Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Вторая часть французского законопроекта содержит постановления, относящиеся к помещению душевнобольных в заведения. Этот вопрос главным образом и вызывал ожесточенный нападки на закон 1838 года, будто бы не дающие достаточных гарантий против возможных злоупотреблений при помещении больного. Для нас эти нападки могут показаться тем более странными, что закон 38 года предписывает целый ряд формальностей, соблюдение которых обязательно при помещении больного. Помещения больных могут быть двоякого рода – добровольные т. е. по заявлению родных или близких к больному лиц, и официальные, делаемые по распоряжению властей. При добровольном помещении необходимо представить прошение о приеме, с приложением медицинского свидетельства о болезни, которое должно быть выдано не более как за 15 дней до помещения. Это свидетельство (certificat) не может быть выдано врачом заведения, также как врачом, состоящим в родстве (включительно до 2-ой степени) с заведующим или собственником заведения или в родстве с тем лицом, которое ходатайствует о помещении. Через 24 часа префекту полиции должен быть доставлен бюллетень о принятии больного с копией представленного при приеме медицинские свидетельства и с новым медицинским свидетельством врача заведения. Если помещение состоялось в частную лечебницу, то префекта в течении трех дней по получении бюллетеня должен поручить одному или нескольким врачам исследовать больного и представить ему немедленно отчет об этом исследовании. Для посещения больного префекта может назначить и всякое другое лицо, кроме врачей, по своему выбору. В тот же срок префект сообщает имя, звание и адрес как самого больного, так и поместившего его лица, 1) прокурору того округа, где жил больной, и 2) прокурору округа, где находится заведение. Эти донесения обязательны относительно всех больных, помещенных как в общественные, так и частные заведения. Через 15 дней после помещения больного в общественную или частную больницу префекту должно быть доставлено новое медицинское удостоверение от врача заведения: это удостоверение должно подтвердить или дополнить наблюдения, приведенные в первом удостоверении. В каждом заведении должен находиться реестр, в котором, по крайней мере раз в месяц, должны отмечаться перемены, происшедшие в состоянии больного; этот реестр должен рассматриваться теми лицами, на обязанности которых лежит контроль над заведением, и которые при своих посещениях должны подписать его и сделать свои замечания, если найдут это нужным. Лицо, помещенное в больницу, должно быть немедленно освобождено из нее, как только врачи заведения отметят на упомянутом реестре, что оно выздоровело. Но и раньше выздоровления больной может быть взята по просьбе опекуна или родственников или лица поместившего его. Если врач заведения считает, однако, что выход больного из больницы представляете опасность в каком-либо отношении, он должен сообщить об этом мэру, который может временно отложить выход на две недели, с обязательством донести об этом префекту в течение 24 часов. Через две недели однако больной должен быть выписан, если префект не сделает распоряжения об его удержании. Помимо просьбы родных префект всегда может от себя сделать распоряжение о немедленной выписке больного, помещенного по заявлениям частных лиц. Наконец и судебная власть может вмешаться и предписать немедленное освобождение больного из больницы, ничем не мотивируя своего решения, ходатайство о таком судебном вмешательстве может быть возбуждено, помимо родных и других заинтересованных лишь, также прокурором. Мало того, даже сам больной может обратиться непосредственно в суд с просьбой об его освобождении, причем врачи, заведующие больницами, под угрозой наказания, не должны задерживать какого бы то ни было решения со стороны больных к административной или судебной власти.
Таковы постановления ныне действующего закона во Франции относительно приема и выхода больных из заведения. Он предписывают ряд формальностей, которые, по-видимому, вполне достаточны для устранения возможности неправильного помещения со стороны родных или других частных лиц. В самом деле помещение каждого больного контролируется префектом, при чем умственное расстройство удостоверяется по крайней мере двумя врачами – тем, который выдает свидетельство при приеме, и во-вторых врачом заведения; последний в свою очередь не может ограничиться одним удостоверением, а через две недели должен представить еще другое. В частных лечебницах больной исследуется еще одним или несколькими врачами по назначению префекта. Если бы даже при этих условиях, возможно, было какое-либо злоупотребление, то оно немедленно может быть исправлено посредством вмешательства префекта или суда содействием к последнему могут обращаться не только прокурор и частные лица, но – что особенно важно – сами больные.
И, тем не менее, в обществе сложилось убеждение, что закон 38 года не дает достаточной гарантии личной свободы граждан; в числе обращаемых к нему упреков указывали, что под его покровом возобновились тайные аресты (lettres cachet) и современный бастилии – названия, с которыми у французов связаны не особенно приятные воспоминания. Указывали, что корыстные цели семьи и снисходительность – если не прямое соучастие – врача вполне достаточны для противозаконного заключения, и что это будто бы не составляете большой редкости. Сознавая всю преувеличенность этого мнения, составители нового проекта сочли, однако, необходимым дать более строгую гарантию для охраны личной свободы, Помимо некоторых дополнений старого закона они внесли очень крупное и существенное изменение в силу которого непосредственный контроль над помещением больного в специальное заведение, находящийся в настоящее время в ведении административной власти, передается в руки власти судебной. Поводом к такого рода изменению послужило то положение, что никто не может быть лишен свободы без решетя суда, между тем как помещение больного в заведение представляет крупное нарушение этого основного положения.
Кроме этого существенного нововведения, французский законопроект устанавливает и некоторые другие видоизменения и дополнения. Так прошение о приеме больного должно быть засвидетельствовано мировым судьей, мэром и полицейским комиссаром. Это сделано в виду того, чтобы лица, желавшие поместить больного, таким образом немедленно доводили о своем намерении надлежащие власти; с другой стороны и врач заведения при этом условии не может быть введен в заблуждение относительно того лица, которое помещает больного. К врачебному удостоверению предъявлены более строгие требования. Оно может быть дано только доктором медицины, оно должно быть подробным и заключать обстоятельное описание симптомов и доказательств болезни, которые врач наблюдал лично; в нем должно быть указано течение болезни и те причины, которые заставляют поместить больного в заведение. В этом удостоверении должно быть отмечено и время последнего визита врача, которое не может превышать 8 дней. Врач не должен состоять в родстве ни с больным, ни с тем лицом, которое его помещает, ни с директором заведения. В случаях неотложных удостоверение может быть общим, суммарным, с обязательством, однако, через два дня представить подробное свидетельство. В Англии при помещении больного требуется или два удостоверения от разных врачей или удостоверение, подписанное двумя врачами. Составители проекта сочли возможным ограничиться одним удостоверением, справедливо полагая, что подпись другого врача не может служить сколько-нибудь действительной гарантией правильного определения болезни, между тем требование второй подписи могло бы создать серьезные затруднения для лиц несостоятельных, для лиц, живущих в местностях, где находится всего один врач, а также в неотложных случаях.
Нередко случается, что больной, относительно которого исполнены все требуемые формальности, не соглашается на поступление в лечебницу, и окружающим, если не помогают никакие уговоры и убеждения, приходится прибегать к насильственным мерам. Новый проект предписывает обращаться в подобных случаях к мэру или полицейскому комиссару, которые должны принять соответствующие меры для перемещения больного и, составив об этом протокол, донести через 24 часа прокурору.
Старый закон совсем не предусматривает возможности личного обращения самого больного с просьбою принять его в больницу. Между тем далеко не редки случаи, где больные по собственной инициативе желают поступить в больницу; многие из них видят в этом помещении единственное средство предохранить себя или других от той опасности, которую они могут представлять во время повторяющихся у них приступов болезни, приближение которого они определяют по некоторым предвестниками Нового проекта устраняет этот пробел, дозволяя принимать больных и по их личной просьбе, при чем не требуется других формальностей, кроме лично подписанного прошения и документа, удостоверяющего личность больного.
Новый проект пополняет также и другой пробел, касающейся помещения французских подданных в заграничные заведения и с другой стороны иностранцев в французские заведения.
Обо всяком больном, помещенном в заграничное заведение, должно быть сообщено в месячный срок прокурору по местожительству больного; для охранения его имущественных интересов принимаются те же меры, которые установлены и для всех остальных больных. Что касается до иностранцев, то они не могут быть приняты в заведение без прошения и медицинские свидетельства, удостоверенных или на месте родины, или дипломатическим представителем данной страны во Франции. О каждом иностранце префекта сообщаешь в трехдневный срок посольству.
Через 24 часа по приеме больного директор заведения сообщаешь о поступивши больного с приложением копии прошения о приеме, медицинские свидетельства и со своим собственным удостоверением: 1) префекту, который немедленно передает все документы врачебному инспектору помешанных (постоянной комиссии по первоначальной редакции) и 2) двум прокурорам— одному по местожительству больного, другому – по местонахождении заведения. В течение 5 дней по получении документов инспектор и попечитель (2 члена постоянной комиссии) должны посетить помещенного больного, причем инспектор немедленно отсылаешь мотивированное мнение префекту и прокурору. Через 15 дней после помещения префекту и прокурору доставляется новое подробное свидетельство от врача заведения. По исполнении всех этих формальностей прокурор сообщает о поступлении больного в суд того округа, где расположено заведение, с приложением медицинского свидетельства при приеме, двух свидетельств врача заведения и мнения врачебного инспектора. Суд в заседании постановляет решение о приеме или выпуске больного, причем это решение немедленно сообщается префекту и заведующему врачу. Если суд не в состоянии постановить окончательного решения, он назначает медицинскую экспертизу.
Условия, которыми обставлен выход больного из заведения, новый проект изменил лишь в мелких деталях. На специальном реестре врач должен отмечать перемены в состоянии больного в течение первого месяца – раз в неделю, в течении первого года – раз в месяц, а затем через каждые три месяца. Больной должен быть немедленно выписан, как только в реестре будет отмечено его выздоровление. Больной может быть взят и помимо своего выздоровления; если однако врач, лечащий его, или врачебный инспектор найдут, что его состояние может нарушить безопасность, приличие или общественное спокойствие, или если временный администратор будет того мнения, что лицо, желающее взять больного, не в состоянии дать ему надлежащего ухода, то заведующей врач сообщает об этом немедленно префекту, и больной может быть удержан временно в течении 15 дней, после чего он должен быть выписан, если префект не сделал соответствующего распоряжения. О выходе больного заведующее врачи сообщают в 24 часа тем же лицам, которым они сообщали о поступлении, при чем отмечают то состояние, в котором он выбыл, и по возможности указывают место выбытия. Префект на основании мнения лечащего врача и врачебного инспектора может всегда сделать распоряжение о выписке больного; лице, поместившее больного, может однако апеллировать в течении 24 часа в суд, который и постановляет свое решение.
Надо отметить, что по первоначальному проекту, предложенному на рассмотрение Сената, помещение больного в заведение до судебного постановления должно считаться предварительным, при чем такой больной помещается не со всеми больными, а в особое наблюдательное отделение, где он остается, пока это дозволяют условия лечения. Если этот врач переведет его в другое отделение раньше постановления суда, он должен на реестре обозначить время и повод такого перемещения. Это однако не было принято Сенатом, так как справедливо указывалось, что вновь поступающее больные относятся к самым разнообразным категориям; между ними могут быть и покойные, и возбужденные, и слабые, и неопрятные; требовать, чтобы они помещались в особое отделение, равносильно требование об устройстве другой больницы только меньших размеров.
Таким образом, центр тяжести нового проекта в вопросе о помещении больного заключается в том, что окончательное постановление о приеме больного делается судом. Во всех комиссиях и во всех инстанциях, через которые проходил законопроект, этот пункте вызывал чрезвычайно оживленные прения, и на ряду с многочисленными защитниками принципа вмешательства судебной власти всегда оказывалось не мало и его противников. Доводы первых основаны на необходимости ограждения личной свободы каждого гражданина, лишение которой может состояться только по постановлению суда. Доводы вторых заключаются в том, что помещение больного предпринимается в его интересах, и чем меньше формальностей и препятствий делается при этом им скорее и успешнее может быть начато лечение. Указания на противозаконное помещение в большинстве случаев не оправдывались, и жалобы на это поступали со стороны больных, не вполне оправившихся от своей болезни. Для многих больных исполнение тех формальностей, которые требуются законом, может принести кроме того существенный вред.
Участие судебной власти при помещении больного представляется необходимым, но это участие должно выражаться не в разрешении вопроса, можно ли принять больного или нет, а в ограждении его имущественных интересов. Для этой же цели необходимо вмешательство судебной власти и в судьбу тех больных, которые призреваются в семьях, здесь контроль должен касаться и способа содержания больного с предоставлением права обязательного помещения в больницу, если судебная власть на основании мнения, высказанного врачом, найдет, что уход за больным при данных условиях невозможен или исполняется плохо.
Разрешение же вопроса, можно ли больного принять в специальное заведение или нет, не входит в область компетентности судей. Уверенность, что его разрешение доступно суду, кроется все в той же коренной ошибке, что всякое лицо не только может определить существование психического расстройства, но и указать наиболее подходящий способ лечения, так как помещение в больницу очень часто, прежде всего, необходимо именно как способ лечения. При обсуждении этого вопроса приходится руководиться не только тем, здоров человек или болен, но и входить в более детальные подробности, насколько при данных условиях необходимо помещение в больницу и не может ли оно вместо пользы принести вред. Вопрос о том, может ли больной находиться в больнице или нет – вопрос чисто медицинский и, как таковой, требует прежде всего специальных сведений; вмешательство судебной или какой либо другой власти в его разрешение всегда будет вредным. Если судьи, сознавая свою некомпетентность, будут вполне полагаться на заключения врачей, то их вмешательство превратится в совершенно излишнюю формальность, которая, однако, во многих отношениях может повести к далеко нежелательным последствиям. Состояние некоторых больных требует, чтоб их лечение вне домашней обстановки было начато в возможно скором времени; соблюдение тех или других формальностей, не позволяя немедленно приступить к необходимому для них лечению, может тем самым нанести им существенный вред. Многие больные кроме того требуют в интересах лечения возможного покоя, между тем как многократные допросы и исследования, производимые для соблюдения формальностей, могут отозваться на них самым неблагоприятным образом. Но дело значительно ухудшится, если судьи, не полагаясь на заключение врачей, стали бы руководиться своим собственным опытом и убеждением. Возможные здесь – и при том в самых широких размерах – ошибки оказались бы несравненно пагубнее тех пресловутых злоупотреблений, которых желают избежать. Трудно ведь, в самом деле, допустить, чтобы врач принял в свое заведение человека, которого он считает здоровым. Если при этом указывают, что психиатры находят ненормальное состояние там, где другие его не видят, то конечно не их вина, если они обладают большими сведениями по сравнению с остальными лицами. Предполагать, как общее правило, недобросовестность врачей, заведующих заведениями, конечно, нет никакого основания; отдельные же случаи злоупотребления – если таковые возможно допустить – должны подлежать законному преследованию.
Если в настоящее время никем уже не оспаривается, что психически больные действительно больные, то далеко еще до признания той мысли, что и больницы, назначенные для них, по возможности не должны отличаться от обыкновенных больниц. Прием в эти больницы не должен быть обставлен никакими лишними препятствиями; большой прогресс в этом отношении составляет разрешение принимать больного по его личной просьбе, как это имеет место во всех общих больницах. Существенная, однако, особенность приема психически больных состоит в том, что очень многие из них не сознают своей болезни и необходимости лечения. Отсюда является необходимость заботы о них других лиц – их родных или близких, которым и должно принадлежать право беспрепятственного помещения в больницу, если врачи находят это необходимым. Вмешательство судебной власти должно иметь место скорее в тех случаях, где родные, несмотря на необходимость помещения, не делают этого по тем или другим соображениям, но и здесь судьи могут руководиться только мнением врача.
Помимо необходимости лечения душевнобольные могут представлять еще и опасность для общества, причем для ограждения последних администрация должна принимать соответствующие меры, т. е. помещать таких больных по своему распоряжению в психиатрическую больницу. Такие официальные помещения предусмотрены и старым законом, новый проект внес лишь самые незначительные изменения. Префекты должны сделать распоряжение о помещении в заведение для душевнобольных всякого лица, находящегося под опекой или нет, состояние которого, удостоверенное медицинским свидетельством, может угрожать общественной безопасности, приличиям или спокойствию или его собственной безопасности. Распоряжение префекта должно быть мотивировано и содержать указания на те обстоятельства, которые сделали его необходимым оно теряет свою силу через 15 дней, если в течении этого времени не было приведено в исполнение. В случае неминуемой опасности, удостоверенной врачом или очевидной для всех, полицейские комиссары в Париже и мэры в общинах делают распоряжение о принятии временных необходимых мер с обязательством донести об этом в течение 24 часов префекту, который и делает немедленное постановление. Больные должны быть при этом отосланы в департаментское заведение, если перемещение туда может состояться в тот же день.
И при официальном помещении обязательны те же формальности, как и при добровольных помещениях; окончательное постановление о приеме и здесь зависит от суда. О каждом больном, помещенном по распоряжению власти, дается знать в течение 3-х дней мэру того округа, где находится местожительство больного, мэр в свою очередь немедленно уведомляет об этом семью последнего. Выход такого рода больных обставлен более строго. О каждом из них заведующий врач в начале всякого семестра представляет префекту доклад, в котором отмечается состояние больного, характер его болезни и результаты лечения. Префект согласно с мнением врача, инспектора и администратора делает распоряжение об его дальнейшем задержании или об его выходе. Даже при выздоровлении больного, которое при добровольных помещениях составляет обязательное условие выхода из заведения, заведующий врач должен донести об этом префекту, который и делает немедленное постановление, опять согласно с мнением врачебного инспектора и администратора. Ни в коем случае больные, отсылаемые в лечебницу, не могут отправляться вместе с арестантами или помещаться в тюрьму. Если во время пути необходима остановка, больной должен быть помещен в общий госпиталь, или за неимением его в специально нанятое помещение. В каждом судебном округе, если в нем нет общественного заведения для душевнобольных. Общие больницы, которые должны принимать временно лиц, помещаемых по распоряжению властей, обязаны устроить наблюдательное отделение для временного помещения больных, которые отсылаются в специальное заведение. В помещениях, которые не приспособлены специально для их лечения, больные не могут оставаться долее 15 дней, если нет на это особого мотивированного разрешения префекта.
Новый проект подробно останавливается на доходах и расходах по призрению душевнобольных. В виду местного интереса, представляемого этим отделом, я не останавливаюсь на его рассмотрении. Отмечу только, что на государство падает сравнительно незначительная часть расходов, главная доля которых ложится на департаменты и общины. Государство уплачивает расходы по управлению и контролю призрения душевнобольных, т. е. высшего комитета и генеральной инспекции, а также департаментских врачебных инспекторов. С другой стороны оно принимает на себя расходы на жалованье и пенсию врачам общественных заведений, как директорам, заведующим отделениями, так и ассистентам.
Гораздо больше значения имеет отдел, заключающий в себе постановления общие для всех душевнобольных, помещенных в специальные заведения. Выше было уже упомянуто о чрезвычайно важной статье старого закона, по которой всякий больной имеет право обращаться в суд с требованием выпуска из заведения; это постановление, аналогичных которому мало в других законодательствах, осталось и в новом законопроекте. При этом достаточно представить просьбу на простой (не гербовой) бумаге прокурору, который без замедления должен передать ее суду. Последний после необходимых, удостоверение делает постановление о немедленном освобождении больного, если найдет это нужным; постановление это не мотивируется. Помимо самого больного к суду могут обращаться с ток же просьбой, как лицо, поместившее больного, администраторы, прокурор, так и всякое другое лицо. Только при наложении опеки, число лиц, имеющих право ходатайствовать перед судом об освобождении из больницы, ограничено; при этом условии право ходатайства предоставлено лишь опекуну, прокурору или самому подопечному. Как и в старом законе, заведующие врачи не могут под угрозой наказания задерживать никакого обращения со стороны больных к административной или судебной власти, также как к местному инспектору или временному администратору. Все эти постановления имеют целью дать возможно полную гарантию против незаконного задержания в больнице.
Помимо окончательного выхода из больницы, новый проект разрешает врачам заведений давать временные отпуски больным сроком не более месяца. Отпуск более, чем на один месяц, утверждается префектом по заключению врачебного инспектора. О таком временном отпуске сообщается префекту, прокурору и мэру, причем последний должен заботиться о не медленном водворении больного в заведение в случае возврата болезни без каких-либо особых формальностей. Такие временные отпуски, хотя об них и не упоминает старый закон, практикуются в некоторых местах Франции и в настоящее время, при чем они дают очень хорошие результаты. Они необходимы напр, в тех случаях, где при наступлении улучшения в состояния больного, родные спешат взять его домой, хотя бы существовало серьезное опасение, что болезнь снова может ухудшиться. Они также оказываются во многих случаях полезными для выздоравливающих больных, служа как бы пробным камнем возможности для них вернуться к прежней обстановке. Никаких формальностей точно также не требуется при водворении убежавшего больного, если прошло не более 15 дней, в противном же случае должны быть исполнены те же самые предписания, как при всяком помещении больного.
Одной из существенных заслуг нового законопроекта является охранение имущественных интересов душевнобольных. Если говорят, что эта сторона законодательства имеет сравнительно мало значения „уже потому, что бедных гораздо больше богатых», то это очень крупная ошибка. Наоборот эта сторона имеет крайне важное значение, так как почти каждый имеет какое-либо имущество, и сохранить гроши для бедняка гораздо важнее, чем тысячи для богатого, „уже потому, что бедных гораздо больше богатых“. „Когда одинокий рабочий, читаем мы в отчете французских генеральных инспекторов за 1878 яд, „поступает в лечебницу, он всегда оставляет дома какую-либо движимость, по меньшей мере инструменты, необходимые для его работы, белье и одежду, от продажи которых почти ничего нельзя выручить, и о которых поэтому обыкновенно нисколько и не заботятся. Но если через несколько месяцев этот рабочий выйдет совершенно выздоровевшим, то он уже не найдет ни инструментов, ни одежды – все исчезло; ничего более не нужно, чтобы болезнь его повторилась снова. То же самое наблюдается по отношению к земледельцам, будучи они собственниками или арендаторами ничтожного клочка земли“. Закон 38 года также предписывает ряд мер для охраны имущества больных, но эти меры касаются только больных, помещенных в общественные заведения, при чем они, за отсутствием специально назначенных для этого лиц, выполняются далеко не совершенным образом. Но новому проекту эти меры распространены на всех лиц, помещенных как в общественные, так и в частные заведения, а также и на лиц, призреваемых в частных семьях в качестве пенсионеров. По проекту сенатской комиссии забота об охране имущественных интересов возлагается на постоянные департаментские комиссии, один или несколько членов, которых исполняют обязанности временных администраторов. Учреждение постоянных комиссий, которые должны были играть очень деятельную роль во всех делах, касающихся душевнобольных, не было однако принято Сенатом, заменившим их отдельными лицами: врачебными инспекторами и попечителями (curateur). Последние и должны исполнять обязанности временных администраторов по отношению к имуществу больных. Временный администратор принимает все нужные охранительные меры, заботится об уплате долгов, заведует доходами больного, заключает договоры, срок которых не превышает трех лет; договоры на большой срок (не более однако 9 лет) могут быть заключены только с разрешения наблюдательной комиссии. Администратор может продавать как движимое, так и недвижимое имущество больного, если ценность его не превышает 1500 франков; для этого однако необходимо разрешение наблюдательной комиссии и заключение пользующего врача. Мнение врача важно в том отношении, что он может указать, не отзовется ли неблагоприятным образом на состоянии больного при его выздоровлении продажа, сделанная во время его болезни. Если ценность имущества превышает указанную сумму, то разрешение на продажу дается судом согласно с мнением прокурора. Ежегодно временный администратор должен представлять отчет прокурору о финансовом состоянии больного.
Важное нововведение проект устанавливает относительно лиц, ведущих какое-либо торговое, промышленное или земледельческое предприятие. По просьбе супруги или компаньона председатель суда может предоставить одному из них управление делами, хотя бы вопреки мнению временного администратора; в этом случае последний ежегодно получает отчет о том состоянии, в котором находятся дела больного, Это постановление позволяет без особого ущерба вести начатое дело и предохранять от крупных потерь, которые нередко приносит с собой ликвидация.
Родственники, супруг, компаньон, также как временный администратор и прокурор могут всегда ходатайствовать о назначении перед гражданским судом судебного администратора, права и обязанности которого одинаковы с таковыми же опекуна. Обязанности администратора прекращаются с выходом больного, но они сохраняют свою силу в течении временных отпусков, а также побега больного, если прошло не более 15 дней. Администратор и опекун получают уведомления обо всех решениях, состоявшихся по делам больного; некоторый из этих решений кроме того должны быть сообщены самому больному, напр, постановления о разводе или разлучении супругов, решения об удержании в заведениях или выходе из него и проч. Администраторы временные или судебные являются законными представителями и других разнообразных интересов больного, помимо имущественных. Что касается до отношения между помещением в специальное заведете и общею дееспособностью, то в общем резюмируется утрата ее: все акты, совершенные больным во время нахождения его в заведении, считаются уже в силу одного этого недействительными, если только заинтересованный стороны не докажут, что они были совершены в светлый промежуток. Это постановление ни в коем случае нельзя отнести к числу удачных. Если назначение опеки позволяет сделать вывод об утрате дееспособности, то далеко не имеет того же значения помещение в лечебницу. Наличность психического расстройства, даже при том условии, что больной находится в специальном заведении, еще недостаточна для презумпция его неправоспособности. В этом постановлении, как и в некоторых других, предписываемых новым законопроектом, напр, во вмешательстве суда для окончательного решения о помещении больного, сказывается далеко неправильное отношение к душевнобольным; закон видит в них не просто больных, а нечто исключительное, далеко выходящее за обыкновенный рамки. Помещение в больницу действительно только по постановлению суда, как будто дело идет о заключении в тюрьму; вместе с тем это помещение ведет за собою такие тяжелые последствия, как законное предположение об утрате дееспособности. Это, конечно, не может способствовать к установлений более гуманного отношения к специальным больницам, не как к месту тягостного заточения, а как к действительной больнице, отличающейся от всех других лишь в силу действительных потребностей, а не мнимых предположений. Это общее направление нового законопроекта идет притом в разрез с некоторыми другими его нововведениями, хотя бы напр, с разрешением принимать больных по их личной просьбе. Очень нередко такие больные, сами обращающееся за помощью к врачам психиатрам, представляют расстройство, находящееся на границе между нервными и психическими болезнями, и предположение об их неправоспособности, основанное только на факте пребывания их в специальной больнице, было бы в высшей степени несправедливо и неверно.
Третья часть французская законопроекта устанавливает различные наказания, которым подвергаются врачи заведений, за неисполнение предписаний закона. Эти наказания состоят в аресте от 5 дней до года и в штрафе от 50 до 3000 франков, причем могут быть применены или обе эти меры, или какая-либо одна из них. Вместе с тем закон определяет наказания за проступки против личности больных. Всякий служащий в общественном или частном заведении за грубый поступок или насилие по отношению к больному подвергается аресту от 5 дней до 3 месяцев и штрафу от 16 до 200 франков. Небрежность в уходе со стороны прислуги, имевшая вредные последствия для здоровья или жизни больного, наказывается штрафом от 16 до 100 франков. Всякое покушение на целомудрие душевнобольного или идиота того или другого пола, если его болезненное состояние известно, наказывается тюремным заключением. Комиссия Палаты депутатов делает прибавление, что то же наказание применяется и в случаях подобного покушения в отделениях для эпилептиков или истеро-эпилептиков. Во всех перечисленных, случаях кроме того может быть возбуждено уголовное преследование.
Наше законодательство в этом отношении представляет довольно крупный пробел; в нем совсем нет специальных постановлений относительно грубого обращения с больными, не говоря уже о небрежном отношении со стороны прислуги. Между тем небрежность со стороны прислуги по отношению к больным, вверенным их надзору, нередко отзывается чрезвычайно неблагоприятным образом, причем врач заведения не имеет в своих руках другого средства, кроме увольнения такого служащего. Точно также наш закон страдает неполнотой и по отношению к половым сношениям с душевнобольными. Даже изнасилование душевнобольных не ведет за собой повышения наказания, определяемая вообще за это преступление, так как наказание повышается одной степенью только в случай, когда „изнасилование учинено над лицом, приведенным в состояние беспамятства или неестественного сна самим насилующим или по его распоряжению» (ст. 1526 Улож. о Нак.). Относительно же половых сношений с больными, не сопряженных с насилием, наш закон не дает никакого указания. Этот пробел пополняется новым проектом Уголовного Уложения, по которому виновный в половом сношении с заведомо душевнобольной или с находящейся в бессознательном состоянии наказывается заключением в исправительный дом на срок не менее 3-х лет (ст. 63).
Войти с помощью соц. сетей: