За рулем своего «Логана» Андрей думал про разрешение на программинг. «Государственный Трибунал дает согласие на использование теории Сущности»…

Что-то здесь не так.

Лига с осторожностью относится ко всякого рода информационным технологиям. Магистры по-прежнему считают, что эссенциалиста-корректора, его руки, восприятие — машина заменить не может. Будут погрешности при анализе, обязательно будут.

Но разве то, что происходит сейчас, — лучше? Горстка замотанных специалистов против армии больных. И над ними — грозное око Трибунала. Значит, Лига поддалась рационализму и разрешила допустить кибернетику до его величества Человека?

Хочется верить, как же хочется верить!

Въезжая во двор Конторы, Андрей уже чувствовал знакомое покалывание в кончиках пальцев. Паутина! Она так и просится в эфир. Так и тянется к новым горизонтам.

Кабинет уже привели в порядок, приятно было сесть за компьютер и начать…

Хотя бы начать. Ведь это никому не навредит. Не нарушит Стандарт.

— Что проку лгать себе, господин эссенциалист? — спросил Андрей отражение в мониторе. — Контракт уже подписан, пути обратно нет.

Он нажал кнопку пуска. Компьютер загудел.

Начать можно с вводных параметров.

Пальцы Андрея на секунду зависли над клавиатурой и вскоре поспешили за мыслями…

Паутина строится не на раз. Сначала в недрах человеческого организма, словно пружина, разворачивается тонкая игривая спираль. Вот пошли во все стороны лучи. Кружатся, кружатся, будто спицы в невидимом колесе…

Это память. От центра вовне на север — рождение, от севера к северо-востоку — сектор младшего детства, от северо-востока к востоку — старшее детство, от востока к юго-востоку — тинейдж… И так по кругу, до завершения… Только между старостью и рождением — пустой сектор. Пустой… А бывает, что граница паутины не захватывает последние сектора, тогда ее рваный край похож на облетевший с одного боку цветок, на смятый лоскут или, как пишут в учебниках, на разодранный клубок… Там образуется затемнение, его-то и надо устранять…

В память-лучи вплетаются нити. Это события. Факторы. Поступки. Климатические условия. Жизненные прерогативы. От меньшего к большему. От ниточки к разветвлению. От перекрестья к узору.

Узоры сектора Детство: роды, кормление, первые игрушки, колыбельные песни… Отрыв от груди, детский сад, школа…

Узоры Тинейджа: половое созревание, первый конфликт семейного воспитания и общественных требований… И тоже школа… И друзья… И друзья противоположного пола… И влюбленность… И любовь… И разочарование…

Андрей остановился, печально взирая на перечень, который не захватывал еще и пятидесятой части.

— Я сумасшедший. Поддался искушению и полез в гору. На Эверест. Без снаряжения. Один.

Но там, на вершине, ждут люди. И, может быть, успех и сенсация. И, может быть, Рита.

Его пальцы побежали дальше, как в том вальсе, в вальсе, который играл для нее. Или это только кажется? Он ведь никогда не учился в музыкальной школе.

Однако хватит топтаться на месте, надо переходить к главному — к узлам.

Что такое аксель? Это препятствие. Дефект, ошибка вышивальщика, обернувшаяся браком изделия. Артефакт на фотографии жизни. Да, вот так точнее, пожалуй.

Узел — это не событие, не чувство. Это следствие их. Причинно-следственные связи — вот ключ к распутыванию узлов. А бывают и гордиевы аксели. Их нельзя распутать. Но и разрубать нельзя, иначе — смерть пациенту. А тебе — костер.

Но заказчика интересуют больше фенотипы узлов, их проявление на практике. Болезни. Хронические неудачи. Расстройства психологической адаптации. Их много — сотни. А причины все те же, их гораздо меньше.

Нелюбовь и множество ее разновидностей. Страхи — явные или завуалированные и их возрастные метаморфозы. И, конечно же, грандиознейшая, классическая, самая ПРИЧИННАЯ причина всех времен и народов, которой дрючат студентов-эссенсов так же, наверное, как инженеров мучают сопроматом: «Отсутствие адекватной самореализации». У Андрея стоит за нее красная галка — высший балл. И этой составляющей в программе должно быть отведено одно из ведущих мест.

А теперь — способы вязания аксельбантов…

Дверь отворилась, в кабинет влетел Денис. Он ведь сказал, что с утра будет на производстве!

— Андрей Николаевич! Да вы что! Четыре часа, а вы с девяти не встаете со стула. Так нельзя, надо же отдохнуть, пообедать!

Он принялся суетиться, вытащил из сумки какой-то фастфуд и запихнул его в микроволновку.

— Как, уже четыре? Я был уверен, что не больше часа, — изумился Андрей.

— Меня нет, и никто даже носа не сунет! Пишет и пишет человек!

Денис подвинул стул к компьютеру и уселся, впившись глазами в экран.

— Ого! Сколько вы уже сделали! Повременные сектора, аксели, до аксельбантов добрались! Да вы — просто герой!

— Здесь только схема, все в общих чертах. А предстоит еще описать множество подробностей и, самое главное, механизмов диагностики и лечения.

— Да, да, — закивал Денис, — правильно. Сегодня не получилось, а завтра мы уже займемся этим совместно!

Микроволновка запищала, он кинулся открывать дверцу.

— А сейчас — обеденный перерыв!

— Спасибо, я не голоден, — как можно вежливее сказал Андрей. — В горле пересохло. Не возражаете, если я прогуляюсь до кулера?

— Угу!

Денис кивнул и, тут же забыв об Андрее, примостился у подоконника, распечатывая упаковку с разогретым пловом и рассматривая перспективы съесть и вторую.

В конторе была неплохая столовая, но программист предпочитал избегать лишнего общения. Особенно сейчас, когда он так близок к мировой славе.

Андрей шел по ковролиновой дорожке коридора. Возле стены-аквариума он остановился посмотреть на рыбок. Вот синие задиры-петушки, жемчужные гурами, красные острохвостые меченосцы. Их движения грациозны и полны достоинства. В детстве у Андрея был домашний аквариум, и он часто смотрел на него, особенно после школы. Особенно, когда было плохо.

Водный мир успокаивал, а его обитатели своими мягкими губами беззвучно нашептывали заверения в вечной дружбе. И он им верил. А потом семья Андрея собралась переезжать в новый дом, и рыбок пришлось отдать…

Его аквариум был небольшим, всего на двадцать литров. Кроме моллинезий и сомиков там обитали его любимые разноцветные попугайчики. Они всегда забирались в ракушечный грот у самого дна.

А здесь на дне был замок. Опять этот замок! Андрей на секунду зажмурился, потом открыл глаза, отошел от аквариума и поспешил дальше, в тамбур. Он ведь так и не добрался до кулера. Пить действительно хотелось, но еще больше хотелось не видеть Дениса. Почему — Андрей не мог четко объяснить.

…А замок в аквариуме — признак безвкусицы.

Утолив жажду лишь после четвертого стопятидесятиграммового стакана, что весьма его удивило, Андрей заспешил обратно. До конца работы всего полтора часа, нужно закончить аксельбанты.

Дениса уже не было на месте. На клавиатуре лежала записка: «Вызвали к руководству, акт обещает быть долгим, увидимся завтра». Андрей порадовался. Наверняка у этого человека проблемы с паутиной, вот и создает дискомфорт своим присутствием. Будет время — стоит посмотреть.

Андрей снова сел за стол.

Итак: аксельбанты. Группы узлов, конгломераты.

Способов вязания три: цепи, петли, косички.

Цепь — самое простое образование. Это фактически череда узлов. Нити, образующие аксели, как правило, общие, и при распутывании нужно учитывать степень натяжения. Но вероятность излечивания при размыкании цепи (по сравнению с другими двумя типами) наибольшая. Это связано с тем, что люди, подверженные образованию цепей, максимально адаптированы в жизни. Это, как правило, легкие в общении оптимисты и реалисты. Личности, живущие или, что чаще, стремящиеся жить в согласии с окружающим. Не инициирующие конфликты. Не провоцирующие склоки. Не занимающиеся самоедством. А еще — не обремененные чрезмерной ответственностью. Приближенные к Золотому стандарту. Но такие в эссенциалию почти не приходят. Это не значит, что у них нет проблем, нет болезней, неудач и провалов. Они просто не придают этому особого значения. И не находят достаточного количества времени.

Самый сложный тип — косички. Это как раз то, чем забиты паутины постоянных клиентов корректора, которые появляются как штык — не реже двух раз в месяц. И это еще хорошо!

Косички — достояние людей мнительных, склонных к самокопанию или, наоборот, обвиняющих весь мир в своих бедах. Ипохондрики, параноики, склонные к различной зависимости типажи. А еще те, кого называют «слишком правильные». Вот это слово «слишком» и есть тот поршень, который давит на процесс образования аксельбанта, выталкивая его наружу. Теоретически распутать косичку можно. Но на это может уйти вся жизнь. Аксели из тонких свалявшихся нитей нередко оплетают лучи из разных секторов. А когда в образовании недуга задействована память — прошлые обиды, упущенные возможности, да еще, как нередко бывает, каждодневно пополняющаяся информацией личная неприязнь, — развязать такое изделие, не повредив основы, может далеко не каждый рядовой «первозвеньщик». Это, пожалуйста, к высоким магистрам. Но на практике получается как раз наоборот.

Третья разновидность — петля. Или «петля руководителя». Это несложное образование убирается с полпинка. Но так же быстро возникает снова. Невозможно полностью и надолго избавиться от петель, они растут как грибы после дождя. Название говорит само за себя, это связь с заботой и постоянной ответственностью. Петля — участь начальника, родителя, учителя, полководца и, конечно же, эссенса. Но, к счастью, эссенсы почти не имеют петель, поскольку обычно распутывают свои узлы до того, как тех накопится достаточно много для конгломерата.

Все это Андрей аккуратно и скрупулезно заносил в память компьютера. Наконец звонок — сигнал об окончании трудового дня — прервал его творческий полет.

Пора было ехать домой.

Вечером Стас так и не позвонил. Андрей немного расстроился, но голова была забита мыслями о начатой работе, и особо грустить не пришлось.

Он отварил себе немного замороженных овощей и потушил мясо. Потом добавил приправ — имбиря, базилика и, подумав, молотого перца. Есть одному было не так интересно, однако желудок возмущенно урчал.

На тарелке не осталось ни крошки. Стас по-прежнему не звонил, заняться было нечем, и Андрей вдруг почувствовал наплыв дикого одиночества. Ни родителей, ни жены, ни детей, ни подруги… Никого.

— «Почему я все время один?» — подобно крокодилу Гене подумал вдруг Андрей.

Возле телефона нет записной книжки с номерами друзей или коллег.

В мобильнике лишь одна запись, да и та — в принятых номерах. Телефон Стаса.

Андрей сел на диван, тупо разглядывая доверху забитый книжный шкаф.

«А ведь я знаю все, что написано в этих книгах, — понял вдруг он, — когда же я их прочитал? И зачем я вернулся?»

Он попытался вспомнить кого-нибудь из старых знакомых. Отчетливо представил школу, учительницу Марью Евлампиевну по кличке Лампочка, девочку Олю, по которой вздыхал.

«Как она могла мне нравиться, такая глупая», — с удивлением подумал Андрей. Еще он вспомнил хулиганов и драку, свой подбитый глаз… Нет, подбитый глаз Стаса. Ну да, конечно, это Витька из параллельного его разукрасил. А Стас стукнул Витьку по уху. А где же был он, Андрей?

Этого он вспомнить не мог.

Тогда он снова задумался о непонятном оформлении разрешения на разработку программы.

«Государственный Трибунал дает согласие»…

Стоп. Вот оно.

Давать согласие на использование сущности должна Лига, а не Трибунал. Такие вопросы решаются Верховным магистром, решение отображается на бланке с паутиной. И только потом Трибунал дописывает свое веское «Не возражаю».

Что же показал ему Денис? Липу?

Андрей мерил шагами комнату, не решаясь поверить. Значит, разработка программы будет проходить без согласия Лиги. Без санкции Трибунала. Или Трибунал все-таки в курсе? В обход Лиги? Но это странно. И тем более непонятно, почему стоит подпись одного Артура. Он в одиночку решает такие вопросы?

— На что же я подписался? — сказал Андрей сам себе.

Андрей провел рукой по глазам, пытаясь снять навалившееся оцепенение. Что-то творится. Неправильное что-то.

Но не стоит ломать голову. Чистоту их помыслов легко проверить. Достаточно связаться с Трибуналом через любую эссенциалию, и он сразу узнает: что известно органу контроля о проекте.

Где у нас ближайшая эссенциалия?

Что-то не вспоминается с ходу. Андрей снова напряг память: булочная, универсам, обувная мастерская, фотоателье, школа, детский сад, все есть в ближайшем микрорайоне. Но как же без эссенциалии?

Взяв городской справочник, Андрей открыл алфавитный указатель. Эссенциалий не значилось. Он отложил книгу и полез в Интернет. Городской сайт гостеприимно приглашал ознакомиться с достопримечательностями города. Андрей искал в разделах «Здравоохранение», «Социальные услуги», «Психологическая помощь», в конце концов просто принялся кликать на все заголовки подряд. Эссенциалистами даже не пахло.

«И кто только этот сайт оформлял! Забыть самое главное!» — мысленно проворчал Андрей, набирая в строке поисковика «Эссенциалия, эссенция, эссенциалист». Вылезло огромное количество ссылок на различные медицинские, философские, химические и еще кучу всяких текстов, но все было не то! Ни «Лигу Эссенс» ни «академию Эссенс», ни «паутину сущности» компьютер не знал.

Недоуменно взирая на экран, Андрей решил, что, видимо, между паутиной Сущности и паутиной Всемирной возникли какие-то разногласия, раз они так упорно друг друга не приемлют. Он выключил компьютер и отправился на улицу. Оставалось просто поискать по городу.

Остановил первого же парнишку с велосипедом, спросив о ближайшей эссенциалии. Мальчик пожал плечами и уехал. «Наверное, ребенок не в курсе. Да и зачем ему», — решил Андрей и пошел дальше. Подошел к старушкам на лавочке.

— Как? Ассен… Ассенизатор? Да как же, как же, вызывали — вон у того подъезда труба потекла…

Андрей подловил молодую мамашу со скрипучей коляской и повторил вопрос. Та долго морщила лоб и всматривалась вдаль, но проснулся младенец, и ответ про эсенциалию потонул в его крике.

Оставалась надежда на единственного во дворе автомобилиста. Тот лежал на коврике под грязно-белой колымагой и вкусно матерился.

Но надежд Андрея не оправдал и он. Вопрос про эссенциалию получил ответ:

— Не знаю, мне не надо. У меня же иномарка, чтоб ее…

Начиная нервничать, Андрей вышел через арку к автобусной остановке. Прямо напротив стояло хмурое серое здание с огромными трещинами по фасаду и белыми окнами.

От него вдруг повеяло чем-то таким долгожданным, что Андрей сразу догадался о его назначении.

Забавно, эссенциалия у меня под носом, а я и не замечал.

Надпись на табличке гасила: «Поликлиника № 65».

Смешное слово. Немного не по смыслу. И мода эта новая: давать эссенциалиям названия. «Цветущий сад», «Энергетическая пирамида». «Поликлиника» еще теперь.

Коридор встретил Андрея резким запахом дезинфекции. Милые светлые стены, «драконьи» деревья в узких кадках, кабинеты с лампочками…

Где же информационный стенд? Конечно, перед регистратурой. На нем — полисы, платные центры, дежурные аптеки, курсы будущих мам. Ничего о Трибунале.

Андрей постучался в смешное пластиковое окошко с точечными отверстиями:

— Девушка, милая, не подскажете, как связаться с Трибуналом?

— Пить, курить и совращать малолетних, — кокетливо ответила кудрявая фея на ресепшене после секундной заминки.

Андрей оценил шутку и повторил вопрос как можно подробней.

— Теперь уже и не смешно, — ответила девушка и обратилась к следующему посетителю. Но на красавчика по-прежнему поглядывала, хоть и обиделась немного.

Сходить к директору?

Андрей поднялся на второй этаж. Вот и кабинет. С табличкой «Главврач». «Как в прошлом веке», — удивился Андрей.

Он почти взялся за ручку, но увидел напротив табличку на двери: «Физиотерапия». А за дверью, о ужас, прямо как из старого кино, такие допотопные железяки! И никто их не протирает перед следующим пациентом.

Андрей прошел дальше по коридору. «Отоларинголог», «Пульмонолог», «Гастроэнтеролог», «Эндокринолог», — гласили надписи. Как это? Каждый специалист занимается только одной частью тела?

Он растерянно взглянул на ожидающих приема многочисленных пациентов. Ну хоть эти все те же. Если присмотреться внимательнее, минуту постоять, вчувствоваться, можно расшифровать все их проблемы. Кто-то действительно болен, а кому-то просто внучка не звонит.

Из двери, озаглавленной как «Процедурная», донесся женский писк.

Андрей заглянул внутрь. Медсестра в белом халате набирала какую-то жидкость в шприц.

Здесь все еще делают уколы? Здесь лечат инъекциями?

Всемилостивый боже…

Напротив открылась еще одна дверь, Андрей не успел прочитать надпись. Из кабинета вышла вульгарного вида тетка и крикнула:

— Примем только с больничными листами. Не стойте под дверью!

Я не буду искать ваш анализ, не отвлекайте доктора!

Андрей так и обомлел.

Кто это? Что это?!

— Молодой человек! Вы нам не поможете? — окликнули его. Андрей обернулся: рядом стояла бабуля в белом халате, на шее у нее висел… Как же называется эта штука? Такие были в музее академии. Фонендоскоп, вот. А совсем молодая девчонка, младше Риты лет на пять, тыкала пальцем в уродливое сооружение из досок.

— Давайте шкаф в кабинет занесем, — жалобно попросила девочка.

И эта рухлядь — шкаф? Но если он им нужен…

Андрей подхватил деревянного монстра и, как пушинку, пронес его к соседней двери. Женщины поспешили распахнуть ее.

— Вот сюда, сюда, к стеночке! — засуетилась бабуля. Андрей поставил шкаф и осмотрелся. Два стола. Два стула. Кушетка. Два шкафа — кроме того, что внесли, еще один, только со стеклянными дверцами. Наверху — ящики, а в них, да и везде кругом…

Бумажки. Бумажки. Бумажки. Море, океан, вселенная из бумаг. Ни компьютера, ни эссенциального монитора.

А в дверь уже нетерпеливо заглядывают люди.

Где привычные цветные лучи? Где контакт ладоней-груди? Где таблицы на стенах со схемами ликвидации акселей?

За что сожгли Риту? За что жгут других? За сверхвоздействие?! Да здесь же нет никакого!

Растерянно озираясь, он заметил эмблему на бейджике доктора: змея над вазочкой. Но здесь же должна быть птица феникс!

Андрей, ничего не понимая, вышел из кабинета.

Это — не эссенциалия! Это — непонятно что и откуда. Стараясь ни до чего не дотрагиваться, Андрей пошел к выходу.