37

Понедельник, 7 декабря, 13:18

Хотя в доме на острове имелся принтер А3, им пришлось склеивать листы скотчем. Четыре соединенных листа А3 превратились в ватман формата А1 – таким предстал перед ними остров Эйя, восемьдесят четыре раза по пятьдесят девять сантиметров. Этого должно хватить.

Получилась не просто карта, и даже не обычная морская карта, а спутниковая карта. На ней был обозначен каждый сарай.

Карта лежала на полу в большой комнате. Блум сидела в позе лотоса и что-то подписывала на карте. Потом выпрямилась и сказала:

– Итак, до аукциона меньше суток. Предполагаю, остров уже очищен. Тем немногочисленным жителям, кто обитает там круглый год, заплатили круглую сумму, чтобы они пару суток держались подальше. Туризм негласно свернули. Что-то мне подсказывает, что паромная переправа тоже будет на два дня закрыта на ремонт. Потенциальные продавцы уже начали подтягиваться к острову. К сожалению, новейших фотографий Ландсорта, сделанных со спутника, я не нашла.

– Нам остаются лишь гипотезы, – произнес Бергер.

Кивнув, Блум продолжила:

– Кроме домиков, на острове есть два места, где можно остановиться, оба расположены в южной части острова – на севере в основном лес и кустарник. Одно – это хостел Ландсорта прямо у маяка, иногда называемый Последний форпост. Там в общей сложности тридцать четыре спальных места, распределенных по нескольким зданиям. Там же имеется довольно большое помещение для проведения праздников, где, вероятно, и пройдет сам аукцион в случае плохой погоды. Если же погода будет сносной, аукцион, скорее всего, устроят прямо на улице. Но есть еще одно место, довольно неожиданное, где можно остановиться. Это необычная башня – так называемая Лоцманская башня, построенная в шестидесятые годы. Она представляет собой анорексичный вариант сбежавшей из новостроек многоэтажки. Башня отремонтирована, там шесть двуспальных номеров, оформленных в современном стиле, по одному номеру на каждом этаже. Опять же, речь идет лишь о догадках…

– Гипотезах, – поправил Бергер.

– Так вот, моя догадка такова, что адвокаты, те, кто будет непосредственно назначать цену, живут именно там. Сами заказчики вряд ли приедут, слишком велик риск, но адвокатов, без сомнения, будут охранять телохранители, которые, вероятно, поселятся в домиках, относящихся к хостелу. Тогда Жан Бабино вполне может снять главное здание хостела для себя, своей семьи и охраны.

– Пять плюс три, – вставил Бергер.

– Судя по всему, да, – согласилась Блум.

Бергер попытался сесть поудобнее, но никак не мог придумать, куда деть ноги.

– Мы уже выяснили, что у тебя это получается лучше, чем у меня, – сказал он. – И на чем они прибыли сюда? На чем перемещаются по острову? Все-таки от паромного причала до хостела километра три-четыре.

Блум выпрямила спину.

– У них свои лодки, – сказала она. – Вдоль побережья острова Эйя полно прекрасных естественных бухт. Адвокаты и их охранники должны иметь возможность свободно перемещаться по острову, а также покинуть его в любой момент.

– А на самом острове нет транспорта?

Блум показала на линию, пересекающую остров практически точно с севера на юг:

– Это единственная дорога. Но вдоль каменистого берега немало уединенных причалов. Нет, они прибыли на лодках. Представители заинтересованных лиц уже там, в этом я уверена. Все… трое..?

– Все зависит от того, успел ли Карстен передать информацию, прежде чем провалился под лед, – заметил Бергер. – Если успел, то команда Нильса Гундерсена тоже там. Если нет, то только ИГИЛ и русские. А может, и еще кто-то есть.

– Какое-то безумие с этими русскими. Русский адвокат, накачанные финансовые мускулы. Даже не хочу думать, кто за ними скрывается.

– В любом случае, пришлют они только мафиозных адвокатов.

Бергер и Блум посмотрели друг на друга. Потом оба опустили взгляд на телефон для спутниковой связи, лежащий на полу.

– Значит, номер Маркуса оказался «секретным»? – спросил наконец Бергер.

– Как я уже сказала, я поговорила с его приятелем Оливье, – ответила Блум. – По его словам, близнецы довольно «странные», держатся особняком, каждый день за ними в школу приезжает водитель, а с друзьями они держат дистанцию, по крайней мере, на людях. Зато в узком кругу товарищей, типа в «Фейсбуке», они ведут себя по-другому. Оскара уговорили создать свою страницу, хотя ему «не разрешают». Кто-то из компании купил Маркусу секретный телефон, чтобы они могли общаться тайком. С точки зрения подростков, это вполне логично.

– Позвонить сейчас на этот телефон было бы слишком рискованно, – кивнул Бергер. – А от твоего контактного лица ответа нет?

– Пока нет, – сказала Блум и посмотрела на часы. – Надеюсь, это не означает, что у него возникли трудности. В таком случае мобильный телефон Маркуса может быть отключен.

Бергер закрыл глаза.

– Это наша единственная возможность связаться с ними, – сказал он.

– Я знаю. Я пытаюсь придумать план Б. Но пока действуем согласно плану А. Первый шаг?

Бергер почувствовал, что у него взрывается мозг. Что-то не так. Наверное, все не так.

– Я, естественно, благодарен тебе за то, что ты помогаешь спасать моих детей, – произнес он. – Я знаю, предсказать ход аукциона в случае, если непосредственно перед его началом исчезнет семья Жана Бабино, невозможно. В лучшем случае он поддастся панике и устроит полноценную перестрелку на Ландсорте. В таком случае есть шанс, что полиция успеет кого-нибудь задержать. В худшем случае аукцион пройдет по запланированному сценарию, тогда оружие достанется ИГИЛ, или русским, или Гундерсену. В любом случае, оно не попадет в руки шведским властям. При этом так или иначе останется в свободном обращении на территории Швеции. Для меня это не большая цена, которую я готов заплатить за спасение своих детей, но можешь ли ты, бывший сотрудник СЭПО, принять такую жертву?

Взглянув на него, Блум ответила:

– Вот именно, «бывший» здесь ключевое слово. Я больше не работаю на СЭПО.

– Но, может быть, все же держать их в режиме ожидания?

Она медленно покачала головой:

– Так не получится. По крайней мере, в том мире, где необходимо следовать законам и составлять протоколы. В том мире, который мы, в конечном итоге, спасаем. А в центре нашего внимания сейчас твои дети, и больше ничего, а значит, ни законы, ни протоколы не имеют значения. Итак, план А. Выкладывай свою версию.

Бергер посмотрел на карту и указал на пару островков, расположенных вдоль северной части восточного побережья острова Эйя.

– Мы надуем твою резиновую лодку. Если наши расчеты верны, мотора с глушителем хватит на то, чтобы бесшумно подойти вот к этому островку. Оттуда я перед самым началом аукциона отправлю тщательно продуманное сообщение на мобильный телефон Маркуса. Надеюсь, что они с Оскаром и Фрейей смогут – и захотят – незаметно пробраться к восточному берегу. Там я заберу их на лодке и вернусь на островок, а уже оттуда мы уедем на моторке. В то время как ты… начнешь свою слежку… которая задумана грандиозно, но представляется мне страшно опасной. Ты уверена?

– В чем я не уверена, так это в том, что тебе надо брать с собой Фрейю.

Бергер поморщился:

– Я знаю, что она живет с настоящим преступником. Мы не знаем, насколько добровольно она взяла на себя роль жены гангстера. Вероятнее всего, в начале их отношений она понятия не имела, с кем связалась. Но она вышла за него замуж и прожила с ним три года. Вполне возможно, она не захочет лишиться своего положения. И очень возможно, она совсем не хочет терять своих детей.

Блум сделала красноречивый жест, но промолчала. Бергер продолжал:

– Все это мне известно. С другой стороны, Жан Бабино опасен. Он тащит за собой семью на этот аукцион, потому что не доверяет ей. Допускаю, что Фрейя мечтает вырваться из этой клетки.

– В таком случае она могла бы в любой день прийти в школу, где учатся мальчики, забрать их и отправиться в полицию. И сделать это она могла уже давно. Нет, ее устраивала жизнь гангстерской жены, безбедные будни и роскошные праздники. Если она прочтет сообщение, нам конец.

– Черт, но ведь он берет с собой семью на выполнение опасного профессионального задания! – вскричал Бергер. – По-моему, это свидетельствует скорее об обратном. Все они пленники, я не могу ее оставить.

– Это ностальгия, Сэм. Ты вспоминаешь лучшее время, проведенное с ней. Но ты забыл, как жестоко она тебя кинула. Если ты, конечно, сам не сделал ей ничего плохого. Ты ведь ее не обижал, Сэм? Или ты жестоко обращался с женой?

– Это что, допрос? – не выдержал Бергер. – Снова ты за свое?

– Интересная реакция, – пробормотала Блум, уставившись в стену. – Мне необходимо знать, – со вздохом сказала она, выдержав паузу. – От этого зависит исход операции.

– «Исход операции», – эхом повторил Бергер.

– Я знаю только про случай в аэропорту, – сказала Блум. – Ты поехал провожать семью, когда они летели в Париж. И напал на сотрудников контроля безопасности, пришлось вызвать полицию. Ты и в других ситуациях мог напасть? Поэтому она так легко очаровалась стильным французом?

– Я не обижал жену, – глухо произнес Бергер. – И Стен ничего такого не говорит в своих фильмах.

– Этому человеку все равно нельзя верить, – так же глухо отозвалась Блум.

– Поэтому ты его похитила. Я знаю. Тебе не кажется, что это странно звучит?

– Я похитила его, – подтвердила Блум. – А потом убила.

В комнате повисла тишина. Во всем доме стало тихо.

Тихо, как в могиле.

Наконец Бергер выговорил надтреснутым голосом:

– Ты убила собственного отца?

Блум опустила глаза. Казалось, она вручную пытается подавить все нахлынувшие на нее чувства.

– Я не могу сейчас об этом говорить, – произнесла она сдавленным голосом. – Просто не могу.

– И все же придется. Мне необходимо знать, могу ли я тебе доверять. Правда необходимо. Ты… убийца? Отцеубийца?

– Ты можешь доверять мне, если у меня получится держаться, – прошептала Блум. – В противном случае – нет. Мне надо продержаться. Еще хотя бы сутки. А потом все равно. Потом можно и сорваться.

– Но ты действительно была вынуждена убить его?

– У меня была одна очень веская причина. Причем нужно было торопиться. Мне пришлось принять жизненно важное решение.

– Но откуда такая срочность? Что ты не договариваешь, Молли?

– Сейчас тебе не нужно ничего больше знать. Но клянусь тебе, ты можешь мне доверять. Мы спасем твою семью.

Бергер долго и пристально смотрел на нее.

– Мне больше не нужно ничего знать? – спросил он.

Она подняла на него глаза. Посмотрела беззащитным взглядом.

– А вот я совсем не уверен, что моя семья в надежных руках, – сказал Бергер. – Может, ты вовсе и не похищала Августа Стена. Возможно, его план остается в силе. Ты тоже хочешь сохранить виллу на Мёе, ты его ассистент, как это часто бывало раньше. И теперь ты просто пытаешься завоевать мое доверие, мою благодарность, чтобы заманить меня на Ландсорт. Чтобы воплотить в жизнь план, задуманный твоим отцом. И там я погибну вместе с близнецами. А Август Стен сидит где-нибудь за кулисами и управляет игрой.

Блум уставилась на него.

– Думаешь, я могла бы про такое соврать? Что убила своего отца?

– Как ты врешь и обо многом другом. Вот что это, например, такое?

Он выудил что-то из кармана и со стуком положил прямо на карту острова.

Мобильный телефон детского ярко-красного цвета.

Блум протянула руку, взяла его и на секунду закрыла глаза.

– Ты что, рылся в моих вещах? Опять?

– Хорошо ты его спрятала, – сказал Бергер. – Может, объяснишь? Что это за телефон?

– Только не говори, что ты что-то с ним делал, – проговорила Блум, рассматривая красный мобильник.

– Мне его не разблокировать. Ничего я с ним не делал. Хотя очень хотелось разбить его о скалы и выбросить в море.

Бергеру показалось, что Блум поглаживает телефон, как ручную мышку.

– Это было бы страшной ошибкой, – ответила она.

– Тогда объясни, что это такое, – попросил Бергер. – Что вокруг меня происходит?

– Клянусь, что этот телефон никак с тобой не связан. Это совсем другое.

– Личное? – спросил Бергер с неприкрытой иронией. – Что-то личное, не связанное с нашими профессиональными отношениями?

Она глубоко вздохнула.

– Я себя не очень хорошо чувствую. Но мы должны это провернуть. И ты должен доверять мне. Несмотря ни на что.

Наступила тишина. Но это была тишина не пустая, а наполненная драмой, призраками прошлого, от криков которых звенел воздух.

Они не торопили друг друга. Все должно улечься, успокоиться.

Наконец Блум сказала:

– Я хочу, чтобы ты отправился на Ландсорт спасать своих близнецов. Только поэтому. Ты нужен мне целым и невредимым. Независимо от того, как все между нами сложится, я хочу, чтобы у моего еще не родившегося ребенка был полноценный отец.

– Я был плохим мужем, – отозвался Бергер. – Пассивным. Совершенно не чутким. Бесчувственным эгоистом. Незрелым. Неудачником. Но я никогда не бил жену.

– А я вот убила своего отца. Когда-нибудь я расскажу тебе, почему так вышло. Но не сейчас.

Бергер посмотрел на нее. Сам понял, какой требовательный у него взгляд. Она тоже это заметила и пояснила:

– Его необходимо было убить.

Бергер смотрел на нее в упор.

– Что ты не договариваешь, Молли?

Она покачала головой.

Снова молчание. Поглощающая все вокруг тишина.

Они сидели в этой тишине, пока время не остановилось.

И тут зазвонил красный телефон.