бы продолжить борьбу: «В Бордо популярность Гамбетта была огромной, и его многократно умоляли взять на себя полномочия диктатора». Восторженная толпа устраивала под его окнами овации. Но нашел бы он поддержку остальной части страны? Для большинства французов новым героем дня стал господин Тьер. Он с самого начала предвидел катастрофу в этой войне и делал все, чтобы ей помешать, а затем и прекратить. Он неустанно твердил, что непосредственно после Седана можно было бы добиться более выгодных условий, он отрицал эффективность сопротивления провинций и теперь называл Гамбетта буйнопомешанным. Другие, напротив, считали, что Гамбетта спас честь страны, и были ему признательны за то, что он никогда не терял веры в республику. Даже Мольтке, главнокомандующий немецких армий, писал: «Надо отдать справедливость неиссякаемым возможностям этой страны и патриотизму французов. После того как вся французская армия оказалась в плену, Франция за очень короткое время смогла создать новую армию в провинции… более многочисленную, чем та, которая была разгромлена». А фон дер Гольц добавлял: «История должна признать за Гамбетта две бесспорные заслуги, которые увековечат его память. Первая – вслед за жесточайшим поражением он вернул Франции веру в ее силы; вторая – он проложил дорогу духовному воскресению». Столкновение между Тьером и Гамбетта было не чем иным, как спором между героическим эпосом и фаблио, извечным французским конфликтом.