Глава 15

Надя

«Сохо Фармхаус» в Оксфордшире – это зеленое, засаженное деревьями местечко, переполненное ресторанами с выпивкой и спа-зонами в переделанных амбарах. Эмма сверкнула своей членской карточкой у ворот – членство стоило несколько тысяч фунтов в год, зато гарантировало столик рядом с горсткой второсортных знаменитостей и банкиров, инвестирующих в творчество и считающих себя частью богемы только потому, что пожертвовали деньжат на сайте какой-то актрисы или раскошелились на устроенном музыкантом благотворительном вечере.

Надя с Эммой расположились в тридцать четвертом домике и, разгрузив багаж, взяли велосипеды и поехали по ровным щебеночным тропам, просто наслаждаясь ездой. Надя знала, что жилье обошлось по меньшей мере в пять сотен фунтов за ночь (хотя Эмма уверена, что у нее есть какая-то договоренность, и сказала, что Надя должна ей только две сотни за выходные, но, возможно, Эмме было просто все равно, поскольку больше зарабатывает), и довольно иронично, что снаружи каждый домик был смоделирован как жестяной гараж на обочине сибирской дороги. Тишина. Простыни из плотной хлопковой ткани, настоящий камин и балкон, нависающий над речушкой, где можно потратить полчаса и даже больше, просто глядя на воду. Здесь было спокойно. Очень, очень спокойно.

– Крошка, как насчет ухода за лицом? – спросила Эмма, когда они уселись снаружи с дымящимися чашками чая. – Знаешь, как коже не нравится, когда мы плачем.

И правда – от стресса на подбородке и линии челюсти у Нади высыпало еще больше прыщиков, хотя с тех пор, как она отказалась от молока, состояние кожи заметно улучшилось. Уже две недели кожа была чиста, и она проклянет все на свете, если из-за Ужасного Бена все пойдет насмарку. Со стороны замечание Эммы могло показаться язвительным, как от заклятого друга, но Надя знала, что она ничего плохого не имела в виду. Эмма ничего не могла поделать с ее столкновением с Ужасным Беном, однако могла устроить ей встречу с женщиной, которая знает, как очистить лицо от угрей.

– Мне придется с кем-нибудь разговаривать?

– Нет. Ну, разве что с косметологом. Можешь сказать ей, что ты расстроена и тебе нужен бустер.

– Ага. И еще педикюр, возможно. Я чувствую большую власть над своей жизнью, когда ножки ухоженные.

– Вот и отлично. Только в офис позвоню и сообщу консьержу.

Эмма открыла скользящие стеклянные двери, чтобы найти телефон внутри, а Надя осталась сидеть, положив ногу на ногу. Наблюдая за течением, она лениво подумала, какого типа мужчина станет писать заметку в газете. Этим утром Эмма протянула ей газету со словами: «Он снова тебе написал», – и с ликованием в голосе. Пока подруги ехали за город, Надя прокручивала в голове его последнее сообщение снова и снова. «Ты забавная. Тебе часто это говорят? Забавная и милая. Ну не счастливчик ли я?»

Наде нравилось такое медленное развитие событий. С Ужасным Беном все шло слишком быстро – теперь она знала, что значит «взрыв любви». Мужчины вроде Бена соблазняют быстро, стремительно, и ты теряешься в этом чувстве. Когда-то Надя думала, что именно такой и должна быть любовь, но на горьком опыте убедилась, что лучше пусть чувство растет медленно и взвешенно, шаг за шагом. Сближаться друг с другом нужно не спеша. И этого от нее хотел Парень Из Поезда: шанс развить – когда-нибудь – прекрасные отношения. Это утешало Надю и подбадривало. А отрывок про удачу заставил ее улыбнуться: «Ну не счастливчик ли я?» Она тоже чувствовала, что ей повезло. Повезло в том, что она все еще верила в свой шанс на любовь. Даже если с Парнем Из Поезда ничего не получится, переписываться с ним было весело. Надя решила больше не думать об Ужасном Бене. Он в прошлом. Ей стоит смотреть в будущее.

Надю вырвало из задумчивости тихое бормотание, доносившееся с другой части домика.

– Эмма? – позвала она, вытянув шею и увидев подругу, стоявшую спиной к ней. Эмма развернулась, на ее лице играла улыбка.

– Иду! – крикнула она и продолжила что-то шептать в телефон.

Она скрылась из виду, и Надя услышала, как открылась входная дверь, прежде чем Эмма вернулась на балкон.

– К косметологу через двадцать минут! – сообщила она, открывая дверцу. – И я тут подумала, ты ведь не будешь против пообедать в пабе ниже по улице? В «Быке и телеге»?

Подруга показалась Наде какой-то взвинченной, но она ответила только:

– Косметолог – отлично. Паб? Меньше всего хочу идти куда-то без макияжа. Может, просто закажем еду сюда?

– Идет, – сказала Эмма, просияв еще больше.

– Все нормально?

– У меня? Да. Конечно. А у тебя?

Надя уставилась на подругу. Что-то точно не так.

– Ну, мне лучше, – сказала она.

Глава 16

Дэниел

– А помнишь, как спер жилет у одного вышибалы, и он потом гнался за тобой до самого «Уолэбаут» и в итоге разбил тебе нос? – смеялся Джонни, когда Дин поставил на стол очередную порцию пива.

– Господи, его бы следовало упечь за это за решетку! – Это воспоминание довело Дэниела до истерики. Они подтрунивали над Джереми добрых десять минут, вспоминая, каким безбашенным тот был на третьем курсе. Дэниел осмотрел стол в передней части «Быка и телеги», где ему удалось собрать разношерстную команду друзей. Здесь был любовный монстр Джереми – ныне счастливый муж Сабрины и отец двух детей (второй родился совсем недавно). Джонни жил со своей женой Тилли, недалеко от Терренса, беременная жена которого уехала на выходные, так что его Костлвуд-эстейт оказался в их распоряжении. В восемнадцать Терренс стал профессиональным игроком в покер и на деньги от выигрышей окончил бакалавриат, а потом и Эм Би Эй. К двадцати восьми годам он две тысячи фунтов превратил в три миллиона, а два года назад усыновил близнецов – одной из причин чему его потребность постоянно быть занятым. А теперь он станет отцом третьему! Собрались здесь и Сэм, и Тэз, и Дин. Пусть Дэниел и хотел бы встретиться со всеми университетскими друзьями, и этой компании было достаточно. Он превосходно проводил время.

– Да, но Джереми спал с его подружкой, а она попросила нас не выдвигать обвинений, помнишь? Она боялась, что он узнает. В тот год у Джереми имелось несколько подружек – куда больше, чем заслуживает это хамло, потому что он был реально любвеобилен. Он мог бы и фонарный столб очаровать, а тот поверил бы всему, что он нагородит.

Сойдя с задержавшегося поезда от Паддингтона до Чарлбери, все голодной толпой ввалились в дом и набросились на пиццу из печи, которая после подогрева оказалась сырой и жесткой одновременно, потому что Терренс до сих пор не понимал, как работает «Ага».

– Я с задворков Манчестера! – сказал он в свое оправдание. – Я только два года назад узнал, что такое теплый пол!

Они направились вниз по улице к пабу, и в рекордные сроки вернулись старые воспоминания и шутки, несмотря на их новые жизни в качестве мужей, отцов и, в случае с Терренсом, миллионеров. Все годы, что знал эту компанию, Дэниел чувствовал себя среди них своим. Они всегда были на короткой ноге – и стали друг другу словно еще ближе с тех пор, когда пили как малолетки и соревновались, кто назовет больше малоизвестных групп. После двадцати они могли отдалиться друг от друга, когда жизнь стала сложнее и загруженнее, но этого не произошло. Они через все прошли вместе. Дружба осталась такой же крепкой, как прежде, пусть теперь все жили и в разных местах. Они виделись не так часто, но когда наконец встречались, то будто вновь окунались в университетские будни.

– А как твои дела, ну… после смерти отца? – спросил Дин в поезде, вскоре после посадки. Дэниел смутно помнил, что они присутствовали на похоронах, и был не в настроении подбирать слова.

Он сказал всю правду:

– Я был сам не свой, но понемногу справился и теперь чувствую себя довольно неплохо. Врач выписал мне какие-то таблетки, я ходил на консультации и рассказывал обо всем, что творится в моей голове, и чаще вижусь с мамой, потому что ей теперь одиноко.

– Вот же ж дрянь, да, – отозвался Джонни. – Я женат всего восемнадцать месяцев, но, чтоб меня, если что-то случится с Тилли, не знаю, как буду просыпаться по утрам.

– Мы все готовы тебя поддержать, приятель – Дин приподнял банку с пивом. Все последовали его примеру, выпили в память о мистере Вайсмане и безмолвно прочли молитву благодарности за то, что не их отцы умерли. Это был странный ритуал перехода – кто станет первым: Терренс первым женился, Джереми первым стал отцом, а Дэниел первым потерял родителя.

Дэниел чувствовал себя лучше, находясь рядом с людьми, которые дарили ему ощущение безопасности. Они видели, как он работал всю ночь над эссе, потому что откладывал его до последней минуты, их сестер он обнимал и целовал, когда приходил в гости, с ними он напился до беспамятства в ночь после церемонии вручения дипломов; закончилось все в больнице, где Тэзу прочищали желудок, а после все ели в «Макдоналдсе» и трезвели за разговорами о том, чего хотят добиться в будущем. Для всех ответ был один: жить лучше, чем их родители. Всем это удалось.

Дэниел встал, чтобы отлучиться в туалет, и Дин сказал:

– На обратном пути твоя очередь, друг!

Дэниел добродушно показал ему средний палец и прошел в мужскую уборную. Помочился и, когда мыл руки, заметил в своем отражении в зеркале, как горят его глаза. Он все еще был взбудоражен тем, что его последнее письмо так быстро опубликовали в газете. В этот момент он наслаждался, сидя тут, со своими друзьями, и знал, что, может, прямо сейчас она читает его ответ, и уже в половину восьмого утра в понедельник может произойти нечто волшебное. Нет, произойдет – Дэниел чувствовал это. Жизнь так хороша. Он мог честно признаться, впервые за долгое время, что исполнен лучших предчувствий относительно будущего.

Он стоял рядом с парочкой у бара загородного паба, чтобы сделать очередной заказ на всех. Трудно было не подслушивать, и, кажется, у парочки выдался первый мини-отпуск. Первый мини-отпуск – это, как Дэниел с друзьями единодушно считали, настоящий переходный обряд в отношениях, особенно для молодых специалистов из Сити, для которых было нормой снимать жилье с соседом. В первый такой совместный уикенд они могли наконец остаться наедине по-настоящему, могли заняться сексом, не боясь пошуметь, чтобы сосед за стеной не услышал и не увидел, как ты идешь нагишом в туалет посреди ночи. Дэниел вспомнил о совместном уикенде со своей бывшей, Сарой. Он обдумал все детали, чтобы вышло романтично: отель за городом, в полдень – прогулка в лодке по озеру, шампанское в номере. Но вышло так, что в поезде по пути они жутко поссорились, а после ошибочно предположили, что на станции их будет ожидать ряд такси, и добраться до отеля не составит труда. В итоге они сорок пять минут стояли под моросящим дождем (из-за которого потом прогулка по озеру оказалась пустой тратой времени), пока наконец не подъехала машина, которую они заказали по номеру на информационном стенде. Оба держались изо всех сил, стараясь сохранять невозмутимое лицо. Но оба были удручены, что все вышло не так хорошо, как задумывалось. Странно ли представлять совместный мини-отпуск с Надей? Они могли бы приехать сюда, в этот самый паб, а после распития бутылки красного вина у камина он бы, слегка захмелевший, признался, что бывал здесь вскоре после того, как отправил ей очередное послание, и решил, что вернется сюда снова уже только с ней. Дэниел глянул через плечо на приятелей. Он хотел того же, что было у них, – успешный брак, то есть человека, который разделит с ним радости и поддержит в беде. Ему нравились их жены – даже Рашида, немного властная и резковатая, – и очень хотелось однажды представить им свою спутницу.

– Итак, она написала ответ, – Дэниел услышал мужской голос, – дерзкий, смешной и провокационный ответ. После они чуть пометались туда-сюда, и все ждут теперь, станут ли они встречаться. Не знаю, – он замолчал, сделав глоток вина, – думаю, такое всем нравится: «Она написала в ответ! Теперь они поженятся!» – ну типа того. Потому что получается красиво, как в кино, знаешь?

Дэниел чуть вытянул голову, чтобы услышать, что ответит женщина. Почему-то он был уверен, что они говорят о нем с Надей. О ее заметке. Или это слишком самонадеянно с его стороны? Но на самом деле не так уж часто люди переписываются заметками в газете. Или он слишком размечтался из-за пережитых за день эмоций? Скорее всего так.

– Что вам, приятель? – спросил бармен, и Дэниел показал пятерню и другую руку с двумя поднятыми пальцами в знак того, что ему нужно семь пинт.

– Семь пинт «Эббота», пожалуйста.

Дэниел вытянул шею, продолжая вслушиваться в разговор парочки.

– Ну, на ее месте, – говорила женщина, – я бы тоже оценила такой большой романтический жест. То есть познакомиться так с кем-то… – А дальше Дэниел не расслышал.

«Что ж, – подумал он. – Даже если разговор не о нас, его все равно стоит запомнить. Большой романтический жест. Так же сказал и Ромео. Ясно». По спине побежали мурашки. Он уже говорил о них с Надей как о «нас».

Дэниел принес выпивку к столу. Джереми рассказывал историю о своем ребенке, втором, о том, что его пенис – как маленькая поливочная система, поэтому пришлось купить ему «вигвам для пи-пи».

– Я не шучу, – уверял он. – Это реально крошечный вигвамчик, который надевается ребенку на член, пока ты меняешь подгузники, чтобы он тебя не обмочил! – Это был «разговор папаш», в котором Дэниел не мог принять участие, поскольку еще не стал отцом, но послушать было приятно. Он был просто счастлив. Счастлив, что он здесь, что он жив и что его ждет большое будущее. В мыслях всплыло лицо Нади, а друзья продолжали играть в «кто больше папочка», рассказывая разные смешные истории.

Потом Дэниел пожурил себя: «Твою мать, чувак, сначала хотя бы на свидание с ней сходи».

Он прикончил свою пинту и мыслями вернулся к общей беседе, решив, что хватит летать в облаках. Кто-то спросил, не стоит ли прыгнуть в такси и умчаться в «Сохо Фармхауз», чтобы там пропустить по стаканчику, потому что у Терренса и Дина были членские карточки, по которым можно провести туда всех, но остальные отмели эту идею, решив вернуться в дом.

– Ну ладно, – произнес Терренс. – Но богом клянусь, если кто покурит в доме, она меня убьет, так что… мать вашу, просто не курите, идет?

Компания шумно выбралась из бара на скудно освещенную, вечернюю, загородную улочку. Джонни и Дин вытащили пачки сигарет из карманов джинсов и быстро закурили.