ГЛАВА
ОДИННАДЦАТАЯ
Анечка и Денис не спеша двигались вдоль сумеречной улицы.
– Меня волнует, где мы будем прятаться от солнца, – вздохнул вампир.
– Чердак тебя для начала устроит?
– А почему не подвал? – удивился Деня.
– В подвале душно и грязно. Летом лучше чердак. Я знаю, можешь мне верить. Пойдем. Я помню, тут рядом должна быть пожарная лестница во дворе. Мне два года пришлось жить на улице.
– Я уже догадался.
В эту ночь пьяные прохожие попадались довольно часто, белые ночи еще не устали сворачивать людям мозги. Но город затихал. Затихал постепенно. Дом за домом. Квартал за кварталом. Он будто медленно растворялся в пространстве, становясь все менее реальным.
Через несколько минут ходьбы остались только дома и редкие машины. Лестницу нашли сразу. Ржавая конструкция была чем-то похожа на вцепившуюся в стену сороконожку, только не извивалась. Наоборот – ровные параллели. Если смотреть вдоль, голова начинала кружиться.
– Рельсы, – подняла голову Анечка. – До самого неба.
– Вот и верь глазам после этого, – Денис усмехнулся. – На первый взгляд параллели пересекаются, но мы же знаем, что нет.
– А может, математики ошиблись? – Девушка глянула на него почти серьезно. – Или специально врут. Может, надо верить собственным чувствам? Зрению, слуху?
– Нет. Не должны они врать. Зачем?
Анечка пожала плечами. Деня попробовал подсадить ее, стараясь не коснуться ягодиц, но руки скользили по бедрам.
– Я не достаю до перекладины! – фыркнула девушка. – Ты что, не можешь нормально поднять?
– Ну… Это… Типа не за что взяться, – совсем смутился вампир.
– Дурак!
Со второй попытки Деня ее поднял.
Лестница под ногами дрожала и гудела, как провода на ветру, пальцы почему-то казались слабее, чем на самом деле.
– Не свались, – сказал снизу Денис. – А то прямо мне на голову.
– Не говори под руку!
Выбрались на покатую крышу. Отсюда Питер был виден на все стороны света – крыши, крыши, купол Исаакия, портовые краны, снова крыши. Этот дом скорее всего был самым высоким в квартале.
– Хороший вид! – выдохнул Деня.
Кровельное железо когда-то выкрасили зеленым, но теперь ржавчины и голубиного помета было больше, чем остатков краски. Под подошвами громыхало. Это было похоже на проливной дождь.
– Осенью пахнет, – Анечка грустно уставилась вдаль.
– Мне кажется, я ее никогда не дождусь, – мрачно пожал плечами Денис. – Как достали эти белые ночи!
– А зимой достанут сопли и слякоть в ботинках.
– У меня уже не будет соплей. – Деня показал язык.
– Везет.
Вход на чердак был похож на домик, в котором должен жить Карлсон. Пересохшие дверцы никто не красил уже явно лет двадцать.
Вампир ухватил навесной замок, дернул. Дужка щелкнула и поддалась.
– Терминатор, – усмехнулась девушка.
Внутри царил полумрак, голубиные перья, запах птичника, крыс и временности пребывания. Местами сквозь щели сочилась белая ночь.
– Хорошее убежище. – Анечка осталась довольна. – Если кто подумает сюда влезть, мы его сразу услышим. Кровельное железо – лучший сторож, которого я знаю. Лучше собаки.
– Это если нас вздумает посетить кто-то материальный, – поправил ее Денис. – Но с материальным я уж как-нибудь справлюсь. Одна надежда, что без зеркал нас теперь не найдут.
Он подобрал несколько загаженных птицами досок, уложил пометом вниз и накрыл курткой.
– Типа постель. Тебе надо поспать, – предложил он девушке. – Не бойся, я покараулю.
Анечка присела и сняла с плеча сумочку.
– На, возьми, – она протянула зеркальце. – Бессмертный мой страж.
Деня довольно улыбнулся. Девушка легла и поджала ноги.
– Мне здесь гораздо спокойней, чем на базе. Странно. Вот только есть очень хочется.
– Сколько у тебя денег?
– Десять баксов. Всего три дня до зарплаты оставалось. Обидно.
– Ты еще экономная, а я свои все рассадил. Рублей сто осталось.
– Куда ты их тратишь? – удивилась Анечка.
– Никуда, – буркнул вампир.
– Чего ты? Я обидное что-то спросила?
– Да нет. Ничего. Я родакам отсылаю деньги, – вздохнул Денис. – Они ведь понятия не имеют, где я, но не показываться же к ним в таком виде.
– Я тоже почти все отсылаю маме. Знаешь, сколько я ее не видела? Больше двух лет. Мне так жалко ее. Но что я ей скажу? «Твоя доченька бегает с «пушкой» за привидениями»?
Денис вздохнул.
– Сейчас бы нам деньги не помешали, – сказал он. – Хотя если поджаться, на неделю и этих должно хватить.
– Почему на неделю? Ты все еще надеешься на помощь Института?
– Нет. Просто прикинул, сколько мы на этих деньгах продержимся. А что ты собираешься делать с флейтой? Так и будешь носить в сумочке?
– Надо подумать. Может, зарыть ее?
– Ага. – Денис не удержался от улыбки. – На соляных копях или на освященной земле. Очень умно. Если это оружие против всего человечества, то лучше ее сжечь. Но у меня нет уверенности.
– У меня тоже, – призналась Анечка. – Кроме того, я не смогу бросить ее в огонь.
– Веришь в свое волшебство?
– Отчасти. Может, по привычке, не знаю.
– Так ведь это запросто можно проверить! – воодушевился вампир. – Сыграй прямо сейчас. Помощь твоего принца была бы как нельзя кстати.
– Прекрати надо мной смеяться! – насупилась Анечка.
– Я не смеюсь.
– Иди к черту. У тебя хоть раз умирал кто-то из близких?
– Я сам умер. Ты в курсе? – нахмурился Деня. – Я умер и стал вампиром. Привет из преисподней!
– Прекрати. – Анечка легла на доски и подложила сумочку под голову. – Надо найти способ заработать денег каким-то обычным человеческим способом. Но завтра я все же куплю поесть. Глупо экономить, на всю жизнь все равно не хватит.
– Я бы ночным грузчиком мог до фига заработать, – вспомнил о своих способностях Денис. – Главное, где-нибудь кровь достать. А то окоченею и буду здесь валяться, пока в морг не отвезут.
Свет неба становился ярче. Деня поморщился и отодвинулся в тень.
– Я тебя не брошу, – заверила его Анечка. – Но надо всерьез подумать, что делать с флейтой. Лучше всего было бы передать ее в Институт, но меня пугает участь Ирины.
– Через неделю к нашей базе пришлют аварийную группу. Можно установить за воротами слежку и тихонько подкинуть им флейту вместе с запиской.
– Значит, у нас целая неделя бездействия?
– Да. Ты сегодня почти не спала. Не хочешь вздремнуть?
– Не знаю, смогу ли. – Анечка удобнее устроилась на досках. – Проблемы не дают успокоиться.
– Ты можешь что-нибудь изменить прямо сейчас?
– Нет.
– Тогда не грузись.
– Тебе хорошо, ты бессмертный.
Денис не ответил и затих. Солнце выползло из-за горизонта, разбудив голубей на крыше. Анечка ворочалась с боку на бок, пытаясь связать воедино разбегающиеся мысли, но ничего толкового придумать не получалось. Ясно было одно – именно флейта оказалась точкой кристаллизации всех произошедших за последние дни событий. Но какими свойствами она обладает? Чем она может быть полезна или опасна? И главное – откуда Лысый со своей шайкой узнал о ее свойствах? И кто такой это Лысый, человек или нет?
Через какое-то время мозг утомился и принялся защищаться от перегрузки. Анечка погрузилась в оцепенение на границе бодрствования и сна, ее фантазия рисовала причудливые картинки, созданные из воспоминаний и предположений.
«Если ветер откликается на голос флейты, – подумала Анечка, – он должен знать о ней все. Какая же я дура, что не рассказала о ней Сергею! Теперь остается лишь действовать методом проб и ошибок, строить предположения и проверять их по мере возможности. Ужасно».
Она постаралась вспомнить все, что говорил Сергей о властелине случайностей. Надо собрать информацию воедино, тогда будет легче найти кончик ниточки.
Сергей был уверен, что именно в Питере существует некто, способный управлять случайностями. Этот человек, по его мнению, обходится без всякой мистики, просто он обладает неким сверхмощным вычислительным устройством, которое способно просчитать, к чему приведет то или иное незначительное воздействие. Скорее всего подобное устройство может сделать и обратный просчет, подсказав, в каком месте тротуара нужно поставить пустую бутылку, чтобы через год на вполне конкретного человека упал кирпич. Или через неделю.
Кроме того, Сергей знал место, где это таинственное устройство не может ничего просчитать, поскольку человек подчиняет случайности собственной воле.
Предположению о гипотетическом вычислителе не противоречили и предсмертные слова Ирины. Она напрямую сказала об устройстве, с помощью которого нелюди управляют случайностями. Именно нелюди, она подчеркнула это. И добавила что-то о бесплотных инопланетянах. Тогда Анечка была слишком подавлена гибелью подруги, чтобы как следует испугаться, но теперь нарастающая тревога накатила на нее с новой силой. Анечка перевернулась на другой бок и представила, как армада лептонных космических крейсеров, невидимая для радаров, выходит на орбиту Земли и спокойно садится где угодно, хоть в центре большого города. А потом строится аппарат для управления случайностями, после запуска которого люди становятся марионетками в руках бесплотных пришельцев. Властелинов вероятностей.
Возможно, Сергей и прав, может, раньше заклинания на звуковых частотах особым образом настраивали психику, после чего воля мага обретала физическую силу. И можно было сквозь стену пройти без всяких лептонных преобразователей. Но теперь все, дверца захлопнулась.
«Интересно, а как выглядит устройство управления случайностями? – подумала Анечка. – И как с ним работают? Рычагами и кнопками? Или мысленно? И зачем пришельцы внедряются в тела людей?»
Вопросов было много, а вместо ответов – лишь беспочвенные догадки.
«Стоп! – мелькнула у Анечки свежая мысль. – Сергей говорил, что на могиле инженера случайности подчиняются человеческой воле. Значит, в этой точке устройство пришельцев не действует! Там или слепая зона, или какие-то помехи. Но ведь если понять природу помех, то можно понять и принцип устройства! Может, поискать следующей ночью эту могилу? Обследовать? Хотя там тьма одинаковых могил. Не найти».
Время шло, солнце поднималось все выше и выше. Где-то совсем рядом ворковали голуби. Слышалось хлопанье крыльев и царапучие шаги по железу. Внизу прогудел трамвай, лязгнул на стыках. Фыркнул автобус, в соседнем доме включили диск группы «Кино». Дунул в свисток гаишник. В воздухе повис далекий-далекий гудок теплохода.
Связка ключей давила в бок, пришлось поправить ее в кармане. Деня сгорбился в самом углу и глядел застывшим взглядом. Вампиры не спят, но все же в голове у них время от времени происходят особенные процессы. Денис называл это «укладывать файлы в башке». Тонкая полоска света подбиралась к его ноге.
Анечке вставать не хотелось. А вот есть хотелось жутко, до скрипа кишок. Одиннадцать часов. Надо было найти обменник.
– Деня! – тихо позвала она.
Вампир отреагировал сразу, в глазах появилось осмысленное выражение.
– Ку-ку! – добавила девушка. – Смотри не сгори, у тебя свет под ногой.
Денис рефлекторно подтянул ступню.
– Что-то хреново я себя чувствую, – признался он. – Мышцы как ватные.
– Я бы тоже чего-нибудь съела. Ты посиди тут, а я схожу разменяю баксы. Заодно чего-нибудь прикуплю. Интересно, можно сойти с чердака в подъезд?
– Можно, наверно. Надо люк поискать.
– Сиди, сиди. Я сама.
Она встала, кинула Денису куртку, оставила пистолет вместе с сумочкой и пошла искать люк. Нашлось два – один в первом подъезде, другой в самом конце. Ближний оказался не заперт.
– Я скоро! – махнула девушка и скрылась внизу.
Деня не ответил, экономил силы. Лезвия солнечных лучей напомнили ему лазеры в дискотеке. Только там они были холодные, неживые, а тут – как огненные бритвы. Коснешься, и в коже дыра.
Снова прогудел теплоход. Если прислушаться, можно услышать чаек, но голуби ворковали гораздо громче. Деня прикрыл глаза. Иногда он завидовал людям, что они умеют нормально спать. Или есть. Или жить. Или любить. Черт! До чего же все это сложно.
Казалось, что солнечный свет шипит, прорываясь сквозь щели.
Один раз Деня думал об этом. Встать во весь рост и в последний раз улыбнуться солнцу. Потом испугался. Вечная жизнь показалась заманчивой штукой. Даже вечное существование, если разобраться. Тоже неплохо.
В подъезде хлопнула дверь, пару раз гавкнула собака. Потянуло запахом супа из сушеных грибов. Интересно, что будет, если просто поесть по-людски? Ничего скорее всего не будет. А вкус?
Теперь он знал только восемь вкусов. Первый вкус, второй, третий, четвертый. Резус положительный, резус отрицательный. Не очень богатая палитра.
Через час солнце загнало его в самый угол. Больше отступать было некуда, да и не нужно – Деня знал, что дальше свет не пойдет. Часы показали полдень, но Анечки все еще не было. Кто-то на верхнем этаже начал играть на рояле. Без души, без ритма – просто ухал аккордами. Наверное, учился. Музыка гуляла под крышей, иногда отдаваясь дребезгом железа.
Денис начал беспокоиться. Прошло еще пятнадцать минут.
– Она что, в Америку поехала баксы менять? – буркнул он.
Губы шевелились с трудом – недостаток кислорода сказывался на подвижности мышц. Только через пару мгновений Денис понял, что говорить мешают еще и клыки. Они выдвинулись на всю длину в ожидании порции гемоглобина.
На крыше ворковали голуби. Живые, теплые. Но Деня знал – их кровь не пойдет. Нужна кровь млекопитающих, да и то в крайнем случае. На некоторое время. Нормальный кислородный баланс может дать только гемоглобин человека, макаки или свиньи.
Голуби хлопали крыльями. У них внутри мокро. Сочно. Пусть даже безвкусно и безрезультатно. Важно одно – живые. Денис попробовал встать, но нога подвернулась, и он с размаху грохнулся на четвереньки. Сразу пополз к чердачному окну. Ближе, ближе. Солнечный свет пробивал полумрак лезвиями и спицами. Один из лучей больно полоснул руку.
Рояльные аккорды били в голову, как когда-то кровь.
Кровь, кровь, кровь.
Все красное.
Свет.
Анечка торопливо перешла улицу на зеленый.
Теперь в кармане лежали двести шестьдесят рублей. Накупить еды точно хватит, а об остальном как-то не думалось.
Возле входа в гастроном сидела на асфальте женщина с годовалым малышом на руках. Грязь, вонь – все как положено. Табличка с перечислением болезней ребенка. Справка с печатью. Анечка брезгливо прошла мимо.
Дать рубль не жалко, можно было бы и десятку дать, и сотню – только бы эта тварь перестала мучить ребенка. Больной, не больной, какая разница? Что с ним будет в три года, если сейчас его, зачуханного, затравленного опиумом, чтоб не орал, каждый день таскают по улицам? Кто его научит говорить, отличать птиц от кошек, ходить, наконец? Это не ребенок уже, а средство производства. Будущий пациент психушки. Жалко. Но сделать ничего нельзя.
Анечка со злостью распахнула дверь в магазин. Она и сама бомжевала, поэтому знала точно – помыться можно всегда. Чтобы от тебя не воняло. Вся эта вонь для лохов, чтоб подавали. Так же, впрочем, как и этот ребенок.
На самом деле и денег на еду можно заработать почти всегда. Никто из настоящих бомжей не просит милостыню. Моют вагоны на вокзалах, грузят пиво на рынках, собирают бутылки. Что угодно, если ты еще человек.
Народу в магазине было немного, а на прилавках полно еды. Анечка остановилась в нерешительности, осматривая изобилие пищи. Ни о чем больше думать не хотелось. Разом вспомнились голодные времена.
Стоп! Главное – правильно выбрать. Те, кто не знает, при недостатке денег берут подешевле. Зря. Дешевый пирожок – это удовольствия на минуту, пользы на полчаса. Потом снова желудок сводит. Анечка знала – пробовала не раз. Лучше взять копченую курицу, которая стоит как шесть пирожков – хватит на день, а то и больше.
Девушка подошла к кассе.
– Будьте любезны. Одну копченую курицу, батон хлеба и два плавленых сырка. Еще кефир. Все это в пакет. Спасибо.
Улица встретила шумно – машины, люди. Полузабытая суета. Анечка улыбнулась и походя вытащила из урны газету. Улица умеет делать маленькие подарки, если не стесняешься отказываться от них. Зачем покупать? Глянула заголовок – «Мегаполис-Экспресс». В качестве подстилки пойдет. Сунула под рубашку.
Из пакета пахло хлебом и копченым мясом. Начать есть хотелось немедленно. Анечка не выдержала, сунула руку в пакет и отломила кусок хлебной корки. Запах печеного ударил в ноздри, вкус оказался еще лучше. Она проглотила, почти не разжевывая, желудок тут же принялся за работу. Мир вокруг стал почти нереальным – размылись звуки, краски, эмоции. Все занял теплый кусочек хлеба. Даже голова закружилась.
Анечка удобнее перехватила пакет и поспешила через дорогу, не обращая внимания на красный сигнал светофора. Из прострации ее вывел визг тормозов. Анечка успела повернуть голову, но тут же рвануло руку – пакет полетел на асфальт. Девушка не удержалась и грохнулась на колени.
Колесо замерло перед самым лицом. Перепуганные глаза отразились в полировке диска. Анечка встала и рефлекторно отряхнула колени.
– Совсем сдурела? – выскочил из машины водитель. – Дура, блин, уродка хренова… Тяпу раззявила, а мне потом сидеть?
Он перевел дух и вытер слюни с губ.
– Сучка! – добавил наконец водитель и, хлопнув дверцей, запустил двигатель.
Он рванул с места и проехал колесами по пакету. Нарочно. Анечка наклонилась и подняла то, что осталось. Заглядывать внутрь не хотелось. Прохожие спешили по своим очень важным делам, им не было дела до раздавленного пакета.
Анечка угрюмо влилась в жиденький людской поток и пошла вдоль проспекта. Под ноги попала пустая пластиковая бутылка. Девушка на секунду задумалась, а потом изо всех сил пнула ее на дорогу. Стало легче. Из пакета приятно пахло раздавленным хлебом. Минут через пять Анечка вошла в нужный подъезд.
На чердак пришлось влезать, зажав пакет в зубах. Затем она встала и закрыла за собой люк. Дениса на месте не было.
– День, ты где? – позвала она.
Яркие спицы света пробивались через кровлю. Повсюду. Только в углу была тень, но Дениса в ней не было.
Дальше тоже виднелась тень, в самом конце чердака. Но путь туда преграждал все тот же свет – для вампира смертельный.
– День!
Мурашки от дурного предчувствия побежали по коже, Анечка сделала пару шагов, потом сорвалась на бег.
– Деня!
Вдоль стены мелькнула здоровенная крыса – почти бесшумно, но девушка испуганно вздрогнула и чуть не выпустила пакет. Анечка робко вошла в тень, глаза медленно привыкали к полумраку. Крыса куда-то пропала.
– День, ну хватит меня пугать!
Оказывается, крыса тут была не одна – в старом, до дыр прогнившем диване шуршало и двигалось. Видимо, там скрывался целый выводок. Что-то метнулось у самых ног, едва не задев хвостом.
– Фу! – брезгливо скривилась Анечка. – Кошки на вас нет!
И тут же из темноты выпрыгнуло что-то огромное. Прыгнуло так быстро, что смазался взгляд. Девушка уронила пакет и завизжала, не помня себя от ужаса.
Но тут же умолкла – у ног лежал Деня. Он рычал как зверь, даже страшнее, из-под его головы вытекла тонкая струйка крови. Вампир шевелился, как шланг под давлением, и отчетливо чмокал губами. Когда он перестал причмокивать и поднял лицо, оно было все в крови. В глазах алый огонь, клыки выдвинуты на полную длину. Он попробовал что-то сказать, но из-за клыков у него ничего не вышло.
– Что-что? – медленно приходя в себя, спросила Анечка.
Ее глаза неотрывно смотрели на трупик крысы, зажатый в кулаке напарника. Задние лапки еще подергивались, но хвост висел безжизненно. С шерсти скупо капала кровь.
Анечка зажала рот ладонью и бросилась к чердачному окну – пустой желудок пытался вывернуться наизнанку.
– Это я, – глухо прорычал за спиной Деня. – Не бойся.
Голос у него был совершенно нечеловеческий. Так говорила бы большая собака, если бы могла говорить. Или даже не собака, а труп, из которого медленно выходит воздух.
Анечка резко повернулась и попятилась вдоль стены.
– День, что с тобой? – осторожно спросила она. – У тебя крыша, что ли, поехала?
Наверное, вампир попытался ответить, поскольку раздался долгий утробный рык. Девушка не выдержала, выставила руки вперед и, зажмурившись, завизжала.
Деня коротко рыкнул, сплюнул кровавой слюной и сделал несколько вдохов.
– Тихо. Люди. Внизу, – более внятно проговорил он.
Анечка осторожно открыла глаза, визг замер у нее на губах.
С каждой секундой Денис становился все больше похож на человека – сначала в его глазах угас огонь, потом стали втягиваться клыки. Он даже попробовал улыбнуться. Но от этой жуткой гримасы Анечка вздрогнула.
Вампир встал и брезгливо отбросил дохлую крысу. Анечка не стала приглядываться, но заметила в углу небольшую кучку мохнатых тушек. Последняя крыса дернулась и замерла.
– Неприятно? – спросил Денис. – А я только так и живу. Кислород, понимаешь? Я так дышу. Вы легкими, я желудком. Один вдох в сутки. Подумай, как бы ты стала его ценить. Один вдох в сутки. Есть ли разница, пахнет он крысами или нет? Конечно, первая группа человеческой крови – это как воздух в сосновом бору на берегу моря. Крысиная – как запах дерьма в душном подвале. Но подумай – один вдох в сутки. Хотя дикие вампиры делают это гораздо чаще. Вволю. А я не могу. Так что извини.
– Это ты меня извини. – Анечка покачала головой. – Это у меня так, само. Рефлекс. Я про тебя ничего плохого и не подумала. Просто напугалась немного.
– Ладно, я знаю. Эту кучу я ночью уберу, кошки дворовые доедят. А у тебя что в пакете?
– Не знаю, – честно ответила Анечка. – Один урод на машине по нему проехал. Хотя я сама виновата. Ухватила кусок и забыла про все на свете.
Деня поднял пакет и заглянул внутрь.
– Это была курица?
– Да. Копченая. И булка хлеба.
– А, это хлеб? Понятно. В сметане, что ли? Хотя нет, это, кажется, был кефир.
Он достал из пакета картонный обрывок с зеленой надписью «Кеф».
– Ты меня напугал, – шепнула девушка и закашлялась. – Я тебя таким никогда не видела.
– Извини, – Деня вытер ладонь о штанину. – Это я охочусь. Так удобнее. Жрать захотелось немыслимо. Думал, окоченею совсем, чуть сдуру на крышу не вылез за голубями. А около окна так светом пришпарило, что я до этой тени летел через весь чердак. Здорово пожгло, разве что из задницы дым не валил.
Он протянул руку, на которой кожа вздулась буграми шрамов.
– Медленно как заживает, – тихо сказала Анечка. – Кефиром надо помазать.
– Это тебе бы от солнца кефир помог, – усмехнулся вампир. – Ладно, это не лептонная пуля. Заживет. Зато здесь крысы в диване живут в больших количествах. Видела? А они ведь млекопитающие. Кровь – дрянь, конечно, куда ей до человеческой, но мозги и мускулатуру прочищает. Короче, я тут поохотился. Чуть-чуть.
Анечка вздохнула и раскрыла пакет. При ближайшем рассмотрении все оказалось не так ужасно. Курица, понятное дело, стала плоской, но это не должно было сильно отразиться на ее вкусовых качествах. На голодный желудок нет разницы – курица или куриный фарш.
Сырки вообще не пострадали, а вот хлебу досталось. Одна половина батона была не тронута, зато другая хранила четкий рисунок протектора. Углубления заполнял кефир. Он вообще заполнял все, до чего смог добраться.
– Лучше бы я кефир не брала! – Анечка хмуро присела на корточки и извлекла из пакета остатки пустой упаковки.
Она достала из-за пояса газету, постелила на досках, подальше от крыс, и погрузила руки в пакет. Всю еду пришлось выложить на бумагу и только потом отламывать по кусочку.
Курица под кефиром оказалась прекрасна. Точнее, ее вкус не имел значения – это была еда. Остальное второстепенно. Анечка жевала, глотала, снова жевала и снова отламывала куски. В глазах немного потемнело. Мир словно приостановился, утратил краски, детали, звуки. Все органы чувств сосредоточились во рту. Желудок с рычанием кинулся перерабатывать пищу.
Анечка подумала, что, если продолжать так жевать, можно достичь оргазма. Однако до этого не дошло, поскольку не хватило места в желудке. Девушка выдохнула, достала из кармана платок и вытерла губы.
– Да, с кефиром я погорячилась, – грустно сказала она. – Он явно был лишним.
Теперь на газете лежали только крупные кости, фольга от сырков и остатки хлеба. Анечка свернула все комом и отложила в сторону. На сытый желудок ей захотелось поделиться с Денисом плодами собственных размышлений.
– Знаешь, кажется, происходит нечто грандиозное, – сказала она. – Вот прямо здесь и прямо сейчас. Я уверена, что властелин вероятности, которого искал Сергей, и наш Лысый – одно и то же. Может, Ирина была права насчет бесплотных инопланетян, атакующих человечество?
– И они охотятся за нашей флейтой?
– Меня это нисколько не удивляет. Просто они знают, как использовать флейту, а мы с тобой – нет. Идиотская ситуация! У нас есть ключ, но мы не знаем, какой замок им можно открыть. Лысый знает, где замок, но ключ раз за разом от него ускользает.
– Золотой ключик, – невесело усмехнулся вампир. – В сказке Толстого была точно такая же ситуация. У Буратино был ключик, а Карабас знал про дверь.
– Погоди-ка! – задумалась Анечка. – Иногда самые дурацкие аналогии наводят на правильную догадку.
– Ты о чем?
– В сказке Толстого дверь пряталась за холстом в каморке, где жил Буратино. То есть решение с самого начала было у него под боком. Может, и с нами то же самое? Я не помню, что помешало Буратино сразу найти дверь. Он же вроде ткнул носом в холстину?
– Да случайность ему помешала, – отмахнулся Денис. – Только он сунул нос, как из-за холста выскочила огромная крыса и чуть не утащила его в свою нору.
– Как ты сказал? Что ему помешало? Случайность?
– А что такого? – не сразу сообразил вампир.
– Случайность! – еще раз повторила Анечка.
– Ты с ума сошла. – Деня повертел пальцем у виска. – Это же сказка!
– А может, у Лысого такое извращенное чувство юмора? Погоди! Дай подумать. В сказке про Буратино хоть что-то было про флейту?
– Кажется, нет.
– Жаль. – Анечка села на доски и уперла подбородок в ладони. – Но как бы там ни было, флейта – это ключик от неведомой для нас двери.
– И что?
– Мы не будем отдавать флейту аварийной команде, вот что. Это будет так же глупо, как если бы Буратино отнес свой ключик в полицию. Если вокруг флейты завязалась такая кутерьма, значит, за дверью находится нечто стоящее.
– Например?
– Не знаю. Но и Сергей, и дядя Миша говорили о каком-то другом мире, из которого людей изгнали в незапамятные времена. Еще Сергей был уверен, что, если бы не устройство, управляющее случайностями, в нашем мире могли бы действовать заклинания.
– Подробнее можно?
Анечка рассказала Денису все о прогулке, о парке и других невероятных вещах. Только о могиле инженера она говорить не стала, поскольку сама возле нее не была.
– Это все одни лишь предположения, – остудил ее вампир. – Никаких практических доказательств. Ладно, хоть мне твоя идея об аналогии с золотым ключиком и кажется притянутой за уши…
– Ты первый сказал!
– Я шутил, а ты всерьез ухватилась. Ладно, не дуйся. Значит, будем считать, что ты Буратино. А я тогда кто? Артемон?
Он выдвинул клыки и пару раз гавкнул.
– Похож, – улыбнулась Анечка.
– А кто тогда папа Карло? Этот персонаж должен появиться в самом конце и, как лесник из анекдота, надрать Карабасу задницу.
– Иван Сергеевич уже никому задницу не надерет, – вздохнула Анечка.
– Тогда кто?
– Сергей! – выкрикнула девушка.
– Но он ведь тоже погиб, – негромко напомнил Денис.
– А вдруг нет? – В глазах Анечки мелькнула надежда.
– Ань, успокойся. Мне больно об этом говорить, но, если человек плавает в ванной лицом вниз, ему уже ничего не поможет. Черт дернул меня за язык обмолвиться о золотом ключике!
Анечка закрыла лицо руками и разревелась.
– Лысый у меня всех забирает. И Сергея, и дядю Мишу. Они оба что-то важное знали о нем, и он их убил.
– Это война. – Денис присел рядом и погладил ее по плечу. – На войне всегда бывают потери.
– Когда я принимала присягу, мне все казалось игрой в «Зарницу». Ну, типа, круто – охотники за привидениями.
– А на меня все рухнуло как лавина. И все же странно, что человек такой силы, как Лысый, не использует ее открыто. Значит, есть какое-то ограничение. Есть! Он о нем знает, а мы нет. Глупо.
– Я думаю, что Лысый не человек, – совсем тихо сказала девушка. – Разумное Зло. Теоретически это возможно, ты же знаешь. На заре экзофизики не раз поднимался этот вопрос.
– Сатана? – шевельнул губами Денис.
– Какая разница, как это назвать?
– Н-да, – Деня поежился. – Мы призваны бороться со злом, но выступать против самого прародителя Зла было бы несколько опрометчиво.
– Шерлок Холмс, – узнала Анечка. – Из «Собаки Баскервилей». Только цитата не совсем точная.
– Я тебе не компьютер.
– Может, все же попробуем надрать ему задницу?
– Кому? – Деня прищурился.
– Лысому.
– Сатане?
– Ну, – Анечка пожала плечами, – мне бы не хотелось так его называть. Слишком весомо. Лучше пусть будет Лысым. Так, по-домашнему.
– Надрать задницу. Звучит круто, но пока что задница горит у нас. Не заметила? У меня мышцы деревенеют без свежей крови!
– Тогда тебе лучше не двигаться. Экономь кислород.
– Да фиг он так экономится. – Денис грустно вздохнул. – Пойду лучше еще пару крыс изловлю.
– Фу! – скривилась Анечка.
– Думаешь, мне не противно? А как жить? Мало того, что эти твари на вкус хуже стоялого гноя, так у них еще и блохи в шерсти. Ладно, пока полежу, там видно будет.
Чердак разбегался в две стороны и терялся в густых тенях. Скоро белые ночи окончательно сойдут на нет.
Деня прилег на доски рядом с девушкой – почти коснулся ее бедра головой. Потом, словно невзначай, придвинулся еще чуть-чуть. Анечка скосила взгляд, но смолчала.
Вампир закрыл глаза и повернулся на бок, при этом еще немного придвинулся. Его белобрысые волосы коснулись джинсовой ткани. Анечка отвернула лицо и улыбнулась – это становилось забавным. Деня замер, как отлитый из гипса, стараясь сохранить достигнутый статус.
Минуту ничего не менялось. Девушка шевельнула плечами, разминая затекшую спину. Отстраняться не хотелось – пусть Деня лежит, если ему так приятно.
Наверное, у каждого человека есть некий предел интимности. Расстояние, на которое он подпускает к себе тех, с кем не собирается ложиться в постель. У некоторых оно больше, у других совсем маленькое. Но чем меньше оно, тем старательнее человек его защищает.
Сейчас отстраняться не хотелось. То ли чувство вины давало о себе знать, то ли что-то еще – Анечка никак не могла понять своего отношения к Денису. Как парень он ее точно не возбуждал, но было нечто иное. Да, скорее всего, чувство вины за то, что он стал таким. И еще чувство благодарности за поддержку.
Анечка только сейчас задумалась о том, сколько Деня потерял, став вампиром. Раньше это выглядело как-то абстрактно. Сейчас – нет.
Она слышала, что вампирская жажда крови – это сублимация сексуальных желаний. Интересно, могут вампиры трахаться или нет? Женщины наверняка могут, но мужчинам физиологически нужно давление крови. Да, с кровью у них проблемы. Остаются только фантазии. Видимо, не случайно вампиры выбирают жертву противоположного пола. Это у них такой секс. Кровавый.
Анечка всегда ощущала, когда ее хочет мужчина. Без слов, без намека. Непонятно как. То ли на уровне запаха, то ли вообще на уровне тонких энергий. Иногда это было приятно, чаще нет, иногда совсем отвратительно.
У Дениса это всегда было ярко написано прямо на лбу. Отвращения не вызывало, восторга тоже. Такая галочка, крестик, засечка. Всегда приятнее нравиться, чем вызывать отвращение.
Сейчас что-то неуловимо изменилось – Анечке захотелось сделать для Дени приятное. Ну, не в этом смысле, конечно. Так, чисто по-дружески.
Она тихонько провела ладонью по волосам вампира. Лед, а не кожа. Но Анечка руку не убрала.
Денис лежал как труп – даже не шевельнулся.
– День, – позвала девушка. – Не прикидывайся шлангом.
– А чего? Я ничего, – отозвался вампир.
Он едва уловимым движением отодвинулся от ее ноги.
– Дурачок! – Анечка снова придвинула его голову. – Иди сюда. Мне не нравится, что ты делаешь это украдкой, словно что-то нехорошее. Я разве против?
Деня открыл глаза.
– Всегда была против, – пожал он плечами. – Отодвигалась, шарахалась. За руку тебя не возьми.
– Это я с непривычки, – честно призналась Анечка. – Прикинь, я с детства боялась вампиров. Пряталась от них под одеялом. И вдруг рядом со мной настоящий вампир.
– Можно понять, – по-джентльменски поддержал ее Деня. – А сейчас не боишься?
– Нет. – Анечка снова провела по его волосам. – Даже наоборот. Хочется сделать для тебя что-то приятное.
– Да? – В глазах Дени мелькнул интерес. – И что именно?
Девушка задумалась, не в силах с ходу предложить столь интимное дело.
– Ты жрать сильно хочешь? – наконец выдавила она.
– В смысле? – нерешительно уточнил вампир.
– Ну, в смысле по-нормальному. Нормальной человеческой крови.
– Сдурела? – Вампир невольно облизнулся. – Где ж ее взять?
– Во мне, – уверенно ответила Анечка. – У тебя есть чем резать?
Денис ошарашенно замер. Слова никак не могли оформиться на губах.
– Тебя что, парализовало? – Девушка ободряюще улыбнулась. – Да не щемись ты так. От меня с одного стакана не убудет. Донорская норма – двести грамм.
Деня скосил взгляд и осторожно сел рядом.
– Я так понял, что ты не шутишь.
– Правильно понял. Зачем мне дохлый вампир? Если тебя нормально не покормить, ты ж закоченеешь совсем.
Денис звучно почесал макушку.
– В этом есть резон. Если тебе не жалко, конечно.
– Да ладно! Восстановится, – отмахнулась девушка.
Вампир нетерпеливо заерзал на досках.
– Слушай, а зачем резать? – Он заискивающе глянул в глаза напарнице. – Может, ты мне дашь так? Ну, куснуть? Слюнные железы мне выдрали с корнем, так что вреда для тебя не будет. – Он опустил взгляд и добавил: – Резать-то все равно нечем.
– Ты меня пугаешь, – поежилась девушка.
– Это у тебя предрассудки. Честно. Резать было бы больнее. А от клыков шрамик – две дырочки.
Анечка секунду подумала и решительно протянула руку.
– Грызи.
Деня аккуратно взял ее ладонь и поднес запястье ко рту. Она даже не почувствовала укуса – от комара и то неприятнее. А тут лишь легкий зуд. Вампир напрягся и задвигал нижней челюстью, отсасывая кровь, одна капелька сорвалась с кожи и упала на пересохшую доску.
Через несколько секунд он отпустил ее руку и блаженно сглотнул.
– Кайф-то какой! Ты не представляешь. Ты как себя чувствуешь?
– В голове мутновато, – призналась Анечка. – А так вроде нормально. А ты как? Полегчало?
– Спрашиваешь! – Вампир растянул улыбку до ушей. – Это… Ну точно как секс.
– Иди ты, – Анечка притворно надула губы.
– Не обижайся. Ты же сама… дала.
– Я не думала, что ты все опошлишь.
– А с чем еще сравнивать? – пожал плечами Денис. – Приятней ничего в жизни нет.
– Вот дурак! – Анечка шутливо стукнула его кулаком в плечо. – Больше не дам!
– Ну все. – Денис опустил голову, словно под топор палача. – Тогда я не смогу двигаться, закоченею, меня найдут менты, примут за труп и живьем зароют в землю. Лопатами.
– Это я уже слышала. – Анечка коротко показала ему язык. – Ты бы лучше рассказал, в чем разница. Мне до ужаса интересно.
– Ладно. Короче, разница между донорской кровью и живой, только что из жилы, такая же, как между некрофилией и нормальным сексом.
– Я узнаю про тебя много нового, – девушка не сдержала улыбку. – Ты пробовал некрофилию?
– В пищевом варианте, – съязвил Деня. – Не хочешь слушать, не надо.
– Нет, напротив. Очень даже интересно. Тогда, если говорить твоим языком, напасть на человека в подворотне и отпить у него пару глотков крови – это изнасилование?
– Что-то вроде того, – неохотно ответил Денис.
Анечка улыбнулась и украдкой осмотрела запястье. Шрам надолго останется. Ну и пусть.
– Я бы на твоем месте еще отдохнул, – посоветовал Деня. – Хотя бы часок. Так кровь восстанавливается лучше.
Анечка с удовольствием легла на доски, подложив под голову Денину куртку.
Крыша была вся в дырочках. Как звездное небо. Только тут звезды были не только точками, но и отверстиями с рваными краями, а иногда вообще треугольными или квадратными. Если прищуриться, можно представить, что летишь. Анечке понравилось.
– День, я лечу в космосе! Прикинь.
– Круто. – Вампир придвинулся ближе, и Анечка ощутила холод его бедра.
Не отодвинулась. Теперь это было бы глупо.
Она положила ладонь на Денину руку. Холод не пугал, наоборот, успокаивал.
– Мне лучше, – тихо шепнула она.
– Мне тоже. С тех пор как я перестал быть человеком, мне впервые так хорошо.
