Глава девятнадцатая

Священный Разрушитель

– Тебе больно?

Губы Джейкоба были сжаты в жесткую линию, а на лице цвета старого пергамента выступил пот, но глаза сверкали решимостью, и мужчина встретил взгляд Тираэля с холодным спокойствием, которого архангел прежде не видел.

– Бывало и хуже, – ответил Джейкоб. – Жить буду.

Целительница из Брамвелла, женщина по имени Идалка, только что закончила накладывать на руки Джейкоба повязку из паутинного шелка, пропитанную соком окриса. Идалка что-то тихо пропела над ранами, но помогло это или нет, Тираэль сказать не мог. Руки Джейкоба покрылись волдырями, и кожа на них слезала красными лоскутами. Некромант предложил попробовать исцеляющее заклинание, но Джинвир и близко не подпустила его к Джейкобу.

«Ни один человек не в силах удержать меч Сикарай», – подумал Тираэль. И все же, несмотря на мучительную боль, которую он, должно быть, испытывал, Джейкоб не опустил меч перед ангелом-разрушителем, проявив мужество, которое, вполне возможно, спасло их всех.

– Командир Нар ждет тебя, – произнес Зейл. Некромант стоял в дверях скромного дома, держа руки на поясе. Тираэль на мгновение задержал на нем взгляд, и Зейл едва заметно кивнул. Дело сделано.

– Я почувствовал это, – произнес Джейкоб, ни к кому конкретно не обращаясь. – Меч, словно бы прошел сквозь меня… Я вновь почувствовал себя живым.

Тираэль положил руку на плечо Джейкоба, а затем поднялся с колен. Еще была надежда, что он сможет стать тем лидером, которым, по мнению Тираэля, может быть, а значит, есть надежда на успех их миссии.

– Я скоро вернусь, – ответил он. – Постарайся отдохнуть.

* * *

В мастерской ревел огонь. Нар то брался за меха, то быстро и умело управлялся с инструментами, трудясь над лежащей перед ним заготовкой. Во все стороны летели искры; воздух был переполнен энергией, рвавшейся на свободу. Красные и оранжевые всполохи света танцевали на лицах Томаса и Каллена, собравшихся вокруг стоящего у двери стола и изучавших артефакты, принесенные из тайного храма. Когда Тираэль вошел, Каллен, чье лицо было красным от жары и пылающим от возбуждения, поднял голову.

– Это оригинальный свиток, написанный рукой Акарата! – воскликнул он.

– Крестоносцы были бы весьма этим заинтересованы, – сказал Тираэль. – Я встречал нескольких из них, и целью каждого было спасение Закарума. Подлинный свиток, написанный Акаратом, станет для них одним из бесценных сокровищ.

– В рукописи описано видение, которое привело к основанию веры Закарумов, – продолжил Каллен, – и это именно то, о чем догадывался Декард Каин. Теперь я уверен, что полученное видение на самом деле было космическим эхом жертвы Ульдиссиана, а не посланием от ангела. Но есть еще кое-что. – Он взял новый текст. – Основываясь на записях в этом фолианте, я полагаю, что артефакты были помещены Корсикком в пещеру для их сохранности, но утеряны, так как короля захватили в плен варвары.

– Сын Ракисса? – Тираэль как раз принимал том из рук Каллена, когда звук удара молотка Нара наполнил воздух. Книга оказалась написана неразборчивым почерком, по всей странице были разбросаны заметки. Хотя в последнее время у Архангела Мудрости появился опыт в сборе информации благодаря работам, оставленным Каином и Лией, собрать все воедино здесь было гораздо сложнее. Он не представлял, как Каллену удалось это расшифровать.

Ученый кивнул.

– Согласно дневнику Корсикка, его отец был одержим поиском древней обители нефалемов, предположительно скрытого города, и он присоединился к отцу в этом стремлении, – пояснил он. – Корсикк обнаружил в горах то самое место, которое, как он предположил, изначально использовалось в качестве укрепленного аванпоста. Нефалемы прятались здесь, когда им грозила опасность. Корсикк оставил ловушку колдунов клана Визджерей – костяного демона, чтобы тот охранял вход. Он полагал, что такие аванпосты существуют по всему Санктуарию. Однако он верил, что город и оперативная база были построены на западе древним нефалемом по имени Дейдесс. Это было недалеко от места, где основали Вестмарш и где после смерти захоронили тело Ракисса.

– Затерянная гробница Ракисса?

– Совершенно верно. – Каллен кивнул, взглянув на Томаса. Его волнение казалось осязаемым. – Мы полагаем, что сам город находится на некотором расстоянии от городских стен Вестмарша, но туннель, ведущий к нему, спрятан прямо под самим Вестмаршем. Вполне вероятно, что вход в туннель расположен под Церковью Святого Ордена. Здесь есть нарисованная от руки карта, но вход наверняка защищен магией, сотворенной много веков назад, и лишь истинный нефалем сможет открыть его.

– Если вы отправитесь в Вестмарш, то попадете прямиком в осиное гнездо, – сказал блестящий от пота Нар, слышавший их разговор. – Храмовники захватили Церковь Святого Ордена, но рыцари больше не намерены это терпеть. Король требует очищения. Жители этого города даже не подозревают, в какой опасности они находятся.

– Мы отправляемся завтра, – сказал Тираэль. – Командир Нар, ты бы нам очень пригодился.

Нар покачал головой.

– Я не могу уехать, – сказал он. – Мой долг – оставаться здесь, в Брамвелле, пока генерал Торион не призовет меня вновь возглавить рыцарей Вестмарша. Но я могу отправить вместе с вами послание, чтобы рыцари знали, что вам можно доверять.

Он отвернулся к столу, вытер руки и вернулся обратно с чем-то, завернутым в плотную ткань. Нар двигался очень медленно, как будто то, что он держал, было для него тяжкой ношей.

– Все сделано точно так, как ты просил. Смертный, обладающий немалым мастерством, сможет владеть им, хоть для этого и потребуется великая сила, даже несмотря на все мои поправки.

Тираэль взял сверток. Тот был теплым. Даже под тканью Архангел почувствовал смертоносно острые края оружия. Он слегка развернул материю, чтобы увидеть рукоять Священного Разрушителя, меча Сикарай. Нар обмотал рукоять веревкой и кожей, поставил клеймо и сотворил с самим клинком что-то такое, что умерило его силу и дало возможность владеть им. Однако меч по-прежнему вибрировал от энергии.

– Ты хорошо потрудился, командир, – сказал Тираэль. – И мы благодарны тебе за всё.

– Покажи это клеймо моему сыну в Вестмарше, – сказал Нар, указывая на печать. – Это знак дома Нар, и он поймет, что это моя работа и что я дал вам свое благословение.

На мгновение в глазах Нара мелькнула боль. Лицо его казалось изможденным и серым, а щеки впалыми.

– Погибло много людей, – произнес он. – Что бы вам ни предстояло сделать, дабы остановить это… дело закончится не скоро.

Затем Нар повернулся и вышел из мастерской, прихрамывая точно старик. Его широкие плечи поникли, словно он нес тяжелую ношу.

* * *

Тираэль оставил Каллена и Томаса спорить о деталях написанного в дневнике и найденных артефактах, а сам растворился в вечерних сумерках. Нара нигде не было видно, и он почувствовал угрызения совести за то, о чем попросил этого человека. Изменение формы ангельского клинка требовало огромного мастерства и энергии и было чрезвычайно опасным.

Но если он прав, результат того стоит.

Темнота становилась все глубже, и холодный воздух залива заставлял плотнее кутаться в плащ. Оружие, перекованное Наром, все еще окутывало теплом руки Тираэля. Он просил командира внести эти изменения ради Джейкоба – меч станет для того точкой концентрации, способом обуздать свою внутреннюю силу. Однако для выполнения поставленных задач требуется нечто большее. Они подошли к разгадке тайны крепости нефалемов ближе, чем когда-либо, но что потом? Как только они доберутся до затерянного города, начнутся настоящие испытания. Придется столкнуться с Небесами – восемь смертных против целой армии ангелов.

Если они зайдут так далеко. Никто из них не говорил о том, что произошло на горе, но Тираэль знал, что Империй и Сикарай не остановятся: разрушитель вернется, и его уже не удастся застигнуть врасплох. «Главный вопрос, – думал Тираэль, направляясь в тихое место за магазином, – в том, как Сикарай и орда демонов нашли нас? Неужели они следили за нами с тех пор, как мы покинули Тристрам? И как они связаны с камнем?»

Он подумал о рубце Джейкоба, оставшемся после прикосновения темнокрылой твари. «На нем была метка…».

Легкий ветерок колыхал кроны деревьев, окаймлявших владение Нара. За ними начинался густой лес, уходящий далеко в горы, за которыми лежала дорога в Вестмарш, занимавшая несколько трудных дней пути на запад. В лесу могло прятаться что угодно. Слегка дрожащими пальцами, Тираэль положил завернутое оружие у ноги и наконец вытащил Чалад’ар из внутреннего кармана своего одеяния. Он находился далеко от остальных и был вне поля зрения тех, кто мог выйти из ближайшей лавки или из дома Нара. Позже у него еще останется время на сон. Странное, но уже знакомое желание шевельнулось в архангеле. Чаша принесет ему радость и подарит озарение, облегчит бремя, которое легло на его плечи.

Но когда Тираэль заглянул в глубины Чалад’ар, облегчение не наступило. Вместо него мятежного архангела захлестнула волна отчаяния, куда более мощная, чем все, что он испытывал ранее. Паутина светлых нитей окутывала его, пронзая плоть и принося с собой правду о том, с чем они столкнулись; он ясно видел гибель членов отряда, одну за другой, видел товарищей, охваченных ужасом, болью от насилия и потерь. Гнев овладел им изнутри и он узрел свои собственные слабости, свои недостатки. Да, Тираэль сейчас не был ни ангелом, ни человеком, но обладал изъянами, присущими обоим видам: гордость и безрассудство, похоть и печаль, и прочие слабости, обретенные вместе с бьющимся сердцем. Любовь была роковым изъяном, а забота о ближнем – помехой, которая приблизит его собственную смерть.

Он видел, как Декард Каин умирал на грубом дощатом полу своего дома в Тристраме, пытаясь найти утешение, но не находя его; видел, как Лию поглотило Единое Зло – ее тело извивалось и разрывалось на части, она кричала в агонии. Он видел командира Нара, лежащего на земле, обессиленного и безжизненного. Видел Джейкоба, сожженного заживо, – плоть его кипела и бурлила, обнажая кости. Он видел обезглавленное тело Каллена, сотрясающееся в конвульсиях, прежде чем рухнуть в кровавое озеро.

Но хуже всего было осознание того, что в конце концов всех их ждет пустота, и что после того, как их смертные оболочки обратятся в прах, не останется ничего – лишь забвение.

Тираэль беззвучно закричал. Его тело сотрясалось в конвульсиях, агония продолжалась бесконечно, поскольку время перестало существовать. Он смутно ощущал чье-то присутствие – что-то безучастно наблюдало за ним, словно решая, как поступить дальше.

* * *

Спустя некоторое время архангел пришел в себя. Он находился в лесу в полной темноте, деревья стояли перед ним, словно безликие гиганты, а сквозь их тяжелые ветви просачивался лунный свет. Холодный воздух покалывал кожу.

Тело Тираэля отзывалось болью на каждый вздох. Он сжимал чашу обеими руками, так, что пальцы свело судорогой, а плечи будто превратились в глыбы льда. Тираэль посмотрел вокруг, не понимая где находится. Как долго он отсутствовал? Он ничего не помнил, кроме того, что нечто наблюдало за ним в Чалад’ар.

В темноте что-то зашевелилось.

Архангел Мудрости вернул чашу на место и положил руку на рукоять меча. Из-за деревьев до него донесся едва слышный шепот, звук проскользнувшего мимо дерева тела, задевшего ветку. Обернувшись, Тираэль увидел, как рядом промелькнула, а затем исчезла темная фигура.

«Призраки?» Он ждал, затаив дыхание, но больше ничего не произошло. Лунный свет становился все ярче, и Тираэль смог разглядеть окружающий лес и тропинку, которая, должно быть, чуть осыпалась, когда архангел поднимался наверх. Может, он ошибся и видел то, чего не было – остаточный эффект чаши?

Когда Тираэль спустился обратно, холод немного отступил. Вскоре он увидел заднюю стену мастерской Нара, и сверток с мечом Сикарай, который лежал там же, где он его оставил.

– Тебе не следует оставаться одному, – произнес выходящий из тени Микулов, когда Тираэль вышел из леса и поднял сверток. – В таких лесах может исчезнуть кто угодно.

Несколько мгновений монах изучал лицо Тираэля, а потом заключил:

– Ты обеспокоен. Внутри тебя идет великая борьба, и ты ищешь ответы. Но здесь их не найти.

Какой-то дикий инстинкт самозащиты охватил Тираэля. Известно ли монаху о чаше? Что он увидел в лесу? Неужели это была тень Микулова там, среди деревьев?

– Не следует судить столь поспешно, – ответил он. – Ты ничего не знаешь о том, с чем я сталкиваюсь.

– Я не сужу, – покачал головой монах. – И не претендую на то, чтобы понять, каково это – пройти путь от ангела к смертному или взвалить на себя бремя верного выбора, от которого зависит будущее Санктуария и Небес. Но какой бы выбор ты ни сделал, он должен быть только твоим, если хочешь отыскать истину. Это мне показали боги.

– Твои боги, – уточнил Тираэль. – Не мои.

Микулов просто кивнул.

– Возможно, мы лишь называем их по-разному, – сказал он. – Но суть одна. Я верю, что твое сердце чисто, а намерения благородны – иначе меня бы здесь не было. Но в игру вступили опасные силы, угрожающие всем нам, и они будут использовать любые средства, чтобы сорвать наши планы. Некоторые нам удастся распознать. Другие же… – он пожал плечами. – Мы можем ничего не заметить, пока не станет слишком поздно.

Тираэль до боли сжал кулаки – внутри него закипала ярость. Монах не должен был шпионить за ним сегодня, и его опасения были беспочвенны. Чалад’ар просто показала своему хранителю то, что уже происходило, и это помогло ему понять, как действовать дальше. Такова была ее цель – закалить сердце Тираэля, чтобы он как лидер смог сделать трудный выбор.

«Можно пожертвовать теми, кто нам дорог, чтобы спасти миллионы». Так уж устроен мир, и он ничего не сможет сделать, чтобы изменить это.

– Утром мы отправляемся в Вестмарш, – сказал Тираэль. – Я не верю, что разрушитель способен залечить раны так быстро, но все равно это лишь вопрос времени. К тому же Империй может отправить других. Оставайся на карауле, пока я не пришлю кого-нибудь, чтобы сменить тебя.

Не дожидаясь ответа монаха, он проскользнул мимо него и, обойдя мастерскую, отправился к дому Нара. Все шло так, как планировалось. Джинвир первой открыла в себе силы нефалемов, и остальные тоже смогут. Сегодня вечером он вручит меч Сикарай Джейкобу, а на рассвете они покинут Брамвелл и направятся в Вестмарш, прежде чем враги снова нападут.

Сейчас важнее всего разыскать затерянную крепость нефалемов и подготовиться к вторжению в Серебряный город. И в первую очередь, Империй и Ангирский совет не должны узнать об их приближении.

* * *

Микулов проводил архангела взглядом. На сердце у него было тяжело, мысли путались. Он видел, как Тираэль вошел в лес, словно находясь в трансе, неся в руках предмет невиданной красоты и силы, но монах не знал о его предназначении. Судя по внешнему виду, предмет был родом с Небес, а не из Санктуария. И все же монах чувствовал исходившую от него страшную опасность. Внутри архангела бушевала борьба между двумя мирами и Микулов знал, что это может привести к погибели их всех.

– Услышьте меня, – тихо обратился он к богам. – Помогите мне отыскать путь к свету и миру.

Микулов закрыл глаза. Он чувствовал, как воздух ласкает его лицо, слышал шелест сосновых ветвей в лесу, чувствовал вкус соли на языке. А затем все стихло. Он почувствовал, как боги пытаются установить с ним связь, но что-то удерживало их – какой-то барьер, который заглушал звук, превращал свет во тьму, огонь в лед и приносил вечный сон.

Монах открыл глаза, пытаясь отыскать источник помех. Его разум отправился в полет, дрейфуя сквозь видения. С неба исчезла луна, деревья растворились в черной пустоте, которая поглотила мир и оставила его плавать в одиночестве без единого якоря, когда душа Микулова отделилась от тела.

Он парил над самим собой, чувствуя, как ветер уносит его все выше и выше над владениями командира Нара, и слыша плач, исходящий от фигур, собравшихся, словно статуи, вокруг распростертого на земле тела – его собственного безжизненного тела. Он видел призраков, которые в конце концов унесли его в ночи на бесшумных черных крыльях, – словно чума, посланная ангелами, спустились они в этот мир, неся с собой смерть.