Глава 40

Ксандер

Принцессе скучно. Прошло уже три дня, заполненных уроками, встречами и зваными обедами, и Ксандер замечал, как постепенно ее взгляд перестает светиться, а отражавшееся в нем прежде ожидание чуда сменяется усталостью.

Он был полон решимости как-то это исправить.

– Мне бы хотелось тебя кое-куда отвести, – обратился он к Лиане, провожая ее из столовой после окончания ежедневного ритуального завтрака с королевой. До встречи с портнихой для примерки подвенечного платья оставался еще час, и он решил воспользоваться случаем, чтобы показать своей принцессе нечто особенное.

Лиана тут же заинтересованно встрепенулась.

– Куда?

Ксандер пожал плечами, не желая разрушать ее ожиданий.

– Сюрприз.

Она сильнее сжала его руку.

– Идем же!

Болтая о пустяках, они шли по коридорам замка, поднимаясь все выше и выше, направляясь к королевским покоям, которые через несколько коротких недель Лиана назовет своими. Ксандер лишь отчасти следил за ходом разговора. Ему приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы сдерживать радость предвкушения от осуществления его мечтаний. Он понимал, конечно, что характер у Лианы совсем не такой, какой, по его представлениям, должен быть у его спутницы жизни. Она – вся движение и действие и не станет сидеть спокойно, если можно летать. Однако мечты прискорбно не соответствуют реальности, а надежда делает недостижимое возможным. Сердце громко колотилось у Ксандера в груди, когда они подходили к заветной комнате, томительно замирая от предвкушения – а что, если?

Взявшись за дверную ручку, Ксандер медленно повернул ее и, отойдя в сторону, стал внимательно всматриваться в лицо своей пары, ожидая реакции.

Его личная библиотека располагалась в самой высокой башне замка и представляла собой узкое цилиндрическое пространство высотой в три этажа, все стены которого были заставлены книжными стеллажами между окнами. Многие тома из собрания, которым не хватило места на полках, стопками громоздились на полу, такие высокие, что грозили вот-вот рассыпаться. Длинный узкий стол в центре комнаты служил Ксандеру рабочим местом. Кроме этого из мебели в библиотеке имелись лишь два стоящих у большого камина кожаных кресла, одно новое, а другое сильно потертое.

Восторженно ахнув, Лиана принялась осматривать комнату, открыв рот от изумления. Поспешно войдя, она закрутилась на месте, стараясь объять взглядом все разом. Крылья ее трепетали. Ксандер почувствовал, что по его телу струится волна чистого золота, сравнимая разве что с нектаром колибри.

Выждав мгновение, он вошел в библиотеку вслед за Лианой, стараясь отогнать осаждающие его мечтания. Это оказалось невозможным. Ксандер смотрел на помещение, известное ему, как никому другому в замке, другими глазами – как будто впервые видел. Потому что кресла перестали быть просто креслами, но превратились в кресла, в которых они с Лианой будут сидеть зимними вечерами, когда окна затянет морозным узором, а в камине станет уютно потрескивать огонь. И стол отныне перестанет пустовать, на его поцарапанной деревянной поверхности появятся свитки пергамента и раскрытые книги, к которым они с Лианой будут обращаться во время жарких дебатов. Переведя взгляд на полки, уходящие под потолок, он увидел, что Лиана мечется между ними, набирая больше томов, чем способна удержать ее хрупкая фигурка.

Ксандер вздрогнул, осознав, что мечты существуют не только в его воображении, они стали реальностью. Хлопая крыльями цвета слоновой кости, его принцесса порхала по комнате, поднимаясь, опускаясь, кружась, стараясь увидеть все и разом. Поначалу Ксандер не верил своим глазам.

Потом поверил – с упавшим сердцем.

В действительности в ее руках не было книг, и смотрела она вовсе не на полки, а на окна. Чем дольше он за ней наблюдал, тем сильнее она напоминала ему светлячка вроде тех, кого они с братом ловили в детстве. Светлячки встревоженно метались в стеклянной банке, мерцая в темноте таинственным волшебным светом. Однажды Ксандер с Рэйфом заснули, забыв выпустить свою добычу, а когда проснулись поутру, обнаружили, что жучки превратились в черные шарики, неподвижно лежащие на дне банки. Только тогда он осознал, что они летали кругами не ради того, чтобы развлечь его, а в отчаянном стремлении выбраться на волю. После этого случая он никогда их больше не ловил.

– Какой поразительный вид, – восхищенно проговорила Лиана, прижимаясь носом к стеклу. Тоже, наверное, полагая, что таким образом сможет оказаться на свободе.

Бросив исполненный печали взгляд на камин, Ксандер подошел к окну и распахнул створки. Ветер, завывая, устремился внутрь, принялся шелестеть страницами книг. Лиана тут же подскочила к Ксандеру, а он указал рукой на пейзаж, притворившись, что именно его и хотел ей показать, стараясь придать своим словам энтузиазм, которого больше не испытывал.

– Отсюда весь Пилаеон как на ладони, – сообщил он, и восхищенная Лиана не заметила поблекшего тона его голоса. – Врата Таетаноса – это вон то белое пятнышко между горами. Смотри, солнце отражается в зеркале реки, протекающей через самый центр долины и города. Деревянные постройки на окраине принадлежат простым воронам, а в каменных домах, расположенных ближе к замку, обитают люди вроде тех, с кем ты уже встречалась. Не уверен, видно ли тебе, но большинство строений по берегам реки стоят на сваях или колоннах, потому что весной во время таяния снега река выходит из берегов и затапливает улицы. Видишь те черные арки, пятнающие лик города? Одна слева отсюда, другая вон там, а вон еще и еще. Мы называем их духовными вратами. Они ведут потерянные души через лабиринт нашего города к реке, чтобы по воде они добрались до входа во владения Таетаноса. Во всяком случае, так нам в детстве рассказывают. Вон главная городская площадь, хотя она не квадратная, а скорее прямоугольная, так как река делит ее на две части. Соединяющий их мост – самый широкий и плоский в городе. Установленные по обеим сторонам фонтаны красиво выстреливают водой в воздух. Каждый месяц на площади разворачивается рынок, куда стекается масса народа, зачастую без денег и товаров, просто чтобы посплетничать. В это время года дети иногда купаются в фонтанах, а зимой, когда вода в них замерзает, катаются по льду, держась за руки. Будучи ребенком, я постоянно наблюдал за ними, сожалея, что не могу присоединиться к веселью. Я никогда не покидал дворца, потому что… ну, уж тебе-то отлично известна причина. Как бы то ни было…

Он замолчал, не зная, что еще добавить. Но ему и не нужно было ничего говорить. Широко распахнув глаза, Лиана рассматривала городской вид, стараясь запомнить все до мельчайших деталей, впитать в себя его естество.

Несколько мгновений спустя она заморгала, сообразив, что Ксандер прервал рассказ, и повернулась к нему, нахмурив брови.

– Ты в самом деле любишь их, не правда ли?

– А? – не понял Ксандер. – Кого?

– Своих подданных, – пояснила она таким тоном, будто это очевидно.

– Не больше, чем ты – своих, – ответил он, чувствуя себя не в своей тарелке. Уж точно не своими действиями он вызвал столь пристальный интерес к себе.

Выражение ее лица по-прежнему оставалось теплым и решительным. Улыбаясь, она покачала головой.

– Нет-нет, ты действительно печешься о них. Это чувствуется в твоем голосе, а также в том, как ты рассказываешь о доме. Я любила свой дворец и голубей, но, признаюсь со стыдом, себя я любила больше. Ты не такой. Ты ставишь своих подданных на первое место, а себя на второе.

– Разве не так должен поступать будущий король? – небрежно поинтересовался он, потрясенный ее взглядом, проникающим в самую душу.

– Вероятно, но, как мне кажется, мало кто так делает, – пробормотала Лиана.

Ксандер повернул голову к окну в попытке придумать новую тему для разговора – что угодно, лишь бы отвлечь внимание от себя и от того факта, с какой легкостью она читает его душу, в то время как сама для него остается загадкой.

– Посмотри-ка! – вскричал он чересчур громко, заметив внизу знакомую фигурку с пятнистыми крыльями, которые никак не могли принадлежать ворону. – Должно быть, это твоя подруга Кэсси во дворе для тренировок, а рядом с ней Рэйф.

Принцесса заметно напряглась.

Ксандер отвернулся от окна и заметил, что она рассматривает свою подругу и его брата, слегка скривив губы. Вдруг ему вспомнились ее слова в последний вечер в Доме Мира, когда они стояли на краю острова и впервые говорили начистоту. Она тогда назвала Рэйфа грубияном и ворчуном и усмехнулась.

– Он тебе не нравится, не так ли? – мягко поинтересовался Ксандер. – Мой брат, то есть.

Принцесса резко втянула носом воздух и поспешно повернулась к нему. Ее глаза были широко распахнуты, будто ее застукали за совершением неких незаконных действий, крылья поникли, с губ сорвался вздох.

– Я веду себя так очевидно?

Ксандер негромко хохотнул.

– Немного.

– Мне жаль… – Лиана замолчала, поджав губы.

– Что? – подбодрил он.

– Ничего.

Теперь он усмехался в открытую.

– Что?

– Ничего. Просто… ну… – На мгновение ее лицо сморщилось. – Он так и не извинился, – поспешно пояснила она, и признание потекло из нее, подобно ничем не сдерживаемой лавине. – Он так и не извинился за то, что обманул меня во время брачного турнира, за то, что притворился тобой. Когда мы пришли в гостевые покои, он вел себя бесцеремонно и надменно. Не уверена, что мне может понравиться человек, который ведет себя подобным образом.

Ксандер принялся переминаться с ноги на ногу, чувствуя, как сдавливает горло. Его веселость разом испарилась, поскольку принцесса с той же непринужденностью могла осуждать его самого и его действия. Рэйф ведь не единственный участвовал в подлоге.

Будто прочитав его мысли, Лиана продолжила более мягким голосом, лишившимся гневных ноток.

– У меня не укладывается в голове, как два человека, столь похожих внешне, могут так сильно различаться. Ты очень добрый, Ксандер, и честный. Я сразу поняла, как гнетет тебя брачный турнир. Когда ты во всем признался, я видела написанный на твоем лице стыд. А он что? Он просто… Он просто… Он…

Лиана замолчала и нахохлилась.

– У него трудный характер.

Ксандер вздохнул, отвернулся от окна и, прислонившись спиной к полке, чтобы ощутить поддержку и опору книжных корешков, посмотрел на принцессу. Ее слова его ничуть не удивили. Лиана выросла с мамой и папой, которые, вероятно, любили друг друга. В глазах ее народа они с братом равны, и чтят их одинаково. А Рэйф и Ксандер росли и воспитывались по-разному – и были такими же чуждыми друг другу, как Лиане сейчас – ее новый дом. Ксандеру не нравилась разъединенность с братом. Лиана никогда не поймет его до конца, не поняв прежде Рэйфа. Она и брат – два самых дорогих существа в жизни Ксандера. Он не знал, что будет делать, если они не найдут общего языка.

– Рэйф отлично умеет скрывать свои чувства и отталкивать людей, – продолжил Ксандер. – Он всегда таким был. Потому что иначе пришлось бы слишком многое объяснять.

Лиана хранила молчание, глядя на Ксандера и давая ему возможность высказаться.

Он чувствовал себя так, будто пришлось обнажиться перед ней, и пытался справиться со смущением. Лиана – его пара. Его пара. Она имеет право заглянуть даже в самые темные уголки его души.

– Моя матушка стала первой за пять поколений принцессой, которой удалось вернуться с брачного турнира с парой. До этого удача обходила наш дом стороной, и наши принцы и принцессы оставались ни с чем. Когда матушка привезла сокола из Дома Охоты, подданные пришли в восторг. Они провозгласили ее и моего отца спасителями Таетаноса, которые вернут расположение и других богов нашему маленькому острову. В тот день, когда матушка узнала, что беременна мной, она ворвалась в покои отца, спеша поделиться радостью, но обнаружила его в постели с одной из горничных. Она хотела казнить ту девушку, но отец умолял сохранить ей жизнь, признался, что она тоже в положении. Сейчас матушка кажется лишенной эмоций, но она не всегда была такой, уж точно не со мной и не моим отцом. Она вняла просьбам отца.

– Рэйф, – пораженно прошептала Лиана.

Ксандер кивнул.

– Так на свет появился мой брат. Пять лет он жил в самом нижнем уровне замка вместе со своей матерью, скрытый от посторонних глаз, но мой отец навещал их. Когда мы были детьми, мой отец и мать Рэйфа погибли, оставив его сиротой. Тогда я приказал перевести его в королевские покои, расположенные рядом с моими. Хотя он был моим лучшим другом, сколько я себя помню, матушка и мой народ так никогда его и не простили.

Лиана посмотрела в окно.

– За что простили?

Внимание Ксандера помимо его воли переключилось на расположенный внизу двор, где тренировались ворон и сова, скрещивая мечи, исполняя боевой танец. Об отце у него сохранилось очень мало воспоминаний, и одно как раз связано с этим местом. Отец вручил ему первый меч, и Ксандер удивился его тяжести у себя в руке. На ступенях он споткнулся. Прикладывая усилия, он снова и снова отрабатывал лавирование и, всецело поглощенный этим занятием, не заметил, как голос отца утих. Истекая потом и улыбаясь, поскольку считал, что уже чему-то научился и жаждал отцовской похвалы, Ксандер повернулся, но, как оказалось, отец не смотрит на него. Широко разведя в стороны свои бурые крылья, король склонился над другим своим сыном, крепко сжимающим меч, в два раза превосходящий размерами тот, что у Ксандера.

Ксандер посмотрел на Лиану, прогоняя воспоминание и сосредотачиваясь на происходящем здесь и сейчас.

– Рэйфа не простили за то, что отец любил его сильнее меня. Он более крепкий сын, воин. Он и сам себя не простил, потому никого к себе и не подпускает. Считает, что не заслуживает.

Лиана сочувственно повернулась к нему.

– Поверить не могу, что это правда, Ксандер. Отец наверняка любил вас обоих, просто по-разному. Как возможно, чтобы родитель не испытывал приязни к своему ребенку? Как можно не испытывать приязни к тебе?

– Возможно, ты и права, – отрешенным голосом отозвался Ксандер, оттолкнувшись от стены и закрыв окно. Он не нуждается в жалости, особенно от нее. – Как бы то ни было, теперь это в прошлом. Однако объясняет, почему мой брат такой, какой есть. Зная нашу историю, постарайся простить ему задиристость. – Ксандер со вздохом повернулся к двери, испытывая настоятельную потребность в свежем воздухе и тишине. – Нам пора идти. Портниха, должно быть, места себе не находит от беспокойства, что принцесса не явилась на примерку.

Он широко улыбнулся принцессе, стараясь вести себя естественно. Лиана последовала его примеру, притворившись, что все в порядке, хотя в ее глазах мелькали невысказанные вопросы.

Выводя ее из библиотеки, Ксандер хранил молчание.

Не потому, что ему нечего было сказать. Нет, тем для разговора предостаточно. Просто он не мог заставить себя объяснить Лиане правду. Он всегда знал, что отец любил Рэйфа, а не его. Слишком много воспоминаний и примеров, чересчур болезненных, чтобы извлекать их из укромного уголка, в который он их затолкал. Даже их имена несли на себе печать боли и замешательства.

До рождения Ксандера матушка хотела назвать его Александром в честь его отца. Все те месяцы, что он рос в ее утробе, она думала о нем, как о маленьком Ксандере – этим уменьшительно-ласкательным именем называли в детстве отца. Но, узнав о связи мужа с горничной, она изменила решение. Ее любящее сердце заполнилось горечью. Когда сын родился, королева выставила мужа вон из комнаты и назвала ребенка Лисандером, очень популярным среди воронов именем, которое носил и ее собственный батюшка. Четыре месяца спустя на свет появился Рэйф, и затянувшаяся было рана открылась снова. Из людской просочились слухи, что король присутствовал при родах любовницы и гордо нарек своего сына-бастарда Александром Раллиеусом, даровав ему фамилию принцев Дома Охоты. Когда матушка узнала об этом, она перерыла все бумаги и изменила фамилию Рэйфа на Рэйвенсон, которую давали всем сиротам и бастардам в Доме Шепота.

Ксандер, конечно, ничего этого не помнил, ведь он тогда был всего лишь ребенком. Однако он слышал сплетни. Еще мальчиком он уяснил, что матушка уверенно называла его Ксандером вовсе не из любви, и при этом победно сверкала глазами в сторону мужа. Лишь после смерти отца она стала обращаться к нему полным именем, Лисандер, и он понял, что прежде мать пользовалась сокращением исключительно ради того, чтобы оно не досталось Рэйфу. Тогда его называли Алек, но эти времена давно миновали. Как только Рэйф достаточно повзрослел, чтобы осознать проблему с его настоящим именем, то отказался от него, сократил Рэйвенсон до Рэйфа и с тех пор назывался исключительно этим дерзким именем.

Даже будучи мальчиком, Рэйф понимал, что своим существованием лишает Ксандера чего-то важного. Именно по этой причине он ни с кем и не сближался, поскольку не хотел усугублять ситуацию. За эту ненужную жертву Ксандер любил его еще сильнее.

– Спасибо, – пробормотала Лиана, когда Ксандер проводил ее в покои. Обратившись к нему, она отвлекла юношу от невеселых размышлений. Шагнув к Ксандеру, она встала на цыпочки и легонько чмокнула его в щеку, отчего его кожа покалывала еще долгое время после того, как девушка отстранилась. – Спасибо, что показал свою библиотеку, Ксандер, и поделился кусочком своего мира.

На его губах появилась загадочная улыбка.

– Спасибо, что приняла его.

Одарив его робкой ответной улыбкой, Лиана скользнула за дверь. Ксандер приободрился.

Ну и пусть ей не нравятся книги.

Пусть она всего лишь восхищалась видом.

Это уже кое-что.

Даже если он пойдет в библиотеку почитать, а она – полюбоваться окрестностями, они будут вместе. И это все равно будет их место, где можно быть правдивыми и открытыми друг с другом, где, возможно, будут развиваться их любовь и дружеские отношения.