ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Дженис повернулась во сне и упала. Проснулась, но боль, терзавшая тело, словно осколки стекла, никуда не делась. Она неподвижно лежала на боку, зажмурившись и тяжело дыша.
О, Боже, - подумала она, - до чего больно.
Она захныкала от нового прилива жгучей боли где-то внутри и свернулась калачиком, уткнувшись коленями во что-то мягкое.
Что со мной?!! - вопило все ее существо.
Схватившись за живот, она обнаружила на нем какую-то ленту. Дрожащими пальцами ощупала ее. Повязка? Она заканчивалась чуть ниже ребер. Переместив ладонь выше, она нащупала точно такую же ленту на нижней стороне левой груди. Повязка пролегала чуть выше соска, покрывала верхнюю часть груди и плечо. Под ней чувствовалось сильное жжение. Другое плечо тоже было перевязано. Правая грудь была обнажена, но вся в синяках. Еще одна повязка проходила по боку до самого бедра. Там она обнаружила эластичный пояс. Она коснулась пальцами паха и нащупала там толстую гигиеническую прокладку.
Что со мной произошло?
Изнасиловали. Должно быть, ее изнасиловали. Ужасно болит внутри. Господи, чем это он ее, поленом, что ли?!
Она начала всхлипывать, отчего все тело пронзила дикая боль.
Кто это со мной сделал? Боже, ну почему?
Брайан? Это сделал Брайан? Она помнила, что была с ним, и чем они занимались, но… он что, охренел?
Где я? В больнице?
Здесь не пахло больницей, здесь смердело зоопарком. И она понимала, что лежит не на кровати. Она лежала на полу, ощущая голой кожей мягкий ворс ковра.
Она открыла глаза. В голубом свете увидела рядом груду подушек. Очевидно, с них и сверзилась.
Голубой свет. Подушки.
Где я?
Очень осторожно, стискивая зубы, когда накатывала боль, Дженис поднялась на четвереньки и заставила себя встать. Ее шатало, и она вскинула руки, чтобы удержать равновесие. Затем медленно повернулась.
Ни души. Я здесь одна.
Комната была чуть меньше ее спальни. Подняв глаза, она увидела, что потолок покрыт зеркалами. Не считая ковра и подушек, комната была пустой. Ни мебели, ни окон…
Нет окон!
Дом Катчей?!!
- О, Господи, - прошептала она.
Вздрагивая при каждом шаге, она с трудом подковыляла к двери. Протянула руку, упершись ладонью в косяк, и попыталась собраться с силами. Рука подогнулась. Она повалилась на дверь, но успела ухватиться за ручку, и крепко сжимала, пока боль не отпустила. Потом попыталась ручку повернуть. Та не поддавалась.
Меня заперли.
Надо же, какой сюрприз!
Но она все равно принялась дергать ручку так, что дверь затряслась.
Наконец, она сдалась.
Она запыхалась, от боли ее всю трясло. Она присела на корточки. Повязка на груди оторвалась, из-под нее тонкой струйкой сочилась кровь. Она попыталась прилепить ее обратно, но безуспешно: кожа была слишком скользкой. Тогда она сдвинула ее совсем. Под повязкой был толстый синий лоскут. Она утерла с глаз пот и слезы и посмотрела на раны.
Плечо было истерзано так, словно его глодала собака. Чуть пониже плоть рассекали четыре длинные царапины. Аккуратно вернув повязку на место, она посмотрела на другую грудь. Кожа на ней не была разорвана, но ее украшал полумесяц кровоподтеков и полдюжины точек. Она приподняла грудь и обнаружила точно такие же отметины под соском.
Следы зубов?
Но это точно не зубы человека.
Какое-то дикое животное? Может быть, койот?
Кому ты голову морочишь? - подумала она.
Это сделал зверь.
Зверь Элизабет Торн.
Она не могла ничего вспомнить, но понимала, что так оно и есть.
О, Боже, это существо ее изнасиловало.
Вся дрожа, она обхватила руками живот и наклонилась вперед, прижавшись лбом к двери.
Онo изнасиловалo ее. Но не убилo. Кто-то перевязал раны. И теперь она пленница в комнате без окон, в доме Мэгги Катч.
Онo вернется, - подумала она.
Онo захочет меня вновь.
