Глава сороковая

Жертва во имя друга

– О, нет!

Шанар присела рядом с Джинвир, склонившейся над неподвижным Джейкобом. Из раны под ее пальцами все еще сочилась кровь – клинок рассек броню насквозь. Шанар посмотрела туда, где стоял Зейл, в ее глазах блестели слезы.

– Пожалуйста, помоги ему, – сказала она. – Я видела, что ты сделал для Тираэля в катакомбах. Пожалуйста!

Зейл опустился на колени рядом с двумя женщинами и убрал руки Джинвир, чтобы осмотреть рану. Воительница встала и отвернулась, а затем издала крик, полный боли, когда взглянула на алую влагу, покрывавшую ее кожу, словно не понимала, как такое могло произойти; ее собственная кровь стекала по руке на пол.

Зейл осторожно раздвинул края доспехов. Кровь продолжала течь; лезвие рассекло грудь Джейкоба и глубоко вошло в грудную мышцу ниже плеча. Клинок разрушителя был очень опасен для человеческой плоти, и эта рана оказалась куда хуже той, от которой он исцелил Тираэля. Надежды почти не было. Он должен действовать быстро, чтобы у Джейкоба остался хоть малейший шанс на спасение. Но у них оставалось все меньше времени для возвращения в Санктуарий, а вред от камня для тех, кто находился поблизости от него, становился все сильнее. К тому же воины света могли наброситься на них в любую секунду.

«Вероятно, у нас всего один шанс».

Этот способ некромант испробовал лишь однажды и знал, что ему придется принести ради друга большую жертву.

Он вытащил все нужное из сумки, дрожащими руками выудил и положил рядом череп Гумберта, затем поставил возле него свечу и запалил фитиль. Он понятия не имел, какое исцеляющее заклинание подействует здесь и сработает ли оно вообще.

– Полегче, парень, – пробормотал Гумберт. – Вспомни, чего тебе стоило вернуть руку…

– Я знаю, что делаю, – тихо ответил Зейл. «Связь с тьмой, балансирующей между жизнью и смертью, обещания, данные тому, что лучше оставить в покое».

Здесь были духи, поклявшиеся служить Преисподней. Для такой работы можно использовать и их, но те, кто обещал вернуть часть жизненной силы, чаще всего забирали в уплату работы еще больше, не в силах одолеть голод. И, по правде говоря, некромант не верил, что их можно призвать на Небесах.

Однако один дух все же был здесь.

Из раны продолжала сочиться кровь. Тело Джейкоба содрогнулось. Зейл знал, что плоть не заживет, пока он не снимет заклинание, которое сам же и наложил.

– Скорее, – сказала Шанар. – Он умирает!

– Используй меня, – произнес Гумберт. – Заклинание, что привязало мой дух к этому черепу…

– Нет, – ответил Зейл. – Я не принесу тебя в жертву за мои грехи.

Некромант посмотрел на свою правую руку, спрятанную под черной перчаткой, которую носил уже так давно, что она стала частью его самого.

– Следи за сумкой, – сказал он Джинвир. – Тебе придется унести ее отсюда. Джейкоб не сможет, а я буду слишком слаб.

«Или мертв», – подумал он, но вслух не произнес. Потом снял перчатку и услышал вздох двух женщин, когда они увидели почерневший обрубок белой кости, связок и сухожилий на том месте, где остаток руки переходил в запястье.

Зейл поднял руку над раной Джейкоба, на одном дыхании пробормотав заклинание для остановки крови, и коснулся кончиком кинжала плоти Джейкоба. Затем взял клинок и, вонзив себе в предплечье прямо над почерневшей кожей, резко дернул лезвие вниз.

Кинжал ожил, когда кровь некроманта брызнула на грудь и плечо Джейкоба. Зейл стиснул зубы. Боль была всепоглощающей и необъятной, в его теле бушевало пламя, но он стойко терпел, обводя вокруг запястья острым как бритва лезвием.

Брызги крови начали всасываться в рану. С другой стороны, капли крови из раны Джейкоба текли прямо в кинжал, окрашивая клинок в красный цвет. От костяного лезвия струился жар, пламя лизало запястье Зейла в тот миг, когда оно начало отделяться от руки, повиснув на сухожилиях. Огонь опалил обрубок и прыгнул вниз, на грудь Джейкоба, облизывая открытую рану. В ту же секунду рука опустилась и костяные пальцы, схватившись за края раны, начали стягивать их вместе.

Некромант прижал обрубок руки к боку и сунул кинжал обратно в ножны. Боль была такой глубокой и сильной, что Зейл едва не терял сознание, и все же не сводил глаз с раны Джейкоба, наблюдая за тем, как его собственная рука продолжает сшивать плоть. На мгновение пламя, мерцающее над ней, приняло форму крупного демона с хвостом дракона и чешуйчатым телом, который скрылся внутри раны.

Костяная рука Зейла наконец омертвела и упала рядом с ним на пол, а кожа Джейкоба сморщилась и почернела, словно опаленная изнутри. Глаза воина распахнулись, он издал утробный стон и схватил Зейла за плечи.

– Боль… – Джейкоб привстал и закашлялся. Некромант крепко держал его левой рукой, прижимая правое запястье к телу, пока последние языки пламени не погасли. Затем Зейл упал навзничь, тяжело дыша в попытке обрести внутреннее равновесие, в то время как мир вокруг опрокинулся и стал тускло-серым.

* * *

Джейкоб почувствовал, как его поднимают.

– Он не реагирует, – услышал он голос Джинвир и огромным усилием воли открыл глаза – как раз в тот момент, чтобы увидеть, как Шанар помогает Зейлу собрать череп, свечу и что-то еще, напоминающее кости. Затем чародейка подняла некроманта на ноги, положив его левую руку себе на талию, за которую тот крепко ухватился, свесив голову на грудь. Некромант чувствовал себя так, словно он смотрит на мир сквозь медленно поднимающийся туман, в то время как какая-то тварь, проникшая ему под кожу, сковывает каждое его движение.

– Нет времени приводить его в чувство, – сказала Шанар. – Мы должны идти!

Они побежали, причем Шанар наполовину тащила за собой некроманта, а Джинвир несла Джейкоба, перекинув через плечо. Удивительно, но даже несмотря на все неровности на дороге боли мужчина не чувствовал – рана полностью затянулась, и силы постепенно возвращались к нему. Правда он никак не мог вспомнить, что же произошло. После того, как меч разрушителя вонзился в его грудь, и он рухнул, чувствуя, как из тела утекает жизнь, была лишь пустота.

Теперь Джейкоб снова был жив. Это казалось настоящим чудом.

– Отпусти меня, – сказал он, но воительница его либо не слышала, либо проигнорировала. Они пронеслись под аркой, украшенной двумя гигантскими крыльями, означавшими вход в Сады Надежды.

– Отпусти меня, – повторил Джейкоб и на этот раз Джинвир подчинилась, аккуратно поставив его на ноги. Правда, тут же вцепилась мужчине в плечи.

– Ты в порядке? Ты почти умер.

Ангелы, которые были в садах, исчезли. У Джейкоба не было времени раздумывать, почему; он чувствовал покалывающую энергию, исходившую от черного камня души, который висел на поясе Джинвир.

– Чувствую себя как новенький, – сказал он. – Мне правда лучше. А вот ты…

По руке Джинвир стекала кровь.

– Жить буду, – сказала она. – Не беспокойся. – Но полностью скрыть боль воительница так и не смогла. – Ты убил Сикарай, – произнесла она. – Как?

– Что я сделал? – Джейкоб покачал головой. То, что она говорила, не имело смысла. И все же кусочки мозаики начали возвращаться к нему, словно из сна: вот он встает на ноги, и сила течет по его рукам, когда он поднимает нефалемский ключ Каллена…

Джейкоб взглянул на некроманта, который высвободился из рук Шанар и теперь стоял, слегка покачиваясь и баюкая на груди правую руку, словно зажимая ею рану.

– А что с ним?

– Темный маг спас тебе жизнь, – сказал Джинвир. – И дорого заплатил за это. – Во взгляде женщины-варвара читалось невольное уважение.

Джейкоб взял некроманта за предплечье и осторожно потянул, обнажая почерневший обрубок там, где раньше была рука. Зейл поднял глаза из-под черных волос, мокрых от пота. Темная пучина его странных глаз светилась, а бледное лицо, казалось, стало еще прозрачнее.

– Что ты наделал? – спросил Джейкоб.

– Он спас твою шкуру, – произнес из сумки Гумберт. – И отдал ради этого собственную руку! Но сейчас нет времени на болтовню. Давайте, пошевеливайтесь!

В дальнем конце Садов они проскользнули между рядами деревьев из света и вышли на широкий бульвар, ведущий к Заводям Мудрости. В этот самый миг Джейкоб услышал оглушительный шум, приближающийся к ним с противоположной стороны бульвара, где тот заканчивался гигантскими колоннами у входа в сердце Серебряного города. В проходе появился Микулов, бегущий к товарищам с такой скоростью, что казался размытым пятном, а следом за ним летела армия воинов света, чьи пылающие крылья и обнаженные мечи закрывали собой небо.

– Святые… – тихо выдохнула Шанар. На голову монаха посыпались разряды чистой энергии, которые ангелы метали, словно молнии. Он уворачивался, пригибался и вертелся, пока вокруг гремели взрывы, оставляя в камне огромные дыры и поднимая облака серой пыли.

Микулов поднял голову и увидел друзей, которые отчаянно махали ему руками.

– Бегите! – закричал он, и еще несколько стрел обрушились с неба, едва не задев его. – К порталу!

Хорадримы развернулись и опрометью бросились к Заводям Мудрости, приготовившись к резкому порыву ледяного воздуха, поглотившего все звуки. За Источником их ждал все еще открытый портал.

Увы, не только он.

– Что ж, к этому все и шло, – в разрезавшем мертвую тишину вокруг голосе, мягком и в то же время исполненном силы, звучала печаль. – Мне не хотелось верить, что он предаст наше доверие, независимо от мотивов, но, полагаю, я знала правду с самого начала.

Заводи Мудрости окрасились золотом, когда существо воспарило над землей и проплыло вперед. Над его силуэтом распростерлись огненные крылья. Это явно была женщина, и от одного ее присутствия у Джейкоба перехватило дыхание, заставляя его рухнуть на колени.

– Я Ауриэль, Архангел Надежды, – сказала она. – А вы нарушили границы священных земель, хорадримы.