26. Стейнер

Кристофин давно уже посапывала в объятиях Стейнера, хотя сам он никак не мог заснуть. Да какой тут сон, когда под одной крышей с ними ночевал Зоркий? Долгие часы юноша ворочался в постели, пока скука не пересилила усталость. И тогда он аккуратно выбрался из кровати, стараясь не разбудить возлюбленную, бесшумно оделся и спустился в таверну. Солнце ещё не взошло, но, невзирая на поздний час, нашёлся ещё один человек, который не спал. Темноволосая женщина с двумя длинными косами тихо напевала, убирая со столов тарелки и чашки.

– Утро доброе, – поздоровался Стейнер на сольском.

– Может, перейдём на северный язык? – предложила трактирщица. Уголок её рта приподнялся, возле глаз появились морщинки.

– Откуда вам знать, что я на нём говорю? – удивился уроженец Нордвласта, однако на родной язык перешёл.

– Муж сказал. Он не понимает языка, но на слух узнаёт.

– Откуда вы родом?

– Из Ваннеронда. Но я уже лет двадцать там не живу. К слову, местные до сих пор не доверяют мне. И всё потому, что я не исконная жительница Сольминдра. – Она закатила глаза. – Чем тебя угостить?

– Воды, если можно.

Хозяйка налила прозрачную жидкость из кувшина и поставила на стойку.

– Присаживайся.

– Что это за город? – поинтересовался Стейнер, утолив жажду.

– Ты что, не знаешь, где находишься?

– Мы давно странствуем без карты.

– Восточные лисы, – ответила женщина. – Прежнее длинное название сократилось до нынешней версии.

– У вас здесь водится много лис?

– Нет, но у местных частенько волосы рыжие. О них ходят чудны́е легенды.

– Не думаю, что Зоркого привели сюда мифы о лисах, – заметил Стейнер.

– Нет, – согласилась трактирщица. – Но я рада, что не придётся о нём беспокоиться – экзарх Зима ушёл за полчаса до твоего появления. Ранние же вы пташки, однако.

– Меня зовут Стейнер, – представился юноша и тут же пожалел, что не придумал иное имя. Хотя, сам не зная почему, он доверял этой женщине. – Я из Нордвласта.

– И тебя разыскивает Империя, – прошептала хозяйка без всякого осуждения, но с состраданием и жалостью в голосе.

– Всё может быть. – Стейнер пожал плечами.

– Так вышло и со мной. – Она поставила кружку и приблизилась к собеседнику. – Я Лидия. – Женщина осторожно подняла руку, и над ладонью у неё вспыхнуло пламя.

Глаза Стейнера расширились от изумления – со времён Вирага он не видел, чтобы кто-то использовал магию. Лидия сомкнула пальцы в кулак, и огонь исчез.

– Вы сбежали сюда от Испытаний, – догадался юноша.

– К тому моменту они уже забрали сестру. Родители не хотели потерять и второго ребёнка, поэтому под новыми именами мы сбежали из Ваннеронда в Восточные лисы. Непонятно как, но это сработало.

– Тогда понятно, почему прошлым вечером вы не работали, – заключил Стейнер.

Лидия кивнула.

– Маленькая птичка принесла на хвосте, что экзарх нагрянет в таверну. Время от времени до меня доходят кое-какие слухи.

Беглец с Владибогдана улыбнулся.

– Не желаете поделиться?

– Слышала, армия детей использовала магию на улицах Вирага против имперских солдат.

– Вряд ли десяток-другой ребят можно назвать армией, – ответил Стейнер, удивляясь про себя, насколько быстро распространяются слухи и какие масштабы принимают.

– А ещё слышала, что семифутовый человек поразил имперского солдата одним ударом кувалды.

– Я и до шести футов не дотягиваю, но кто я такой, чтобы стоять на пути у отличной истории.

Они оба засмеялись, после чего ненадолго умолкли.

– Они убьют тебя, Стейнер, – прошептала Лидия.

– Знаю.

– И всех, кого ты любил.

– Вот почему необходимо восстать. Нельзя больше прятаться.

Глаза трактирщицы наполнились грустью, однако жалела она не себя.

– Это непросто. Император правит более семи десятилетий, и, вероятно, его нельзя одолеть. Поговаривают, он более не человек.

Стейнер вспомнил слова Нильса: «Обещай мне, что убьёшь его, наездник. Обещай, что разобьёшь его чёрную душу своим волшебным молотом».

– Вы говорите, что время от времени что-то слышите? – уточнил он. Лидия в ответ кивнула. – Будьте осторожны. В Вираге мы заглянули к человеку по имени Тиховетер, но Империя убила его, прежде чем тот добыл для нас информацию. – Женщина побледнела. – Мне очень жаль, – произнёс Стейнер. – Вы с ним были знакомы?

Она покачала головой.

– Только по имени и голосу, который доносил ветер.

– Он рассказывал о наёмниках здесь, в Славонской провинции.

– Да. Это я про них ему сообщила. В основном на основании обрывков сплетен. Они стояли лагерем в лесу, точно разбойники, но о них уже давно ничего не слышно.

Стейнер тихо выругался.

– Твои друзья?

– Один из них. – Юноша поставил кружку на стол и поблагодарил хозяйку.

– Не разбуди сестру, – напутствовала его Лидия.

Стейнер расплылся в улыбке.

– Кто вам сказал, что она мне сестра?

– Муж. Говорил, что вы похожи на детей, которые борются за внимание отца. Он вас неправильно понял?

Стейнер нахмурился.

– Она мне точно не сестра.

– Прости. Уверена, отец гордится тобой. И тебе не нужно искать его одобрения.

Он кивнул и улыбнулся, покраснев от стыда, после чего вышел из зала и направился по лестнице в комнату. Одобрение. Слова тяжким грузом легли на сердце.

– Ты уверен, что экзарх покинул таверну? – переживал Марек. Сегодня он присоединился к Кристофин и Стейнеру чуть позже обычного.

Все они были заспанные, ноги натужно ныли от многодневного пути.

Сын кивнул.

– Так сказала его жена. Ей можно доверять. Её зовут Лидия.

– Гляжу, ты уже обзавёлся друзьями? – сказала Кристофин. – Мне пора ревновать?

Стейнер улыбнулся.

– Я теперь народный герой. От поклонниц отбою не будет.

– Гляжу, ты в отличном настроении. – Девушка фыркнула с раздражением.

– Спасибо Фрейне за милость, – добавил Марек.

– У меня есть идея, – начал Стейнер, – но она довольно рискованная.

– Каждый день – это риск, – подметила Кристофин, пожав плечами.

– Я пообещал Кими пустить слух о Владибогдане, чтобы начать восстание. Ко всему прочему мне нужно отыскать Фельгенхауэр.

– Думаешь, она где-то поблизости? – спросил Марек.

– Не знаю, но если мы останемся в Восточных лисах и начнём рассказывать свою версию произошедшего на острове, вероятно, Фельгенхауэр сама нас отыщет.

– Или Империя, – буркнул Вартиаинен-старший.

– Я же сказал, что риск есть, но мы тем самым убьём двух зайцев. – Стейнер глянул на отца и мрачную Кристофин. – Если удача нам улыбнётся.

– Улыбка должна быть по-настоящему широкой, – фыркнул Марек.

– Неужели тебе так нужна твоя тётя? – негодующе воскликнула Кристофин.

– Тебе, должно быть, пришлось нелегко, когда ты потеряла мать.

– Ещё бы. Только причём здесь Фельгенхауэр?

– Я свою мать вообще не знал, и даже забыл, как она выглядит. Фельгенхауэр – это ниточка, ведущая к ней.

Марек покачал головой.

– Откуда такая уверенность, что ей можно доверять? Фельгенхауэр всегда заботилась лишь о своей шкуре.

– Это не так, – возразил Стейнер тихим, но твёрдым голосом. – Без неё я бы не выжил.

Отец нахмурился.

– Может, это и так, но…

– У неё есть люди и колдовские силы, – перебил сын. – Она нам нужна.

– Гляжу, ты не сдашься. – Марек открыл дверь и удалился, напоследок кинув на него мрачный взгляд.

– Начнём рассказывать всем о Владибогдане? – предложил Стейнер. – Вечером?

Кристофин схватила его за руку и крепко сжала.

– Твоя увлечённость очередной самоубийственной затеей мне нравится больше…

– Чем что?

– Чем вечная хандра. Последние несколько дней ты вёл себя, как побитая собака.

– Прости меня. – Стейнер опустил глаза. – Я всё детство провёл в Циндерфеле в качестве безграмотного кузнеца, чью сестру отверг город… Откуда взяться уверенности? А эта необходимость говорить перед толпой внушает ещё больший страх. Я чувствую себя неучем.

– Неучем? – Кристофин нахмурилась. – После всех побед, что ты одержал, ты беспокоишься о буквах и цифрах? – Стейнер усмехнулся и легонько сжал руку любимой девушки. – Вечером мы поведаем всем твою историю, – пообещала она. – Вместе.

– Да. И на этот раз всё получится.

– Почему он так неприязненно настроен по отношению к Фельгенхауэр?

Кристофин лежала рядом со Стейнером в маленькой комнатушке с запотевшими стёклами. Время близилось к вечеру, и они уже несколько раз отрепетировали свой рассказ. На какое-то время можно было позабыть о заботах.

– Отец? Понятия не имею. Он мало о ней рассказывал. – Юноша попытался припомнить, что Марек вообще говорил раньше о тёте. – Возможно, в этой истории есть нечто, чего мы не понимаем.

Громкий стук в дверь напугал их обоих, и Стейнер уже начал вставать, как вдруг из-за двери раздался голос отца:

– Ужин через полчаса. Встречаемся внизу.

– Понял, – отозвался сын.

Они спустились в обеденный зал таверны и заняли тот же стол, что и прошлым вечером. Марек кивнул им обоим, но ничего не сказал, заставив Кристофин покраснеть и отвернуться. Ужин послужил прекрасным предлогом ненадолго отвлечься от мысли о выступлении перед толпой, однако нервное возбуждение помешало Стейнеру сполна насладиться едой.

– Всё получится, – успокаивала его Кристофин.

Лидия подошла с тремя высокими кружками пива и поставила их на стол.

– Ты уверена? – спросил её Марек.

Женщина кивнула.

– Будь что будет. Рассказывайте. Я уже устала скрываться. – Оглядев помещение, она вздохнула. – И если восстанию суждено начаться, то почему бы не в наших краях?

Стейнер покончил с трапезой, отпил половину эля и вскочил на ноги. Его рука потянулась к кувалде, которая висела на поясе.

– Ты справишься, – ободряюще прошептала Кристофин.

Марек, судя по лицу, не разделял её оптимизма. Стейнер протянул руку, и девушка сначала нахмурилась, но тут же улыбнулась и приняла её.

– Вы что делаете? – удивился отец.

– Ты сказал, что нам нельзя воевать друг с другом. Она лучше говорит по-сольски и лучше рассказывает, и в придачу чертовски красива. – Юноша поднял подругу на ноги и прижал к себе. – Мы вместе расскажем о произошедшем на острове.

Марек кивнул с довольной улыбкой и поднял кружку.

– Наконец наездник сказал что-то дельное.

– Что заставило тебя передумать? – спросила Кристофин, пока они шли по таверне. – Мне казалось, ты сам хотел поведать свою историю.

– Трактирщица решила, что мы брат и сестра, борющиеся за отцовское внимание. – Прошептал он ей на ухо с улыбкой и кивнул на Марека. – Тогда я понял, что не хочу соревноваться с тобой, ведь мы в одной лодке. Ты хороша в одном, я – в другом, и мне не на что обижаться.

– Тебе понадобилось несколько недель, чтобы до этого додуматься? – Кристофин покачала головой.

– Прости меня. Ты лучше других знаешь, что я медленно соображаю.

Девушка поцеловала его прямо посреди зала, и Стейнер пылко ответил на поцелуй, который в итоге затянулся дольше, чем они намеревались, и посетители начали осыпать их подбадривающими возгласами.

– Мы явно привлекли внимание. – С покаянной улыбкой Кристофин огляделась.

– Может, стоит с этого в дальнейшим всегда начинать? – усмехнулся Стейнер.

Дочь трактирщика двинула ему локтем в бок, после чего шагнула вперёд и подняла руки, чтобы все вокруг замолчали.

– Добрые люди Восточных лис, – обратилась Кристофин к присутствующим на сольском. Голос её привлёк внимание шумной толпы, и многие тотчас успокоились. – И не очень добрые люди Восточных лис… – Посетители таверны встретили такое начало смехом. – Я проделала долгий путь из Нордвласта, чтобы поведать вам рассказ. Он будет тяжёлым, но я стою перед вами с возлюбленным, которому верю всем сердцем. Кто готов меня выслушать? – По толпе пробежали согласные шепотки, все притихли, на смену осторожности пришло любопытство. – Кто-нибудь из вас терял детей из-за деяний Зорких? Так началась наша история в крошечном городе Циндерфеле на северо-западном побережье Винтерквельда.

В таверне воцарилось молчание. Один человек ушёл, хлопнув дверью. Стейнер рассчитывал на другое начало рассказа, но всё же шагнул вперёд.

– Я всегда знал, что моя сестра отличалась от других, но всё равно любил её. А затем пришли Зоркие. Тут-то и начали твориться странные события.

Кристофин рассказала о броши в форме молота. Она описала Ширинова, Хигира и последующие события: как Стейнер ушёл от отца и отправился в таверну Бьёрнера. Она поведала о том, как в конюшнях они провели вместе ночь. Кристофин кивнула Стейнеру, и он продолжил историю.

– И вот что я узнал: детей Сольминдренской империи и Обожжённых республик никто не убивает. Их увозят на остров и принуждают служить Империи.

Таверна наполнилась недоверчивыми пересудами, и Стейнер заволновался. Неужели они так быстро потеряли внимание толпы?

– Эти дети, – продолжила Кристофин, призывая к тишине, – ваши дети, кого всю жизнь ненавидели и оскорбляли, впоследствии превращаются в Зорких. Таких Зорких, каких вы видели прошлым вечером в этой таверне.

– Может, расскажем об Огненных духах и драконах? – прошептал Стейнер.

– Им и так уже есть над чем подумать. – Покачала головой Кристофин. – Для начала и этого хватит.

– А что с гарнизоном на горном перевале? – поинтересовался мужчина из задних рядов. – Ваших рук дело, полагаю?

– Смотря, что вы слышали. – Стейнер хмуро взглянул на него.

– Говорят, отец и сын порубили в капусту всех солдат. – Рыжеволосый, рыжебородый мужчина в кожаных штанах и сбитых сапогах вышел вперёд.

Герой Владибогдана продемонстрировал всем кувалду.

– Таким оружием капусту шинковать несподручно. – Раздались смешки. – Но да, я там был.

– А где отец?

Марек поднялся из-за стола.

– И я там был. Боролся с демонами в чёрных доспехах плечом к плечу с сыном, которым горжусь.

– Правду говорят, – отозвался пожилой мужчина с серебристо-белыми волосами. – На прошлой неделе я пересекал перевал верхом, и нет там ни души, одни только кости и пепел.

Толпа тепло приветствовала новость. Несколько мужчин даже подняли кулаки, чтобы выразить уважение. Другие тем временем совещались с товарищами, и изумление их постепенно сменялось волнением.

– Выступление, гляжу, удалось, – с облегчением прошептал Стейнер.

– И перерастёт в легенду, которую будут передавать из уст в уста. – Кристофин улыбнулась и обняла его за талию.

Под радостные восклицания и перешёптывания, заполнившие таверну, Марек со слезами на глазах приблизился к сыну.

– Ты справился, – похвалил он, хлопая Стейнера по плечу.

Тот в свою очередь наклонился и поцеловал Кристофин в лоб.

– Мы справились, – поправил юноша. – Втроём. И я этого не забуду.

Дверь таверны внезапно распахнулась, и среди посетителей раздались испуганные возгласы. Послышался удар, затем мерзкий хруст, и в глубине души Стейнер понял, что кого-то убили.

– Солдаты!

Народ зашевелился, и сквозь хаос Стейнер увидел на пороге экзарха Зиму.