39

Вторник, 8 декабря, 12:30

Ровно в половине первого солнечные лучи осветили компьютер адвоката. Ну что ж, все равно пора. Он закрыл ноутбук, ярко-белый экран погас. Адвокат встал из-за стола, подошел к окну, провел рукой по гладко выбритому черепу. Все было ясно: четкие директивы и строго определенная, хотя и гибкая стратегия. Он слишком долго участвовал в этой игре, чтобы чувствовать волнение. Ставить на карту жизнь вошло в привычку. На самом деле, он мечтал выйти на пенсию, но пока еще не заработал на достаточно большой дом в Лугано. К тому же ему явно будет не хватать привкуса крови во рту.

Отпив несколько глотков энергетического напитка, он закусил протеиновым батончиком, оглядел шхеры с высшей точки острова и покачал головой. Какой безумный древнескандинавский бог разбросал эти двадцать пять тысяч островков по мелководью внутреннего моря?

Чудесный зимний день в холодной стране. Вода начала подергиваться корочкой льда, на разных участках морской глади солнце отражалось совершенно по-разному. Вся дорога, ведущая к старейшему в Швеции маяку, освещалась на удивление ярким зимним солнцем. Вот туда ему и надо.

Адвокат развернулся на каблуках и посмотрел на себя в зеркало. Вновь провел рукой по свежевыбритой голове, поправил галстук из узорного шелка, одернул пиджак от R. Jewels Diamond Edition, накинул пальто из альпаки и закинул MacBook Pro в портфель Valextra из зерненой кожи. Потом снова взглянул в зеркало, посмотрел себе прямо в глаза и громко произнес:

– Шоу начинается.

Он спустился по лестнице. Этажом ниже встретил не менее элегантно одетого мужчину, и они кивнули друг другу. Без сомнений, этот незнакомец и был русским. Двух ничем не примечательных господ, присоединившихся к ним на следующем этаже, он тоже не знал. Лично не знал, но было ясно, что и они юристы.

Их слишком много, и любого можно заменить.

Их легион.

И лишь единицы трудятся в духе закона.

Оба его помощника ждали на первом этаже. Еще двое были уже на месте. Помоложе, чуть менее опытные. Никаких женщин, одни мужчины. Не говоря ни слова, адвокат вышел на улицу, сделал несколько быстрых шагов вдоль дороги и поднял глаза на странную башню, в которой провел ночь. Похожа на многоэтажку, сбежавшую из района новостроек.

– Лоцманская башня, – просветил он свою озадаченную команду, которая едва за ним поспевала. Затем отправился дальше.

Им предстояло пройти пару сотен метров – в самый раз, чтобы провентилировать легкие. Вчера он уже ходил этой дорогой, ознакомился с окрестностями и ландшафтом, примерно понял, где живут конкуренты и хозяева. Тут имелось главное здание, непосредственно хостел, а также множество разбросанных вокруг домиков.

Адвокат и его помощники прошли мимо старого маяка, самого южного в Стокгольмском архипелаге, и вот уже показался хостел Ландсорта. Вскоре они вошли в скромный парк, окружавший здание. На солнышке были расставлены столики, а вдоль фасада хостела тянулся главный стол.

Пока народу было немного, но адвокат заметил движение внутри здания. И за двумя боковыми столиками сидело несколько человек.

За одним – трое огромных мужчин в толстых куртках; оставалось лишь догадываться, какой арсенал скрывается под ними. При этом в национальной принадлежности мужчин сомневаться не приходилось. Адвокат редко встречал людей с такими типично славянскими лицами; можно было даже подумать, что это три брата. Адвокат был уверен, что его коллега, русский юрист, направится именно к этому столику.

Присутствие на аукционе русских нельзя было назвать неожиданностью. Внимание адвоката привлек второй столик. Там не было его коллег, зато двое неприметных мужчин, встреченных адвокатом в Лоцманской башне, явно направлялись к этому же столику; он слышал их шаги. Неожиданным было присутствие трех вооруженных мужчин, их поджидающих. Очень просто одетые солдаты казались невероятно похожими друг на друга. С явно выраженными восточноазиатскими чертами.

Серьезно? Северная Корея? Они-то как сюда попали?

Аукцион обещал быть не из легких. Наверное, самым тяжелым.

Адвокат взглянул на свои эксклюзивные часы Patek Philippe и констатировал, что его собственные охранники выползут из своего домика ровно через две минуты. Он сел за столик. Его помощники устроились рядом. Тот, что помоложе, бросил неуверенный взгляд на видневшиеся вдали домики. Если бы они не должны были выступать единым фронтом, адвокат с удовольствием огрел бы его по уху.

Ровно через две минуты действительно показались охранники. Четверо арабов, все с бородой, как у пророка. Из-под военных плащей цвета хаки виднелись ружейные приклады.

Они сопровождали адвоката и в Австрии, и в Ирландии, и он точно знал, что на них можно положиться. Это не какие-нибудь обкуренные мелкие хулиганы из европейского гетто, а бывшие элитные солдаты Иракской армии. Самые лучшие.

Они расселись вокруг него. Грамотно распределились. С виду казались совершенно расслабленными, но тайком то и дело бросали взгляды на северокорейцев и трех русских братьев. И там, и там четверо против троих. Уже кое-что.

«Жестокая игра», – подумал адвокат и фыркнул, изобразив некое подобие смеха. Уже давно смех перестал ассоциироваться с радостью. Да и радость как таковая превратилась в воспоминание. И то блекло с годами.

Он видел себя молодым в замке Ле Розе в Швейцарии, в самой дорогой частной школе. Чувство опьянения свободой, счастье, просто оттого что живешь на свете. Он попытался взглянуть на себя сверху, увидеть в том белобрысом мальчишке нынешнего адвоката, представителя Исламского Государства.

Нет, радости ему в жизни уже не видать.

А вот деньги – это по-прежнему актуально.

Он различил какое-то движение внутри здания, у выхода с кухни. Оттуда вышли три женщины с переполненными подносами. Одеты они были так, как, наверное, одевались официанты в девятнадцатом веке, и готовы были предложить все, от кофе до шампанского. Адвокат наблюдал за тем, как они распределили между собой три столика. Одна из официанток подошла к нему и его команде.

Тут из-за холма, закрывающего море, появился еще один человек. Хотя было не очень ясно, человек ли это. Словно Иисус взошел на гору. Не потому что человек этот был таким добрым и милосердным – наоборот, – а потому, что воспринимался он как фигура совершенно мифическая. Адвокат никогда бы не подумал, что когда-нибудь увидит его живьем. Впервые за долгое время он ощутил наплыв чувств.

Окруженное четырьмя каменными лицами, его лицо казалось самым непроницаемым. Титан, возносящийся на Олимп. Остальные люди с каменными лицами кружили рядом с ним, как нелепые херувимы. Колибри вокруг орла.

Недостижимый идол всех наемников. Тот, под чьим командованием мечтал оказаться любой.

Нильс Гундерсен. Собственной персоной.

Адвокатов с ним не было. Очевидно, он собирался участвовать в аукционе сам. Вместе со своими солдатами Гундерсен прошел к пустому столику, не снимая с плеча снайперскую винтовку. Остановился, оглядел всех присутствующих убийственным взглядом. Улыбнулся, сел. Достал мобильный телефон и, как ни в чем не бывало, погрузился в него.

Как будто писал сообщение где-нибудь в вагоне метро.

Не успел адвокат опомниться, как встретился взглядом с официанткой. Светлые волосы с остатками каштановой окраски, аккуратное каре, ярко-голубые глаза, улыбка.

– Что будете пить? – спросила Молли Блум по-английски.

* * *

Сэм Бергер сидел в резиновой лодке. Отсюда он отправил давно уже сочиненное сообщение. Эйи из-за скалистого берега островка не было видно. Резиновая лодка была привязана к довольно крупной моторке той же веревкой, на которой ее сюда доставили. Бергер во все глаза смотрел на часы на мобильном телефоне. И вот настал оговоренный заранее момент. Бергер почувствовал вкус холодного пота в уголках рта. Набрал номер секретного телефона Маркуса. Который, как показывало приложение, по-прежнему находился в сети. Взглянув на неожиданно ясное небо, Бергер перечитал свое тщательно продуманное сообщение:

«Дорогие Маркус и Оскар! Это ваш папа. Я очень по вам скучаю. Сейчас вам грозит опасность. Скоро ваш отчим Жан выйдет из гостевого дома. Охранники последуют за ним. Будьте наготове. Сразу же после моего следующего сообщения выходите через заднюю дверь и незаметно идите к берегу, строго на восток. Буду ждать вас там. Обнимаю, папа. PS Решайте сами, рассказывать ли маме. Расскажите ей только в том случае, если думаете, что она захочет уехать с вами. Если вы согласны, ответьте тут же, написав полное число символов победы!»

Бергер нажал «Отправить».

Теперь все зависело от того, получит ли он ответ.

Абсолютно все.

Вся его жизнь.

Каждая секунда вызывала отвращение. Время тянулось, капало медленно, как смола. И уходило безвозвратно. Доводя его до безумия.

Он закрыл глаза. Задержал дыхание. Готовый вовсе прекратить дышать. Просто перестать существовать.

И тут раздался сигнал, чистый и громкий.

В сообщении мог стоять ноль. Могло быть написано «ха-ха-ха». А могло – «неплохая попытка, дружище».

Но ничего этого там не было.

Там было число «12».

Значит, не только близнецы готовы. Но и Фрейя.

Три раза по четыре знака «V».

Сэм Бергер сделал глубокий вдох. Он втянул в себя весь кислород, какой только был на Стокгольмском архипелаге.

* * *

Вместе с другими официантками Молли Блум направилась на кухню. Оттуда она выглянула в сад и попыталась понять расстановку сил. На данный момент можно было выделить четыре группировки: арабы, русские, затем те, что с виду казались корейцами, а также Нильс Гундерсен и его солдаты. Да, она узнала этого крутого старика по фотографиям. В чертах его лица можно было даже разглядеть сходство с его сыном, Вильямом Гундерсеном, который сделал пластическую операцию и которого она, Молли Блум, собственно, и убила.

В это мгновение появилась пятая группировка.

Через главный вход в сад вышло пятеро мужчин. Четверо из них – необычайно рослые и крепкие – напоминали солдат французского Иностранного легиона. Между ними шел худой высокий человек, одетый с иголочки. Когда сегодня утром Блум привезли на остров вместе с остальным обслуживающим персоналом, у нее не было возможности даже близко подойти к семье. Но сейчас у нее не возникало сомнений в том, что перед ней Жан Бабино. Со своими четырьмя охранниками.

Пятеро. И трое внутри, в доме. Остальные члены семьи Бабино.

Пять плюс три.

Пятеро мужчин остановились и осмотрели сад. Внимательно оглядели все четыре столика. Перед тем как так называемая Хозяйка, суровая женщина пятидесяти лет, загнала своих официанток в дом, Блум успела заметить, что Бабино готовится произнести речь. Она засунула руку в карман необъятного форменного платья Хозяйки, потом улизнула от нее и поднялась на несколько ступенек вверх. Из лестничного окна хорошо просматривался сад. И слышался уверенный голос Жана Бабино:

– Добро пожаловать в Стокгольмские шхеры. Приятно видеть так много аукционеров. Уверен, нам предстоит жесткая, но честная борьба. Сегодняшний аукцион отличается от предыдущих количеством и качеством оружия, поэтому здесь присутствует лидер нашей организации.

Блум попыталась понять, что все это означает. Скорее всего, она угадала: Бабино – всего лишь представитель, доверенное лицо. Похоже, новый глава организации сейчас находится здесь. Но где именно? В здании? Есть ли еще кто-то за закрытой дверью, кроме Маркуса, Оскара и Фрейи?

Но из здания хостела никто не вышел. Вместо этого из-за одного из столиков поднялся мужчина и медленно направился в сторону Жана Бабино.

Нильс Гундерсен двигался в полнейшей тишине.

На Блум накатила тошнота. Она закрыла глаза, изо всех сил стараясь сдержать рвоту. И обдумывая увиденное.

Значит, теперь нелегальной организацией Исли Врапи управляет Нильс Гундерсен.

А Жан Бабино – всего лишь его адвокат.

Она задумалась. Меняет ли это что-то в их планах?

Все четверо охранников Бабино по-прежнему находились в саду. В здании никого. Значит, ничего не меняется. Маркус, Оскар и Фрейя должны быть одни.

Судя по всему, они могут бежать.

Бежать прямо сейчас.

Молли Блум нагнулась, порылась в цветочном горшке, достала оттуда полиэтиленовый пакетик, вынула из него красный, как будто детский мобильный телефон, почувствовала, как трясутся ее руки, как вся она дрожит. Отправила короткое емкое сообщение: «Сейчас!»

* * *

У Бергера звякнул телефон. Он прочитал сообщение:

«Сейчас!»

В ту же секунду Бергер отправил сообщение с тем же текстом Маркусу и Оскару: «Сейчас!»

Заведя бесшумный подвесной мотор лодки, Бергер обогнул островок. Он быстро приближался к Эйе, вот возвышается Ландсортский маяк. Бергер включил максимальную скорость и направился вдоль каменистой береговой линии. Солнце поблескивало на тоненькой корочке льда, не представлявшей никакой угрозы для надувной лодки. Казалось, она скользит по ледяной поверхности. Парит.

Бергер положил оружие на дно лодки. Вытянул руку, сложил ладонь лодочкой. Ладонь была пуста.

В ней – только жизнь.

Ничего. И вместе с тем – все.

* * *

Глядя наискосок вниз, Молли заметила, как Нильс Гундерсен, по-прежнему с винтовкой на плече, подходит к Жану Бабино и его охране. В течение всего своего величественного шествия он не отрывал глаз от мобильного телефона. Затем сделал шутливо-театральный жест, изображая, как отсылает сообщение, и, широко улыбнувшись, посмотрел на своих уважаемых аукционеров.

* * *

Телефон Бергера снова звякнул. А не должен бы. Он резко снизил скорость. Если сообщение от Маркуса, значит, возникли трудности.

Но сообщение прислал не Маркус. Эсэмэска пришла с незнакомого номера.

Бергер глубоко вздохнул и прочитал:

«Уважаемый Сэм Бергер. Я понимаю, что в детстве ты был единственным другом моего сына. Понимаю и то, что ты предал его самым гнусным образом. На глазах у целой компании девочек ты до крови исхлестал его пенис полотенцем. Много лет спустя ты застрелил его тем же способом, через член. Степень твоей извращенности восхищает даже меня, а я много повидал на своем веку. Действительно многое. И если ты не понимаешь, что я привез сюда семью моего весьма посредственного адвоката для того, чтобы убить ее при обстоятельствах, превосходящих те, при которых ты убил моего сына Вильяма, тогда ты недостойный соперник, Сэм. Приезжай сюда посмотреть, как я медленно замучаю твоих близнецов до смерти. Всего доброго, Нильс Гундерсен».

Бергера вырвало так внезапно, что рвота, похоже, растворилась прямо в воздухе.

С белым как мел лицом Бергер надавил на газ.

* * *

Пора проверить обстановку. Проверить, благополучно ли близнецы покинули здание. Блум засунула руку в карман форменного платья и выудила оттуда связку ключей, украденную у Хозяйки. Она медленно спустилась по ступенькам и оказалась перед дверью, отделяющей служебное помещение от остальных. Где семьи Бабино уже быть не должно.

Блум вставила ключ в замок, повернула его, вошла, и перед ней оказалась еще одна дверь. Блум приоткрыла ее. Показалась комната, из которой стеклянная дверь вела на задний двор хостела. Но не дверь привлекла ее внимание. А пять человек.

Между двумя вооруженными до зубов солдатами сидела бледная женщина и двое явно взволнованных мальчиков одиннадцати лет, удивительно похожих друг на друга.

И похожих на Сэма Бергера.

Чувствуя, как сердце ушло в пятки, Молли поклонилась, как ее учила Хозяйка, и произнесла хриплым голосом:

– Что господа будут пить?

Охранники замахали на нее руками, как будто она была назойливой мухой, но один из мальчиков тихо сказал:

– Я бы хотел кока-колу.

– Я тоже, – откликнулся второй мальчик.

Бледная женщина промолчала. Встретившись с ней взглядом, Молли заглянула в глаза смерти.

Блум вопросительно посмотрела на солдат, те равнодушно кивнули в ответ.

– Я быстро, – сказала она дрожащим голосом.

Блум поспешила покинуть комнату, прикрыв за собой дверь. Затем бросилась вверх по лестнице, откопала в цветочном горшке пакетик с телефоном, продолжила рыться, извлекла еще один полиэтиленовый пакет. В нем лежало два предмета. Дрожащей рукой она присоединила один из них к другому и сняла с предохранителя пистолет с глушителем.

Тот самый, из которого она застрелила своего приемного отца. И которым выбила ружье из рук Али Пачачи.

Правда, тогда без глушителя.

Она быстро прошла на кухню за колой, сопровождаемая подозрительными взглядами остальных официанток, чудом не наткнулась на Хозяйку, нашла поднос и отыскала две банки колы в холодильнике. Вышла, держа правую руку за спиной, а левую, вытянутую с подносом, перед собой.

Остановилась перед второй дверью, прислушалась, со всей отчетливостью осознала, что поставлено на карту, и открыла дверь ногой.

С широкой улыбкой вошла в комнату, ловя на себе резкие подозрительные взгляды солдат. Больше ничего. Никакого бряцания оружия.

Молли Блум отпустила поднос. На короткий миг показалось, что он парит в воздухе, словно нет никакой силы притяжения. А потом поднос упал на пол.

Пока поднос падал, Молли выхватила пистолет и выстрелила, совершенно бесшумно, прямо в лоб левому солдату. Правый успел схватить оружие, когда Молли всадила несколько пуль в его тело.

Она поднесла руку ко рту, приложила указательный палец к губам. Женщина и мальчики молча смотрели на нее, готовые никогда больше не произносить ни звука.

– Отличная идея с колой, – сказала Блум, указывая жестом на стеклянную дверь. – Вы знаете, куда идти. Бегите.

Она стояла и смотрела, как они на дрожащих ногах уходят все дальше в лес. Поворачиваясь, она почувствовала волну тошноты. В дверях стояла Хозяйка, широко открыв рот от изумления. Блум сделала шаг в ее сторону. Хозяйка развернулась и, спотыкаясь, начала пробираться к главному входу. Блум видела в окно, как она выбежала в сад и бросилась к Бабино, чтобы предупредить его. Ее губы шевелились, но изо рта ее не вылетало ни звука.

Блум видела, как отпрянул Бабино, – все это бесшумно, как в немом кино. Краем глаза она уловила движение где-то за столиком русских. Это инстинктивно среагировал самый большой из братьев. С поразительной скоростью он вынул из-под полы пальто что-то, напоминающее классический калашников. Хозяйка уже практически подбежала к Жану Бабино, когда русский охранник выпустил пулю точно ей в горло. Она упала на Бабино, из горла хлынул фонтан крови. Хозяйка успела что-то прошептать. Затем упала, повалив вместе с собой Бабино. И умерла у него на руках.

Бабино принялся с отвращением высвобождаться из-под трупа. Гундерсен стоял с поднятой рукой, предупреждая дальнейшую стрельбу. Убедившись в том, что все спокойно, он нагнулся и отшвырнул труп Хозяйки, как гнилое яблоко. Затем повернулся к Бабино, который наконец смог что-то ему сказать. Гундерсен покачал головой, словно желая встряхнуть замерзшие мозги, и показал что-то жестом одному из охранников. Отдал четкий приказ.

Молли Блум видела, как охранник бросился бежать. Пробегая мимо ее окна, он выхватил оружие из-под плаща.

Он бежал на восток, к воде.

Блум бросилась вверх по лестнице, порылась в идиотском горшке, достала пакет, вынула красный телефон, попыталась набрать номер. Руки дрожали. Она почувствовала, что ничего не получается, кинулась к цветочному горшку на окне, в который ее благополучно вырвало. Она вытерла рот рукой и набрала номер.

Чувствовала она себя ужасно.

Когда абонент ответил, Блум выкрикнула по-шведски:

– Семья ушла.

– Спасибо, – ответил спокойный мужской голос. Не успела Молли положить трубку, как тот же голос крикнул по-английски:

– Snipers ready!

* * *

Бергер уже почти достиг береговой линии, когда услышал выстрел. Один отчетливый выстрел. Как предупреждение.

Или расстрел.

Он направил резиновую лодку прямо на прибрежные камни, выскочил из нее, затянул лодку на сушу, обернулся, постоял пару секунд. Взял из лодки оружие. Сделал первые шаги по направлению к тому месту, где его любимых близнецов собирался убить бездушный и мстительный солдат-наемник.

И тут он что-то увидел. Секунды, пролетевшие до того момента, когда он понял, что это, показались ему вечностью.

Предназначался ли выстрел его семье? Близнецам, которые навсегда останутся его детьми? Даже если их похоронят на острове Эйя.

Тут он разглядел, что движется в кустах на холме, ведущем к морю. Будто в замедленной съемке, он видел, как ветви медленно раздвигаются и снова смыкаются, задевая лицо бегущего вторым мальчика.

Бегущий впереди уже направлялся к нему. Бергер тут же узнал Маркуса, старшего сына. Лицо измученное, но все же улыбающееся. Улыбка узнавания посреди страха смерти. Одиннадцатилетний Маркус мчался изо всех сил. Он прыгнул в лодку, и Бергер тут же спустил лодку на воду.

И тут же увидел Оскара. Младший сын потирал лоб, по которому больно хлестнула ветка. Он тоже кинулся к резиновой лодке, вскочил в нее. Несмотря на спешку, все трое крепко обнялись. Это было все, что ему нужно. Самое важное на свете. И все-таки он помедлил у берега, бросил взгляд поверх голов мальчиков.

Она тоже была там. Фрейя была с ними. Она выбежала из рощицы и, спотыкаясь, побежала к лодке. Они обменялись взглядами, Сэм и Фрейя, папа и мама, она еле заметно улыбнулась. Но это была не та улыбка, на которую он смотрел больше пятнадцати лет. Совсем другая. Сколько пластических операций сделала Фрейя Бабино? Плевать, он все равно улыбнулся ей в ответ, и она уже занесла ногу над лодкой, когда в деревьях, метрах в пятидесяти к северу от них, что-то зашуршало.

Из рощи вышел мужчина. Крупный мужчина. Он напоминал солдата из французского Иностранного легиона. А оружие, которое он медленно, но уверенно поднял на уровень глаз, было очень похоже на снайперскую винтовку.

– Сматывайся, – закричала Фрейя. – Спасай их! Уезжай как можно дальше, переверни лодку. Ныряй.

Она послала им воздушный поцелуй в тот момент, когда прозвучал выстрел.

Одиноким эхом пронесся над Ландсортом.

Бергер смотрел Фрейе в глаза, он видел, как погас ее взгляд.

Оружие автоматическое, у них нет шансов. Бергер крепче обнял близнецов в надежде, что они вместе попадут в другой, несомненно, лучший мир.

Других вариантов нет.

Он поднял глаза и посмотрел на то место, где должна была упасть Фрейя.

Но она не упала. И взгляд не погас. Он выражал скорее высочайшую степень удивления.

А вот солдат Иностранного легиона опустился на колени. Дуло его винтовки уткнулось в промерзшую землю, солдат упал через приклад и остался в сидячем положении, как тряпичная кукла, с висящими по бокам руками.

Позади него показался человек. С дымящимся пистолетом в руке. С белыми как мел волосами и такой же белой кожей. Он замахал в их сторону рукой, словно подгоняя.

Бергер ничего не понимал. Но он завел бесшумный мотор, Фрейя запрыгнула в лодку, и они на полной скорости помчались к островку, где их ждала моторка. Все четверо обменялись взглядами, удивленными, растерянными взглядами.

Худой белый человек постоял на берегу, прямо над трупом. Потом совершенно неожиданно отдал честь удаляющейся лодке.

Он так и стоял у моря, пока лодка не скрылась из виду.

А затем они услышали третий выстрел. И четвертый.

Начался ад.

Как будто весь Ландсорт, весь остров Эйя взорвался в каком-то безумном, извращенном фейерверке.

* * *

Молли Блум лежала на лестнице. У нее было ощущение, что жизнь медленно вытекает из нее. Оживил ее выстрел, пистолетный выстрел где-то вдалеке.

Она вскочила на ноги, быстро спустилась по лестнице, выбежала через кухонную дверь вместе с другой официанткой. Увидела бледного Жана Бабино, прижатого к стенке хостела тремя охранниками, увидела, как кинулись к Нильсу Гундерсену. Гундерсен произнес сильным уверенным голосом:

– Аукцион временно приостановлен. Прошу на несколько минут набраться терпения. Всем опустить оружие. Прямо сейчас!

Обменявшись быстрыми взглядами, охранники повиновались. Только один мужчина попытался протестовать.

Адвокат «Исламского государства» поднялся из-за стола. Солнце отражалось от его блестящего гладко выбритого черепа. Громким, безрадостным голосом он произнес:

– Думаю, этот спектакль лучше отменить.

В тот же миг его бритая голова взорвалась.

Где-то промелькнуло воспоминание: счастливый мальчик в тени швейцарского замка поднимает глаза к небу и простирает руки, готовый поймать и удержать все дары, посылаемые судьбой.

И тут же исчезло.

Солдаты ИГИЛ отреагировали незамедлительно. Один из них выстрелил в голову охраннику Гундерсена. Сам Гундерсен с поразительной скоростью вскинул винтовку и подстрелил одного из русских братьев, пока тот возился со своим калашниковым. Самый крупный из русских смотрел совсем в другую сторону. Быстро выхватив оружие, он тут же застрелил двух северокорейцев, пока третий выбивал из строя двух охранников Бабино. Несмотря на то, что двое ближайших к Бабино телохранителей упали, третий без малейших колебаний выстрелил в русского громилу.

Теперь у Бабино остался один охранник, Гундерсен же был надежно закрыт двумя телохранителями.

Охранник Бабино защитил его своим телом, буквально прижав к стене хостела. Скользя вдоль стены, они направились к главному входу. Оставшиеся в живых солдаты ИГИЛ и наемники Гундерсена вступили в отчаянную перестрелку, последний северокореец был задет дальним выстрелом. Перевернутые столы вряд ли могли служить надежными щитами против сплошных залпов, которыми наполнился сад.

Из солдат ИГИЛ теперь оставался лишь один. Поднявшись из-за простреленного насквозь стола, он прицелился в Бабино. Охранник закрыл Бабино своим телом. Он упал вперед в тот самый момент, когда его убийца получил пулю в лоб.

Блум видела, как в двух телохранителей Гундерсена кто-то выстрелил издалека, но, когда они упали, оказалось, что никакого Гундерсена за ними нет. Он исчез.

Сразу вслед за предпоследним выстрелом, повалившим русского адвоката, прозвучал последний, наполовину оторвавший руку Жану Бабино. Бабино медленно опустился по стенке, оставляя на фасаде кровавый след. Там он и лежал, когда в сад ворвались они.

Первая волна – люди в черном. Со снайперскими винтовками и автоматами. Они обезвредили тех, кто еще шевелился. Некоторые из выживших были в сознании, совсем немногие.

Молли Блум все это видела. Она сидела на кухонном крыльце рядом с валявшейся в глубоком обмороке официанткой и наблюдала за происходящим как будто через фильтр. Фильтр, показывающий все безумие ситуации. Она все отчетливо видела.

А потом ее вырвало.

Следующая волна – люди в штатском. Она не могла сосчитать, сколько их. Но одного из мужчин Блум узнала, как будто уже встречалась с ним раньше.

Довольно худой, одетый в джинсы и куртку, со взъерошенными седыми волосами. Под глазом давний фингал.

Он остановился посреди сада, вытянул руки, держа в одной пистолет, и начал медленно поворачиваться, осматривая поле битвы. При этом он все время качал головой.

Затем мужчина остановился. Снова покачал головой, глубоко вздохнул и коротко подытожил:

– Европа.

Направляясь к Молли Блум, он крикнул шедшему рядом с ним мужчине южноевропейской наружности:

– Анжелос! Что у нас с Арто?

С восточной стороны острова вниз по холму спускался длинный и худой мужчина с белым как мел лицом.

– Я здесь, – сказал он, засовывая пистолет в кобуру.

Седовласый на секунду остановился и повернулся к нему.

– Все хорошо? – спросил он.

– Все хорошо, – ответил блондин.

Седовласый улыбнулся. А светловолосый продолжал:

– Тебе надо что-то сделать с этим фингалом. Выглядит ужасно.

Седовласый подошел к Блум, опустился рядом с ней на корточки.

Она почувствовала, как криво она сидит и как искаженно воспринимает действительность.

– Ты в порядке, Молли? – спросил мужчина спокойным голосом.

– Я бы так не сказала, – ответила она. – Гундерсен исчез.

Мужчина с фингалом сделал резкий жест рукой и выкрикнул какой-то приказ на английском языке. Все иностранцы поспешили в укрытие. Мужчина быстро затащил Блум и находящуюся без сознания официантку в здание хостела. Он улыбнулся, погладил Молли по щеке и произнес:

– Без тебя мы бы никогда не нашли это место. Я очень признателен тебе, Молли. Черт возьми, защищать демократию становится все тяжелее. Под конец начинаешь сомневаться, ее ли ты защищаешь.

Молли долго и внимательно смотрела на него. Словно разглядывала под микроскопом. Видела каждую пору на его лице. Заметила покраснение под фингалом.

Прыщик.

Мужчина с фингалом и прыщиком поднялся, вышел, присел рядом с лежащим на земле, но шевелящимся Бабино. Произнес по-английски:

– Координаты, Жан.

Прекрасное лицо Бабино исказила гримаса.

– Поцелуй меня в зад, – ответил он по-французски.

Седовласый сочувственно покачал головой.

– Мы знаем, что они у тебя где-нибудь в компьютере или телефоне, – сказал он. – Беда в том, что пока я буду их искать, ты успеешь умереть. А если ты назовешь их прямо сейчас, у тебя есть шанс выжить. Все просто.

Бабино посмотрел на него измученным взглядом.

– Европол, – простонал он. – Иди к черту.

– Жизнь или смерть, Жан? Я веду обратный отсчет. Начинаю считать. Три. Два. Оди…

И тут голова Жана Бабино разлетелась на кусочки. Седовласый упал на пол за бездыханным телом. Один из мужчин в черном крикнул:

– Лесная опушка, северо-запад!

Люди в черном бросились в ту сторону.

– Черт возьми, – выругался седовласый мужчина, достал мобильный телефон Бабино у него из кармана и вошел внутрь здания. Снова присел рядом с Молли Блум.

– Гундерсен? – вопросительно произнесла она.

Мужчина скорчил гримасу и ответил:

– Он уже должен быть старым, как мир, наш друг Нильс, но по-прежнему – король снайперов.

– Но зачем он застрелил Бабино?

– На самом деле он скорее хотел выстрелить в это, – сказал седовласый мужчина, поднимая мобильный телефон. – Здесь координаты тайника, где спрятано все оружие. Мне только нужно их найти.

Он начал просматривать содержимое мобильного телефона. Прошло около минуты. Понятие о времени стерлось у Блум из головы. Ей было ужасно плохо.

В конце концов мужчина кивнул и улыбнулся.

– Ну вот, оказалось совсем не сложно. «Дерзость» начинается с тех же букв, что и «дело».

Он сделал скриншот, отослал его и передал телефон Молли Блум.

– Что? – не поняла Блум. – И что я должна с ним делать? Это же вы все устроили?

– Мы? – седовласый улыбнулся. – Нас здесь не было.

Блум рассмеялась. Ей действительно было нехорошо, но она не могла удержаться от смеха. Она смеялась так долго, что седовласый под конец тоже усмехнулся.

– Помоги мне встать, – попросила Блум.

Он помог. Блум повела его в сторону восточного берега. Откуда-то появился еще один мужчина в штатском. Блум удивленно пожала протянутую ей руку. Мужчина был ниже ее ростом, южноамериканской внешности.

– Потрясающая работа, – произнес он по-шведски. – Спасибо!

И тут же исчез, прежде чем она успела что-либо ответить.

Молли оглянулась ему вслед.

– Кто это был? – изумленно спросила она.

– Хорхе, – ответил седовласый. – Так, ничего особенного.

Хотя по нему было видно, что этот человек – очень даже особенный.

Они подошли к склону. Под ними простиралось море, наполовину покрытое льдом. Наползающие сумерки по-разному отражались на разных участках морской поверхности. Она остановилась, присела на корточки. Мужчина опустился рядом с ней и сказал:

– Вторая по древности церковь в Швеции, завтра. Хочешь выжить – никогда не повторяйся. В час удобно? Сможешь выспаться, ты это заслужила, Молли.

Она лишь покачала головой. И вдруг услышала этот звук.

Она услышала, как завелся двигатель моторки.

Блум закрыла глаза. Почувствовала, что улыбается.

Ради этого все и затевалось.