ГЛАВА
СЕДЬМАЯ
Старый пятак лежал посреди низкого столика в комнате – год тысяча девятьсот сорок первый. А рядом – черный, как антрацит, камень. Очень гладкий, его все время хотелось коснуться.
– Ты можешь многому не поверить. – Сергей присел на циновку рядом с Анечкой.
Его плечо под рубашкой было перетянуто бинтом, на котором даже через ткань виднелось пятно крови.
– Я теперь уже готова поверить всему, – усмехнулась она. – Расскажи, откуда ты обо всем знаешь?
Они помолчали, глядя на камень.
– Значит, правда есть кто-то, кому удается управлять случайностями? – негромко спросила Анечка. – То, что с нами произошло, – это ведь не было глюком. Да? И ветер. Он всегда там, где ты. Я заметила сразу.
– Да.
– И ты с самого начала обо всем знал?
– Предполагал. У меня нет доказательств, только это почти ничего не меняет. Даже если бы мне кто-то поверил, что с того?
Анечка задумалась.
– Все очень странно, – сказала она. – Сейчас мне кажется, будто это было с нами во сне или вообще ничего не было. Уютная комната, ты рядом. А всего час назад на нас падали трубы, доски и провода… Ты об этой войне говорил?
– Да.
– Значит, ты все-таки знаешь, кто враг?
– Нет.
Это прозвучало коротко, как выстрел.
– Я не могу до него добраться, не могу понять, кто он и что ему нужно. Единственное, что я вычислил, – это город.
– Какой город?
– Этот. Я не случайно здесь оказался, я его искал и вычислял по многим признакам. Теперь, особенно после сегодняшней ночи, я знаю – враг здесь. И он как-то связан с водой. Может быть, и Питер был выбран им из-за обилия воды.
Анечка поежилась. Если бы не память о происшедшем, она бы решила, что говорит с психом. Расскажи она о чем-то подобном командиру ячейки, тот бы ее поднял на смех и прочел лекцию о недопустимости поповских сказок в работе агента. Но теперь она уже не была уверена в правоте командира, скорее напротив – история с зеркалом в каморке Шпрота приобрела особый оттенок.
– Я знаю, что он тут, – повторил Сергей. – Потому что этот город особенный, это город-игрушка, он ненастоящий. Может быть, его вообще нет и он просто кажется нам. Эдакий сон человечества.
– Перестань! – В голосе Анечка проскочила истерическая нотка. – Ты опять меня пугаешь! Ты можешь говорить нормально?
Сергей устало опустил взгляд.
– Если бы ты знала, сколько сил я потратил на эти поиски! Случайности – вот что указывало мне путь. В этом городе за всеми стечениями обстоятельств отчетливо виден разум. Это похоже на цепочки условных рефлексов, на охоту паука. Простейшие действия, вроде напряжения мышц и выделения различных секретов, ведущие к одной цели – употребить насекомое в пищу.
– Ты говоришь очень страшно, – поежилась Анечка. – Ты же знаешь, я боюсь пауков. У меня нервы и так на пределе.
– Это самое точное сравнение. Город-паук. – Сергей вздохнул. – И окрашено оно правильно. Знаешь, когда мне было тринадцать лет, мою мать отправили в командировку в Японию и она взяла меня с собой. Мы прожили там три года, и я удивился, как старательно японцы не позволяют случаться случайностям. Я учился в японском додзе, моим учителем был Мацудайра-сан. В Японии нет ничего случайного. Почерк у них не случаен, в садах выверенное подобие беспорядка, а каждое занятие, от каллиграфии до боевых искусств, – сплошной ритуал, не позволяющий делать не то что лишних, но и вообще случайных движений. За счет этого у них стройное и внятное мышление. Настолько внятное, что одно и то же слово имеет до десятка значений, но это им нисколько не мешает общаться. У них даже лед и пламя обозначены одним словом. Чем ближе к Питеру, тем игра случайностей заметна все больше, тем отчетливее они принимают форму разумного действия. Здесь случайности почти не вписываются в теорию вероятностей. Ты не обращала внимания, какие шуточки Питер выделывает с цифрами? Например, в тринадцатом доме по тринадцатой линии Васильевского острова в квартире номер тринадцать живет мужик по фамилии Чертов. Я сверился с телефонным справочником.
– Ужас какой, – передернула плечами Анечка. – А я как-то поехала к дантисту и забыла дома талон. Звоню Светке, она называет мне номер талона, чтобы можно было восстановить очередь. Номер был 1748. Но, когда я дошла до регистратуры, я усомнилась, что запомнила номер правильно.
– Почему? – поднял брови Сергей.
– Потому что время, на которое мне было назначено, было 17:47. Я не поверила в такое совпадение, и пришлось звонить снова. Из-за этого я опоздала к дантисту.
Сергей взял в руку пятак.
– Я много ездил по разным местам и наблюдал за случайностями. Разумная цель, схема, в Питере прослеживается особенно сильно. Но главное даже не в этом. Этот город обладает странным свойством – он позволяет человеку воздействовать на случайности одним лишь желанием или настроением. Сильная эмоция почти сразу вызывает ответную реакцию, город словно играет с тобой. Сегодня, в начале прогулки, ты не могла этого не заметить.
– Я заметила, но как такое возможно?
– Не знаю. Но в этом городе все нестабильно – и ход событий, и время, и даже пространство. Эмоции людей зависят от того, в какую сторону дует ветер, а ветер иногда зависит от происходящего с людьми. Это кажется странным, но если пожить тут долго, начинаешь привыкать. Может, кто-то просто понял законы этого города? Иногда мне кажется, что я и сам близок к разгадке. Взять сегодняшний день. Поначалу город был с нами ласков, но едва я начал рассказывать о своих изысканиях, все изменилось. Нельзя было не ощутить агрессию. Но чем ближе мы были друг к другу, тем труднее Питеру было с нами играть. И он словно специально старался нас разлучить. Ты почувствовала?
– Да.
– Он то пугал тебя, то вызывал ко мне злость или обиду и тогда получал власть над нами. Но пока мы держались за руки, все было хорошо.
– Я помню, – шепнула девушка.
– Мы сами управляли им как хотели. Я еще никогда, ни с кем не чувствовал себя так. Во всем Питере есть только одно место, где город бессилен, но мы не дошли туда, ты испугалась и убежала. Это одна из могил на Смоленском кладбище, именно ее я и хотел тебе показать.
– В ней есть что-то особенное?
– Нет. Обычный крест, сваренный из железных труб. И надпись: «Инженер Ю. М. Семецкий, 1897–1939». Рядом с ней возникает ощущение, будто город пропал, что его нет вообще, только лес кругом, до самого края мира. Но, когда мы держались за руки, я ощущал почти то же самое – будто мы с городом в разных пространствах.
– В разных фильмах, – вспомнила Анечка.
– Да, наверное. На могиле инженера Семецкого я проделывал забавный фокус. Я пробовал сам управлять случайностями, не чувствуя давления города. И у меня получалось. Мне кажется, что получится и сейчас, когда мы с тобой просто сидим в одной комнате.
– А что за фокус? – опасливо спросила она.
– Вот если десять раз бросать монетку, сколько раз выпадет «орел»?
– Не знаю, – пожала плечами Анечка. – Наверное, поровну.
– Верно. По статистике так и должно быть.
Он подбросил монетку, поймал и звякнул о стол.
– «Орел».
Затем пять раз подряд он снова выбросил «орла», потом две «решки» и два «орла».
– Восемь раз. Почти как там. Но там у меня получалось и девять, и десять. Я даже понял, от чего зависит количество выпаданий. Если хоть на миг усомнишься в собственных возможностях, монетка падает, как попало. Но если не бояться, если верить, то получается. Может, люди смогли бы летать или проходить сквозь стены, если бы не считали, что это за пределами их возможностей.
– Бр-р-р-р! – качнула головой Анечка. – У меня ощущение, будто я под гипнозом. Как в цирке, когда работает очень умелый фокусник.
– Могу это ощущение еще усилить, – усмехнулся Сергей. – У меня есть несколько странных фоток.
– Ты не показывал.
– Ну так смотри.
Он достал из шкафа пластиковый альбомчик. Анечка раскрыла обложку и замерла от неожиданности.
– Вообще у меня на карте обозначены подозрительные места. Аномальные, – сказал Сергей. – Те, где получались странные снимки. Потом я на этих местах снимал снова, уже специально. Фотку, на которую ты смотришь, я сделал совершенно случайно. Кажется, ничего необычного?
Анечка с трудом пожала плечами, стараясь не выдать нахлынувшего на нее ошеломления. На снимке, во дворе возле клуба на Шестнадцатой линии, стояла красная «Нива», а в ней сидел Лесик с эфирным детектором на голове.
– Мне нужно было просто снимать виды белой ночи, – пояснил Сергей. – Я отыскал живописный дворик и не сразу заметил, что в машине кто-то есть. Только когда проявил пленку, обратил внимание, какая штуковина у водителя «Нивы» на голове.
– Может, это просто прибор ночного видения? – Анечка не придумала ничего лучшего, чем прикинуться дурочкой.
Ее порадовало лишь то, что Сергей не начал снимать чуть раньше, когда она сидела рядом с Лесиком в этой машине.
– Ты права, – кивнул Сергей. – Эта штуковина действительно похожа на инфракрасный прибор, с какими мне приходилось работать. Но это совершенно другое устройство. Я показал снимок кое-кому из спецов-электронщиков, и он заметил, что блестящие трубки на шлеме очень напоминают коаксильные кабели, применявшиеся в высокочастотной аппаратуре семидесятых годов. Для ночного зрения это не нужно, там совсем другой принцип.
– А для чего нужно? – Анечка решила выяснить, как далеко зашел Сергей в своих изысканиях.
– Ты слышала о кирлиан-фотографии?
– Нет.
– Это способ съемки в высокочастотном поле. На снимках, сделанных таким образом, можно запечатлеть ауру человека и странные объекты, напоминающие бесплотных существ.
– Каких? – севшим голосом спросила девушка.
– Бесплотных. Я могу предположить, что они состоят не из вещества, а из сложно организованных энергетических сгустков. Или сверхлегких частиц вроде лептонов.
– То есть, по-твоему, в этот прибор можно увидеть призраков?
– Совершенно верно, – без тени усмешки кивнул Сергей. – Или какие-то невидимые обычному глазу процессы. Скажу больше: место, в котором сделан этот снимок, находится совсем рядом со Смоленским кладбищем. Тебе это не кажется подозрительным? Думаю, что человек, сидящий в машине, как-то связан с нашим врагом.
– Откуда такой вывод? – напряглась Анечка.
– Если некто управляет случайностями, то есть невидимыми процессами, то у него должны быть приборы, позволяющие отслеживать изменения.
Выводы Сергея Анечку озадачили. Если вечером она собиралась рассказать ему об Институте и своей службе в нем, то сейчас это уже не казалось хорошей затеей. Поначалу ее останавливало отсутствие вещественных доказательств, в число которых флейта явно не входила, теперь же насторожила возможная реакция Сергея. Если рассказать ему об эфирном детекторе, не заподозрит ли он Анечку в связи с врагами? Доказательств обратного у нее тоже не было. Наверное, лучше будет ничего ему не говорить. Может, позже, когда все уляжется.
– Бред какой-то. Мы точно не спим? – Она потерла ладонью лоб. – Мне уже дурно от такого обилия впечатлений.
Сергей раскрыл альбом на другой странице.
– Подожди немного. Я еще не все показал. Дальше будет интереснее. К примеру, ты веришь, что человек может проходить сквозь стену?
У Анечки замерло сердце.
– Так, приехали. – Она положила ладони на стол. – Что я должна ответить?
– Ничего. Лучше посмотри сюда. Это здание ветеринарной клиники. Тоже случайный снимок. Я хотел запечатлеть для истории вывеску с грамматической ошибкой. Черная «Волга» у входа принадлежит директору клиники, это я уже потом выяснил. Его личный водитель копается в багажнике.
– Ну и что?
– Переверни страницу. Там я снял содержимое багажника крупным планом.
Анечка глянула на фотографию и прикусила губу. В багажнике было полно всяческих принадлежностей Института, включая расчехленный эфирный детектор и распылитель эктоплазменной кислоты. Это несомненно была база другой ячейки, расположение которой должно было оставаться тайной даже для Анечки – агента другой ячейки.
– И это еще не все! – довольный ее реакцией, продолжал Сергей. – Я немного понаблюдал за этим местом и выяснил, что время от времени работники клиники заходят под лестницу в подъезде и пропадают. Пришлось дождаться, когда они уедут, и установить скрытую камеру, делающую один снимок в три секунды.
На первой фотографии была видна девушка при плохом освещении, на втором снимке она подняла руку, чтобы активировать лептонный замок, а на третьем стена уже успела срастись. Выглядело это так, словно незнакомка действительно прошла сквозь стену, предварительно сделав магический пасс.
– Глазам не могу поверить, – совершенно честно сказала Анечка.
Она действительно не ожидала такого увидеть. Всю секретность Института пустил по ветру единственный фотограф! Интересно, скольких людей, кроме электронщика, он успел подвергнуть смертельной опасности, показав эти снимки?
– Вот-вот. – Сергей взял альбом, захлопнул и положил на стол. – В этом городе происходит масса странных и совершенно невозможных вещей, но никто этого не замечает.
– А ты многим это показывал?
– Нет. Тебе и троим электронщикам. Хотелось больше выяснить про этот прибор. А что?
– Нет, ничего. Хотелось узнать, как они на это отреагировали.
– Я не вдавался в подробности, где делал снимки и как. Двое ничего не смогли сказать, а Эдик, который обратил внимание на коаксилы, здорово призадумался.
– И что с ним теперь? – Анечка готова была услышать историю о странном самоубийстве или пропаже без вести.
– Почему ты решила, что с ним что-то случилось? – насторожился Сергей.
– Просто хотела узнать, что дальше.
– Ничего особенного. Он вроде устроился в хорошую коммерческую контору, деньги у него появились. Все-таки почему ты об этом спросила?
– Ну, если на нас сегодня все падало с крыш, – нашлась Анечка, – то, может, и ему прилетело, как случайному свидетелю.
Сергей завернул камень в бумагу и вместе с альбомом убрал в шкаф.
– Устала? – словно опомнившись, спросил он.
– Ужасно устала. Голова кругом идет.
– Завтра будет легче. Все уляжется в памяти, станет не очень реальным. К таким вещам требуется привычка.
Он спрятал пятак в карман, и комната вновь стала прежней. Светлой чистой комнатой в восточном стиле.
– Утро уже. – Он задернул шторы. – Ложись-ка спать, а то завтра целый день будешь вялая. А мне всегда хочется видеть тебя красивой.
– Я знаю, – смутилась Анечка. – Ты – добрый волшебник Ветер. Я еще в детстве знала, что когда-нибудь встречу тебя.
– Давай-ка ложись на диван! – сказал Сергей и сел рядом.
– И знаешь… – Анечка смутилась еще сильнее, когда ощутила его дыхание рядом. – Я бы могла остаться здесь навсегда, если ты не против, конечно.
Сергей замер.
– Я тоже хочу быть с тобой, – тихо сказал он. – Только это не просто так сразу высказать.
– Не надо ничего говорить. Иди ко мне, – Анечка села на диван и протянула руки к Сергею. – Не бойся, я не кусаюсь.
В распахнутую форточку тихонько дышало лето.
Этим утром они любили друг друга, они пили друг друга, как воду, они проникали друг в друга, будто потоки тугого ветра.
Анечка уснула легко, утомленная и счастливая.
Видения сна были насквозь пронизаны светом, мягким песком и полосатыми тенями от пальм.
