IV

40

Вторник, 8 декабря, 18:23

Там был корабль. Издалека он казался кораблем-призраком.

Вокруг темнота: темный архипелаг, темный корабль. Темно и холодно. Холод пробирает до костей.

Но когда корабль обогнул один из островков, внезапно появился свет. Маленькое светлое пятно на острове. Ярко освещенный участок, напоминающий жертвенник. Одетые в белое друиды хаотично двигались над освещенной сценой.

При ближайшем рассмотрении они скорее напоминали криминалистов.

Прожекторы, установленные рядом с хостелом Ландсорта, излучали невероятно яркий, но строго направленный свет. Никаких отсветов, ускользающих во внешний мир. Всю сцену можно было бы охватить разве что сверху, со спутника, но никаких спутников поблизости не наблюдалось.

Только корабль.

На палубе находилось несколько человек. В темноте один из них, мужчина, произнес:

– Ты уверен, что хочешь это сделать?

Другой мужчина кивнул. Он представлял собой полную противоположность друидам, весь в черном и облегающем. Он ничего не сказал, только огляделся по сторонам.

На борту корабля-призрака была сосредоточена вся его жизнь. Она никуда не пропала.

Ничто не пропало.

Он сложил ладонь лодочкой. Ладонь была пуста. Но в ней заключалась жизнь. Ничто.

И вместе с тем все.

В обогреваемом отсеке на палубе сидели, тесно прижавшись друг к другу, его сыновья-близнецы, а также их мать, под надежной охраной сотрудников полиции безопасности. Ближе к перилам стояло еще несколько человек из СЭПО, одетых в черное, окружая группку людей. Помимо его самого и мужчины, который задал вопрос, там было еще две женщины. Обе с каре, одна брюнетка, другая блондинка, со следами каштановой окраски на волосах.

Освещенная территория исчезла вдали, жертвенник вместе с друидами растворился во тьме.

Кивнув вслед последним огням острова, мужчина, который задавал вопрос, произнес:

– Больше двадцати погибших. Что-то уникальное для Швеции.

Никто не ответил Юнасу Андерссену, оперативному начальнику Полиции безопасности.

Только через несколько секунд Дезире Русенквист из Национального оперативного отдела переспросила:

– Больше двадцати? Серьезно?

– Это даже без учета убитого Августа Стена, – сказал Андерссон. – Надеюсь, все понимают, что тут действует полный запрет на разглашение. Это касается всех участников событий.

Андерссон бросил многозначительный взгляд в сторону Маркуса, Оскара и Фрейи.

Вновь наступила тишина. И опять Ди не выдержала первой:

– Но, если учесть, что у нас более двадцати трупов, почему весь остров не осаждает международная пресса?

– Это примерно столько же, сколько убивают за пару месяцев в шведских пригородах в результате разборок, – цинично ответил Андерссон и пожал плечами. – Тут мы имеем дело с тем же феноменом: когда убийца убивает убийцу.

– Но туда должны были прибыть представители СМИ, – настаивала Ди.

– Информация о произошедшем не просочилась во внешний мир, – пояснил Андерссон. – Пара жалоб от теток, чьи собачки нервничают из-за преждевременных новогодних фейерверков, больше ничего.

– Но там ведь наверняка живут люди?

– Остров был очищен заблаговременно, – сказал мужчина в обтягивающей черной одежде. – Для СЭПО это уникальная возможность поработать без вмешательства СМИ.

– Вот если бы нам дали пару недель, – пробормотал Андерссон. – А так местные жители вернутся уже завтра. Если мы не придумаем какой-нибудь способ задержать их, но безо всякой шумихи.

– Значит, никаких свидетелей? – спросила Ди.

– Две официантки, – ответил Андерссон. – Одна из них упала в обморок, другая спряталась в шкафу. Они ничего не могут рассказать, кроме того, что бабахало будь здоров. Но они знают, что произошло.

– Если бы не они, СЭПО удалось бы вообще скрыть произошедшее, – заметил мужчина в черном. – Неужели вы действительно не сможете заткнуть рот двум официанткам?

Юнас Андерссон пристально посмотрел на него и сказал:

– Тебя, Сэм Бергер, там не было. А вот Молли Блум все видела. Она точно знает, что произошло. Так же, как я теперь точно знаю, что произошло там, в глуши, благодаря подробному письменному отчету комиссара Русенквист. У вас сработанное трио, правильно я понимаю?

– Настоящий триумвират, – пробормотал Бергер, бросив взгляд на покрасневшую Ди.

– А теперь давайте выложим все карты на стол, – сказал Андерссон. – Ты ведь точно знаешь, что произошло на острове Эйя, Молли?

– Мне нехорошо, – отозвалась Молли.

– Ты это уже говорила, – холодно заметил Андерссон. – Значит, ты на полном серьезе утверждаешь, что все время находилась без сознания?

Блум кивнула в темноту.

– Мне очень жаль, – ответила Молли. – Но у вас и так достаточно информации.

– Итак, согласно вашей гипотезе, Карстен Бойлан, который сейчас мертв, похитил и убил Августа Стена? Чтобы вытянуть из Али Пачачи, когда и где пройдет аукцион, а затем переслать сведения в Северную Корею? А Али Пачачи – это тот самый человек со связями, который теперь, благодаря стараниям комиссара Русенквист, находится под официальной защитой СЭПО?

– Должно быть, так, – ответила Блум. – Скорее всего, Карстен заключил контракт именно с Северной Кореей. «Some say the bee stings: but I say, ’tis the bee’s wax»…

– «Благодаря мне» – это слишком сильно сказано, – перебила ее Ди. – На самом деле, это Молли и Сэм…

– Вы получили видеозаписи, – прервал ее, в свою очередь, Бергер. – Теперь ваша задача – следить, чтобы внутри СЭПО больше не возникало таких коррумпированных центров власти, как этот Триумвират. Который все равно обернулся Бермудским треугольником.

– Бермудский треугольник, – кивнул Андерссон. – Вокруг Стена всегда ходили слухи. Будто он обладает информацией, которой больше ни у кого нет. Будто он может делать что хочет. Он и для меня был неприкосновенным.

Юнас Андерссон замолчал, задумался. Потом указал в ту сторону, где уже давно скрылся во мраке Ландсорт.

– И все-таки мы должны туда вернуться, – сказал он. – Естественно, я допрошу вас троих, но мне нужна база. Прежде чем мы начнем долгие изнурительные допросы, я должен поразмыслить над основой.

– Тогда задайте вопрос, – предложил Бергер.

Юнас Андерссон рассмеялся, но тут же нахмурился и сказал:

– Аукцион оружия. Расскажите в нескольких предложениях.

– Преемник Исли Врапи, возглавляющий самую большую в мире организацию по нелегальной торговле оружием, собрал склад боеприпасов для продажи в Европе, поскольку ИГИЛ пару лет назад доказали свою непобедимость и заявили, что собираются совершить теракт на западе. Появился новый рынок оружия. На рынок вышли новые потенциальные покупатели, и преемник решил устраивать регулярные аукционы с целью получения максимальных прибылей. Аукцион на Ландсорте – третий по счету и, несомненно, самый крупный. Там собралось четыре группы покупателей. Но произошло что-то такое, что заставило их перестрелять друг друга. Все присутствующие оказались превосходными стрелками.

– И вы утверждаете, что преемником Исли Врапи стал солдат-наемник Нильс Гундерсен? А его представителем выступал адвокат по имени Жан Бабино?

– Да, – подтвердил Бергер.

– Но трупа Гундерсена там не нашли, – сказал Андерссон, разводя руками. – Он пропал без вести. А Жан Бабино найден мертвым.

Бергер кивнул в сторону своей семьи и сказал:

– Я понял. Его семью удалось освободить. Надеюсь, вы сможете защитить их от Нильса Гундерсена. Как вы знаете, это мои дети, мои сыновья, а также их мать.

– Да, велика вероятность, – ответил Андерссон. – Возможно, и тебя надо будет взять под охрану, Сэм. Но как Нильсу Гундерсену удалось сбежать?

В последнее время Бергер и Блум так часто смотрели друг другу в глаза, что теперь это не потребовалось. Оба молчали.

Тут ровный ход корабля прервался. Двигатели затихли, на палубе появились матросы, начали натягивать толстые канаты.

Молли Блум достала мобильный телефон, принадлежащий не ей. Взглянула на скриншот. Бергер сверил координаты по навигатору. Все верно.

Они на месте.

Откуда-то появился авторитарного вида мужчина лет пятидесяти, настоящий морской волк. Ожидаемо пропитым голосом он произнес:

– Это примерно те же координаты, что и впадина.

Все посмотрели на него. Никто ничего не ответил. Все ждали продолжения. А он тоже ждал. Наконец Бергер сказал:

– А…

– Хм, – произнес капитан. – Следует действовать с осторожностью.

– Значит, Ландсортская впадина? – спросил Бергер. – Самая глубокая точка Балтийского моря?

– Good boy, – прохрипел капитан. – Трещина в форме полумесяца, глубиной полкилометра. Настоящая чертова пропасть. По идее, ваша штучка должна лежать прямо на краю. Готов? Нам нужно четыре опорные точки.

Бергер кивнул. Он, если честно, и сам не понимал, чему кивает. Он передал свой мобильный Блум и поправил гидрокостюм, надел перчатки. Затем к нему подошла группа дайверов. Они стали прикреплять разнообразные штуковины к его телу. Пока руководитель группы шептал ему на ухо какие-то инструкции, Бергер помахал рукой близнецам. После секундного колебания мальчики подошли к нему. В полной экипировке он опустился перед ними на колени.

Маркус и Оскар. Их лица так близко. Взгляды, мимика. Столь похожие, и в то же время разные. Они навсегда останутся опорным пунктом в его жизни. Но они больше не будут ему небом и даже не будут полярной звездой. Не трансформируются в недостижимый идеал, а останутся людьми, близкими людьми. Он провел рукой по их щекам. Мальчики отпрянули. На нем были дайверские перчатки. Тогда он прижал их к себе, щека к щеке, и еще к одной щеке. Его наполнило исходящее от мальчиков тепло.

Никаких слов. Банальные слова не нужны. Достаточно объятий.

Он подошел к поручням. Быстро взял Молли Блум за руку. «Ты уверен?» – бесшумно спросила она. Он кивнул.

Подошел руководитель дайверской группы. Затянул все ремни, поправил экипировку, закрыл крышку необычной металлической корзины на его груди.

– Здесь четыре металлических пластины с передатчиками, – сказал главный дайвер. – Не потеряй их. У нас больше нет.

– Ладно, – ответил Бергер.

Руководитель замер, пристально посмотрел на Бергера.

– Ты ведь знаешь, нас тут четверо профессионалов, – сказал он. – Тебе совсем не обязательно делать это самому.

– Обязательно, – возразил Бергер. – Мне там нужно кое с чем встретиться.

– С чем же?

– С толщей воды, – ответил Бергер.

Он надел ласты, и последнее, что он сделал, прежде чем его погрузили в ледяную воду, это как следует зажал зубами мундштук с явным привкусом резины.

Спустившись на маленьком лифте, идущем с внешней стороны вдоль корпуса судна, Бергер испытал холодовый шок. Ледяной холод буквально вдавил гидрокостюм в его неподготовленную кожу. Ничто не ново под луной. Какое-то время он неподвижно лежал на воде рядом с темным кораблем-призраком. Потом зажглись прожекторы, один за другим, сначала над поверхностью, затем под водой. Бергер включил также свой фонарик, прикрепленный к запястью, – тот оказался на удивление ярким. Направленный в ночное небо, он, казалось, зажег звезды.

Бергер нырнул.

Темная вода освещалась прожекторами. Вдруг все ожило, зашевелилось. Бергер видел, как под водонепроницаемой маской поднимаются его усы, видел пузырьки, мелких животных, фрагменты водорослей. Мимо проплыла бесцветная стайка рыбок. Бергер видел под собой огромную глубину. И это лишь тысячная доля бесконечной впадины. Которая, в свою очередь, составляла лишь маленькую долю невидимой, скрытой части земного шара, самой большой и таинственной.

На какое-то время он замер. Старался дышать спокойно и разумно. Затем двинулся вниз.

Большой контейнер Бергер нашел почти сразу. Он лежал в углублении прямо у границы впадины. Место вряд ли было выбрано случайно. Ни один нормальный эхолот в мире не мог бы обнаружить его, к тому же контейнер как следует закамуфлировали. Здесь свет прожекторов был уже совсем бледным, придется при работе пользоваться в основном фонариком.

Бергер подплыл поближе. Провел рукой в перчатке по серо-зеленой металлической поверхности. Попытался не думать о том, что там внутри. Спокойно и продуманно завис именно там, где ему нужно. Открыл своеобразную корзинку, прикрепленную к груди. Достал первый передатчик, повертел его в руках, снял защитную пленку, почувствовал, как пластина притягивается к металлу и цепляется к корпусу. Отпустил руку. Пластина сидела прочно.

Бергер заплыл за угол. Повторил процедуру. Никаких проблем. Пластина накрепко присосалась к серо-зеленой металлической стенке. Снова за угол, еще раз то же самое. Такой же процесс. Открыть корзинку, достать пластину, снять защитную пленку, бац – и все на месте. Три из четырех есть. Детская игра.

В ту же секунду, как он это подумал, ровно в тот момент, когда в голове промелькнуло «детская игра», он понял, что нельзя так думать. Оставалась одна сторона контейнера. Радоваться еще рано.

Он обогнул огромный параллелепипед. Практически держась за него. Прижимаясь как можно ближе. Оказался на теневой стороне. Здесь остается полагаться только на фонарик. В результате открывать корзинку на груди было намного труднее. Но он все-таки открыл, одной рукой. Взял в руки металлическую пластину, содержащую передатчик и еще много всякой непонятной электроники.

То, что так легко и безболезненно получалось раньше, теперь казалось непреодолимым препятствием.

Для того чтобы снять защитную пленку, он был вынужден отпустить фонарик, который тут же ускользнул на всю длину веревки. В неровном мелькающем свете Бергер попытался нащупать защитную пленку, никак не мог ухватить уголок. Впервые перчатки настолько затрудняли дело. Наконец он ухватил пальцами конец защитной пленки, но не удержал пластину второй рукой. Понял, что держит одну лишь пленку. Взял фонарик, направил его вниз, увидел, как пластина медленно опускается ко дну, которое находится намного дальше, чем должно бы. Бергер устремился за ней. Увидел, как она бесшумно ложится на дно, поднимая облако песка. Словно исчезает в этом облаке.

Набравшись терпения, Бергер подождал, пока облако уляжется. Увидел, что пластина лежит между двух камней. Направился туда, освещая себе путь фонариком. Схватил пластину и посмотрел вверх.

Потом разглядел впадину в форме полумесяца. Она уходила вглубь, в центр земли. Бергер взглянул вверх, на контейнер, закрепленный между двумя подводными скалами. Ему надо туда, просто подняться и закрепить эту пластину. Но взгляд снова устремился вниз. Теперь Бергер понял, что перед ним.

Ландсортская впадина.

Самая глубокая точка Балтийского моря. Полкилометра вниз. В совершенно другой мир.

Мир-пропасть.

Бергер выключил фонарик и рассмотрел края пропасти в слабом свете, доносившемся от прожекторов. Было в этом что-то волшебное.

Он поплыл в ту сторону. Наперекор всем инстинктам он подплыл к самому краю. Остановился, сжимая последнюю пластину так сильно, что по замерзшей руке прошли судороги. Завис у края главной глубины Балтийского моря.

Он ощущал невероятное притяжение впадины. Подобрался еще чуть ближе.

И тут из пропасти с бешеной силой вынырнуло какое-то существо.

У Бергера остановилось сердце. Темное существо обернулось его собственным отражением. Второй дайвер подплыл ближе.

Бергер увидел нож, огромный дайверский нож, который быстро приближался, преодолевая толщу воды. Бергер сознательно повернулся к нападающему грудью, защищенной металлической сеткой, а руку с пластиной поднял вверх.

Нож ударился в пластину, соскользнул, не попал в цель. Рядом появилась голова нападающего. Лишь какие-нибудь десять сантиметров отделяли их глаза, закрытые масками.

Маска к маске.

Холодные серые глаза Гундерсена пылали ненавистью. Бергер увидел, как шевелятся под резиновым мундштуком его губы. И сквозь морские воды, с некоторым запозданием раздался подводный вопль:

– За Вильяма!

Бергер вырвался и поплыл прямо по направлению к Ландсортской впадине. Быстро отплыл и оглянулся. Увидел, что Гундерсен тоже развернулся, его натренированное гибкое тело изогнулось, словно червь. Свет прожекторов становился все слабее, вокруг Бергера сгущалась темнота. Стены впадины словно смыкались вокруг него, сдавливали его со всех сторон. Он видел, что Гундерсен приближается, снова держа нож наготове. Бергер видел его разъяренное тело в обрамлении слабого божественного света.

Вот Гундерсен догнал его. Бергер снова вытянул руку с пластиной, а корзина на груди удерживала Гундерсена на некотором расстоянии. Но что делать с его руками, с ножом, медленно приближающимся сквозь темные воды впадины? Вот нож уже у самого лица.

Бергер увернулся, резко дернул голову к правому плечу, нож прошел у самой щеки, задев гладкую поверхность гидрокостюма. Пятнышко холода над левым плечом. Красное облачко в воде. Его собственная кровь.

Должно быть, нож задел плечо, не воткнулся, но прорезал длинную рану, непонятно, насколько глубокую. И вот нож опять занесен. Бергер поднял ноги под корзиной и, несмотря на невесомость, сумел нанести двойной удар. Обе пятки стукнули Гундерсена по ребрам, откинули старого солдата назад.

Неплохое попадание. Скорее всего, пара ребер сломана.

Но Гундерсена это не остановило. Он снова кинулся в атаку, ни капли не колеблясь, словно двадцатилетний. На этот раз было видно, что он целится в шланг, подающий кислород. Бергер поднял левую руку с фонариком и посветил прямо Гундерсену в лицо. Явно ослепленный, тот промахнулся, и Бергер рванул вверх, к краю впадины, выключил фонарик, спрятался за углом контейнера, выглянул оттуда, увидел, как Гундерсен всплывает из глубины гораздо более профессиональными движениями, чем умел сам Бергер.

Этот человек собирался замучить до смерти его сыновей.

И по-прежнему собирается это сделать.

Сомневаться в этом не приходится.

Бергер посмотрел вверх. Увидел собственные пузырьки воздуха. Понял, что Гундерсен тоже их видит. С другой стороны, он тоже видел пузырьки Гундерсена. Ясно, что никому из них не удастся спрятаться за контейнером. Никакого укрытия.

Силы начали иссякать. Положение было самое что ни на есть отчаянное. Требовалось что-то придумать. Поразмыслить. Всерьез подумать. Найти лазейку.

Из-за угла контейнера он видел, как Гундерсен направляется в его сторону, видел, как внимательно тот следит за поднимающимися вверх пузырьками. Бергер бочком отодвинулся от него к следующему углу.

Гундерсен подплыл к контейнеру. Занеся над головой нож, заглянул за угол. Там никого не было. Пузырьки переместились на другую сторону, похоже, по диагонали огромного параллелепипеда. Гундерсен завернул за следующий угол. Пузырьки снова оказались на другой стороне. Это начинало напоминать хоровод.

Все это продолжалось какое-то время. Бергер старался держаться как можно дальше от потока пузырьков, идущего от Гундерсена.

Гундерсен остановился. Решил понаблюдать. По другую сторону контейнера Бергер тоже остановился. Снова. Кошки-мышки. Гундерсен медленно двинулся вдоль длинной стороны контейнера. Присмотрелся, движутся ли пузырьки, как во время предыдущих хороводов.

Пузырьки не двигались.

Они оставались на месте. Гундерсен скользнул к следующему углу. Пузырьки по-прежнему не двигались.

Он снова заглянул за угол. Там никого.

Поток пузырьков за следующим углом.

Гундерсен собрался с силами. Замер на самом углу. Затаил дыхание, чтобы не выпускать пузырьков. Убедился в том, что нож лежит в руке правильно, так, как он не раз лежал за многолетнюю карьеру профессионального убийцы. А убийца его сына – прямо за этим чертовым углом. Гундерсен был готов покончить с ним, заколоть его, как свинью.

Он набрал в грудь побольше воздуха. Резко выскочил из-за угла.

На дне моря лежал кислородный баллон. Пузырьки воздуха сочились из отцепленного мундштука.

Реакция запоздала на полсекунды. Наверное, он действительно начал стареть. Он не успел развернуться, повернуть хоровод в обратную сторону – полностью не успел. Однако в полуразвороте заметил, как к нему подплывает фигура, почувствовал удар по виску, в глазах замелькало, и он вдруг вдохнул соленую морскую воду.

Бергер со всей силы вырвал шланг из кислородного баллона Гундерсена. Затем еще раз ударил его металлической пластиной по виску. И пнул ногой по ребрам. Ударил опять, и снова ногой, а потом кинулся к лежащему на дне кислородному баллону. Делая первый спасительный вдох, он увидел, как безжизненное тело Гундерсена плывет к краю Ландсортской впадины. За ним в сторону бездны устремился охотничий нож, увлекаемый беспощадной силой гравитации.

Бергер сделал еще один глубокий вдох, отпустил мундштук. Схватил ускользающий нож и бросился к краю пропасти. Со всей силы воткнул нож между лопаток болтающегося в воде Гундерсена.

Нож так и застрял в спине.

Тогда Бергер столкнул Нильса Гундерсена в Ландсортскую впадину. Он видел, как окровавленное безжизненное тело поглощается силой притяжения и опускается в глубину.

Оставляя за собой красную кровавую спираль.

А вскоре и кровь растворилась в морской воде.

Исчезла в той адской пропасти, где Нильсу Гундерсену было самое место.