Часть третья

Возвышение Нефалема

Глава двадцать пятая

Пустоши

Архангел Мудрости стоял на бескрайней каменной равнине, пыльной и потрескавшейся. Руки его были скованы шипастыми кандалами, которые пронзали тело, отчего кровь горячими струйками стекала по ребрам. Он был обнажен, его смертная плоть сморщилась и обвисла, побледнев до мраморно-голубого оттенка.

Ангелы окружили его и алтарь, на котором лежал ребенок.

Было очевидно, что это мальчик, хотя определить его возраст было трудно. Его запястья и лодыжки пронзали шипы, пригвоздившие ребенка к черному камню, он был обескровлен и бледен, точно алебастровая статуя. Мальчик был человеком, и Тираэль чувствовал, что знаком с ним, хотя и не понимал, зачем он здесь.

Архангел огляделся, пытаясь сквозь лес неподвижно застывших и холодных ангелов разглядеть удвоенный карательный отряд, высланный специально, чтобы засвидетельствовать смерть мальчика. За ними Тираэль видел остатки Заводей Мудрости, рассыпавшиеся в прах. Это были Небеса, но уже не те, что прежде; некогда родной для Тираэля мир, теперь увиденный глазами незнакомца.

Кто-то толкнул его вперед. Он споткнулся и чуть не упал на колени. На мгновение Тираэль обернулся, и этого оказалось достаточно, чтобы увидеть прямо у себя за спиной Империя, с ног до головы забрызганного кровью. Архангел Доблести взмахнул мечом. Палачи хотели, чтобы Тираэль смотрел на мальчика, видел, что с ним сделали.

Из потрескавшейся земли под алтарем показались черные щупальца. Они скользили вверх по склону черной горы, прижимаясь к ее сверкающим граням, испуская пульсации кровавого, пылающего света. Щупальца обвились вокруг мальчика, и когда они заняли свое место, ребенок открыл глаза.

В нем действительно было что-то знакомое. Тираэль придвинулся ближе, чиркая по камням своими шипастыми кандалами, чувствуя собственную наготу и взгляды наблюдавших за ним ангелов. Он взглянул на лицо Джейкоба. Глаза нефалема были широко распахнуты от боли, а рот открыт, словно он хотел закричать именно в тот момент, когда извивающаяся черная нить проскользнула в его горло. Джейкоб выгнулся, корчась в агонии, а путы Тираэля растворились в камне. Архангел Мудрости посмотрел вниз: в окровавленных руках он держал молот и шип, который приставил к груди Джейкоба.

Когда он вновь поднял глаза, лицо нефалема изменилось, и архангел обнаружил, что смотрит в свои собственные глаза.

* * *

Тираэль резко выпрямился на соломенном матрасе; кожу его покрывала испарина. Через окно в комнату сочился слабый серый свет – над Вестмаршем вставало утро. Сон цеплялся за архангела, точно паутина, боль в голове усиливалась от образа маленького Джейкоба, распростертого на черном алтаре, и его собственного лица на плите.

«Смерть придет за всеми вами, и явится она на темных крыльях».

В тишине раннего рассвета Тираэль страшился предательства собственного разума. Он боялся, что у него не хватит сил провести этих людей сквозь ослепляющий свет. На этой неделе они продолжат свои приготовления, которые завершатся пробной вылазкой за пределы Санктуария. Тираэль описал некоторые опасности, с которыми могут столкнуться нефалемы, но он должен дать им возможность прочувствовать их на собственной шкуре. Это единственный выход, а времени мало.

Они зашли слишком далеко, чтобы повернуть назад.

Он посмотрел на остальных в комнате. Каллен и Томас мирно спали, а кровать монаха пустовала, как и каждое утро с тех пор, как они сняли комнаты в «Оскалившемся псе». Казалось, Микулов вовсе не нуждается во сне, но он всегда возвращался откуда-то совершенно спокойным, отдохнувшим и словно бы посвежевшим.

Тираэль расправил плечи и отбросил мрачные мысли. Он тихо оделся, а остальных разбудил лишь когда рассвело и лучи яркого света прорвались через облака, окрашивая город в резкие черно-белые тона.

* * *

Микулов стоял на крепостных стенах города, когда солнце взошло, заливая светом Вестмарш. С рассветом пришло обновление, энергия, новая жизнь. В ветрах чувствовалось дыхание богов, они ласкали его кожу, а тепло убаюкивало солнечными лучами. Сегодня утром у него не было никаких видений, но монах, хоть и удивился этому, не задавал вопросов. Боги найдут его, когда придет время.

Микулов перелез через стену, напрягая мускулы то одной, то другой руки и быстро спускаясь по почти гладкому камню. Ни городская стража, ни горожане на улицах его не видели. Он был осторожен и не хотел поднимать шума.

Монах все-таки переговорил с Тираэлем о своем беспокойстве за Джейкоба, Шанар и Джинвир. Архангел вроде бы прислушался к нему, но при этом у Микулова возникло чувство, что собеседник озабочен чем-то другим, и это не было приближающимся вторжением на Небеса. План Тираэля по похищению черного камня души основывался на неожиданности, и хотя шансы на успех были ничтожно малы, Микулов не мог найти в нем ничего, что можно было бы усовершенствовать.

Несколько дней назад, когда они вновь собрались в катакомбах, Тираэль обрисовал план остальным членам отряда, рисуя схемы прямо на пыльном полу. Время – самое важное. Они должны понять, как устроена реальность Небес и каков порядок их действий, чтобы пройти через это. Каждая реальность таила в себе множество опасностей, и если нефалемы хотят выжить, то должны понять, что от красоты до уродства и ужаса всего один шаг. Ангелы им не друзья и не защитники; в данной ситуации они опасны точно так же, как и обитатели Преисподней, а может, и опаснее, потому что могут атаковать из-за занавеса ослепительного света и величия.

Микулов шел быстрым шагом по улицам пробуждающегося города, мимо жителей Вестмарша, спешащих по своим делам и даже не подозревающих о разворачивающейся драме. Сейчас он был обеспокоен душевным состоянием Тираэля. Архангел находился в замешательстве, и это имело отношение к тому предмету, что он носил. У монаха было ощущение, что этот предмет не только наделен огромной силой, но и несет в себе тьму, от которой кровь стыла в жилах. Это, наряду с напряженными отношениями между Джейкобом и двумя женщинами, а также никуда не девшимся недоверием Джинвир к некроманту, увеличивало риск, с которым им придется столкнуться.

Микулов чувствовал, что в плане Тираэля было что-то еще – что-то, что не давало ему покоя, – но архангел скрывал правду и рассказывать товарищам не собирался. Монах знал лишь одно: вместе у них есть шанс. А вот без взаимопомощи и доверия друг к другу, а также без лидера, который верит в их успех, поиски Черного камня души будут очень короткими.

* * *

Тираэль повел их через болото обратно к гробнице, минуя гулкие залы, покрытые странными и непонятными резными изображениями огромных лиц, мимо ям, заполненных костями, словно древние нефалемы просто упали замертво прямо на том месте, где стояли, и гнили до тех пор, пока плоть не исчезла. Полы были выложены ровными каменными блоками, иногда украшенными узорами, смысл которых затерялся во времени. В некоторых местах пол обвалился, оставляя рваные раны, открывавшие нижние уровни.

Джейкоб подошел к Шанар. Запах чародейки был приятным и чистым, и мужчина почувствовал к ней такой прилив страсти, что даже покраснел. Все его чувства внезапно обострились. В последнее время Шанар посылала ему все больше непонятных сигналов, то теплых, то холодных, и у Джейкоба голова шла кругом от эмоций. Он отлично знал о ревности Джинвир, хотя было ли дело в ее чувствах к нему, или в том, что она осталась как бы в стороне, он не знал.

– Сегодня мы проведем наше первое испытание, – объявил Тираэль, когда они снова достигли гробницы. – Но прежде давайте поговорим о деле. Во время нашей миссии вы столкнетесь с невиданным эмоциональным и психологическим стрессом, и шансы будут поистине неравны. Возможно, некоторые из нас погибнут. – Он посмотрел на каждого из них. – Я даю вам еще один шанс уйти, пока не поздно. После этого пути назад уже не будет.

Джейкоб взглянул на остальных. Никто не сдвинулся с места, хотя он почувствовал беспокойство Шанар и заметил бледность Томаса, лоб которого покрыла испарина.

Пауза тянулась до тех пор, пока Тираэль не закончил изучать их лица.

– Хорошо, – произнес он наконец. – Мы вместе достигли больших успехов, укрепив свои силы для грядущего великого испытания. Благодаря нашим прошлым сражениям и нашим успехам вы обрели уверенность в себе. Но помните: Небеса не похожи ни на что, что вам доводилось видеть прежде. Сегодня я позволю двоим членам отряда испытать то, что ждет всех вас.

Тираэль разделил их на небольшие группы. Томас, Каллен, Джинвир и Микулов останутся в комнате, разбирая план похищения камня души и знакомясь с точными путями и препятствиями. Им надо научиться быстро и эффективно перемещаться по залам Небес. У Каллена была подробная схема Небес, и Тираэль лишь указал на несколько незначительных ошибок. Они будут использовать знания и мозги Каллена, тактические навыки ведения боя Томаса, а также силу Микулова и Джинвир, чтобы преодолеть все препятствия и провести за собой остальных.

Работая в одиночестве и тишине соседнего заброшенного помещения, Зейл сосредоточился на транспортировке самого камня. Он начал с изготовления сумки, в которую можно будет положить предмет такой великой силы хотя бы на какое-то время. С помощью царства мертвых он сможет создать канал, сдерживающий разрушительную силу камня, и использовать свой дар некроманта для защиты остальных.

– Джейкоб и Шанар, – произнес Тираэль. – Пойдемте. Вы будете первыми, кто увидит Пустоши.

* * *

Тираэль отвел их в укромное место подальше от остальных, в комнату, наполненную голубым сиянием нефалемских факелов. В прошлом Преисподняя и Небеса использовали в качестве плацдарма для атак на Санктуарий Крепость Пандемония – сооружение, которое Тираэль сам помогал возводить вокруг камня Мироздания. Увы, теперь она была заброшена и в нее нельзя было попасть с помощью портала.

Однако Пустоши, мрачный мир на окраине Пандемония, были для них доступны.

– Это царство невозможно описать, – сказал Тираэль. – Пустоши подобны центру самого Творения. Они постоянно меняются. То, что вы видите и переживаете в один день, в другой может быть совершенно иным. Там нет реальности, нет материи. Вы можете слышать и чувствовать вещи, которые не имеют смысла, а те, кто не готов, могут затеряться там навсегда. Представьте себе, что вас швырнуло в глубины океана – туда, куда не может проникнуть даже луч света. Это опасное место, которое, зачастую, вводит в заблуждение даже ангелов.

Шанар взглянула на Джейкоба, неловко переминаясь с ноги на ногу. Тираэль достал из складок одежды небольшой предмет и положил его на землю. Затем нарисовал вокруг него какой-то символ и произнес странные слова, значения которых Джейкоб не понял. Портал ожил, излучая горячее сияние, которое быстро превратилось в мерцающую плоскость света.

– Я пойду первым, – сказал Джейкоб, намереваясь уже шагнуть вперед, но Тираэль остановил его.

– Мы пойдем вместе, – сказал он.

Шанар сжала руку Джейкоба. Когда они вошли в портал, их окутала волна потрескивающей энергии. Джейкоб тут же был дезориентирован и потерял связь со своим телом. Все пять чувств отказывались подчиняться ему, в то время как каждая клеточка его сознания кричала об опасности. Волна головокружения, страха и паники, нахлынувшая на него, была почти невыносима; он обнаружил, что парит в пустоте, как смерть на ветру – кружащийся вихрь чистой, беззвучной ярости, которая грозила поглотить саму его сущность.

– Просто сделай то, что должен, и поскорее.

Голос отца донесся до него, громкий и ясный, словно он стоял рядом с сыном, живой и сильный – целый мир для маленького мальчика, все еще пытающегося отыскать в нем свой путь.

– Отбрось жажду наслаждений и славы. Думай только о своем долге.

Невероятным усилием воли Джейкоб вспомнил то, чему его учил отец: справедливость без гнева, доводы разума, необходимость кровопролития только тогда, когда нет иного выбора. Он изо всех сил старался отыскать себя среди волн, швыряющих его взад и вперед, и наконец вновь начал смутно ощущать свое физическое тело: холодную, ноющую плоть, глухой шум в ушах, напоминающий воду, и сжатую руку Шанар.

Он слышал, как она зовет его, и следовал за голосом, внезапно прорвавшись сквозь ледяную стену тумана в некую форму реальности. Они стояли на огромной каменной равнине, простиравшейся во всех направлениях, а горизонт сливался в сплошную серую линию. Шанар наблюдала за ним. Ее фигура то появлялась, то исчезала, очертания становились размытыми, а затем снова растворялись, словно галлюцинации, просачивающиеся сквозь дымку.

– Тем нефалемам, которые испытали трансформацию, будет сложнее ориентироваться во внешних границах Пандемония, – сказал Тираэль, появляясь из небытия и обретая очертания. Его голос звучал приглушенно, словно из-под воды. – Твоя сила в том, чтобы контролировать свои эмоции, а ключ к разгадке этой силы – твоя самая большая слабость.

Голос Шанар раздался прямо в сознании:

– Чувства – противная штука. Я отказалась от них.

– Ты прячешься за юмором, – сказал Тираэль. – Твои способности впечатляют, но ты можешь намного больше. Вы оба должны перестать сопротивляться и научиться обуздывать свои чувства, преодолевая страх, чтобы усилить то, что вам дано природой. Шанар, твоя роль в нашем плане одна из самых важных, но и одна из самых сложных. Я должен попросить тебя сделать то, чего не делал еще ни один человек.

Тираэль обнажил свой меч. В слабом свете Эл’друин горел, точно факел, и пел, когда хозяин перекладывал его из руки в руку. Шанар ахнула, и Джейкоб почувствовал, как она стиснула его ладонь.

Резонанс был до боли прекрасен.

– Ты узнаёшь песню меча, – сказал Тираэль. – Ты уже слышала ее раньше.

– Он позвал меня в ту пещеру много лет назад, – ответила Шанар. – Я следовала на зов… и встретила тебя. – Она вновь взглянула на Джейкоба, сжала его пальцы и отпустила.

– А теперь ты должна ответить.

Тираэль взмахнул мечом, и песня эхом разнеслась по Пустошам, вызывая слезы на глазах Джейкоба. Это было то, чего он не мог описать, и ничего подобного не могло быть создано в Санктуарии, но это было отлично знакомо ему. Это было оружие, которое он носил все эти годы, и которое стало частью его самого. Он жаждал услышать об этом подробнее.

– Ответь на зов меча, Шанар, – сказал Тираэль. Его голос обрел командные интонации. – Пусть песня течет через тебя. Ангельский резонанс, исходящий от Арки, протекает через все сущее и может формировать пути как людей, так и ангелов. Ты знаешь это – ты, единственная из всех смертных, понимаешь это. Теперь ты должна отдать это обратно.

Шанар закрыла глаза. С ее губ сорвался низкий стон. По пальцам пробежало покалывание и проникло в пальцы Джейкоба, а затем появилась вибрация – поначалу слабая, но усиливающаяся с каждой секундой. Вскоре это стало болезненным, и Джейкоб выпустил руку девушки и отскочил в туман, становясь свободным от любого материального места. Он боролся, чтобы вернуться на звук, но песни теперь было две, они доносились с разных сторон. Он протиснулся вперед, хватаясь за окружающих его призраков, которые рассеивались от его прикосновения. Из тумана появилась фигура – ангельского вида существо с распростертыми крыльями, поющее в унисон с мечом. Нет, это не ангел.

Это Шанар.

Чародейка раскинула руки и запрокинула голову. Энергия искрилась на кончиках ее пальцев, подобно крыльям ангела, а песня, исходившая от нее, была идентична резонансу меча.

Джейкоб видел, как Тираэль шагает вперед сквозь туман, держа над головой Эл’друин.

– Небеса откроют тебе то, чего ты не хочешь увидеть, и ты не должна сомневаться или колебаться, если хочешь выжить.

Без единого предупреждения, Тираэль со свистом опустил меч на горло Шанар.

Джейкоб выхватил Священный Разрушитель прежде, чем осознал, что делает, принимая удар и отражая его в мгновение ока. В странном светящемся тумане полетели искры, и фигура Тираэля задрожала, словно расплавленное стекло, прежде чем исчезнуть в бескрайней, бесконечной равнине.

Они стояли вдвоем, вслушиваясь в завывание ветра. Шанар била дрожь. Джейкоб вернулся в прошлое, и вновь почувствовал, как лезвие вонзается в горячую плоть отца. Эл’друин превратил Джейкоба в орудие правосудия. Боль и чувство вины за содеянное со временем исчезли, но в последний год они вернулись, словно подкрадывающаяся болезнь, и он потерял то, что знал.

«Больше так не будет», – подумал Джейкоб. Оружие, выкованное для него, вернуло ему силу и уверенность, а еще дало возможность вновь стать орудием правосудия, как когда-то давно, до того, как чума связала его со злом и безумием.

Но ему не давало покоя что-то еще. Что-то, что он истолковал неправильно.

Впрочем, эта мысль мгновенно исчезла. Кто-то наблюдал за ними. Он чувствовал, что острый, словно лезвие, взгляд буравит его затылок. Джейкоб вгляделся в туман, который вновь завихрился вокруг него, но ничего не увидел, а когда Шанар вновь обрела очертания, он заметил позади них светящийся портал. Ощущение развеялось, точно ночной кошмар, унесенный утренним солнцем.

Когда он перешел на другую сторону, шрам на его плече пульсировал тупой болью, будто на коже горел вопросительный знак.