Х. Как император свергнул короля и что из этого последовало

1. Талейран хотел вернуть Бурбонов, потому что они воплощали основополагающее начало, но он «немного опасался основополагающих начал Бурбонов» (А. Уссе). Полезным началом служила легитимность. Опасными началами представлялись абсолютизм и Божественное право. Подлинная легитимность возникала только в том случае, если Франция признает монархию. Итак, что же требовалось, чтобы монархия была признана? – Чтобы французы не испытывали опасений. Поскольку Бурбоны возвращали мир, к ним проявляли благосклонность. Но чтобы их приняла вся страна, требовалось, чтобы опасений не испытывали ни крестьяне, ни армия, ни чиновники, ни те, кто скупил государственное имущество, то есть все, кто жил за счет завоеваний революции. Талейран объяснил королю, каковы необходимые условия для счастья и проявления любви «его народов»: гарантия личной свободы и свободы прессы; свобода совести; независимость и несменяемость судей; отмена административных или особых трибунатов; ответственность министров; никаких законов, подписанных без согласования с законодательным и исполнительным органами. Людовик XVIII готов был даровать королевству такую конституцию и связать монархию неприкосновенной конституционной Хартией. Но он собирался именно даровать Хартию, а вовсе не подчиняться ей. Людовик XVIII считал, что если он воплощает основополагающее начало, то только потому, что является законным королем. Стало быть, его не мог «назначить» ни сенат, ни даже народ. Он являлся королем просто потому, что он король. В собственных глазах он никогда не переставал (после смерти своего племянника) быть Людовиком Божьей милостью королем Франции и Наварры. Когда он «даровал» хартию, документ заканчивался следующими словами: «Дано Парижу в 1814 году от Рождества Христова и в девятнадцатый год нашего царствования». Таким образом, уже первый правительственный акт вызвал всеобщее недовольство. Среди правых одержимые роялисты – «вольтижёры Людовика XIV» – ворчали: «Зачем хартия? Существует одна-единственная конституция: чего требует король, того требует закон». Армейские офицеры, переведенные на половинный оклад, критиковали все подряд. Солдаты горевали о трехцветном знамени, о Стригунке, о сером сюртуке. В казармах распевали: «Он воротится…» Левые, и в частности Карно, напоминали королю, что общественное мнение представляет собой силу и что не существует такой легитимности, которая устояла бы без поддержки всей Франции. Людовик XVIII понимал и одобрял дальновидные взгляды Талейрана, но эмигранты, которые полагали, что лишь они настоящие французы – хотя верили в это только они сами, – выступали за абсолютную королевскую власть, за разделение страны на провинции, за реституцию государственного имущества, за уничтожение Конкордата, за привилегии дворянства и духовенства – одним словом, за контрреволюцию. Их требования вызывали беспокойство как среди народа, так и в армии.

Фридрих Кампе. Венский конгресс. Гравюра. Первая половина XIX в.

Финальный аккорд: окончательный раздел Европы. Французская карикатура начала XIX в.

2. О чем оппозиция не догадывалась, и в этом состояла ее большая ошибка, так это о тяжелой работе, но полезной и прекрасной работе, проделанной королем и Талейраном в области внешней политики. Побежденная Франция не могла рассчитывать на заключение выгодного мира с государями, которым она досаждала на протяжении двадцати пяти лет. Но благодаря уму Александра и ловкости Талейрана договор оказался наилучшим из возможных. Царь даже оставил за Францией линию крепостей на северо-восточной границе (от Ньюпорта до Шпейера через Монс), но немецкие союзники отказались от такого договора. Они хотели оставить дороги открытыми для возможного вторжения. Чтобы сохранить главное, Талейран умудрился ограничить государей их собственными принципами. Если они защищали легитимность своих престолов, доказывал он, то они должны признать легитимность Французского королевства. Конечно, на протяжении определенного времени сила остается на их стороне и они могут настаивать на своих условиях, но «сила иссякает, а порожденная ею ненависть остается». Он добился того, что Франция не выплатила никакой контрибуции и даже – поразительная уступка! – сохранила за собой произведения искусства, похищенные Наполеоном. Когда в октябре 1814 г. собрался Венский конгресс, возникла надежда увидеть старую Европу. Освободившись от страхов, Европа танцевала. Мария-Луиза, неверная императрица, устраивала приемы для врагов своего плененного супруга. Венский двор придал ей в «почетные кавалеры» известного донжуана, графа Нейпперга. И вот он уже ее любовник, а немного позднее, чтобы еще надежнее отделить ее от Наполеона, он сделает ей и внебрачных детей. Меттерних старался окружить Францию буферными государствами: увеличенной Голландией и Рейнской областью, по предложению Англии переданной под управление Пруссии. Как случилось, что, упорно сопротивляясь передаче Рейна Франции, Англия отдала его Пруссии? Британская недальновидность. Кто тогда думал об угрозе со стороны Пруссии? Австрия возвращала себе Северную Италию. Кто думал тогда об итальянском национализме? Дипломаты, собравшиеся в Вене, пришли бы в крайнее изумление, если бы с ними заговорили о принципе национального самоопределения. Их принципом являлась легитимность власти, а желания народов интересовали их меньше всего на свете. В восторге от проделанной работы, они все еще танцевали, когда 7 марта 1815 г., после большого костюмированного праздника, вдруг узнали от курьера короля Сардинии, что Наполеон высадился во Франции и движется на Париж.

3. Почему он вернулся? И неужели с самого прибытия на Эльбу подготавливал он свое возвращение? Сомнительно. Вначале, в силу привычки к деятельности, он целиком посвятил себя своему крохотному королевству. «Я человек конченый», – повторял Наполеон. Но он продолжал сохранять надежду, что императрица с римским королем приедут к нему. Но приехала Мария Валевская с другим его сыном. Она овдовела, была свободна и надеялась разделить его прославленную ссылку. Бесконечно разочарованный, Наполеон отослал и мать, и своего бастарда, отвергнув предложенные чувства. Впрочем, была ли верна и сама Валевская? Она почти сразу вторично вышла замуж за графа д’Орнано, подарила ему ребенка и умерла при родах. Второе разочарование: условия договора в Фонтенбло не соблюдались. Обещанный пенсион не выплачивался. Деньги кончались. Посланцы из Франции сообщали Наполеону, что республиканцы и бонапартисты строят заговор против Людовика XVIII, и что если он не поторопится, то кто-нибудь другой вместо него свергнет монархию. Эта угроза определила его решение. Он подготовил свой отъезд с тщательностью начальника Генерального штаба. На острове Эльба было напечатано следующее воззвание: «От колокольни к колокольне полетит орел с трехцветным знаменем, пока не усядется на башнях собора Нотр-Дам…» С ним отправилась всего тысяча человек, и на другие силы не было никакой надежды. Его единственным оружием были воспоминания о пятнадцати годах побед, поддержка армии и народа. Но заговор, опиравшийся на воспоминания о былой славе, обладал силой. В Париже наполеоновские ветераны шептали при встрече: «Верите ли вы в Иисуса Христа? Да, и в Его воскресение тоже…» Фуше обещал: «Весна вместе с ласточками и фиалками вернет нам и Бонапарта…» И вдруг телеграф сообщил о «высадке Этого Человека».

Возвращение Наполеона: Марш через департамент Вар в 1815 г. Литография. 1889

4. 1 марта 1815 г. он уже находился в заливе Жуан. Он планировал идти через Альпы по дороге на Гренобль и не заходить в Прованс, где преобладали роялисты. Он встал с открытой грудью перед первыми же солдатами, посланными его арестовать, и воскликнул: «Если среди вас найдется хоть один, кто захочет убить своего императора, то я перед вами…» Ни солдаты, ни даже офицеры не осмелились выполнить королевский приказ. Жители окрестных городов и деревень, недовольные действиями реакции, уже склонялись в пользу империи. Гренобль открыл свои ворота, за ним последовал Лион. Целые полки присоединялись к императору, образуя небольшую армию. Теперь у него хватало солдат для взятия Парижа. Впрочем, был ли Париж защищен? Шатобриан советовал Людовику XVIII дожидаться узурпатора во дворе дворца Тюильри с Хартией в руках. Но похоже, Людовик XVIII не оценил красоту этой сцены. «Вы хотите, – спросил он, – чтобы я пересел на курульное кресло? У меня другое мнение…» Оставался маршал Ней, который поклялся выступить навстречу Наполеону и привезти его в железной клетке. Он выступил и вскоре понял, что солдаты ему не подчиняются. Император написал, что примет его так, как это было на следующий день после Бородинского сражения. Растрогавшись, Ней перешел на его сторону. Так было устранено последнее препятствие. 20 марта император уже ночевал во дворце Тюильри. Людовик XVIII и его министры бежали. Они обосновались в бельгийском городе Генте, куда за ними последовала и новая эмиграция.

5. Восстановление империи оказалось не военным, а скорее всенародным движением. Для ее утверждения требовалось предоставить гарантии либералам, не раздражая, однако, роялистов. Наполеон попытался оставить на своих местах чиновников, поставленных Бурбонами, которые в основном были раньше его чиновниками. Но он принял в свое министерство также и Карно и поручил Бенжамену Констану, своему вчерашнему врагу и противнику, составить дополнительный акт к конституции империи. Таким образом, Наполеон сам поддался духу времени и отказывался от самодержавия. В акте Бенжамен Констан сохранял право наследования империи, но одновременно предусматривал свободные выборы, ответственность министров перед палатами, свободу прессы, свободу выбора религии и упразднение полевых трибуналов. Естественно, он вызвал всеобщее недовольство: истовых бонапартистов, желавших диктатуры императора как основы режима, якобинцев, требовавших всеобщего избирательного права, и роялистов, которые восхваляли легитимность. Тем не менее плебисцит одобрил новую конституцию: «за» высказались 1,5 млн человек, против – 4802. Большинство воздержалось. Наполеон захотел превратить принесение присяги новой Конституции в возрождение церемонии «майских полей» Карла Великого и франкских воинов. Его всегда восхищала империя Каролингов. Он сам и его братья пришли в римских костюмах, что соответствовало декорациям. Однако этот маскарад не вызвал одобрения и даже шокировал. Народ знал, что союзнические государи образовали против империи новую коалицию, что, собравшись в Вене, они объявили Наполеона вне закона и что последняя французская армия собирается в последний раз попытать счастья в Бельгии.

Уильям Сэдлер. Битва при Ватерлоо. Фрагмент. 1815

6. В период с марта по июнь император набрал 500-тысячную армию. Войска союзников насчитывали 1 млн человек. Отсюда следовало, что оборона будет обречена на поражение. Наполеон предпочел наступление. Никогда еще его диспозиции не были столь блестящими, как при Ватерлоо (18 июня 1815 г.), но ему плохо помогали его генералы, да и сам он в день битвы казался опустошенным и отрешенным. Стойкостью своей обороны Веллингтон сломил героические усилия старой гвардии. В вечер битвы при Ватерлоо последняя побежденная французская армия отступила в сторону Парижа. Теперь вся Франция требовала отречения Наполеона. В Париже было создано Временное правительство под председательством Фуше, который принадлежал к партии Бурбонов. Сначала Наполеон отправился в Мальмезон, к своей падчерице Гортензии (Жозефина уже умерла), потом добрался до порта Рошфор и острова Экс. Оттуда он, вернее всего, смог бы прорваться через блокаду и укрыться в Америке, где сторонники приготовили ему прибежище. Он предпочел сдаться англичанам. «Ваше королевское высочество, – писал он английскому принцу-регенту, – являясь мишенью для мятежных группировок, которые раздирают мою страну, и враждебных нападок со стороны великих держав Европы, я завершил свою политическую карьеру. Я, как Фемистокл, преклоняю колени у очага британского народа. Я отдаю себя под защиту его законов, которой прошу у вашего королевского высочества как самого надежного, самого постоянного и самого великодушного из моих врагов».

7. Так сумел завершить «свой пятый акт» «героический комедиант» (Ж. Бенвиль). Фонтенбло, остров Эльба, попытка отравления и королевство Санчо Пансы закончились бесславно. Обращение к английскому великодушию, интернирование на остров Святой Елены, смерть на этих далеких скалистых берегах превратили императора в мученика. В июне 1815 г. многие французы ненавидели Наполеона, которого они упрекали в утратах, понесенных страной, и в ее поражениях. Но очень скоро – из-за удаленности, противопоставления Бурбонам, враждебности к англичанам, воспоминаний о былом величии и рассказов о его пленении – ненависть уступила место сначала жалости, а потом и раскаянию. Армия постоянно вспоминала человека в треуголке и сером сюртуке, вслед за которым она «перешла Альпы и Рейн», победила всех королей Европы и донесла трехцветное знамя до Москвы. Память о Бонапарте ассоциировалась у народа с памятью о революции. Таким образом, бонапартисты и якобинцы сблизились и создали ядро большой оппозиционной партии. И в 1830 г. тень императора изгнала Бурбонов.

Уильям Холмс Салливан. Ватерлоо. Около 1898

Поль Деларош. Наполеон в Фонтенбло 31 марта 1814 г. 1845