4. Первичное помешательство, paranoia

Хроническая паранойя. – Острая паранойя. – Индуцированное помешательство

I

Еще в очень недавнее время в научной психиатрии господствовало убеждение, что всякое приобретенное душевное заболевание начинается с расстройства в сфере душевного чувства, с изменения настроения, и выражается в виде меланхолии или мании. Все же изменения в области интеллекта – бред, галлюцинации, ослабление умственной деятельности – рассматривались как явления последовательные, вторичные, как исходные состояния этих двух основных болезненных форм. Впоследствии, однако, было установлено с несомненностью, что в очень многих случаях расстройства интеллектуальной деятельности развиваются независимо от изменений в области душевного чувства, что очень часто бред является не исходом предшествовавшей меланхолии или мании, а представляет самостоятельный симптом, развивающийся первично, с самого начала болезни. Отсюда возникло и название – первичное помешательство. При дальнейшем анализе выяснилось, что далеко не все относящиеся сюда случаи протекают одинаково; часто болезнь развивается постепенно в течение нескольких лет, протекает медленно, не оканчиваясь выздоровлением; в других же случаях болезнь развивается остро, бурно и нередко оканчивается выздоровлением по истечении нескольких недель или месяцев. Отсюда явилось различие между хроническим и острым (галлюцинаторным) помешательством. Признаки острой формы болезни, однако, оказались настолько резко отличающимися от хронического помешательства, что их обособили в отдельную самостоятельную болезнь, которой различными авторами было дано очень много разнообразных названий и которую венский профессор Meynert предложил называть спутанностью – amentia. Название же «помешательство», paranoia, было оставлено за теми хроническими заболеваниями, где в числе других симптомов первое место принадлежит бредовым идеям, часто принимающим сложные формы и слагающимся в строго выработанную, определенную систему. И действительно, amentia и paranoia представляют такие крупные отличия в своем развитии, течении и в своих признаках, что полное обособление этих двух больших отделов психического заболевания представляется вполне естественным и необходимым.

Существуют, однако, острые заболевания, в которых, как и при хроническом помешательстве, наиболее выдающаяся роль принадлежит бредовым идеям, причем отсутствует та спутанность сознания и те глубокие расстройства в ассоциациях, которые представляют характерные черты острой спутанности. Вследствие этого такие острые формы бредовых психозов гораздо ближе примыкают к хроническому помешательству, paranoia, чем в amentia, что и оправдывает выделение их в особую группу под названием острого помешательства, paranoia acuta.

Паранойя, особенно хроническая, представляет по преимуществу ту форму болезни, которая передается другим путем индукции. Поэтому к этой группе мною отнесено и индуцированное помешательство.

II

Хроническое первичное помешательство – paranoia chronica – характеризуется стойкими бредовыми идеями, слагающимися в более или менее последовательную систему, при сохранении ясности сознания и отсутствии (по крайней мере значительной) аффективной реакции.

Виды. Различают несколько видов хронического помешательства отчасти по содержанию бреда, отчасти по особенностям его развития и той почве, на которой он проявляется.

1. Типический бред преследования. Paranoia typica. При типическом бреде преследования (Paranoia typica, délire chronique a évolution systématisé Magnan’a) болезнь развивается очень медленно, постепенно, неизменно прогрессирует в своем течении и слагается из четырех следующих всегда в одном и том же порядке различных периодов. Первый период, или вступительный (инкубационный), характеризуется все более возрастающим беспокойством больного, его наклонностью к бредовым толкованиям и иллюзиями. Во втором периоде, или периоде преследования, на первый план выступают галлюцинации, особенно слуховые, расстройства общего чувства и идеи преследования. В третьем периоде волнения появляются идеи величия с соответствующими галлюцинациями. Наконец, в четвертом и последнем периоде ясно выступает ослабление всей интеллектуальной деятельности – это заключительный период слабоумия.

В первом, вступительном периоде, который нередко продолжается в течение нескольких лет и незаметное развитие которого часто ускользает от наблюдения, больные начинают по временам испытывать, неприятное чувство, какое-то неопределенное недовольство и беспокойство; они становятся тревожными, подозрительными, замечают, что отношение к ним окружающих изменилось, стало каким-то странным. Мало-помалу им начинает казаться, что за ними наблюдают с особым вниманием, что к ним относятся с нескрываемым пренебрежением и недоброжелательством. Больной старается вникнуть в происшедшую перемену в обращении с ним и с необыкновенным вниманием начинает относиться ко всем мелким фактам повседневной жизни, тщательно наблюдает за всем происходящим вокруг него. Его наблюдения все более и более подтверждают прежние неопределенные и тревожные опасения; во всем он видит какое-то особое отношение к себе, всякое явление старается привести в непосредственную связь со своей личностью, в самых простых вещах видит намеки, несомненно, относящиеся к нему. Его «я» делается центральным пунктом всего происходящего; все получает особое символическое значение. Наряду с беспокойством и тревогой все более выступает неправильная оценка окружающего (так называемый бред значения). Случайная встреча, громкий кашель, улыбка на лице разговаривающих, поспешные шаги или случайная остановка совершенно незнакомых лиц приобретают в глазах больного особое значение и истолковываются в неблагоприятном для него смысле. Нередко на помощь приходят и давние воспоминания, иногда ложные, которые связываются с настоящим и способствуют его неправильному толкованию. В начале больной еще колеблется, но затем бредовые сочетания все более и более овладевают им. Он становится совершенно равнодушным ко всему, что не связано с его подозрениями; наоборот, самые незначительные факты, которые подтверждают его предположения, приобретают в его глазах громадную важность и служат точкою опоры для его дальнейших построений. Больной постоянно вслушивается в разговор окружающих и в какой-либо отрывочной фразе, самом безобидном замечании видит относящуюся к нему клевету, желание очернить его или прямо направленную против него брань. Эти намеки больной видит и в уличных афишах и газетах; газетное известие о каком-либо мошенничестве означает желание приписать ему совершение воровства, объявление акушерки напечатано потому, что желают распустить слух о беременности больной или совершенном ею детоубийстве. Все окружающие стараются выставить больного в самом невыгодном свете, приписать ему небывалые поступки; даже случайно встречающиеся на улице стараются как-нибудь оскорбить его, насмехаются над ним, показывают на него пальцами, провожают свистками, харканьем, обидными замечаниями. Больной старается избегать всяких встреч, выходить на улицу, уединяется в своей семье, но и здесь его не оставляют в покое: вещи таинственным образом исчезают, ему подсовывают компрометирующие бумаги, прислуга подозрительно перешептывается, под окнами раздаются странные стуки, посредством кашля подаются условные знаки. Вслед за такими бредовыми толкованиями и иллюзорными восприятиями окружающего появляются разнообразные галлюцинации, главным образом слуховые, и вместе с тем больной вступает во второй период – преследования. Вначале больной слышит только крики, позднее – слова, произносимые громко, нередко на разных языках, которые известны больному. Голоса начинают слышаться постоянно, днем и ночью, со всех сторон, под полом, из-за стен, с потолка, из отдушин, с улицы. То это отдельные бранные слова, то целые фразы и длинные разговоры, содержащие в себе тяжелые, хотя и совершенно несправедливые обвинения. Больного осыпают упреками, самыми оскорбительными нападками и угрозами, касаются интимных сторон его жизни, припоминают давно забытые им поступки. Нередко все, что бы он ни стал делать, сопровождается замечаниями его невидимых преследователей: «вот он стал одеваться», «он взял книгу»; что бы ни подумал больной, становится известным, его мысли выпытываются или угадываются наперед. Нередко бывают при этом псевдогаллюцинации – ведутся мысленные разговоры, делаются мысленные внушения. Иногда голоса двоятся на две партии, в то время как одни всячески бранят больного и стремятся выставить только его дурные стороны, другие, наоборот, стараются его ободрить и вступают в спор с первыми. Чтобы избавиться от этих докучливых преследований, больные постоянно меняют квартиры, переезжают с одного места на другое, они отправляются путешествовать. На новом месте первое время галлюцинации могут исчезнуть, больной радуется, что преследователи потеряли его след и оставили в покое, но через некоторое время они появляются снова и с прежнею силою.

Слуховые галлюцинации составляют необходимую принадлежность типической формы бреда преследования. Также часто наблюдаются галлюцинации обоняния и вкуса; пища имеет странный вкус и запах, очевидно, к ней что-то подмешано, воздух наполнен ядовитыми парами, которые впускаются преследователями для разрушения здоровья. Галлюцинации зрения наблюдаются редко и не играют особенной роли в течении болезни. Но чрезвычайно важное значение имеют расстройства общего чувства; они очень часты, иногда развиваются в одно время со слуховыми галлюцинациями, иногда предшествуют им и нередко служат источником для развитей бредовых идей. Больные часто заявляют, что их пронизывают иглами, посыпают порошками, жгут, пропускают через них электрические токи, подвергают действию магнита, или при помощи особо устроенных машин заставляют их делать те или другие – иногда крайне странные – непроизвольные движения и управляют ими, как марионеткой. Различные ощущения со стороны полового чувства точно так же нередки, особенно у женщин, и дают повод к жалобам, что они подвергаются ночью самым грубым насилиям у себя на постели, даже в присутствии мужа, что заставляет их принимать различного рода предосторожности. Точно так же подобные же гнусные вещи проделываются и с мужчинами: с ними занимаются педерастией, усиленно возбуждают их половую деятельность, чтобы сделать их онанистами и окончательно подорвать их физическое и умственное здоровье. Изменения со стороны общего чувства у параноиков порождают нередко и многочисленные ипохондрические идеи: у них высушивают мозг, разжижают их кровь, вытягивают члены, вызывают атрофию половых органов. Иногда они ведут к убеждению о вселении в их тело какой-либо другой личности одного и того же или противоположного пола. Эти вселившиеся лица то помещаются в какой-нибудь части тела – груди, животе, то занимают половину его, то совсем его замещают, при чем глаза приходятся к глазам, нос к носу и т. д.

Это ведет к резкому раздвоению личности, как в случае Magnan’а, где больной был убежден, что в него таким образом вселилась его невеста, вполне приладившись к нему своим телом, и так как больной находился в мужском отделении, то он принимал крайние предосторожности при одевании и раздевании.

С появлением и постепенным усилением галлюцинаций бредовые идеи, бывшие вначале мало определенными, становятся ясными и непреложными. Для больного не представляет теперь никакого сомнения, что против него составился заговор, что его оклеветали, стараются разрушить его здоровье, отравить его, испортить его социальное и семейное положение. Разъяснения, получаемые больными путем галлюцинаций, односторонние толкования различных ощущений в связи с прежними воспоминаниями и различными парадоксальными сопоставлениями приводят к систематизации бреда, к самой подробной и детальной его разработке. Смотря по своим социальным и политическим убеждениям, больной приходит к выводу, что его преследует тайная полиция, социалисты или шайка негодяев, мошенников, составивших тайное общество с корыстными целями, или какая-либо партия лиц, враждебных отечеству, – евреев, немцев, или даже, наконец, кружок ученых, избравших его для производства над ним экспериментов. Враги воздействуют на больного – а нередко и на всех окружающих – при помощи электричества, магнетизма, особо устроенных систем зеркал, телефонов и телеграфов или гипнотизма и внушений на расстоянии. В других случаях козни приписываются еще не изведанным тайным силам – колдовству, спиритизму, духам. Больные нередко составляют самые страшные теории, с детальными подробностями излагают в своих записках способы влияния на них, делают справки в специальных научных руководствах, представляют подробные рисунки предполагаемых машин и снарядов; некоторые, чтобы обезопасить себя от воображаемого внешнего воздействия, надевают особо устроенные панцири или принимают другие меры предосторожности. Вместе с тем в этом уже периоде резко выступают особенности письма, аллегорические знаки и рисунки, подчеркивания, крупно написанные слова и др.

Не всегда, однако, преследователи составляют общество или шайку; нередко больные указывают какое-либо одно определенное лицо, которое является источником всех их страданий, мстит им за какой-либо мелкий проступок, желает воспользоваться их состоянием, или их мыслями и открытиями. У женщин нередко с таким отдельным лицом связываются идеи полового преследования, неотступного ухаживания за ними или грубого покушения на их целомудрие.

Когда бред окончательно сложился, выкристаллизовался, больные нередко становятся очень опасными. Вначале они обыкновенно принимают ряд оборонительных мер против мнимых покушений на их жизнь или здоровье. Они уединяются, избегают общества, запирают окна и двери, закладывают душники, затыкают замочные скважины, постоянно меняют квартиры, сами приготовляют себе пищу или питаются исключительно яйцами, носят с собою какое-либо оружие для защиты в случае нападенья на них. Но мало-помалу это пассивное поведение заменяется другим, активным. Больные обращаются к тем или другим лицам, требуя от них объяснения по поводу их болезненного отношения, подают заявления в полицию, обращаются за защитой к администрации и тем самым подают первые сигналы приближающейся бури, которые, к сожалению, слишком часто оставляются без внимания окружающими лицами. Видя, что все его обращения остаются безуспешными, больной считает себя вынужденным прибегнуть к единственному остающемуся у него средству – самозащите, вместо преследуемого он обращается в преследователя и сам нападает на воображаемых врагов, наносит какое-нибудь оскорбление или совершает покушение на их жизнь. Нередко параноики убивают и совершенно стороннее лицо, с которым совсем не связаны их бредовые идеи, для того только, чтобы обратить общественное внимание, вызвать судебное расследование всех козней и происков врагов.

По истечении более или менее продолжительного времени, различного для каждого лица и охватывающего обыкновенно несколько лет, за периодом преследования следует третий период – величия. Из преследуемых больные превращаются в князей, принцев крови, миллионеров, обладателей таинственной силы. Это превращение, трансформация бреда, может возникнуть несколькими путями. Подвергаясь постоянным и ничем не заслуженным преследованиям, больной путем логического размышления приходит к выводу, что от него стараются избавиться потому, что он является претендентом на царский престол или обладает несметными богатствами и выдающими качествами; в самом факте преследования кроется уже задаток болезни, так как обращать на себя такое упорное и постоянное внимание может только лицо, кому-либо мешающее, богато одаренное или очень высоко поставленное. Немалую роль играет при этом, как и во вступительном периоде преследования, наклонность к ложным толкованиям и сопоставлениям. Больной начинает замечать, что окружающие относятся к нему с необыкновенным почтением, на дороге расступаются перед ним, оказывают ему различные знаки внимания, прохожие на улице приветствуют его многознаменательным образом, в газетах встречаются ясные намеки на его высокое происхождение. Припоминая прошлые факты, больной убеждается, что он всегда был предметом особого внимания, и давно уже разные лица намекали на знатность его рода и привилегированное положение. Наконец, и слуховые галлюцинации вместо прежнего оскорбительного характера приобретают противоположное содержание; он слышит, что всем его испытаниям близок конец, что впереди его ожидает слава, он получит трон и займет по праву должное место.

Идеи величия резко выступают на первый план обыкновенно одновременно с наступающим уже и затем все усиливающимся упадком умственной деятельности. По мере развития бреда больной, не находя в общеупотребительном языке выражений, которые могли бы передать то, что он испытывает, создает новые слова и вырабатывает свой собственный лексикон; бред высказывается постоянно одним и тем же стереотипным образом с употреблением странных оборотов речи и не всегда понятных выражений; иногда при этом усваиваются известные жесты, определенные движения. Постепенно период величия переходит в последний, 4-й период – слабоумия. Умственный уровень все более понижается, все его содержание ограничивается некоторыми однообразно высказываемыми стереотипными идеями. Больные становятся апатичны, равнодушны ко всему окружающему, их бред начинает распадаться, остаются только отрывочные идеи, иногда галлюцинации. В конце болезни лишь те или другие привычные движения, иногда наклонность украшать себя соломенными коронами и бумажными орденами, свидетельствуют о пережитом периоде былого величия.

Течение типического бреда преследования очень медленное, болезнь продолжается годами и десятками лет. Выздоровления при этой форме не наблюдается, но иногда бывает более или менее длительная ремиссия, когда бред как бы скрывается в бессознательную область и ничем не обнаруживается, но обыкновенно через более или менее продолжительное время вспыхивает снова. В большинстве случаев логические операции долгое время остаются сохраненными, больные нередко продолжают занимать ответственные должности, вполне правильно рассуждают о предметах, которые не имеют отношения к их бреду. Сознание окружающего остается вполне ясным и отчетливым; хотя очень многое оценивается неправильно, подвергается извращенному толкованию, но нет того глубокого расстройства сознания, которое называется его спутанностью. Лишь на короткое время – и то далеко не во всех случаях – может появиться скоропреходящее затемнение сознания, когда больной бывает не в состоянии ориентироваться в окружающем. Обыкновенно такая кратковременная спутанность наблюдается при внезапном наплыве большого количества галлюцинаций и бредовых представлений. За этими довольно редкими исключениями ясность сознания составляет характерную черту хронического первичного помешательства. Точно так же при паранойе изменения со стороны душевного чувства бывают мало выражены, не имеют самостоятельного значения и находятся скорее в зависимости от извращенного отношения к окружающему. Следует иметь в виду, что вместе с подозрительностью и озлоблением первично-помешанные нередко выказывают резкую тупость чувства, а иногда и жестокость по отношению к другим лицам, все равно – будут ли они близкими или совершенно посторонними.

Относительно происхождения типического бреда преследования мнения различных авторов значительно расходятся между собою. В то время как немецкие психиатры относят все формы хронического помешательства к психозам вырождения, развивающимся исключительно у лиц с тяжелым наследственным предрасположением, некоторые французские авторы во главе с Magnan’ом, наоборот, противопоставляют эту форму – под названием хронического бреда – другим бредовым психозам дегенератов и утверждают, что она развивается только у лиц, не представлявших до этого никаких признаков наследственного расположения. И то и другое мнение, может быть, чересчур уж крайне. Не подлежит сомнению, что бредовые психозы, развивающиеся на резко выраженной дегенеративной почве, представляют во многих случаях очень своеобразную картину, существенно отличающуюся от хронического бреда преследования. Но и этот последний может развиться в вполне типичной форме у лиц предрасположенных, представлявших некоторые особенности и до ясно выраженного заболевания, – у лиц, всегда отличавшихся крайней обидчивостью, подозрительностью, наклонных к эрготизму и особенному культу своего «я». Несомненно, что хронический бред преследования часто, как и бредовые дегенеративные психозы, представляет лишь дальнейшее крайнее развитие привычных особенностей характера. Но, по-видимому, болезнь иногда не щадит и лиц без наследственного предрасположения, и не представлявших ранее каких-либо психических аномалий, причем в этих случаях она обыкновенно развивается в возрасте около 40 лет, у женщин нередко в связи с климактерическим периодом.

2. Резонирующая (комбинаторная) форма бреда преследования. Эта разновидность хронической паранойи представляет то важное отличие от типического бреда преследования, что галлюцинации не играют существенной роли в развитии бредовых идей; их или совсем нельзя отметить, или же они появляются лишь эпизодически. Бред развивается преимущественно путем неправильных толкований и своеобразных сновидений (комбинаторным путем), распространяющихся не только на настоящие, но и на прошлые события (обманы воспоминания). Развитие болезни еще более медленное и постепенное, обыкновенно не допускающее такого определения разграничения на отдельные периоды, как при типической форме: нередко уже с самого начала заметно выступает наклонность к образованию идей величия, выражающаяся, по крайней мере, в значительной переоценке собственной личности. Резкого распада личности, глубокого слабоумия обыкновенно не наблюдается, и логические операции остаются более или менее сохраненными до конца жизни. Крепелин только эту разновидность относит к paranoia chronica; галлюцинаторную же форму он причисляет к раннему слабоумию (dementia paranoides).

С другой стороны, земскими психиатрами давно уже отмечено, что у людей малокультурных, особенно крестьян, при развитии хронической паранойи как будто не хватает умственной энергии для систематизации бреда; бредовые идеи остаются отрывочными, малосвязными, как это наблюдается и при паранойе, развивающейся у лиц, дебильных от рождения. Однако и у людей интеллигентных в возрасте 35–40 лет может наступить болезненное состояние, напоминающее хроническую паранойю, но отличающуюся отсутствием систематизации бреда и вместе с тем более или менее резким упадком интеллектуальной деятельности. Это дало повод к выделению паранойи слабоумия взрослых (dementia primaria adultorum), в основе которого, возможно, лежат развивающиеся изменения мозга.

3. Религиозное помешательство. Paranoia religiosa. Если при хроническом бреде преобладающими оказываются идеи с депрессивным характером – преследования, то при религиозном помешательстве на первый план выступают идеи с экспансивным содержанием, окрашенным в религиозный или мистический оттенок. Религиозное помешательство обыкновенно развивается у лиц, плохо уравновешенных, нередко прямо скудоумных, уже с детства отличающихся наклонностью ко всему таинственному и чудесному, суеверных, мечтательных, склонных к экзальтации. Нередко в прошлом таких лиц можно открыть различные половые аномалии, в числе которых видное место принадлежит онанизму. Больные уже смолоду обнаруживают чрезмерное религиозное увлечение, предаются с жаром чтению св. Писания, стремятся поступить в монастырь, совершают подвиги паломничества, грезят о соединении с «духовною Невестой» или «Христом». Такие приступы религиозного возбуждения наблюдаются особенно часто в период полового развития и нередко сопровождаются более или менее выраженными явлениями усиленного эротизма; эти приступы повторяются и впоследствии, сопровождаясь состояниями экстаза и иногда видениями. Мало-помалу все окружающее получает в глазах больного особое значение, во всем он видит символы, знаки особенной благодати: благодаря его молитве посылается дождь, наступают чудесные исцеления. Полное развитие болезни характеризуется появлением галлюцинаций, из которых особенно важное значение имеют зрительные, появляющиеся в большинстве случаев ранее всех других; большую роль играют и расстройства общего чувства. Больной видит отверстое небо, лики святых, Христа, Божьей Матери, в то же время проникается весь божественным дыханием, чувствует себя просветленным и очищенным; женщины нередко при этом испытывают сладострастное возбуждение, приводящее их к мысли о непорочном зачатии. Позднее к видениям присоединяются и слуховые галлюцинации, возвещающие больному о возложенной на него высокой миссии, посылающие его идти в мир с проповедью спасения. Иногда на первый план выступают галлюцинации обонятельные, как это наблюдалось в психопатической эпидемии малеванщины, охватившей в 1892 г. несколько деревень Невской губернии. Результатом является религиозная идея бреда о своем божественном призвании, необыкновенной близости к Богу: мужчины объявляют себя Божьими посланниками, пророками, мессиями, женщины – Христовою Невестой, Богоматерью. По временам на больных нападают сомнения и искушения, посылаемые дьяволом, который нередко олицетворяется в ком-либо из окружающих; они тогда подвергают себя бичеваниям, усиленному посту и борьбе с бесовским наваждением, а иногда наносят себе более или менее тяжелые повреждения. Подкрепляемые различными знамениями, они выходят из этой борьбы победителями и еще с большой гордостью чувствуют себя призванными к совершенно великого дела. Под влиянием своего бреда они идут в народ, нередко являются основателями сект или, по крайней мере, возбуждают более или менее значительное религиозное брожение. Больные нередко совершают различного рода фанатические поступки и потому представляют значительную опасность. Они легко могут убить человека, в котором видят своего врага или антихриста, под влиянием повелительной галлюцинации могут принести в жертву своих детей, как это было, например, несколько лет назад во Владимирской губернии. Точно так же религиозно-помешанные представляются опасными и для самих себя вследствие своего стремления к самоистязанию, которое может проявиться в самооскоплении и даже в самораспятии. Несколько лет назад в Преображенской больнице из третьего этажа выбросился иеромонах, уверенный, что при этом он прямо вознесется на небо. При религиозном помешательстве нередко уже рано начинается глубокий распад умственной деятельности, хотя некоторые случаи протекают как острое заболевание, оканчиваясь относительным выздоровлением.

4. Помешательство преобразования, открытий. Paranoia reformatoria, inventoria. У других лиц совершенно подобным же образом развивается помешательство, где содержанием бреда являются не религиозные, а какие-либо другие идеи величия. На основании также видений и других галлюцинаций больной признает себя преобразователем мира, великим реформатором (помешательство преобразований – paranoia reformatoria), законным государем, при чем нередко добивается утверждения своих прав, издает манифесты, ищет личных аудиенций, а иногда старается достигнуть своей цели с оружием в руках. Обыкновенно и здесь после более или менее продолжительного существования наступает все более прогрессирующее слабоумие, при котором бред, иногда принимающий совершенно нелепые формы, не вызывает уже никакой реакции и не сопровождается галлюцинациями.

Некоторые своеобразные отличия представляет та разновидность хронического помешательства, при которой больные, будучи необыкновенно высокого мнения о своих дарованиях, всю свою жизнь посвящают различным изобретениям или наиболее сложным научным изысканиям. Не обладая часто даже самыми элементарными сведениями в разрабатываемой ими области, они на основании каких-либо поверхностных сопоставлений, иногда донельзя странных и окрашенных в мистический оттенок, разрешают без колебаний труднейшие задачи и вековые вопросы, прибегая при изложении своих открытий к таким же непонятным и своеобразным словам и оборотам, какими вообще любят услащать свою речь и другие параноики. При этом «помешательстве изобретений» (paranoia inventoria) галлюцинаций по большой части бывают только эпизодически.

5. Эротическое помешательство. Paranoia erotica. При эротическом помешательстве главным содержащем бреда служит любовь, питаемая к больному или больной каким-либо часто незнакомым лицом, обыкновенно чем-либо выдающимся или по своему происхождению, или по своему общественному положению. Больные, отличающиеся уже с детства мечтательным характером и любящие создавать в своем воображении романы, начинают замечать, что какая-либо высокопоставленная особа оказывает им явные знаки внимания и расположения. Случайная встреча, мельком брошенный взгляд служат наглядным подтверждением такой любви; еще более в этом убеждают такие намеки окружающих, газетные объявления, поощряющие вступить в более близкое знакомство. Совершенно незначительные события служат для больного ясными доказательствами взаимности и толкуются им в смысле своего бреда. В дальнейшем могут присоединиться и галлюцинации: больной слышит объяснения в любви, вступает при помощи внутренней речи в непосредственные духовные сношения с любимым лицом. В большинстве случаев любовь отличается возвышенным, платоническим характером. Убедившись в основательности своих предположений, больной или больная начинают неотступно преследовать избранное ими лицо, пишут письма, добиваются свиданий, причем нередко устраивают публичные скандалы. Так, у женщин эротический бред иногда связывается с более или менее выдающимися духовными лицами, которым они положительно не дают покоя, преследуют их в церкви, где и устраивают им сцены, даже во время богослужения. Нередко к идеям любовного бреда присоединяются идеи преследования со стороны лиц, препятствующих сближению взаимно влюбленных, а также и идеи величия, касающиеся своего знатного происхождения, особых заслуг или святости. Полную аналогию с эротоманами представляют больные, которые считают то или другое (в большинстве случаев высокопоставленное) лицо своим отцом, матерью и пр. и всячески поэтому добиваются свиданий с ним и признания своих родственных связей, что также нередко ведет к различного рода столпотворениям, даже вооруженным.

Половой бред преследования. Paranoia sexualis. Бред ревности. Значительные отличия от такой эротической паранойи, развивающейся в большинстве случаев у дегенератов и вращающейся главным образом в области платонических мечтаний, представляет бред полового преследования (paranoia sexualis), представляющий лишь одно из видоизменений типической паранойи (хронического бреда преследования) и обыкновенно перемешанный с другими идеями преследования. В более резкой форме он наблюдается у женщин; такие больные думают, что их считают за проституток, подстерегают их и обращаются с бесстыдными предложениями, распускают о них самые позорящие слухи. Позднее присоединяются слуховые галлюцинации с подобным же содержанием. Больная слышит обидные названия и предложения, испытывает по ночам половые ощущения, на основании которых приходит к мысли, что негодяи, пользуясь ее сном, проникают к ней на квартиру и совершают с нею половые сношения. Иногда и днем ее приводят в особое состояние, усыпляют ее, чтобы предаваться самым возмутительным бесчинствам. Нередко к этому присоединяются и другие крайне нелепые идеи, указывающие на упадок умственной деятельности, напр., идеи, что больная каждую ночь производит на свет несколько десятков детей, что она беременна в течение многих лет от Спасителя и проч.

Близкую связь с половым бредом преследования представляет бред ревности. У мужчин он развивается по большей части в связи с хроническим алкоголизмом, у женщин же он нередко является самостоятельно, особенно во время климактерического периода. После непродолжительного периода раздражительности, дурного настроения больная начинает замечать, что отношения к ней мужа изменились, что он стал слишком холоден и равнодушен. Невинные разговоры соседей, позднее возвращение мужа, какое-нибудь его замечание убеждают с непреложностью, что супружеская верность им нарушена. Больной кажется, что она встречает в темноте своего мужа под руку с различными женщинами, слышит под окнами условленные знаки, в соседних комнатах шелест женских платьев и таинственные покашливания. Наглость доходит до того, что любовницы, не стесняясь ее присутствия, ложатся в постель к ее мужу, и хотя она их не видит, по собственным волевым ощущениям или движению кровати чувствует, как ее муж имеет с ними сношения. Больная, конечно, не остается к этому равнодушною, осыпает мужа упреками и бранью, заводит постоянные ссоры со своими мнимыми соперницами, а нередко прибегает к насильственным действиям, наносит тяжелые повреждения половым органам мужа, пытается отравить его самого или его предполагаемых наложниц. У мужчин, помимо связи с алкоголизмом, подобный же бред ревности развивается несравненно реже и наблюдается иногда у лиц с тяжелым наследственным расположением. Ни на чем не основанные подозрения в измене жены ведут к постоянным раздорам, различным грубым поступкам и нередко оканчиваются убийством или отравлением. И здесь обыкновенно источником бреда служат, с одной стороны, изменения обидного чувства (иногда в тесной связи с онанизмом и бессилием к нормальным половым сношениям), а с другой – галлюцинации в какой-либо элементарной (стуки, скрип, поцелуи) или более сложной форме (топот, разговоры).

6. Преследуемые преследователи. Persécutés persécuteurs. Уже при типическом бреде преследования в известных его периодах больной часто превращается из преследуемого в преследователя и с оружием в руках нападает на своих недругов, видя в этом единственное средство самозащиты. Лица, страдающие эротическим помешательством, эротоманы, большею частью уже с самого начала не дают покоя тем, кого они считают влюбленными в себя, всячески их преследуют и в огромном большинстве случаев относятся к той группе хронически-помешанных, которых французы называют «преследуемые преследователи», persécutés persécuteurs. Эти последние принадлежат исключительно к наследственным дегенератам, и их болезнь всегда тесно связана с врожденными особенностями характера. Помимо физических признаков вырождения, они уже с детства обнаруживают резкие психические аномалии: неравномерное развитие умственной деятельности, неуравновешенность характера, наклонность к резонерству и обыкновенно значительную нравственную тупость. Это не исключает одностороннего изощрения отдельных способностей – напр., памяти, воображенья, иногда блестящей диалектики. Нередко их умственный уровень кажется выше среднего: все способности как бы обострены и рассыпаются ярким фейерверком. Воспоминания выплывают легко, хотя и не отличаются особенною точностью, а нередко не сохраняют и никакого подобия действительности. Ассоциации, иногда самые неожиданные, возникают очень быстро, но вместе с этим обнаруживаются крайняя поверхностность, недостаток размышления и внимания, а также резкая неправильность суждений, в основе которых лежит особая «кривая» логика, скрывающая за своею внешнею изворотливостью поразительные изъяны и недомыслие. Тупость нравственного чувства влечет за собою полное пренебрежение к правам и интересам других лиц, а крайнее тщеславие, непомерное самолюбие таких больных заставляют во всем видеть обиду и посягательство на их интересы. Отсутствие сознания собственной несправедливости приводит их к постоянным столкновениям со всеми окружающими. С неутомимым терпением и энергией они отстаивают всякое действительное или воображаемое посягательство на их права и все свои способности напрягают для борьбы с мнимыми врагами, не гнушаясь при этом никакими средствами. Считая себя невинными жертвами, они превращаются в самых ярых и неутомимых преследователей: составляют жалобы и доносы, совершают подлоги с целью обвинения других, обращаются в суд, затевают процессы, пишут письма, записки, осаждают высокопоставленных лиц и представителей власти, наконец, прибегают к угрозам, насильственным действиям и убийству. Опираясь обыкновенно на какой-либо действительный факт, приукрашенный вымышленными добавлениями в такой степени, что трудно бывает отличить истину от лжи, обладая нередко недюжинным красноречием, они иногда склоняют на свою сторону тех, кто их слушает. Как и при резонирующей форме бреда преследования, здесь обыкновенно не бывает галлюцинаций, или они появляются на короткое время, эпизодически, и не играют роли в развитии болезни; бред не проходит через последовательные периоды и остается одним и тем же без изменения; больные до конца сохраняют ту же энергию и ту же силу интеллектуальной деятельности, не кончая слабоумием.

Сутяжное помешательство. Paranoia querulans. Как особую разновидность описываемой формы следует отметить сутяжное помешательство, paranoia querulans, при котором больные заводят бесконечные судебные процессы, переносят свои дела из одной инстанции в другую, добиваясь во что бы то ни стало решения в свою пользу. Начав какую-либо тяжбу и проиграв ее, больной не может примириться с этою неудачею, видит в ней самое возмутительное нарушение общих начал справедливости, которые вполне отождествляются им с его личными интересами. Болезненно развитое самомнение, непонимание законности чужих прав и интересов не позволяют помириться на состоявшемся решении и заставляют вести процесс далее. Тщательно изучивши все обстоятельства дела, запасшись необходимыми сведениями из свода законов, больные снова выступают в роли истцов, излагают многословно и красноречиво свои доводы, апеллируя во все инстанции и добиваясь всеми способами признания своей правоты. Постоянно проигрывая, больной становится все более неосторожным, начинает приписывать свои неудачи продажности и подкупности судей, которых он, не стесняясь, чуть не в лицо называет мошенниками и грабителями. За проигранным делом следует ряд писем и прошений, переполненных оскорбительными выражениями как по адресу своих противников, так и судебных установлений, посылаются доносы на судей и на администрацию, которая им будто бы покровительствует. Привлекаемые, в свою очередь, к судебной ответственности за оскорбление должностных лиц и приговариваемые к какому-либо наказанию, больные еще более убеждаются в очевидной к ним несправедливости, выставляют себя несчастными страдальцами, невинными жертвами и решительно отказываются подчиняться судебному приговору, считая его незаконным и требуя его отмены. В этих бесконечных тяжбах больные растрачивают все состояние, подвергаются многочисленным наказаниям за клевету и оскорбления, становятся страшилищем для судей, пока, наконец, какой-нибудь резко выдающейся поступок, напр. покушение на жизнь лица, принадлежащего к судебной корпорации, не обнаруживает уже с несомненностью патологического характера этого расстройства.

Помещенные в специальные заведения подобного рода больные в изобилии находят и здесь поводы для недовольства, постоянных ссор и кляуз. Они постоянно жалуются на беспокойство, причиняемое им другими больными, на невнимательное и грубое отношение к ним со стороны прислуги и других служащих, обвиняют больничную администрацию и врачей в неумелом ведении дела, в незаконном их задержании и не прочь также прибегнуть к доносам и жалобам. Иногда к сутяжному помешательству присоединяются и другие идеи преследования и величия, уверенность, что противники больного желают ему отомстить, свести с ума, отравить и проч., что может легко повлечь за собою вооруженное нападение на подозреваемых лиц.

7. Прирожденное помешательство. Paranoia originaria. Под именем прирожденного помешательства (Sander) описывают болезненную форму, близко подходящую к типу хронического бреда, но отличающуюся своим необыкновенно ранним развитием. Болезнь развивается параллельно с возрастом и представляет самую тесную связь с врожденными особенностями всей конституции больного, служа выражением резкого наследственного вырождения. Уже детьми такие личности отличаются крайней впечатлительностью, обидчивостью, удаляются от своих товарищей, наклонны к мечтательности и преувеличенному о себе мнению. Та обстановка, в которой они находятся, кажется им слишком жалкою и неудовлетворительною, они чувствуют себя призванными к гораздо лучшей участи и, одаренные богатой фантазий, строят воздушные замки и широкие планы относительно своей будущности. К тому же они постоянно испытывают несправедливое отношение к себе со стороны окружающих: их родители обращаются с ними не так нежно, как с их братьями и сестрами, хотя последние и стоят гораздо ниже их по уму и другим качествам, к ним относятся холодно, неискренно, пренебрегают их воспитанием, смотрят на них как на совершенно чужих в семье. Больной считает себя заброшенным, обиженным и мало-помалу приходит к убеждению, что он действительно чужой для своей семьи, что его родители совершенно посторонние люди, которым только поручено его воспитание, тогда как он принадлежит к очень знатному и высокому роду. Ничтожные обстоятельства все более укрепляют его в этой мысли. Его родители перешептываются в соседней комнате; за их видимою холодностью скрывается, в сущности, очень почтительное отношение, ему низко кланяются, многозначительно останавливают на нем свои взгляды. Он совершенно при том непохож на своих родных, но его черты лица поразительно похожи на высокопоставленных лиц или особ царской фамилии, портреты которых попадаются ему на глаза; при разговоре об этих лицах его родные приходят в смущение, особенным образом вздыхают и стараются переменить тему разговора. Тайна его происхождения, очевидно, известна и окружающим: везде он встречает самые почтительные приветствия, священник в проповеди, артисты на сцене, случайные прохожие – все намекают на его знатное происхождение и делают на его счет самые лестные замечания; высокопоставленные лица умышленно стараются с ним встретиться и улыбаются особенно приветливо. Помимо таких бредовых толкований, иногда появляются и галлюцинации, еще более укрепляющие больного в его нелепых идеях. Таким путем мало-помалу слагается систематизированный бред, в состав которого могут входить и различные идеи преследования – больного стараются извести, ставят ему всевозможные препятствия, чтобы лишить возможности занять подобающее ему место, но благодаря особому участию Провиденья к его судьбе ему удается счастливо избежать всех происков и одержать верх над своими недоброжелателями. Нередко такие больные становятся неутомимыми преследователями, превращаются в persécutés persécuteurs и с настойчивостью осаждают тех лиц, которых считают за своих родных. Иногда к этому присоединяется эротический оттенок, и больные с упорством стремятся к сближению с особами, которых они считают влюбленными в себя или назначенными им в супруги. В некоторых случаях умственные отправления при этом остаются долго неослабленными, в других же довольно быстро наступает все более усиливающееся слабоумие. Очень часто, особенно у женщин, в картине болезни резко выступают различные истерические проявления.

III

Этиология. За исключением галлюцинаторной формы типического бреда преследования, развивающейся во многих случаях у лиц без наследственного предрасположения, хроническая паранойя в большинстве случаев развивается на почве дегенерации. Некоторые авторы отводят видное место истерии, хотя те или другие из истерических симптомов, отмечаемых иногда в анамнезе, служат, может быть, лишь выражением общих дегенеративных свойств.

Патологическая анатомия не дает сколько-нибудь определенных данных; часто отмечаются различные неправильности строения черепа и самого мозга, представляющие физические признаки дегенерации.

Диагностика. Общая характеристика хронического помешательства заключается в том, что бредовые идеи развиваются первично и представляют наиболее выдающийся симптом; умственные операции долгое время остаются ненарушенными, по крайней мере с внешней стороны; ясность сознания также сохраняется, изменения со стороны душевного чувства или совсем не наблюдаются, или они незначительны и составляют лишь последовательную реакцию на идеи бреда; течение хроническое, длительное.

Эти общие черты легко позволяют отличить хроническую паранойю и от психозов настроения (наличность с самого начала аффективного состояния, иной характер бредовых идей). Параноидная форма раннего слабоумия (dementia paranoides) отличается ранним возрастом, в котором развивается болезнь, и выраженным обыкновенно с самого начала упадком умственной деятельности, вследствие чего и бредовые идеи, при их пышном развитии, часто крайне абсурдны и не могут быть сведены больным в стройную систему.

При диагностике хронической паранойи иногда приходится иметь в виду возможность диссимуляции, особенно в первых периодах болезни; больные иногда старательно скрывают свои бредовые идеи также с целью добиться выписки из лечебницы. Тщательное наблюдение обыкновенно устраняет сомнения в этом отношении; помимо общего поведения большим подспорьем могут служить здесь рукописи больных как со стороны содержания, так и внешней формы.

Прогностика неблагоприятна. Опасность для жизни не велика; смертельный исход может наступить вследствие случайных осложнений, общего истощения при отказе от пищи, иногда крайне упорном, а также самоубийства. В отдельных случаях возможны более или менее продолжительные периоды ремиссии, нередко совпадающая с улучшением общего физического состояния; но затем болезнь обнаруживается снова и обыкновенно в более выраженной форме.

Лечение возможно только симптоматическое. Во многих случаях благотворное влияние оказывают новые условия жизни, и поэтому часто бывает полезно удаление из обычной обстановки, так же как и выбор подходящих занятий. Помещение в лечебницу является необходимым, когда поведение больного угрожает опасностью для окружающих; в этом отношении одинаковое значение с прямыми агрессивными стремлениями имеет и подача заявлений различным лицам и учреждениям. В большинстве случаев можно убедить больных в необходимости лечения тех неврастенических явлений и расстройств со стороны общего чувства, которые обыкновенно сопровождают развитие болезни. Постельное содержание должно ограничиваться самым коротким сроком, необходимым для исследования и ознакомления с состоянием больного; и в дальнейшем течении болезни оно применяется лишь на короткое время при ухудшении в состоянии больного: двигательном возбуждении в связи с наплывом галлюцинаций, кратковременных, обыкновенно, состояниях спутанности, отказе от пищи и т. и. С самого начала желательны правильные занятия, которые могут способствовать отвлечению от бредовых идей. Прямое разуверение больного в ложности его предположений обыкновенно не достигает цели; можно только убеждать больного не обращать внимания на голоса, стараться отвлекаться от своих мыслей и главным образом заботиться об укреплении своего организма. И во многих случаях, действительно, улучшение общего питания вместе с назначением укрепляющих средств, устранение тех или других физических симптомов и неврастенических явлений, наряду с правильным образом жизни и соответствующими занятиями, иногда в значительной степени могут ослабить все проявления болезни и содействовать наступлению ремиссии. Для успокоения больных при наступающих по временам в связи с галлюцинациями состояниях возбуждения, а также для уменьшения усиленной возбудимости и впечатлительности, назначаются бромистые препараты (иногда с кодеином или морфином); для устранения упорной бессонницы – те или другие снотворные.

Предложение Burckhardt’a лечить хроническую галлюцинаторную паранойю оперативным путем – удалением соответствующих чувствующих областей мозговой коры, как и можно было ожидать, не увенчалось успехом.

IV

Острое помешательство. Paranoia acuta. Сюда относятся случаи острого психического расстройства, при котором, как и при хроническом помешательстве, выдающийся симптом составляют бредовые идеи, развивающиеся при сравнительной ясности сознания.

Виды. Иногда такая острая паранойя представляет собою как бы точный снимок типического бреда преследования, причем можно так же отметить разделение на последовательные периоды, только вся болезнь протекает остро и оканчивается через несколько месяцев выздоровлением. Гораздо чаще, однако, острое помешательство представляет существенное различие от хронического. Помимо того, что бредовые идеи развиваются при нем не исподволь, не в течение многих лет, а более или менее остро, эти идеи всегда отрывочны, недостаточно связаны между собою и никогда не слагаются в стройную систему; иногда можно бывает отметить лишь некоторую наклонность к систематизации, но и при этом условии всегда существует много неясного и непоследовательного. Другое существенное отличие острого помешательства от хронического часто заключается в одновременном существовании и ясно выраженном аффективном состоянии, то с характером угнетения, то, наоборот, повышенного самочувствия. Эта черта вместе с некоторыми другими симптомами сближает острое помешательство с меланхолией и манией; соответственно этому в практическом отношении представляет значительное удобство разделение острого помешательства на формы: депрессивную и экспансивную.

При депрессивной форме наряду с аффектом тоски или страха на первый план выступают ложная оценка окружающего, бредовые идеи преследования, демономанические, ипохондрические (об изменении внутренностей, заражении сифилисом). Галлюцинации при этом не обязательны, но чаще все-таки они, как и псевдогаллюцинации, бывают, чем отсутствуют. Вместе с тем в большинство случаев существует общая вялость, подавленность как интеллектуальной, так и двигательной сферы, причем иногда дело доходит до глубокого апатичного состояния с каталепсией.

Экспансивная форма характеризуется совершенно противоположными симптомами: повышенным самочувствием, соответствующими бредовыми идеями, нередко религиозного содержания, ускоренным течением представлений, частым резонированием и двигательным возбуждением, сравнительно, однако, мало выраженным. Галлюцинации и здесь бывают не во всех случаях. Можно выделить также особую форму острой паранойи, где бред связан главным образом с продуктами фантазий и псевдогаллюцинаций (paranoia hyperphantasica С. С. Корсакова).

Течение и исходы. Острое помешательство развивается преимущественно у наследственно предрасположенных, продолжается в течение 12 месяцев и нередко оканчивается выздоровлением, хотя в то же время представляет большую наклонность к возвратам – иногда в правильной периодической форме. Не всегда, однако, исход болезни бывает благоприятным; часть случаев переходит в неизлечимое состояние со стойкими галлюцинациями или оканчивается слабоумием.

Диагностика. Сопоставляя симптомы острой паранойи и острой аменции, мы, по крайней мере в типических случаях, несомненно, встречаем резкую разницу. Вместо глубокого расстройства сознания при аменции мы здесь находим его сравнительную ясность: больные знают, где они, кто их окружает, хотя нередко они ее неверно оценивают, всему придают свое ложное толкование; вместо глубокого расстройства ассоциаций, их бессвязности, при paranoia находим одностороннее направление их в сторону бреда. Общим признаком является присутствие аффективного состояния, но в то время как при amentia оно подвергается резким и частым колебаниям и изменениям, при paranoia оно отличается своим постоянством. Точно так же все течение острого помешательства характеризуется своим однообразием, не представляет такой резкой смены различных стадий, как это часто бывает при amentia.

От меланхолии и мании острая паранойя отличается развитием с самого начала болезни ясно выраженных бредовых идей. При меланхолии вместе с идеями преследования ясно выражены и идеи самообвинения, а кроме того, обыкновенно существует и элемент спутанности. От бредовых идей дегенератов острая паранойя отличается тем, что при первых, помимо их меньшей продолжительности и наклонности к частому повторению при сколько-нибудь неблагоприятных условиях, обыкновенно и в свободные промежутки резко выступают явления общей неуравновешенности.

От хронической паранойи в тех сравнительно редких случаях, где не выступает резко аффективное состояние, острая паранойя, помимо исхода к выздоровлению, отличается быстрым началом и отсутствием систематизации бредовых идей; последняя не наблюдается и в тех неизлечимых состояниях, которыми может заканчиваться острая паранойя.

Как симптоматическое расстройство, паранойяльный симптомокомплекс может наблюдаться при самых различных болезненных процессах: чаще других при лихорадочных состояньях, прогрессивном параличе и других органических психозах, истерии, эпилепсии, базедовой болезни, морфинизме и кокаинизме и проч. Во всех этих случаях дифференциальная диагностика основывается на распознавании основного страдания.

Предсказание. Довольно благоприятно, хотя следует иметь в виду возможность исхода в неизлечимое состояние, а также возвратов болезни или повторения их в периодической форме.

Лечение. В большинстве случаев необходимо помещение в лечебницу и применение постельного содержания. При выраженном аффективном состоянии лечение, как при меланхолии и мании. В отдельных случаях могут понадобиться укрепляющие, противоневрологические средства против усиленной возбудимости, полового возбуждения и т. д. Во многих случаях полезны правильные занятия.

V

Индуцированное помешательство (folie a deux). Помимо религиозного помешательства, где бредовые идеи, при известном расположении со стороны окружающих, могут найти многочисленных последователей, страдающие и другими формами хронического помешательства иногда убеждают наиболее близких к ним лиц (а иногда и совершенно сторонних) в действительности своих нелепых толкований, заражают их своим бредом и вызывают таким путем развитие помешательства вдвоем, втроем и т. д., получившего название наведенного или индуцированного. Необходимым условием для такой индукции, т. е. для передачи бреда от одного лица к другому, является совместная жизнь при одинаковых условиях и одинаковых интересах: муж и жена, мать и сын, две сестры, хозяин и слуга и другие близко стоящие одно к другому лица чаще всего заражаются друг от друга. Кроме того, у лица, воспринимающего бред, в огромном большинстве случаев существует самостоятельное предрасположение к заболеванию душевной болезнью, или наследственное, или лично приобретенное в силу различных ослабляющих влияний (тяжелых болезней, сильного утомления, чрезмерных забот и волнений). Часто лицо более интеллигентное передает свой бред лицу с более низким умственным развитием, но иногда случается и наоборот, так что, помимо умственного превосходства, большую роль играет энергия, живость характера и настойчивость передающего. В одних случаях второе лицо, подчиняясь психическому давлению более сильного, пассивно воспринимает ого бред, только верит ему (folie imposée), как это иногда случается и в лечебнице, где отдельные больные могут с полным доверием относиться к бредовым идеям или вымышленным рассказам (например, истеричных, резонирующих больных); в других же оно вполне проникается аналогичным бредом, начинает также галлюцинировать, и поддерживая бред первого, становится лицом помешанно-активным (folie communiquée). Отличают, кроме того, еще одновременное помешательство (folie simultanée), где болезнь начинается у обоих лиц, живущих в одинаковых условиях, в одно и то же время, при чем нельзя бывает указать, кто из них заболел раньше.

В подавляющей массе случаев индуцированного помешательства та форма, которая передается другому лицу, представляет собою паранойю; очень редко передаются другие заболевания. Сохранение логики, правдоподобность бреда, его связность и устойчивость составляют те существенные условия, которые объясняют преобладающее значение хронического помешательства при заражении. Лицо заболевающее впоследствии обыкновенно во всех деталях повторяет ту же картину болезни, которая наблюдается у родоначальника бреда, несравненно реже развиваются заболевания иного характера. Очень часто при разделении больных заразившееся лицо начинает быстро поправляться, но иногда даже после полного разделения болезнь и у второго лица принимает хроническое течение.

Под влиянием индукции иногда совершаются самоубийства вдвоем, а также целыми семьями (самоубийство посредством угара пяти сестер Д-вых в Москве в 1890 г.).