ГЛАВА 9
Парк аттракционов
Я проснулся к вечеру. Черепушка, к радости моей, не болела, да и вообще чувствовал себя нормально. Одно слово — выспался.
Кирилл был сильно разочарован, обнаружив меня практически невредимым. Видимо, ожидал зрелищ. Вот такой у меня брат. В новом мире он ничуть не изменился. Хотя нет, кое-что изменилось. Он завел девушку! И жил теперь у нее. Так что «хата» была в моем полном распоряжении. Я поднялся и отправился осматриваться на новом месте. Впрочем, ушел недалеко: хоромы оказались однокомнатными. Стоя в прихожей, куда выходили всего три двери, не считая входной (санузел здесь был совмещенным), я печально взирал на «ограничение свободы». В двенадцатом у нас была просторная «двушка» с большой лоджией. А здесь и балкончик оказался скошенным. «Дизайнера на мыло», — подумал я.
Зато имелись свои преимущества. Квартира была новой. Отремонтированной. С пластиковыми окнами. Хотя и без шика: обычные дешевые обои от строителей. Обычный «холодный» линолеум. Бледненький кафель в ванной и на кухне. Обычный вид из… Ух ты!
Я шагнул на балкончик. К высоте привык, все-таки с детства живу на тринадцатом этаже. Здесь же было неимоверно высоко, и весь город виден как на картинке. Правильно, что стоит решетка, тут и голове закружиться недолго. Какой же это этаж? Двадцать третий? Двадцать шестой? На последний этаж своего прошлого дома я поднимался — интересно же — но здесь, я уверен, выше.
Вещей брата я почти не обнаружил — следовательно, он переехал к своей девчонке окончательно. Что ж, тогда мне и «однушки» более чем достаточно. Ее даже убирать легче. Хотя, если честно, я никогда этого не делаю.
Все мои пожитки были в наличии, даже появилось кое-что новое. Например, подборка дисков с музыкой. Я заглянул за стекло нашей древней, видавшей виды полки и присвистнул. Чего тут только не было! Даже старенький «Megadeth» и мой любимый «Слепой страж». Не дефицит, конечно. Но за ними же еще надо куда-то переться! А тут — вот, пожалуйста… Я достал «Стража» и поискал глазами проигрыватель. Он оказался под столом — мой прежний старый аппарат под прежним стареньким столом. Но меня ожидало глубокое разочарование. В прошлой жизни я его так и не удосужился починить. Не работал он и в этой.
Сетуя на злую судьбу, я прошел прямо к холодильнику и распахнул дверцу.
Мой гомерический хохот, должно быть, напугал всех окрестных птиц в небесах.
На полочке, завернутый в полиэтилен, одиноко лежал кусок «Маасдама».
* * *
Я валялся на кровати и думал. В последнее время делаю это слишком часто, так и мозги расплавятся.
Надо подвести какие-то итоги в связи с изменениями.
Вот я, например. Сменил жилье. Это хорошо или плохо? Старое на новое — хорошо. Большое на маленькое — плохо. Зато отдельное — хорошо? Да как сказать. Мне одному скучно. А если не одному? Если я приведу сюда Светку?
Я резко сел. Вот так разыгралась фантазия! В старом мире я бы не стал так спокойно рассуждать о Светке. Это улучшение? Пожалуй.
Работа не изменилась, документов о высшем образовании я в столе не нашел… А надо мне это? Да нет…
А метро в городе мне нужно? О, да.
Значит, в целом произошли перемены к лучшему.
Да, но мне ведь еще дали по морде. Из-за Андрея. Из-за непонятного парня, взявшегося неизвестно откуда.
Я встал и вышел на балкончик. Отсюда был виден не только шестнадцатый район, но и сорок пятый корпус, загогулиной.
Не знаю, кто он такой, человек со странной профессией «корректор сущности». Но мне кажется, я ему зачем-то нужен. Или он мне?
Но лезть на рожон не хотелось, поэтому я предпочел забыть на время об Андрее и позвонил Светке. Она взяла трубку.
— Бери ребенка и пошли гулять! — брякнул я, и не подумав поздороваться. Светка на том конце провода захлебнулась смехом. Я тут наглею на глазах, а она ржет!
— Ладно. А куда пойдем?
На Школьное озеро, кажется, уже поздно. Половина восьмого.
— В парк аттракционов, куда же еще! — объявил я. — Я вас заберу, чтоб через полчаса были готовы!
Напевая под нос: «Мы наш, мы новый мир построим», я пошел обуваться.
* * *
Светка выглядела сногсшибательно. Сногсшибательно легко оделась. Маечка блестящего стального цвета и воздушная, хоть и длинная, юбка. Совсем не видно ног, вот досада. Ребенка при этом запихнула в плотный джинсовый костюм.
— Не хочет она платья носить, отказывается, и все — штаны подавай! — сокрушалась новоиспеченная мамаша.
— Вообще там не лето, — заметил я, — ты замерзнешь.
Хотя сегодня день был не в пример теплее вчерашнего, но к вечеру подул неприятный ветерок.
— А мне жарко, — отмахнулась Светка, подхватив одной рукой сумочку, а другой пытаясь поймать руку Кати. Но у нее не получилось — довольный тем, что наконец-то идем на аттракционы, ребенок кинулся вниз по лестнице.
Народу в парке, несмотря на вечерний час, было с избытком. Ах да, мы же теперь почти мегаполис! Карусельки порадовали новизной. Свеженькая, словно только что высохшая (я даже потрогал на всякий случай) краска на белоснежных лебедях скрыла все недавние вмятины, трещины и неприличные надписи. Да, представьте, люди умудряются чирикать даже на каруселях, несмотря на постоянное присутствие персонала луна-парка.
Катька, ясен пень, сразу понеслась на батут. У нас их два — маленький, обычный, и большой, сделанный в виде горки. На нее надо взбираться по натянутой веревочной сетке. Я б сам с удовольствием прокатился, честное слово. Стоя в длинной очереди в кассу — Светка пыталась в это время оттащить ребенка от развлечения, объясняя, что «дядя Стасик еще не купил билетики», — я вдыхал запахи жарившегося рядом попкорна и сахарной ваты. Наверное, это неправильно, но кукуруза всегда ассоциируется у меня с кинотеатром, а вата — с цирком. А больше ничего мне в цирке не нравится. Звери там бедные и замученные, а клоуны — тупые и несмешные вовсе. Ну, на гимнасток я бы еще посмотрел. На тех, которые постройнее. Наконец я набрал кучу бумажек (сразу на все) и приблизился к горке. Катька, взяв у меня один билетик, отдала его девочке, следящей за временем (по виду школьница совсем), и, стащив с ног кроссовки, полезла наверх. Мы со Светой проводили ее взглядами, потом я сбегал за попкорном.
Дети на батуте визжали, прыгали, задевая друг друга. Катька скатилась и вновь стремительно полезла на горку. Лимит, знаете ли…
Светка грызла кукурузу и смеялась.
— Ну, как ты? Привыкаешь? — спросил я про Катьку.
Света обернулась ко мне, озорно блеснули зеленые глаза.
— Веришь — да. Сначала я в таком шоке была, а теперь понимаю, что мне повезло.
— Что она появилась сразу большой? Что нет пеленок и распашонок?
— Вот именно, — кивнула Светка, — а еще — беременности, родов…
Она покачала бедрами, аж у меня дух захватило.
— …Кормлений, криков по ночам… Зато есть такое чудесное создание, — улыбаясь, вновь взглянула на дочку.
Думаю, Светке пошла бы и беременность.
Я попытался представить ее хрупкую подростковую фигурку округлившейся, порхающую походку — неспешной…
Дородная мамаша не вырисовывалась. Откуда-то из старой песни вынырнула «каравелла по зеленым волнам»…
— Главное, совершенно не представляю, кто ее отец.
Ну, вот, все испортила. Зачем нам какой-то отец?
— Уже голову сломала. У мамы не могу прямо спросить, фотографий никаких не нашла. Катьку пыталась спрашивать: как хоть папа выглядит? Волосы там, одежда… «Не помню», — говорит.
Вечерняя прохлада, однако, давала о себе знать, и я снова, как тогда на лодке, пожалел, что не ношу пиджаков. Сейчас бы я ее укутал, эту трепещущую осинку…
В это время Катя с неохотой слезла с батута — закончилось время — и, уплетая на ходу кукурузу, повела нас к новому аттракциону. Раньше я его здесь не видел. Карусель напоминала огромного паука с щупальцами или что там у него. Даже складывались они, как у живого существа. На конце каждой «ноги» болталось двухместное сиденье. Втроем там было не разместиться.
— Кать, ты с кем кататься будешь, со мной или с дядей Стасиком? — елейным голоском спросила Светка. Вот хитрая! Естественно, Катя выбрала меня.
Покидав опустевшие кулечки в урну, мы в толпе других желающих поднялись по ступенькам. Тут только я обнаружил намалеванное краской на стекле будки название: «Спайдер». И правда: паук.
Я и Катя уселись в красную «сидушку», Света влезла позади нас в желтую.
— Держись крепче! — предупредил я ребенка. Плохо, что здесь нет даже никакого фиксатора. Только перегородочка.
И тут нас запустили!
Я ожидал, что «паук» будет похож на хорошо знакомый мне аттракцион с лебедями, где темп ускоряется постепенно и можно даже регулировать высоту. Но здесь…
Как завертелось! Быстро, рывками, да еще под наклоном! Ой, е… Святые угодники!
Я чуть не заорал, чтоб остановили. Вот позорище-то! Башка неимоверно кружилась — не фонтан с вестибулярным аппаратом. Катька вцепилась в меня, но вроде кричать не собиралась.
— А знаешь… Кать… вот так и космонавтов… тренируют, — начал я, едва успевая дышать. Спокойно, только спокойно… Уиииииии…
Нас опять рвануло. Но на этот раз было уже чуть легче. Я продолжал что-то плести про то, как больших, сильных дядей специально крутят под разными углами, чтоб им было не страшно в ракете. Катя заинтересовалась и даже задавала вопросы. Постепенно, крут за кругом, успокаивая болтовней в основном себя, я привык к рваному ритму верченья и в конце концов даже перестал вжиматься в кресло. Господи, как же эта пятилетняя выдержала!
Наконец мотор выключили, и карусель стала замедлять ход. Кошмар прекратился. Но я еще долго пребывал в состоянии «полувесомости».
Не успели мы сойти, как Катерина помчалась к детскому паровозику. Ох и резвый ребеночек. Уселась, конечно же, во главе колонны, за рулем. Правда, какой-то мальчик, на полголовы ниже ее, но очень крикливый, пытался оспорить водительское место. Но Катя лишь показала ему язык. Пришлось пацану успокоиться. Интересно, Светка тоже с детства так влияет на мужчин?
Пока Катя осваивала профессию железнодорожника, я сходил за газировкой. Пить после паучьей вертушки хотелось неимоверно. Но едва мы сделали по глотку из своих бутылок, паровоз остановился, и Катька вновь оказалась рядом, потребовав купить ей тоже. Собственно, я сразу взял три бутылька, но Света заявила, что напиток холодный и вообще детям такое нельзя. Что ж, ей виднее. Пришлось запихать бутылку в ее сумочку. А потом пойти в кафе, где кроме холодных ванильных коктейлей, ледяного сока и все той же замороженной колы имелся и горячий шоколад.
Света заняла место за столиком, а Катя отправилась со мной к витрине выбирать пирожное. Она никак не могла решить, что же ей больше хочется: фруктов в желе, корзиночку или ореховое. Понимая важность проблемы, я купил ей все три. Светка заказала две «картошки». Мне есть вообще не хотелось.
Что может быть прекраснее женщины, поедающей пирожные! Только две женщины, которые их поедают. Но одна была еще мелкой, поэтому, допивая колу, я сосредоточился целиком на Свете. Как же это здорово, что она не боится испортить фигуру! Не думает об аллергии, как одна моя сослуживица, которая на всех корпоративных сабантуях пищит: «Мне нельзя белок! Мне нельзя желток! Мне нельзя красное вино! И красные яблоки! И красный перец!» Ну и сидела бы дома, чесслово. А Светка такая, такая… Как статуэтка из слоновой кости. Еще эти восточные черты… А выражение лица, как у фрейлины мадридского двора. Будто все время что-то замышляет…
— А папа мне такое не покупал! — заявила вдруг Катя, размазывая крем по щеке. Светка принялась вытирать ее салфеткой.
— А что тебе папа покупал? — поинтересовался я.
— Пиццу! — Ребенок многозначительно мотнул головой.
— Так, может, пойдем за пиццей? — тихо спросил я Свету.
— Нет, что ты. Хватит ей. Спасибо, Стасик. — Улыбнулась она.
Подумаешь, ерунда какая.
— Кать, а когда вы с папой пиццу ели? — спросила Света.
И где же этот неуловимый папа?
— Когда еще ты с бабушкой на дачу ездила.
— Ясно, — Света скорчила печальную физиономию, — весьма неопределенный период.
— Катя, а папа где живет?
Может, конечно, я не в свое дело лезу, но, блин, мне не все равно!
— Где магазин большой!
Светка фыркнула.
— Магазин? А что там продается: еда? Или, может быть, игрушки или мебель? — продолжал я допрос.
— Чайники. Мы там чайник купили.
О-о! Уже что-то!
— Вы с папой чайник купили? Электрический?
— Нет.
— Нет? Для заварки?
— Нет, с мамой. А папа на работе был.
— Э-э… — Светка захихикала.
Здрасьте, приехали.
— Пойдем на лошадке кататься! — попросила Катя.
Ну что ж, пойдем, таинственная моя. Вся в мамочку.
И была лошадка, и была цепочечная карусель, и еще карусель со зверями, и лебеди, и даже автодром. Тут я оторвался на все сто. А ведь не хотел идти. Светка водит плохо, она все время врезалась в бортик, а из-под машины летели искры, и Катька громко визжала от восторга. Впрочем, ее мама визжала ничуть не тише. В довершение всего Света умудрилась поцарапаться, к счастью — несильно. Зато появилась возможность увидеть ее стройную ножку. Правда, совсем ненадолго…
Затем эти две совершенно дикие амазонки потащили меня в тир. Там под потолком были развешаны «охотничьи трофеи» — разноцветные мишки. Почему-то вниз головой. Вампиры, наверное.
Стрелял я неплохо. Раньше. Давно когда-то, еще в школе. Вспоминая молодость, встал в позу, локтями уперся в прилавок, палец — на курок, приклад — в плечо, прицелился, щелк…
В общем, медведя я Катьке застрелил. Хотя она хотела вовсе не его, а большой надувной молоток. Но оказалось, что таких призов в тире нет, а это просто рядом продают шарики.
Я был не против взять и эту звездно-полосатую кувалду, но Светка сказала: «Перебьешься». Не мне — ребенку. А Свете я купил три розочки. Настоящие, не надувные. Потому что лилии я подарил ей чуть раньше, когда пришел.
А потом я повез их домой — Светка уже стучала зубами от холода. На такси, что делать. Но, по-моему, никто на меня не обиделся.