IX. Как император потерял Европу

1. Первый тревожный сигнал пришел из Испании. Когда испанцы в Мадриде, возмущенные покушением на Фердинанда VII, встретили Жозефа Бонапарта бунтом, император не отнесся всерьез к этому безоружному восстанию. В кустах были спрятаны ружья? Возможно, но бунт, даже вооруженный, – это еще не война. Маршалу Бессьеру и генералу Дюпону де л’Этану было поручено навести порядок среди бунтующих сторонников Фердинанда VII. Наполеон считал, что это не больше чем полицейская операция. Но, получив сообщение, что герильи численностью в 17 тыс. человек добились при Байлене капитуляции генерала графа Дюпона, он страшно разгневался. После поражения Вильнёва в Трафальгарском сражении еще ни один из его ближайших помощников так страшно не подводил его. Последствия оказались очень серьезными. Жозеф вынужден был признать: «Нужны огромные средства, чтобы подавить Испанию, эта страна и ее народ ни на кого не похожи… – писал этот Бонапарт-пессимист. – Не осталось ни одного испанца, который разделял бы мои цели…» А зачем им было их разделять?

2. Англичане обнаружили здесь ту брешь, которую так долго искали. В таких случаях британская политика против завоевателя оставалась неизменной: господствовать на море, захватывать острова и другие колонии, позволить неприятелю растянуть на суше свои коммуникации, а затем атаковать его в той точке, где возможно снабжение войск с моря и где Англия найдет сторонников, которых снабдит оружием и деньгами. Когда в 1808 г. испанские повстанцы прибыли в Лондон, их встретили с любовью и восхищением. «Любой народ, сражающийся с общим врагом человечества, – наш друг». Английские войска высадились в Испании и Португалии. Под руководством сэра Джона Мура они прошли прекрасную подготовку по применению новой тактики, способной остановить солдат Наполеона. Как во времена лучников в битве при Креси, английская армия, немногочисленная, но прекрасно подготовленная, применила новую тактику ведения наземного боя. В сражении при Синтре сэр Артур Уэлсли принудил Жюно капитулировать. Образовался новый континентальный фронт. В Испании требовалось личное присутствие Наполеона.

3. Но другие, не менее важные события удерживали его в другом месте. В Риме у него возник конфликт с папой, который, как светский правитель, не принимал участия в континентальной блокаде. Пий VII не желал идти на уступки в этом вопросе, потому что его долг верховного понтифика повелевал ему не прерывать связи с католиками во всем мире. Военная оккупация Рима возмутила испанское духовенство, тем самым ухудшив положение Жозефа. Австрия, которую Наполеон так часто унижал, с напряженным интересом наблюдала за развитием испанского восстания, за английской интервенцией и готовила сорокатысячную армию. Любой ценой приходилось избегать войны. Предотвратить ее мог только русский император, пригрозив Австрии. Поэтому при встрече в Эрфурте (в сентябре 1808 г.) Наполеон старался изо всех сил. Он угождал, льстил и соблазнял, впадал в раздражение, топтал свою шляпу, потом, видя, что царь невозмутим, успокоился, выразил свое почтение Гёте, устроил выступление Тальма́ в «Комеди Франсез», всеми силами постарался понравиться и в результате добился этого. Но обстановка была уже не та, что в Тильзите. В воздухе Эрфурта присутствовал едва уловимый ветер перемен. Талейран, который вел переговоры императора, тайно посоветовал царю не оказывать давления на Австрию и не отдавать свою сестру в жены Наполеону. Он объяснил это необходимостью остановить императора в его завоеваниях. Таким образом, Талейран служил интересам Франции, но вредил своему повелителю, и Александр в своих переговорах с Наполеоном становился все более уклончивым. Кто мог предвидеть, насколько затянется в дальнейшем эта величайшая авантюра?

4. Поведение императора начинало походить на миф о Сизифе. Он мужественно втаскивает свой камень на гору, но тот вновь и вновь скатывается вниз. Он устремляется в Испанию и находит ожесточенную, восставшую, взбудораженную страну. Из Парижа ему доносят, что Талейран и Фуше строят против него заговор. Он бросается в Париж, усмиряет недовольных, но не рискует их наказать. Обеспокоенному населению он обещает: «Войн больше не будет». Но в этот момент нападает Австрия, получившая немалые деньги от Англии. И вновь требуется быстрая победа, потому что к успехам Австрии поспешили бы присоединиться Пруссия, а может быть, и Россия. И снова он вкатывает свой камень, дойдя до Вены. Блестящая победа при Ваграме (июль 1809 г.), но Ваграм не приносит Франции того же торжества, что Аустерлиц. «Теперь вместе с победами мы осознали, что смертны». Приходят плохие вести: Португалия потеряна для Франции. Возможно, такая же судьба ждет и Испанию. В Риме папа арестован и депортирован, что вызывает недовольство католиков всей Европы. Наполеон решает пойти на уступки. Вместо того чтобы разгромить Австрию, он пытается привлечь ее на свою сторону. Россия выходит из игры. Угроза создания нового союза подстегивает императора к действиям. В глубине души он прекрасно знает, что международного союза государей не существует и никогда не будет существовать: «Все они договорились встретиться на моей могиле, но не решаются там собраться». Однако он лелеет надежду проникнуть в этот закрытый тесный круг через брачный союз. Раз уж он не может заполучить великую княжну, то почему бы не жениться на эрцгерцогине? Тогда он заинтересует Австрию, сильное государство, «тем порядком вещей, что установился во Франции». Наконец он добивается дочери цезарей – Марии-Луизы, пухленькой и свеженькой восемнадцатилетней принцессы. Жозефина отвергнута. Но воображать, что тесть выкажет солидарность с зятем, оказалось чистой иллюзией. По мнению Меттерниха, Франц II пожертвовал своей Ифигенией, чтобы выиграть время. Когда наступит момент, он без малейших колебаний свергнет своего зятя с трона и вернет дочь. Но Наполеона пьянила мысль войти в семью Габсбургов. Его слабостью был снобизм в области чувств. Он начал с того, что воплотил в своем лице революцию в военных сапогах, а кончил тем, что уложил к себе в постель племянницу Марии-Антуанетты. По крайней мере, августейшая производительница в первый же год подарила ему наконец наследника всех его тронов, который в память о Священной Римской империи с рождения получил титул «римский король».

Джеймс Гилрей. Пудинг в опасности! Политическая карикатура, изображающая Наполеона и британского премьер-министра Уильяма Питта за переделом мира. 1810-е

5. Но австрийский брачный союз не уладил проблем императора. Ничто не могло их уладить, пока Англия оставалась непобежденной. Наполеон продолжал высчитывать дни, когда блокада неизбежно приведет к капитуляции островитян. Но назначенный час наступал, а Англия продолжала жить. Ее король безумен, регент – ничтожен, министры – сплошная посредственность. Но ничего не менялось. Страну поддерживали ее способности и добродетели. Между тем Европа, уставшая от этой блокады, которая препятствовала торговле и вынуждала народ голодать, начинала протестовать. Летом 1811 г. Россия впустила в свои порты 150 английских судов под американским флагом. Наполеон не мог стерпеть такого нарушения установленных им порядков. Он довел до сведения Александра, что несоблюдение берлинского декрета означает войну. Но Александра война уже не пугала. Он внимательно следил за кампаниями Уэлсли (превратившегося в лорда Веллингтона) в Португалии и в Испании. Избегать сражения, изнурять французскую армию – это старинная стратегия Дюгеклена в войне против англичан вполне оправдала себя в войне русских против Бонапарта. В России она оказалась еще более эффективной, когда командование перешло к генералу Морозу. В случае необходимости Александр мог отступать хоть до Камчатки. Наполеона предупреждали о суровости русского климата. Он не поверил. «Во всей Европе климат одинаковый», – заявил он. Таково было представление тирана о географии. В теории Пруссия и Австрия должны были стать его союзниками против России, но оба государства тайно предупредили царя, что в тот день, когда монстр начнет слабеть, они перейдут на сторону России против Франции.

6. Русская кампания началась в мае 1812 г. Наполеон, гораздо более успешный полководец, чем его противники, одерживал только победы, но все они оказались обесценены. Он полагал, что царь уступит. Во-первых, перед угрозой вторжения шестисоттысячной армии – но эта угроза не оказала никакого воздействия. Во-вторых, если французская армия захватит Смоленск – но она вошла в Смоленск, оставленный русскими. В-третьих, если его армия дойдет до Москвы. «Меньше чем через месяц мы будем в Москве, через полтора месяца мы подпишем мирный договор», – обещал Наполеон. Он занял Москву. Вскоре там начался голод. «Это предвещает большие трудности», – печально заметил Наполеон. И тогда он, победитель, предложил заключить мир. Александр не ответил. Что делать? Оставаться в Москве? Практически император оказался почти отрезанным от Парижа. На его арьергард постоянно нападали казаки. Наступала зима, которая осложняла отступление. Он выжидал, выжидал слишком долго, потому что начал отступление в холодное время года, тогда как экипировка солдат не соответствовала нагрянувшим морозам. Отступление из России превратилось в трагедию и одновременно явилось чудом. Трудно понять, как без поставок продовольствия Наполеону удалось уйти из заледеневшей страны, где его повсеместно преследовал враг. Снега, опасные замерзшие реки и казаки погубили самую лучшую в мире армию. От Великой армии остались лишь больные солдаты, одетые в жалкие лохмотья. 5 декабря император покинул свои войска и в санях поспешно отправился в Париж: плохие известия могли привести к революции.

Битва при Бородино. 26 августа 1812 г. Гравюра Леконта по оригиналу Карла Верне. 1825

7. Теперь свора начала делить свою добычу. В уничтожении свершений Французской революции Европу объединил национализм и контрреволюция. В Пруссии побеждают патриоты, они надеются объединить вокруг Пруссии всю Германию и ищут союза с Россией. Австрия? – Наполеон все еще цепляется за надежду на семейные и династические узы. Он предполагает возложить регентство на Марию-Луизу и тем самым смягчить императора Франца II. Но князь Меттерних, могущественный министр, оставался его непримиримым врагом. Англия? – Он понимает, что не может рассчитывать на примирение, пока удерживает Бельгию, но при этом не может уйти с левобережья Рейна, не утратив своего престижа во Франции. «Мое положение весьма затруднительно. Если бы я заключил позорный пакт, то проиграл бы…» Его положение более чем затруднительно – оно безнадежно, ибо уже не в его силах выиграть эту партию, а если он начнет делать уступки, то уступок от него потребуют и все остальные. В 1813 г. Пруссия объявляет ему войну. Тщетны его победы при Лютцене и Бауцене. Меттерних уже подготавливает измену Австрии. На этот раз создается коалиция европейских государей против узурпатора. Они попытаются изолировать его от Франции. Это уже произошло с его министрами и маршалами, большинство из которых рассматривают его карьеру как завершившуюся и думают об отходных путях для себя. Единственной надеждой Наполеона оставался тот факт, что восставшие против него страны не могли договориться между собой о политических целях. Берлин стремился к объединению Германии, что пугало Вену и Москву. Таким образом, даже после победы под Лейпцигом, где 100-тысячная армия французов сражалась с 300-тысячной армией противника, союзники готовы были оставить за Наполеоном естественные границы: Рейн, Альпы и Пиренеи. Вероятно, они испытывали огромное уважение к его полководческим талантам. Но он отказался. Впрочем, Англия не одобрила бы такие предложения и не ратифицировала бы их. Наполеон, в душе не только государь, но и артист, прекрасно понимал, что партия проиграна, и стремился к красивому концу. «Если меня убьют, – говорил он, – наследование не перейдет к римскому королю. В сложившейся обстановке сменить меня сможет только один из Бурбонов». При поражении его острый ум вновь мыслил реалистично.

8. «Год тому назад вместе с нами маршировала вся Европа. Сегодня вся Европа марширует против нас…» 600 тыс. русских, австрийцев, немцев, англичан со всех сторон наступали на Францию. Никогда прежде император не проявлял себя более великим полководцем, как в этой французской кампании, но ему уже никто не помогал и не содействовал. Казалось, страна устала от войн. Солдаты были просто детьми. Маршалы не подчинялись приказам. Однако Наполеон продолжал одерживать победы. Маневрируя войсками столь же точно, столь же изобретательно, как и в те дни, когда он одерживал победы под Ульмом и Аустерлицем, он развернул фронт на всех направлениях, сражался с австрийцами, нападал на пруссаков, добился побед под Шампобером и Монмиралем, подобных победам под Ваграмом и Риволи. Он даже лично наводил орудия. Но он некогда провозгласил, что «победа принадлежит войскам». Невозмутимо и безжалостно Блюхер продолжал сжимать кольцо и рвался к Парижу. И вот уже Мария-Луиза и маленький римский король переезжают в Блуа. Наполеон обнаруживает, что дорога на Фонтенбло свободна, и движется по ней. Там к нему является делегация маршалов во главе с Неем, которая просит его отречься от престола. По их мнению, «спасение Франции только в возвращении Бурбонов. Европейские короли благосклонно отнесутся к Людовику XVIII». Но главное, французские маршалы надеялись, что Людовик XVIII благосклонно отнесется к ним самим. Наполеон в последний раз попытался увлечь их за собой: «Мы дадим сражение!» Маршалы хранили ледяное молчание. Из «Воспоминаний Коленкура» известно, что Наполеон пытался покончить с собой. Но и яд его предал. Тогда он решился на безоговорочное отречение. Он давно уже понимал, что регентство – это химера. Даже сами цареубийцы жаждали возвращения Бурбонов, при условии сохранения своего положения. Тогда, на лестнице дворца Фонтенбло, во время сцены, разыгранной этим великим актером, он простился со старой гвардией: «Если я и согласился жить дальше, то лишь для того, чтобы продолжить служить вашей славе. Я хочу описать те великие дела, которые мы вместе свершали…» Когда он обнимал знамя, увенчанное орлом, старые служаки плакали горючими слезами. Только они его любили, только они остались верны ему. А Мария-Луиза отправилась к австрийскому императору: она сделала свой выбор.

9. Весьма примечательно, что союзники, получив полную власть над человеком, который на протяжении пятнадцати лет причинял им столько неприятностей, вовсе не считали его военным преступником и подыскивали для него приличное место ссылки и даже крохотную суверенную территорию. Они решили сделать его правителем острова Эльба, расположенного в Средиземном море южнее Корсики. Это, как говорили, означало дать Цезарю королевство Санчо Пансы. Также примечательно, что Наполеон на это согласился и даже проявил интерес. Еще в замке Фонтенбло он потребовал книги об острове Эльба и начал знакомиться со своим новым королевством. Он вел себя как лейтенант Бонапарт, изучающий фортификации Тулона. И вместе с тем он оставался все тем же раздражительным человеком, занятым умственным трудом, неспособным поддерживать отношения с враждебно настроенной толпой. Таким он был 18 брюмера в Сен-Клу, таким видели его во время путешествия на остров в сопровождении офицеров-союзников, когда его встречали оскорбительные манифестации. Толпа редко хранит верность. В Париже графа д’Артуа и даже вражеских государей встречали с неприличным восторгом: мадам де Шатобриан говорила, что, «как только все удостоверились, что лев в оковах, раздались несмолкающие крики, проклинающие того, кого раньше превозносили. При встречах с иностранцами казалось, что каждый только что вернулся из Кобленца. Платки и нижние юбки превращались в белые знамена. Голубое и красное попиралось, и самыми нетерпимыми оказывались те, кто недавно был самым ярым бонапартистом…» В Мальмезоне императрица Жозефина и ее дочь, королева Гортензия, дали обед в честь русского императора. Потом Гортензия принялась обхаживать Людовика XVIII и получила от него титул герцогини де Сен-Лё. Повсюду слышалось: «Да здравствует король!» – а суровая мадам де Шатобриан добавляла: «Все кричали бы: „Долой мою голову!“ – если бы услышали, что так кричат соседи». Однако сенат, назначенный императором, важно голосовал возвращение «свободно избранного» короля и набрасывал проект конституции, которую граф д’Артуа всенародно принял, одновременно тайно посоветовав своему брату ее отвергнуть. Игру вел Талейран, у которого на улице Сен-Флорантен остановился Александр. Было подписано перемирие, которое возвращало Францию к границам 1790 г. Собравшийся в Вене конгресс должен был определить новую карту Европы. Казалось, великая авантюра окончательно завершена. Но Французская революция продолжалась, и вскоре роялисты, праздновавшие победу, в этом убедились.

Джон Август Аткинсон. Отступление армии Наполеона из Лейпцига в 1813 г. Акварель. 1813