VIII. Как император завоевал Европу

1. Наполеон получил от папы корону Карла Великого. Мечтал ли он о воссоздании его империи? Многие в это верили. Вызывало удивление, что ему нравилось находиться в Ахене. Потом он поспешил в Милан за ломбардской короной. Он хотел завести двор. Он привлекал к себе бывших аристократов и осыпал их милостями. Он раздавал титулы герцогов и принцев. Он сделал своих братьев королями. Но вместе с тем он был слишком умен, чтобы не смотреть на этот спектакль с некоторой иронией. «Ах, Жозеф, – воскликнул он в день коронации, – если бы отец мог нас видеть!» Потом, уже на острове Святой Елены, он объяснял: «Я чувствовал свою изолированность, а потому повсюду забрасывал в морскую пучину якоря спасения». Этой пучиной было прошлое французского народа. Он стремился достичь ее глубин. Расположившись на троне Дагоберта, он решил провести смотр. Увы! Вещи не могут передать того величия, украшением которому они служили, и «время не хранит уважения к тому, что случилось в другую эпоху». Однако в Наполеоне оставалось что-то и от младшего лейтенанта – корсиканца, и от якобинца и от циника. В его сердце боролись Руссо, Макиавелли и Плутарх. Он произносил революционные фразы: «Трон – это всего лишь доска, обтянутая бархатом». Если в Тюильри он пытался подражать Версалю, то лишь потому, что «гораздо надежнее занимать людские головы всяким вздором, чем умными мыслями». Если он делал из своих маршалов важных наследных вельмож, если он вынуждал их являться в его гостиные в придворных костюмах, то лишь потому, что считал армию слишком неотесанной. Он обращался со своей знатью точно так же, как Людовик XIV обращался со своей, и уничтожал признаки феодализма в зародыше. В конечном счете Наполеон верил только в силу: «Чтобы править, нужно быть военным. Правят только те, кто носит шпоры и высокие сапоги». Поэтому во дворце среди всех вельмож только он один будет носить военную форму. И вновь все у него рассчитано. Его отличает быстрый всеобъемлющий ум и ясность сознания. Никаких заблуждений насчет окружающих. Он владел великим искусством соблазнять без лести. Единственная его слабость (но очень значительная) – слишком живое воображение. Когда нужно было действовать быстро – на поле боя или в Государственном совете, – он был неподражаем. Но как только он начинал строить серьезные планы на будущее, то терял голову. Но мог ли он остановиться? «Делам надо дать первый толчок, – говорил он, – потом они сами повлекут вас за собой».

Адольф Рен. Встреча Наполеона с Александром I на Немане 25 июня 1807 г. 1807

2. И вот, начиная с 1805 г. дела повлекли его за собой. Он нуждался в мире, по крайней мере на некоторое время, достаточное, чтобы реорганизовать Францию и сделать из нее великую морскую державу. Но Англия поклялась его погубить. Создание Французской империи напугало европейских государей и подтолкнуло их на союз с Питтом. В 1804 г. создается третья коалиция (так назвал ее Наполеон, ибо он считал с 1792 г., связывая их с революционными войнами). В нее входили: Англия, Австрия, Россия, Швеция и Неаполь. Коалиция ставила целью принудить Францию вернуться к прежним границам. Но сказать это открыто никто не осмеливался. Европа уже усвоила, какова бывает реакция французов, если затронуть их национальную честь. Все ограничивались осторожными разговорами о вызывающих беспокойство честолюбивых устремлениях императора и о необходимости положить конец его завоеваниям. В глазах Наполеона ситуация не вызывала сомнений. Ему надлежало либо победить Англию, либо быть ею поверженным. Никаких возможных компромиссов. Англичане не идут на уступки в вопросах европейской гегемонии. Мог ли он добиться победы на их территории? Многие историки считали, что булонский лагерь был просто отвлекающим маневром и что Наполеон знал о невозможности подобной операции. Но это не так. Он считал, что если бы военный флот обеспечил ему три дня – или хотя бы один-единственный день господства в Ла-Манше – и если бы он смог переправить 200 тыс. человек, то вскоре провел бы парад в Сент-Джеймс-парке. Он воображал, что «каналья» Лондон с радостью встретит освободителей-французов, как некогда встретили их американские повстанцы, скинувшие ярмо Георга III. Сегодня нам достоверно известно, что Наполеон заблуждался. Мы знаем, что английское ополчение умело прекрасно сражаться, что снабжение боеприпасами его армии было бы затруднено, если вообще возможно. Но император так не думал. Он считал, что нужно взять Лондон и тем самым разрубить узел всех коалиций. После этого Европа принадлежала бы ему и возродилась бы империя Карла Великого.

3. Этот план провалился. Как бы ни был велик гений Наполеона, он не мог создать ex nihilo ни кораблей, ни адмиралов. Революция оставила ему очень незначительный флот, который стал еще меньше после битвы при Абукире. Британский флот выслеживал и блокировал все французские суда. Нельсон стоял у Тулона, Корнуоллис – у Бреста. Вильнёву, который командовал франко-испанским флотом, император приказал идти к Антильским островам, сделать вид, что он ищет сражения, увлечь за собой англичан, а затем на всех парусах вернуться в Ла-Манш, чтобы обеспечить там необходимое военное превосходство хотя бы на несколько часов. Но в 1805 г. Наполеон узнал, что Вильнёв, вместо того чтобы отправиться в сторону Булони, укрылся в порту Кадиса. Неуверенность? Или опасения? Возможно. Таково было мнение императора, который называл его не иначе как «подлый Вильнёв» и восклицал: «Ну что за армия! Что за флот!» Но вполне возможно, что Вильнёв, понимая, что у него меньше судов и что они худшего качества, вполне закономерно опасался потерять последнюю большую эскадру страны. Между тем время шло. Казалось, что Австрия уже подготовилась к войне. Если продолжать ожидание, то к ней может присоединиться и Россия. Внезапно Наполеон принял решение и продиктовал приказы о начале континентальной кампании. Все было рассчитано вплоть до дня вступления в Вену. Но он сохранял твердое намерение вернуться и заняться наведением мира на океане после того, как усмирит Европу. Это был его способ объявить: я развяжу морскую войну. У Англии не было иных планов, кроме как держаться, держаться и держаться, чтобы в один прекрасный день сразить «тирана».

4. Никогда еще солдаты так не восхищались Наполеоном и никогда еще не превозносили его так, как в эту блестящую и короткую кампанию. В их глазах это были победы продолжающейся революции и ее всепобеждающих идей. Император потребовал от них «сломить этот гнусный австрийский дом» и «разогнать Лигу, созданную ненавистью и золотом Англии». Им слышалось отдаленное эхо Комитета общественного спасения. Но больше всего восхищал армию тот факт, что благодаря гению их генерала она без сражений одерживает победы, выигрывая битвы «ногами». Наполеон передвигает войска, как пешки на шахматной доске, и вынуждает стотысячную австрийскую армию без боя капитулировать под Ульмом. Вскоре непобедимая Великая армия превращается в символ веры: «Когда австрийские генералы находятся в центре, а войска Наполеона вокруг них, то говорят, что австрийцы окружены. Когда же войска Наполеона в центре и австрийцы их окружают, то говорят, что австрийцев обошли». Но на следующий день после победы под Ульмом он узнает ужасную новость. Вильнёв, который не дал сражения в нужный момент, вышел из Кадиса, когда этого нельзя было делать, в результате чего французский и испанский флот уничтожен Нельсоном в Трафальгарском сражении (21 октября 1805 г.). Англия становилась неоспоримой владычицей морей. Теперь Наполеон мог победить, только закрыв для нее континент. Для этого ему недостаточно было одной Вены (куда он уже вошел). Оставалась опасность со стороны России и Пруссии. Он предполагал провести с царем переговоры. Новый союз оказался бы ценнее победы. Но русские совершили ошибку, начав атаку при Аустерлице раньше, чем пруссаки были готовы. К тому же эта местность была хорошо знакома императору. «Эта армия уже моя», – заявил Наполеон. Он завлек неприятеля на замерзшие пруды, а потом пушками разбил лед. Это произошло 2 декабря, в день годовщины захвата власти и коронации. В этот день он произнес одну из своих пламенных речей: «Солдаты, я доволен вами… Вам достаточно будет сказать: „Я участвовал в битве при Аустерлице“, чтобы услышать в ответ: „Вот настоящий герой!“»

Уильям Джон Хаггинс. Битва при Трафальгаре 21 октября 1805 г. XIX в.

5. Чего он потребовал после этой победы? От России, к величайшему удивлению своих генералов, он не потребовал ничего, потому что больше всего жаждал дружбы с царем. Пруссии, которая могла бы разбить его армию, напав на ее коммуникации, он предлагает Ганновер (принадлежащий английской короне). Вопреки советам Талейрана, тщетно призывающего к сдержанности, он лишает Австрию господства над Германией и Италией. Это положило конец Священной Германской империи, несовместимой с новой Каролингской империей. Из единой Германии, следуя классической политике Ришелье, он создал германские государства. Император образовал Рейнский союз под своим протекторатом, который объединял шестнадцать королей и правящих князей. В Италии он изгнал Бурбонов из Неаполя и возвел на престол своего старшего брата Жозефа, приятного и мягкого человека, мало подходящего на роль правителя. Луи Бонапарт (номинальный муж Гортензии) становился королем Голландии. Жером (чей брак по любви с американкой мисс Паттерсон император объявил аннулированным) женился на принцессе Екатерине Вюртембергской. Элиза, старшая из трех сестер Бонапарта, стала принцессой Луккской и Пьомбинской, а затем великой герцогиней Тосканской. Наследник курфюрста Баденского получил в жены племянницу Жозефины, Стефани де Богарне, а Эжен, сын императрицы, стал зятем короля Баварии. Какую цель преследовал Наполеон, перекраивая Европу таким образом? Зачем затеял он этот нелепый спектакль семейства «новых королей»? Разве он не видел, что тем самым повсюду вздымает черные тучи зависти и озлобленности? Ему это было известно лучше, чем кому бы то ни было. Он сознавал ненадежность своих начинаний. Он с ясностью отмечал недостатки всех этих Бонапартов, которым раздавал королевства. Но «начатые дела влекли его за собой». Он окружал себя родней, потому что знал силу семейных корсиканских кланов. Он рассчитывал, что может положиться на минимальную верность тех, кто без него ничего собой не представлял, тогда как настоящие князья предали бы его в любой момент. Ах! Если бы он мог забросить более надежные якоря! Если бы сама Англия… Питт только что умер. Возможно, с Фоксом легче будет договориться? Но внешняя политика Великобритании не зависела от правящей партии, к тому же в 1806 г. умирает и Фокс. С ним угасла в Англии раса гигантов. Карлики же докажут, что, опираясь на традиции, они тоже могут проявить свои способности.

6. Когда Наполеон попытался вести переговоры с Лондоном, то предложил англичанам Ганновер в обмен на Сицилию. Это было то самое немецкое королевство, которое он уже отдал Пруссии. Прусские патриоты во главе с красавицей-королевой Луизой нашли в такой нечестности повод взбунтоваться против победителя. Пруссия направила императору ультиматум. Документ пришелся весьма кстати. Представился прекрасный случай закрепить успех, и кампания оказалась столь же блестящей, как и кампания Аустерлица. В Йена-Ауэрштедтском сражении Пруссия была разгромлена. Император вошел в Потсдам. Он отправил в Париж триста сорок знамен и шпагу Фридриха Великого. В июне 1806 г. он утвердил в Берлине декреты, запрещающие импорт британских товаров, и запретил вход в европейские порты любому нейтральному судну, которое заходило в британский порт. Но он хотел большего: он стремился к созданию русского альянса и европейской федерации против Англии. Он «хотел добиться завоевания морей через могущество на суше». Для достижения этого великого замысла он задержался в Восточной Пруссии и в Польше. В Польше он не завоевывает – он «освобождает». По крайней мере, на это рассчитывали поляки. В результате будуарных интриг в постель цезаря кладут двадцатилетнюю польскую красавицу Марию Валевскую, наивную супругу старика. От этой связи, с благосклонного одобрения графа Валевского, в замке Валевицы родится незаконный императорский отпрыск, который спустя полвека станет министром иностранных дел сына Гортензии. Ради дела независимости Мария Валевская пожертвовала собой (правда, без особого отвращения). Но впустую. Как император мог воссоздать Польшу, если он стремился к союзу с Россией? В этой стране Наполеон впервые узнал, что такое снег и оттепель. «В Польше, – говорил он, – Бог создал пятую стихию: грязь». Наконец он смог дать сражение. Это была битва при Эйлау (февраль 1807 г.), смертоносное сражение по тем временам, которое, несмотря на победу, опечалило Наполеона как плохое предзнаменование. Он долго вспоминал это кровавое поле боя. Наконец в июне 1807 г., после победы под Фридландом, Наполеон получил мирный договор и желанный союз. При встрече в Тильзите Александр I, молодой и восторженный русский император, казался покоренным и словно зачарованным этим выдающимся умом. Никогда Наполеон не казался более сияющим и обаятельным. Он жаждал победы над русскими только ради примирения. Ему уже казалось, что он держит в руках то, чего так долго добивался, – упрочение своего будущего. Казалось, якорь наконец углубился в надежную почву. Наполеон говорил о разводе с Жозефиной и о заключении брака с сестрой царя. Он предлагал Александру господство над Швецией и Турцией. В обмен Александр брал на себя обязательство закрыть свои порты для англичан. Что касается Пруссии, то она теряла свои польские провинции, которые отходили к Великому герцогству Варшавскому, некоему подобию Польши, а также все свои провинции на запад от Эльбы, которые образуют Вестфальское королевство. Оно предназначалось для Жерома Бонапарта. Кроме того, Фридрих Вильгельм обязывался соблюдать континентальную блокаду и выплатить 100 млн репарации – сумму огромную, которую он не сможет, вероятно, выплатить, что позволит «оккупировать Пруссию на постоянной основе». Это было заявление, которое Европа слышала уже не в первый раз.

7. Таким образом, Англия оказывалась в полной изоляции. Внешне это ее не беспокоило. Министры его величества не выражали «никакого желания подставлять другую щеку» (А. Брайант). Напротив, под предлогом, что французы готовятся захватить Гольштейн и завладеть датским флотом (что не соответствовало действительности), англичане сами решили провести операцию. Они высадились на континенте, подвергли обстрелу Копенгаген и захватили 15 датских военных кораблей и более 30 небольших судов. Это нападение в мирное время с моральной точки зрения выглядело предосудительным, но оно доказывало, что Англия жива и не собирается умирать. Чтобы ее парализовать, требовалось перекрыть все порты на континенте, которые еще оставались открытыми, в частности в Испании и Португалии. Наполеон считал себя обязанным стать «первым таможенником Европы» (Ж. Бенвиль) – трудная и неприятная задача. В Португалии он попробовал прибегнуть к военному шантажу и послал Жюно с 30-тысячной армией, но, когда Жюно подошел к Лисабону, двор и флот уже отбыли в Бразилию. Однако континентальная блокада принесла свои плоды. Многие английские заводы прекратили работу. Если бы Англия не была Англией, то можно было бы предположить, что она уступит. Но и континент тоже страдал. Не хватало сахара, кофе, пряностей, и Наполеону пришлось нарушить установленную им самим блокаду, чтобы импортировать шинели и обувь для своих солдат.

Жан-Шарль Тардьё. Встреча Наполеона с королевой Пруссии Луизой Мекленбургской 6 июля 1808 г. в Тильзите. 1808

8. Одним из самых деликатных оставался испанский вопрос. Король Карл IV называл себя союзником Наполеона, но его премьер-министр Годой (могущество которого частично объяснялось тем, что он состоял любовником королевы) предал своего короля и вступил в переговоры с англичанами. Быть может, из соображений осторожности стоило посадить на испанский трон одного из Бонапартов или Мюрата, зятя Наполеона, за которого он выдал свою сестру Каролину? Но для разрыва союза требовался подобающий повод. Карл IV не ладил со своим сыном Фердинандом, принцем Астурийским, который терпеть не мог Годоя. Неожиданно, в 1808 г., в тот момент, когда император все еще колебался, испанцы сами принялись за дело. В городе Аранхуэсе вспыхнул мятеж. Напуганный король отрекся в пользу своего сына (который стал Фердинандом VII), а затем отказался от своего решения. Наполеон расценил, что трон освободится и что он может рискнуть. Под видом переговоров он заманил отца и сына в Байонну и удерживал их там как пленников. Он поручил Талейрану заниматься ими, разместить их в Валенсии и развлекать: «Вы могли бы пригласить мадам Талейран с четырьмя-пятью дамами… Если принц Астурийский увлечется хорошенькой женщиной, то это не будет выглядеть неприличным…» Такая роль не смущала Талейрана. Но оставался еще испанский народ. Как он отреагирует на эту неожиданную развязку? Император, настроенный оптимистично ввиду плохой осведомленности, не сомневался в благосклонном приеме. Испания страдала от всевластного духовенства, от жадного дворянства, от устаревших законов. Он принесет им освобождение. Он заставит их кричать: «Долой инквизицию!» Он говорил: «Вы увидите, на меня будут смотреть как на освободителя Испании» – и вспоминал прием, оказанный ему Италией во времена Арколя и Риволи. Он забыл, что Испания – это не Италия, а империя – не революция. Среди Бонапартов было объявлено спешное «перемещение» королей: Жозефу был обещан трон короля Испании, а Мюрат стал королем Неаполя. Какое-то время Наполеону могло казаться, что завоевание Европы завершено. На всех тронах восседали его родственники, друзья или рабы.

9. Но родственники выражали недовольство, друзья предавали, рабы устраивали заговоры. Даже те государи, которые недолюбливали друг друга, стали сговариваться между собой против этого «баловня славы». Образовался тайный Священный союз. Ограниченные в торговых возможностях, испытывающие трудности со снабжением, европейские народы больше не смотрели на Францию как на освободительницу. Император знал, чувствовал, что его господство все еще не имеет надежной опоры, и что если Франция выкажет ему хоть «малейшее недовольство», то многие державы тут же с ним порвут. Следовательно, надлежало предотвратить «недовольства». Однако в стране оставалось одно собрание, имевшее право голоса, – трибунат. Тихо и без лишнего шума император упразднил его через сенат. Сенат и Законодательный корпус выражали покорность и сохраняли ее до тех пор, пока успех сопутствовал императору. Но проницательный Наполеон хорошо знал цену их преданности. Кто по-настоящему любил его? Народ? Люди устали от рекрутских наборов. Наполеон делал вид, что презирает человеческие потери. «У меня сто тысяч солдат регулярного расхода», – говорил он, а после кровавой битвы замечал: «Одна парижская ночь восстановит потери». Однако и он догадывался об усталости страны: «Что будут говорить после моей смерти? Скажут: Уф!..» Кто любил его? Маршалы? Они не были рыцарями Круглого стола, а скорее заговорщиками. Ни один генерал не любит другого, если тот велик, пусть даже это Наполеон. Кто любил его? Министры? Талейран и Фуше, его дипломат и его полицейский, уже обезопасили себя на случай его возможного падения. Женщины? Ни любовницы, ни императрицы никогда не были к нему настолько привязаны, чтобы сохранять верность. В 1808 г. отсутствие наследника делало империю еще более уязвимой. Он вновь вернулся к мысли об усыновлении одного из сыновей Луи Бонапарта и Гортензии, но Жозеф и Жером категорически возражали. Развестись ради появления законного ребенка? Несмотря на слезы Жозефины, он все чаще думал об этом, потому что рождение бастардов доказало ему возможность иметь сыновей. Но после развода требовался новый блестящий брак. Хотя царь, которому он делал авансы, уклончиво ответил, что вдовствующая императрица не одобряет подобных планов, Наполеон не мог выразить недовольство, потому что союз с Россией оставался его единственной надеждой.

Медаль по случаю заключения Тильзитского мира. Франция. 1807

10. Полагая, что Испания побеждена, он торопил Александра I с новой встречей. Разве не очаровал он в Тильзите этого молодого энтузиаста? Он и теперь его очарует. Следовало бы решить вопрос с Константинополем. Затем оба императора могли бы вместе покончить с Англией. Сначала они истощат ее бесчисленными нападениями в самых разных местах. Затем флот переправит армию в Египет. Другой флот обогнет Африку и станет угрожать Индии с моря, в то время как русско-французские армии, пройдя через Турцию, станут угрожать ей с суши. Эта серия неожиданных ударов приведет к победе над британским упорством. Англия сдастся, признает завоевания обоих императоров, которые разделят мир между собой… Так великий реалист уступал искушению помечтать. Цезаря и Пикроколя разделяет всего лишь одно поражение.