Рассказ о царе и трех братьях
Ночь сорок девятая

Когда старушка-солнце скрылась в куполе запада, а юноша-месяц вышел из портика востока, Худжасте с мрачным лицом и отчаянием в сердце, наружно в волнении, а внутренне в смятении, пришла к попугаю.

«О хозяйка, — спросил он, — почему ты так мрачна? Почему ты так нахмурилась? Сегодня ночью надо пойти в дом к другу, надо посетить покои возлюбленного, а к друзьям не годится приходить с мрачным лицом, нельзя строить кислую гримасу, сидя с друзьями. „Будь благоразумен, а не мрачен“, — говорят арабы».

Кислым не будь, Нахшаби, никогда!
Мрачного месяц померкнет тотчас.
Мрачного вид — это тяжкая смерть,
Мрачного общество — горе для нас.

«Нет для человека лучше украшения, чем ясное чело, нет для женщины капитала дороже веселого нрава. Лишь из-за мрачности своих жен те два младших брата состарились раньше старости, а старший брат только из-за веселого нрава своей жены и под старость остался молодым». — «А как это было? — спросила Худжасте. — Кто были эти братья — молодой, средних лет и старший?»

«Говорят, — отвечал попугай, — жил-был некогда один пахарь. Гонял он по полю пару волов и сеял зерно в сердце земли. Вдруг от удара плуга раскрылась яма, начали копать, и нашли колодец. В колодце этом было несколько колосьев пшеницы — каждый колос величиною с конский хвост, а каждое зерно — с персик. Все эти колосья отнесли к царю города.

„Мне хотелось бы точно и определенно знать, — сказал царь, — в какую эпоху росли такие колосья на ниве мира“. — „В таком-то городе, — сказали ему, — есть древний-предревний хлебопашец. Возможно, что ему это известно и что эти обстоятельства от него не сокрыты“.

Царь взял один из колосьев, дал его одному из придворных и послал к тому хлебопашцу расспросить его и осведомиться у него об этом деле. Когда придворный пустился в путь, попался ему по дороге один из его друзей и спросил его: „Куда ты идешь?“ — „Иду по такому-то сложному делу к такому-то хлебопашцу“, — ответил тот. „Когда узел этого затруднения будет распутан, попроси его также разрешить несколько вопросов, представляющихся для меня трудными, а именно: темнее черного цвета нет краски, как же черные волосы человека могут стать белыми? Затем — в сближении, соединении и брачном сожительстве и муж и жена получают одинаковое удовольствие; почему же обязанности платить вено лежит только на мужчине, почему на его шее лежит тяжесть брачного дара? Затем — когда муж и жена состарятся, почему мужчина кажется светлым, а женщина принимает скверную окраску?“

Придворный пришел к хлебопашцу и увидел дряхлого старца. Стан его был искривлен, как лук без тетивы, от чрезвычайной старости лоб его пригнулся к самым коленям. Придворный положил перед ним колос и сказал: „Не знаешь ли ты, в каком веке росли такие колосья, когда бывали такие побеги?“ — „Нет, не знаю, — отвечал хлебопашец. — Но есть у меня брат постарше, возможно, что он знает“.

Придворный пошел к брату постарше и увидал человека средних лет, напоминающего собой юношу, подобного молодому человеку. Придворный стал расспрашивать его, и тот сказал: „Мне это неизвестно, но у меня есть брат на несколько лет старше меня, ему-то это наверно известно“.

Придворный пошел к нему и увидел юношу с черной бородой, без единого седого волоса и безо всяких признаков старости. Придворный стал расспрашивать его, и старец сказал: „Мне это прекрасно известно, и историю эту я знаю превосходно. В тот год, когда нива мира давала такие плоды, и на моем поле росли такие колосья. А причина этого благословения такова. Во время правления царя той эпохи какой-то человек продал другому дом. Покупатель нашел в этом доме схороненный клад, большое сокровище, принес эти деньги к продавцу и сказал: „Ты продал мне дом. Деньги, находившиеся в нем, принадлежат тебе, возьми их“. — „Если бы эти деньги были назначены мне в удел, они нашлись бы тогда, когда дом еще принадлежал мне. Раз теперь дом стал твоей собственностью, то и деньги — твое имущество“, — возразил продавец.

Поднялся между ними спор. Один говорил: „Это — твое!“ Другой восклицал: „Нет, твое!“ В конце концов пошли они со своей тяжбой к царю той эпохи и сказали: „О справедливый царь, о бесподобный судья, о праведник, не ведающий кривды! Прекрати наш спор и пресеки нашу вражду!“»

Великий Аллах! Что это были за дни, что было за время! Какая разница между тем временем и временем нынешним! Какое различие между тем веком и этим!

Нахшаби, в то далекое славное время
Притеснений и муки не знали сердца.
Ты сказал бы, что в это далекое время
Мусульманства завет уважали сердца.

«„Царь спросил: „Есть у тебя дети?“ — „Есть сын“, — ответил тот. „А у тебя какого пола ребенок?“ — спросил царь покупателя. „Дочь“, — ответил тот. „Отдай же свою дочь его сыну, а деньги эти дай ей в виде приданого. Тогда вы оба получите свою долю из этих денег“, — сказал царь.

Обеим сторонам это решение пришлось по душе, оба вышли из судейской залы удовлетворенными, и от благодатного действия этого решения по всему лицу земли взошли такие всходы, благословение такого правосудия всему миру принесло благодать“».

Нахшаби, правосудье царя где найти?
Милосердье его все стада стережет.
В мире ценностей много, но все ж ни одна
По сравнению с этим и в счет не пойдет.

«„О ходжа, — сказал придворный, — вопрос царя разрешен. Но мой друг дал мне поручение, просил разрешить его загадку и сказал: „Если дальше черного цвета нет ничего, то почему же черные волосы человека становятся белыми?“ — „Чтобы люди видели, — ответил хлебопашец, — что дела творца, велик и славен да будет он, не похожи на дела тварей. Краску, с которой все красильщики мира бессильны что-нибудь сделать, красильщик его мощи перекрашивает таким образом“.

„Затем он спросил меня, — сказал придворный, — если во время сближения и слияния, при брачном сожительстве удовольствие мужчины и женщины одинаково, то почему же обязанность платить вено падает на мужа?“ — „Хотя услада мужчины и женщины одинакова, — отвечал хлебопашец, — женщина испытывает страдание от утраты девственности, несет бремя беременности и кормления, переносит страдания родов. Вот потому-то за такие мучения и страдания бремя вена кладут на шею мужчины, цепь брачного дара накидывают на шею мужей“.

„Затем он спросил еще, — сказал придворный, — почему под старость и с наступлением дряхлости лицо мужчин кажется светлым, а лицо женщины скверного цвета?“ — „Природа мужчины состоит из глины, — отвечал хлебопашец, — а глина со временем не уничтожается, а становится все чище и чище; тогда как природа женщины — мясо, которое со временем уничтожается и меняет свои свойства. Поговорка гласит: „Всякая вещь возвращается к своему первоисточнику“».

Нахшаби, основанье — великая вещь!
И подъем в этом мире испытай, и спад.
И давно уже мудрые люди твердят,
Что к источнику все возвратится назад.

«„О ходжа, — сказал придворный, — вопрос царя разгадан, затруднения моего друга разрешены, но представившееся мне затруднение больше, чем все эти затруднения, вместе взятые. Мой вопрос труднее, чем все эти. А вопрос этот таков: вас три брата; самый младший из вас — старый и дряхлый, средний — человек пожилой, а ты — самый старший из них — молод и свеж. Что это за удивительное явление? Что за странное дело?“ — „О ходжа, — ответил хлебопашец, — нас три брата, и все трое — хлебопашцы. У младшего из нас два горя — одно в доме, другое вне дома; одно — это то, что посев его никогда не всходит, а другое, что дома у него ворчливая жена. Эти две горести так состарили его. У среднего брата одно горе — посев его удается, но дома у него непокладистая жена. Потому-то он и кажется человеком средних лет. А у меня нет горя ни дома, ни вне дома — посев мой удается, жена у меня дома покорная. Чего же мне стареть?“»

Нахшаби, от невзгоды стареют мужи,
Молоко может в деготь судьба превратить.
Раньше времени старят, мой милый, людей
Все те беды, что им довелось пережить.

Дойдя до этих слов, попугай обратился к Худжасте с такой речью: «О хозяйка, таковы последствия веселости женщин и раздражительности жен. Теперь вставай, распусти узел бровей, удали со лба складки, устрани мрачность и суровость. Радостной и веселой ступай к другу и полони его своим изяществом и остроумием».

Худжасте хотела последовать его совету, но кислое лицо ночи скрылось за завесой, появилось совершенство веселого дня, утро показало свой сверкающий лик, и идти было уже невозможно…

Нахшаби сегодня ночью собирался
Повидаться с другом нежным и прекрасным,
Только утро помешало это сделать:
Всем влюбленным утра вестник — враг ужасный.

Рассказ о царе и трех братьях Ночь сорок девятая

Рассказ о царе и трех братьях
Ночь сорок девятая