Глава 13
Бычьи хвосты
Осень 1243 г. Рим – Остия
С папой – всё! О посланцах договорились очень даже легко, по-видимому, понтифик и сам планировал подобное, намереваясь отправить своих людей ко двору великого монгольского хана. По сути, явная половина миссия Ремезова была целиком и полностью выполнена, однако оставалась еще и другая половина – тайная, о которой никто не должен был знать, и в первую очередь – дружинники, среди которых наверняка имелись тайные соглядатаи Ирчембе-оглана.
Оставалось найти Фридриха Штауфена, императора Священной Римской империи, включающей в себя Италию и немецкие княжества, империю, в которой ни на секунду не затихала борьба за власть. Германские враги Штауфенов Вельфы плели интриги и подбивали против сюзерена князей, папа, опираясь на богатые североитальянские города Ломбардской Лиги, несколько раз отлучал Фридриха от церкви, однако императору все было нипочем – его поддерживали аристократы и все Неаполитанское королевство, для которого – наплевав на далекие германские земли – он сделал немало хорошего, ведь кроме всего прочего, Фридрих Штауфен занимал еще и неаполитанский трон.
По всей Италии противостояние защитников папы – гвельфов – и сторонников императора – гибеллинов – принимало характер затяжной гражданской войны. Гвельфов во многом поддерживали богатые пополаны, гибеллинов – аристократы, такие, как влиятельный барон Джованни ди Тиволи, рыцарь Золотой Чаши. Именно через него Ремезов собирался выйти на Фридриха, и теперь осталось лишь добраться до самого барона, сделав это как можно быстрее… ведь все уже закончилось, и можно было спокойно возвращаться домой – и это прекрасно понимали дружинники… и коммунальный судья мессир Джанкарло Гоцци, люди которого вовсе не перестали приглядывать за «смоленским бароном».
Времени практически не оставалось, а никакого четкого плана у заболотского боярина не было, если не считать некоторых расчетов на Марко: парень как-то говорил о том, что встретил в городе Аньез, ту самую девушку, аристократку в крестьянской одежде – племянницу барона ди Тиволи. Не может быть, чтоб она ничего не знала о своем одиозном дяде, с которым и саму девушку и ее брата Марцелина связывали – как помнил Ремезов – довольно-таки странные отношения, далекие от родственной теплоты. Юный толмач, похоже, в Аньез влюбился… и это нужно было использовать! Но для начала объяснить своим кое-что…
– Совсем скоро мы тронемся в обратный путь, – собрав дружинников во дворе, в тени старого вяза, громко объявил Павел.
Парни радостно переглянулись, заулыбались, даже вечно угрюмый Убой расцвел, словно на старом пне вдруг выросли молодые побеги. Понятно: всем давно хотелось домой, и Павлу – никак не меньше, нежели остальным. Однако нужно было еще доделать дело… дело, сулившее в будущем многое. Союз русских князей – пусть пока в лице смоленского – с Фридрихом давал возможность давить на Тевтонский орден – вассала императора, но верного соратника папы, а в дальнейшем, быть может, подобная коалиция могла бы способствовать и устранению монгольской опеки, за что очень даже стоило побороться – перспективы-то открывались широчайшие, а Павел Ремезов давно уже считал своим отечеством Смоленское княжество… и даже гораздо шире – все русские земли.
– Да, да, скоро поедем… Я тоже рад, – боярин прищурился и, чуть погодя, добавил: – Думаю, князь щедро наградит каждого.
– Так мы опять в Дубровник? – Марко Грач вовсе не выглядел веселым, как, впрочем, и слишком грустным… скорее, задумчивым, что ли.
– В Дубровник, – согласно кивнул Ремезов. – Там же ждут наши. Но! – Павел обвел пристальным взглядом собравшихся и продолжал уже куда тише: – Други мои, мне нужно встретиться еще с одним человеком… тем самым, кого папа хочет отправить в посольство. Рассказать ему об опасностях пути, о том, как добраться…
– Понятно, господине, – Осип Красный Кушак отозвался за всех. – А он, этот человек, где? Здесь, в Риме?
– Скорее всего. Или – где-то рядом, – посмотрев в синее, с белыми, медленно плывущими облаками, небо, Павел велел своим людям «потихоньку готовиться в путь» и поднялся в опочивальню, жестом позвав за собой Марко.
Хозяин постоялого двора старик Веладжо, завидев боярина, поклонился, хотя уже здоровался с утра и тоже кланялся… стукач чертов. За крайним столом напротив входа сидели два подозрительных типа: один – лысоватый улыбчивый крепыш лет сорока, второй помладше, угрюмый, с темными, глубоко посаженными глазками, таящимися в глазницах, словно терпеливо поджидающие жертву паучки.
Неприятные личности, соглядатаи, наверное…
– Ну, давай, давай, Марко, пора собираться! – нарочито громко произнес Ремезов на римском наречьи и, не оглядываясь больше, застучал башмаками по узенькой, ведущей наверх, лестнице, ощущая спиной пристальные взгляды тех двоих.
– Так я уже давно собрался, – войдя вслед за Павлом в узкую, похожую на пенал, комнатенку, Марко хлопнул ресницами. – Чего мне собираться-то? Как на Руси говорят – только подпоясаться.
– Ты так и не нашел ту свою знакомую девушку? – с места в карьер спросил Ремезов. – Как ее… ммм… Аньез?
Толмач сглотнул слюну:
– Н-нет…
– И не искал?
– Искал, но… просто не было достаточно времени… а теперь, видно, его не осталось совсем. Что ж, на все воля Всевышнего.
Юноша благоговейно дотронулся до висевшего на груди медальона с волосом Святой Девы и перекрестился, тяжко вздохнув.
– А мне эта Аньез нужна! – понизив голос, неожиданно заявил Павел. – Ну, или ее брат…
Услышав такое, Марко нервно опустился на сундук и, с удивлением открыв рот, вытаращил глаза:
– Аньез? Нужна? Но…
– Видишь ли, как поведал мне многоуважаемый мессир судья во время нашей приватной беседы, тот самый человек – будущий посланец к хану – их дальний родственник… и он очень хотел бы со мной встретиться… впрочем, я это уже говорил.
– Да, синьор, говорил, – шепотом согласился толмач. – Только ты не уточнил, что посланник – родственник Аньез.
Ремезов мягко улыбнулся:
– А зачем говорить об этом всем? Пусть каждый знает только то, что ему нужно. Видишь ли, этот посланник… он гвельф, но в стане гибеллинов… его даже сам папа не может запросто отыскать, понимаешь?
– Так, – Марко опустил глаза… и вдруг резко вскинул голову. – Так мы будем…
– Да! Будем искать твою Аньез и ее родственника. Сегодня же и начнем.
Идейка, конечно, казалась шита белыми нитками, однако никакой другой не имелось, да и придумывать ее просто не было времени, к тому же Ремезов вполне логично полагал, что влюбленный молодой человек вряд ли будет искать подробнейших разъяснений, обрадованный уже самим фактом того, что – очень может быть – скоро увидит предмет своих обожаний и грез.
Да, Марко сейчас оказался полезным союзником, пожалуй, самым полезным из всех.
– Эй, рот закрой – муха залетит. Так где, ты говоришь, ее видел?
– На площади Цветов… и там, рядом, есть один дом, вернее – два…
Они вдвоем и пошли, оставив остальных на постоялом дворе – собираться. Уходя, Павел краем глаза отметил, как подозрительные типы, поспешно допив вино, бросились следом. Правда, нахально в глаза не лезли, тащились далеко позади, хоть и глаз не спускали. Ну, так оно понятно.
Соглядатаи проводили «смоленского барона» и его толмача до самой церкви Санта-Мария Маджоре, где Марко и Павел прилежно отстояли обедню, а потом отправились в обратный путь… якобы в обратный – никаких навязчивых личностей за их спинами наконец-то не было!
Не было, если не считать Убоя – угрюмый, похожий на стоеросовый пень, волхв оказался довольно хитрым и пронырливым малым, так и шагал за своим господином словно приклеенный, умело маскируясь в толпе.
Все ж таки опасаясь преследователей – тех, двух, – Ремезов и Марко нарочно сделали крюк к Колизею, после чего повернули к Капитолийскому холму, пройдя живописными развалинами римских форумов, с зеленой, почти что летней травкою и пасущимися козами. До Кампо дель Фьори оказалось рукой подать, и никто сзади не шел… Все же Павел еще немного покрутился, они даже расстались на некоторое время с толмачом, а потом – на углу, у Пантеона – встретились… правда, вот Убой этой встречи уже не увидел, все ж потерял своих, плюнул, выругался… да потопал на ту самую улочку, где не так давно выручил Марко.
Ремезов же, дождавшись своего юного спутника, свернул к рынку, где Марко вновь – как и тогда – подошел к тому самом торговцу мясом, худосочному, с унылым желтоватым лицом.
– Бычьи хвосты? – увидев юношу, мясник вздрогнул.
– Да-да, моя служанка приготовит мне коду алла ваччинаро! Ах, объедение!
Марко улыбнулся как можно более широко и приятственно, словно бы хотел уверить торговца в самом добром своем расположении и, может даже, набиться в друзья.
– Нет у меня бычьих хвостов, закончились, – как и в прошлый раз, нелюбезно буркнул торговец.
– Что ж, поищу в другом месте, – отойдя, пожал плечами молодой человек.
– Постой, постой, – торговец неожиданно выбежал из-за прилавка и, схватив своего несостоявшегося покупателя за рукав, зашептал, зачем-то оглядываясь: – Не ты ли, любезнейший синьор, не так давно спрашивал у меня об одной девушке?
– О девушке? – Марко все же не смог согнать с лица мигом возникшую заинтересованность, явно заметную со стороны… тому же Ремезову, прохаживавшемуся неподалеку с видом заправского зеваки и сибарита и пристававшему ко всем торговцам подряд:
– Хороший сыр, да… Свежий?
– Свежайший, благочестивый синьор!
– А у вас есть такой же, только с большими квадратными дырками?
– С квадратными, вы сказали, синьор? Осмелюсь заметить, таких сыров не бывает и вовсе.
– Жаль. Будем искать. Эй, эй, любезнейший! Это что у тебя там, в бочонках, вино? Да, пожалуй, попробую… Вкусно! А нет такого же, но чтобы пахло фиалками? Будем искать…
Павел уже спрашивал кольчугу «с перламутровыми пуговицами», когда мимо него проследовали мясоторговец и Марко, причем шли они с таким важным видом, с каким обычно идут в магазин русские мужики, невзначай принявшие изысканное решение – немедленно выпить! Столь же быстрый, уверенный в себе, шаг, такая же решимость в движениях, и глаза – сияют, будто звезды ясной до прозрачности ночью. Поня-а-атно – что-то задумали парни.
Отбившись от навязчивого продавца каких-то дурацких снадобий, «смоленский барон» споро зашагал следом за Марко и его новым спутником, не теряя обоих из виду, однако благоразумно держась поодаль.
На углу у небольшой и тенистой улочки, меж Пантеоном и бывшим стадионом Домициана с церковью Санта Аньез ин Агоне, завидев толмача с мясником, поспешно повернувшись, бросился прочь со всех ног какой-то кряжистый черт – то ли просто так, за кем-то, то ли был мяснику должен, и, судя по всему, немало. Впрочем, ни первая парочка, ни идущий за ней по пятам боярин не обратили на плечистого бродягу никакого внимания – мало ли в Риме бродяг? Ремезов тоже не удостоил беглеца пристальным взглядом – был занят делом поважнее: мясоторговец и толмач как раз подошли к одному небольшому дому, мясник постучал… открылась дверь… и Марко – такое впечатление – просто втащили внутрь! Хорошо, Ремезов, вытащив из-под плаща меч, сноровисто подскочил следом, успев застопорить дверь ногой.
Привратник, оказавшийся не таким уж и дюжим, с ужасом взглянул на покачивающийся у самого его лица клинок, страшный, как змеиное жало…
– Госпо-ди-ин…
– Что там такое? – поспешно обернулся мясник.
А Марко… Марко уже выкручивали руки двое ухватистых слуг, одетых так, как обычно одеваются слуги – коротко, удобно и просто.
– Вы что-то хотите от моего друга, господа? – ловко перерубив мечом балясину ведущей на второй этаж лестницы, вежливо поинтересовался Павел. – Кстати, спешу вам сообщить – дом окружен!
Слуги озадаченно переглянулись, а мясник с огромным удивлением посмотрел на Ремезова:
– Окружен? Кем?
– Моими верными людьми!
– Вашими людьми? Но… вы кажется, иностранец! Поня-атно…
– Вы друга-то моего отпустите! – Павел многозначительно шевельнул клинком.
Торговец тут же обернулся, махнув рукой слугам. Освобожденный толмач тотчас же забрал у одного из парней свой кинжал.
– Теперь мы знаем, кто вам нужен, достопочтенные синьоры, – торговец и трое слуг неожиданно поклонились Ремезову и Марко едва ль не до пола. – Что же вы не сказали сразу? Не назвали имя той, кого ищете, и зачем-то пытались переврать тайные слова?
– Тайные слова? – честно сказать, Павел пока не очень-то разобрался в происходящем, понял только одно – их за кого-то приняли. За кого-то важного… – Что за слова?
– Ну, как же! Бычьи хвосты, – неожиданно расхохотался торговец. – Нужно было указать цифру – три. Три бычьих хвоста и свиное сало – это и есть сигнал. Кстати, не только наш, но об этом вам знать ни к чему. И я б проводил вас… а так – лишь обрел подозрения. Как и в прошлый раз…
– В прошлый раз? – боярин перевел взгляд на юношу, и тот угрюмо потупился.
– Один из ваших людей, видимо, шарит по саду? – бросив взгляд в узенькое оконце, заметил мясник. – Может быть, вы ему скажете… Впрочем, сначала я вас отведу, а потом решайте… Да-да! – с неожиданным напором и резвостью торговец повернулся к слугам. – Мы все делаем верно, друзья, ибо не можем противостоять силе… и не должны привлекать внимание. Синьор барон все же нашел их! Что ж… Прошу следовать за мной, господа!
Оставив внизу слуг, гости – если их можно было бы так назвать – поднялись по шаткой лестнице на второй этаж, потом зачем-то спустились в небольшой садик, прошли мимо виноградных кустов… в следующий – соседний – дом, в дверь которого – дверь черного хода – мясник со всем благоговением постучал.
– Это ты, верный Феруджо? – послышался нежный девичий голос.
Марко вздрогнул – узнал…
– Я, моя госпожа. Боюсь, я принес вам дурную весть.
– Пусть хоть какие-нибудь вести… Входи же.
– Я не один, госпожа.
Распахнулась дверь…
– Ой! Вот это новость! – всплеснув руками, Аньез едва не бросилась на шею Марко, и видно было, каких сил стоило ей себя удержать.
Все же они были едва знакомы, а правила приличия никто не отменял. Ну, не может молодая девушка бросаться юноше на шею, даже такому юноше, о котором…
Сглотнув слюну, Марко галантно опустился на одно колено:
– Ах, моя милая Аньез, одна Святая Дева знает, как я рад видеть тебя! Наконец-то, наконец-то я тебя отыскал!
Ничего не понимая, Феруджо повернулся к Павлу:
– Вы знакомы с моей госпожой?
– Да, – Ремезов важно кивнул, помахав рукой спускавшемуся по лестнице Марцелину. – Нам случалось оказать ей услугу.
– Так вы не люди барона?!!
– Я сам – барон! – подбоченившись, боярин посмотрел вокруг с самым гордым и независимым видом и, перебив нежные излияния влюбленного переводчика, громко спросил: – Кстати, о бароне. Мне бы нужно с ним встретиться, и как можно быстрее, мои господа!
Небольшая траттория с претенциозным названием «Трое пьяных молодцов» располагалась невдалеке от моря, на краю торгового порта Остии, отделенная от причалов и кораблей колючими зарослями акаций и тремя высокими кипарисами, несколько кривоватыми, на взгляд Павла… может, именно эти деревья и дали имя траттории?
Дружинники были отпущены к морю, ибо день выдался по-летнему жарким, а воевать Ремезов ни с кем не собирался, потому и прихватил с собой лишь одного Марко – так, за компанию, да и в качестве переводчика без парня никак нельзя было бы обойтись, тем более что помочь найти барон Тиволи вызвалась сама Аньез. Племянница, сбежавшая от дядюшки по многим причинам, но в первую очередь – из-за навязываемого ей брака. Хорошо хоть Марцелин, брат, во всем помогал сестре, не питая особой приязни к барону.
Здесь, в траттории, располагавшейся в порту Остии, если верить Аньез (а зачем ей было бы лгать?), находился кончик ниточки, той самой путеводной нити, по которой можно было выйти на рыцаря Золотой Чаши. Сестра и брат наперебой уверяли, что очень многие гибеллины бежали из Рима именно через Остию, через «Трех пьяных молодцов», нужно лишь было знать тайное слово… вот только – какое? Увы, об этом ни Марцелин, ни Аньез поведать заболотскому боярину не могли, как и не смогли сказать – к кому именно в траттории обратиться? Так что нынче приходилось полагаться лишь на собственную смекалку да на везение, сиречь – на Господа Бога. Ну да на Бога надейся, а сам не плошай!
Вот Ремезов и пытался не оплошать. Уселся за центральным столиком на террасе с таким гордым и заносчивым, словно он был, по крайней мере, принц или какой-нибудь владетельный герцог, занесенный в сей убогий кабак лишь по странной прихоти злодейки судьбы.
Марко, наоборот, держался скромно, как и положено оруженосцу из числа самых верных вассалов, даже подчеркнуто долго стоял у «хозяина» за спиной и сел лишь после громкого приказа.
– Кабатчик! – брезгливо выпятив нижнюю губу, рявкнул Ремезов. – Эй, эй, где тебя черти носят?
Между прочим, трактирщик, или кто-то из облеченных доверием слуг – осанистый седой старик в синей суконной шапке и фартуке – объявился у стола уже с первым появлением новых гостей и, приветливо улыбаясь, ожидал распоряжений.
– Чего изволите, любезнейший господин?
– Вина мне! – Павел с шиком швырнул на стол последние деньги… впрочем, не совсем последние – еще оставалось, чтобы заплатить за корабль до Дубровника, но на больше уже – увы!
– Какого вина, синьор? – подобострастно изогнулся трактирщик.
– Самого лучшего! Глинтвейна давай! Или рейнского.
– О?! – старик удивленно приподнял брови. – Господин, видимо, иностранец? Из Германии к нам?
– Из Швабии! – раскатисто расхохотался боярин. – Приехал недавно и…
Тут Ремезов оглянулся по сторонам и резко понизил голос:
– И кое-кого ищу!
Зря он оглядывался, на террасе, кроме них, никого больше не было, ни единого человечка, что и понятно, времени-то – часов одиннадцать, ни обед, ни ужин, так, не поймешь что.
Кабатчик понятливо кивнул:
– Вино так вино. Рейнского у нас нет, синьор, но, уверяю вас, найдется ничуть не хуже. Кроме вина что будете? Есть молодой барашек, сейчас зажарим…
– А бычьи хвосты у вас есть? – быстро перебил Павел. – Это, как его… кода… када…
– Кода алло ваччинаро, мой господин, – подсказал Марко и, посмотрев на трактирщика, поспешно добавил: – Так называют это блюдо в Неаполе.
Ремезов удовлетворенно хмыкнул – толмач-то не дурак, сразу смекнул, что к чему. Швабия, Неаполь – все это должно было подвести кабатчика к мысли об императоре. Если, конечно, этот седой старикан еще не совсем выжил из ума.
– Для вас, господа, найдутся и бычьи хвосты, если вы уж так хотите это попробовать…
– Нам бы найти кое-кого, – с нажимом напомнил Ремезов.
Трактирщик пожал плечами:
– Так вы скажите – кого? Может, я смогу помочь вам?
– Может, и сможешь…
Прищурившись, Павел приложил палец к губам и, подозвав старика ближе, шепнул:
– Я ищу некоего барона ди Тиволи!
– Барона ди… ди Тиво… – резко отпрянув, кабатчик испуганно выкатил глаза… впрочем, очень быстро взял себя в руки:
– Барон Джованни ди Тиволи вам нужен, вон оно что! Рыцарь Золотой Чаши.
– Именно! – разом кивнули гости.
Хмыкнув, старик обернулся, махнул рукой выглянувшему из распахнутых дверей заведения слуге и, хитро поглядев на Павла, спросил, словно бы между прочим, не опасаются ли уважаемые господа вот так открыто спрашивать про барона?
– Нет, нет, в моей траттории вы можете чувствовать себя совершенно безопасно, совершенно… Только прошу вас, уважаемый синьор, не говорите так громко – Остия, конечно, не Рим, но соглядатаев и здесь хватает, а доносчику, сами знаете, отходит половина имущества гибеллина.
– А в Риме – треть! – выказал знакомство с местными реалиями Ремезов.
Кабатчик развел руками:
– Как судья решит. Вы, вот что… пока пейте вино, кушайте, а я… я посмотрю, как вас лучше свести с бароном. Вы не беспокойтесь, я быстро.
– Кушайте? – Павел округлил глаза. – Так ведь на столе-то ничего нету!
– Я пришлю слугу… вот прямо сейчас, мигом.
Поклонившись, старик скрылся в траттории, откуда тотчас же показался слуга с кувшином и яствами на большом серебряном блюде, как видно, использовавшемся в «Трех молодцах» для обслуживания самых важных гостей, так сказать – вип-клиентов. Блюдо сияло, как солнце, несший его слуга – молодой, ровесник Марко, парень, кудрявый, темноглазый и, словно цыган, смуглый – даже прищурился от отразившегося в крае блюда луча. Даже едва не споткнулся, оглянулся зачем-то, а, разлив из кувшина вино, тихонько сказал:
– Уходите отсюда, и быстро.
Ремезов чуть было не поперхнулся вином:
– Что-о?!
– Про бычьи хвосты нужно было мне говорить, – невозмутимо пояснил служка. – И про барона спрашивать… вовсе не у хозяина. Этот старый черт наверняка уже побежал за стражей.
Павел с Марко переглянулись, и боярин схватился за меч.
– Не нужно! – слуга тут же повысил голос. – Сейчас сюда явятся рыбаки, затейте ссору и бегите, словно бы испугались…
– Мне?! Бояться каких-то там рыбаков?!
– Иначе хозяин будет искать причину. Вдруг подумает на меня? Гвельфы и без того сильны в Остии.
– Понял! – резко кивнул Ремезов. – Благодарим тебя, но…
– «Святая Инесса», двухмачтовое судно из Генуи. Найдете в порту, скажете шкиперу, что к барону.
– Они нам поверят?
– Возьмут на борт одного… или двоих.
– Так барон не на корабле?
– Нет. Но вы с ним встретитесь, клянусь ключами святого Петра! – слуга вдруг прислушался и насторожился. – Ага! Вот и рыбаки, как раз вовремя подоспели. Ну же, мои господа, не медлите! И да пошлет Господь вам удачу… Господин, я вас прошу – нельзя ли без крови?
– Хорошо, – хмыкнув, боярин убрал обратно в ножны вытащенный было меч и, дождавшись, когда подошедшие на террасу рыбаки – все как на подбор здоровые молодые парни – рассядутся за соседним столом, хитро подмигнул Марко. – Надеюсь, ты быстро бегать умеешь.
– Я?!
– Ну, наш добрый знакомец ведь попросил – без крови.
Толмач задумчиво почесал нос:
– Да… но нужно еще успеть затеять ссору. Чтобы все выглядело правдоподобно.
Гулко расхохотавшись, Павел поднялся на ноги. – Ты полагаешь, для этого нужно время? Смотри и учись, мальчик!
Бросив на скамью плащ, чтоб не стеснял движения, Ремезов подошел к только что усевшимся за стол рыбакам, выбрав для себя двух крайних – остальные-то пока еще из-за стола вылезут. Подошел, стукнул по плечу намеченную жертву – надо сказать, бугая еще того – мускулистого, жилистого, с толстой, словно бы налитой шеей.
– Эй, мужик, закурить не найдется?
– Че-го? Чего?
– Куда-куда ты меня послал?
Бухх!!!
С разворота заехав бугаю в морду, Ремезов тут же ударил ногою другого… оттолкнул бросившегося было наперерез третьего – шибзика в весе курицы – и, не дожидаясь, пока вся компания придет в себя, бросился прочь.
Вслед за Марко Павел поначалу рванул вниз, к морю, да только потом, на бегу, сообразил, что лучше было бы укрыться где-нибудь в самом городе, ибо все побережье оскорбленные потрясающей наглостью рыбаки, конечно же, знали куда лучше беглецов. Правда, там – где-то рядом на темном вулканическом песочке, нежились сейчас остальные дружиннички – Кондратий Жердь, Осип, Вол Архипов с Убоем. Уж показали б они рыбачкам! Правда, тогда без кровушки вряд ли уж обошлось. А кровь-то проливать зря не хотелось бы, не вода все же, да и обещали ведь хорошему человеку… не он бы, так…
В-вух!!! Пролетел над головой Ремезова брошенный кем-то из преследователей камень. Павел недобро прищурился и чертыхнулся – ежели так и дальше дело пойдет, придется все ж таки остановиться, вытащить меч да порубить рыбачков в капусту, не валяться же тут, на песке, с проломленным черепом! Да и свои, дружиннички, что-то никак не объявлялись, и куда они запропали, интересно знать? Ведь тут же, во-он напротив того причала, были… или – у соседнего… а, может, и чуть дальше. Сыщешь их тут, на бегу, как же!
– Синьор Паоло! – бежавший рядом Марко кивнул влево, на уходящий меж густых кустов магнолий и дрока проулок. Дальше, за кустами, маячили какие-то приземистые строения – портовые амбары, скорее всего, а за ними… За ними вполне мог оказаться тупик, а могла – и улица. В город, в порт – туда и надо было бежать, да просто из траттории удобнее всего казалось рвануть к морю. Вот и рванули, не подумавши. Однако, ежели б сразу в город бросились, спокойно могли б на стражников нарваться. Ладно, что теперь рассуждать, чего уж?
– Эй, дыши ровней, парень!
– Я-а… ды-ы… шу…
– Вижу, как ты дышишь. Верней – слышу, – не сбавляя темпа, Павел подбодрил толмача. – А ну-ка, давай на раз-два… раз – вдох, два – выдох… И-и… раз… два… раз… два…
Резко свернув влево, беглецы едва ль не на карачках вскарабкались по круче к кустам, к проулку. Замешкавшиеся было преследователи все ж сообразили, куда делись обидчики, и, посовещавшись, тоже свернули к амбарам, дав Ремезову и Марко лишь небольшую фору, чем те и воспользовались, дружно взобравшись на плоскую крышу одного из складов.
– Уфф! – несколько переведя дух, выдохнул юноша. – И куда ж мы теперь, синьор? Они вот-вот здесь будут и, думаю, быстро догадаются, где мы.
Ремезов и сам понимал, что догадаются. При беглом осмотре, отсюда, с крыши, имелось два пути – обратно в проулок, либо – в круто обрывающуюся в море пропасть, куда и выходили задние стены амбаров.
– Эх, дельтаплан бы, – вспомнив, улыбнулся Павел.
Марко тут же насторожился, благоговейно касаясь висевшей на груди ладанки с волосом Святой Девы:
– Неужто ты, господин Паоло, намереваешься броситься в море?
– Мы оба с тобой бросимся, – хмуро осматривая окрестности, сквозь зубы бросил боярин. – Никакого другого пути нет, похоже. Надо взглянуть, как бы нам половчее спуститься…
– Да как же тут спустишься-то? Разве только на крыльях. Но мы ж не ангелы – люди!
В словах парня, конечно же, имелся резон, однако ж и другого пути не было… или все ж таки был? Не очень-то хотелось взять да сигануть вот просто так, с разбега, в море. А вдруг там камни? Или мель?
– Марко, ты плавать умеешь?
– Вообще-то – да, но… не очень-то…
– Вот и прыжками в воду не занимался.
– А, может, нам стоит здесь затаиться в кустах, спрятаться?
– Или – обороняться! – зло прищурившись, Ремезов вытащил меч. – Посмотрим, насколько у них хватит терпения для правильной осады.
– Да, пожалуй, ты и прав, синьор Паоло, – перекрестившись, толмач положил ладонь на рукоятку кинжала. – Мы будем биться. Но если они полезут сразу с нескольких сторон… Или… там у кого-то точно есть праща, я слышал по пущенному камню. Нам не стоит здесь так просто маячить, господин, – враз озаботился парень. – Не стоит высовываться.
– Да, ты прав.
Молодой человек немедленно улегся на крышу, то же самое сделал и его юный спутник. Оба осторожно выглянули из-за края… Голоса преследователей слышались уже совсем рядом, за желтыми кустами дрока.
– Все ж посмотри-ка еще – что там, внизу.
– Так море…
Приподнявшись, Марко на коленках подполз к противоположному краю крыши… Павел услышал вскрик и резко повернул голову:
– Что такое?
– О, Святая Дева! Едва не поранился об какой-то штырь.
– Штырь? Что за штырь?
С нарастающим любопытством Ремезов подполз к Марко.
– Ну, что тут?
– Вон.
Скорее, это был не штырь, а просто скоба, какой соединяют бревна. Крепкая, намертво вбитая в забранную толстыми дубовыми досками крышу. Ржавая по краям, в центре скоба аж блестела, Павел даже потрогал пальцем:
– Оп-па! А ее тут используют, и весьма часто.
– Интересно только, зачем? – недоверчиво усмехнулся толмач. – Лодку привязывают? Так высоковато до моря-то!
– Ничего… А ну-ка, снимай пояс!
Привязав связанные вместе пояса (свой и Марко) к скобе, Ремезов принялся осторожно спускаться вниз, чувствуя, как ревет под ногами свежий морской ветер! Что он хотел найти? А бог его знает! Но ведь кто-то что-то к скобе привязывал! Ведь не просто же так.
Крепко держась за импровизированную веревку, молодой человек внимательно осмотрел стену… даже простучал и… ага! Как раз под скобой, примерно в полутора метрах от крыши, стена отозвалась таким гулким звуком, словно бы Ремезов барабанил в обычную дверь… А ну-ка!
Изловчившись, Павел ударил ногой… что-то хрустнуло, отлетело внутрь склада, и в серовато-белой, выходящей к обрыву стене его замаячил лаз!
– Ну, что там, синьор? – свесив голову, поинтересовался толмач.
– Лаз! Ты когда-нибудь туристские узлы вязал, парень?
– Я… я не очень понял. Какие?
– Ну, или хотя бы – морские.
– Нет, никогда. Я ж не моряк.
– И я не моряк. Но мне когда-то Полина показывала…
– Кто показывал?
– Одна, гм… женщина…
Павел быстро поднялся обратно на крышу и задумчиво почесал затылок:
– Понимаешь, какая штука – если мы оставим привязанную к скобе веревку, рыбачки обо всем догадаются. Значит, надо как-то ее отвязать… Потом, когда спустимся. Или не отвязывать… – Ремезов внимательно оглядел щуплую фигурку юноши. – Марко, ты вообще весишь-то много?
– Не думаю.
– Вот и я не думаю. А ну-ка, снимай башмаки, плащ… Кидай все в море!
– Куда?
– Я сказал – в море! Что непонятного?
Боярин посмотрел на толмача такими глазами, что тот счел за благо подчиниться, тем более долго Ремезов с ним не разговаривал – взял в зубы ножны с мечом, ухватился за пояса да, спустившись вниз, юркнул в лаз, откуда и выглянул с новым приказаньем:
– Теперь быстро отвяжи веревку… ну, пояса… Кидай мне, я постараюсь поймать… Ага, есть! Теперь давай сам – прыгай!
– Прыгать? – озадаченно переспросил юноша. – Вот прямо так, в море?
– Ну, не с разбега же! – Павел раздраженно сплюнул. – Просто ухватись руками за ту же скобу, а потом – за край крыши. А я уж тут тебя придержу, не сомневайся.
– Х-хорошо…
Марко перекрестился и вновь дотронулся до медальона:
– О, Святая Дева…
Босые ноги подростка замаячили почти напротив лаза…
– Отлично! – приготовился Ремезов. – Ну давай теперь, отпускай руки… Выход товарища Леонова в открытый космос… Оп-ля!
Скользнула вниз быстрая тень…
Все же Павел едва успел ухватить Марко за тунику, точнее – за модную короткую курточку – жазеран – опыта не было. Однако ухватил крепко, правда, вот ткань не выдержала, затрещала, но боярин уже успел втащить своего сотоварища в лаз. Толмач едва успел глазами моргнуть:
– О, Святая Дева…
– Здрасьте-пожалуйста! – обиделся Ремезов. – Я ему тут мягкую посадку обеспечиваю, а он Святую Деву молит! Ла-адно, пошли, осмотримся – где тут мы вообще есть-то?
Свет проникал в амбар лишь через лаз, видно было плохо – длинные полки вдоль стен, тюки… Павел вспорол один мечом, пощупал:
– Шелк! Нет, точно шелк, мать честная!
– А тут вот – сукно. И рядом – венецианский бархат.
– Дно золотое, – негромко присвистнул Ремезов. – Теперь понятно, почему лаз тут пробили. Наверняка по ночам подходили внизу на лодке… хотя – думаю, можно и днем, место тут глухое.
– Да, так вполне могло быть, – Марко согласно кивнул, машинально поглаживая торчащий из распоротого мешка гладкий кусочек шелка – целое состояние, ради которого стоило рискнуть многим.
– Наверняка помногу не воруют, берут по чуть-чуть, – тщательно осматривая помещение, продолжал развивать тему боярин. – Шелковая ленточка – на подол рубахи пришить – это ж сколько стоит?
– Много!
– Вот и я так думаю…
Павел вдруг замолк, подняв глаза к потолку – по крыше явно кто-то бегал. А вот послышались голоса… крики…
– Ага, забрались уже. Ну, ищите, ищите…
– Как-то нелепо все вышло, – подойдя ближе к Ремезову, шепотом промолвил толмач. – Побег этот… А они за нами погнались – ну, надо же!
– Моли Бога, что это рыбаки, а не стражники, – на всякий случай прикрыв лаз выбитою доскою, тихонько засмеялся боярин. – Эти рано или поздно уйдут, я так полагаю.
– Уйдут, – Марко согласно кивнул, глаза его блестели в темноте, словно у объевшегося сметаной кота…
…это просто Ремезов неплотно поставил доску.
Павел тут же поправил, так, что в амбаре наступила полная темнота, и слышны были лишь приглушенные голоса рыбаков снаружи. Вот снова кто-то протопал по крыше. Спрыгнул. Что-то сказал.
– Похоже, ушли, – немного выждав, предположил юноша.
– Похоже.
Боярин осторожно отодвинул доску и прислушался – и в самом деле, все было тихо, лишь под обрывом, над морем, кричали чайки. Жалобно так кричали, будто жаловались – кау, кау…
– А большой амбарец-то! – Павел снова окинул взглядом склад. – И добра тут – немерено. А крадут его, судя по тем вон вскрытым тюкам, что в углу – именно что по чуть-чуть. Понемногу, не торопясь особо.
– Это ты к тому, синьор Паоло, что нам здесь бог весть сколько сидеть, дождаться, покуда хоть кто-нибудь сюда придет да амбар откроет?
Боярин взглянул на своего спутника с одобрением:
– Молодец! Соображаешь.
– Еще бы сообразить, как нам теперь отсюда выбраться. Я вот думаю – а мы сами-то себя в ловушку не загнали?
Признаться, Павел сейчас подумал о том же, правда, вслух ничего такого не сказал, а лишь громко хмыкнул: пусть толмач видит и знает – с таким бывалым и знающим человеком, как заболотский барон, любая передряга – детский лепет.
– Давай-ка, Марко во-он под теми полками пошарь, мне-то не пролезть, а ты худой – сможешь. Курточку-то свою скинь… и рубаху.
– Лезть под полки? – удивился юноша. – Но зачем?
– Поищешь там.
– Но что?
– Не знаю еще. Да лезь уже, не прекословь, время дорого!
Отдав боярину цепочку с медальоном, Марко послушно скинул одежку и ящерицей нырнул под полку… заполз – поместился… чихнул.
– Будь здоров! Ну, что там?
– Да ничего. Пыль одна да паутина.
– А ты лучше пошарь, повнимательней, по самым укромным уголкам.
– Да кому там что прятать-то?
Ремезов неожиданно улыбнулся:
– Думаю – есть кому. А главное – что… Ну? Чего вылез-то?
– Нету там ничего. Все уже обшарил.
– Тогда под соседнюю полку лезть… да тут их много.
– О, Святая заступница Дева!
Молитвенно сложив руки, юноша бросил на Ремезова вовсе не горящий энтузиазмом и добротою взгляд, даже вроде бы собрался что-то сказать… но раздумал, видать, было во всем облике боярина нечто такое, напрочь отбивавшее любое желание спорить. К тому же было очень похоже, что синьор Паоло знал что-то такое, о чем пока не догадывался Марко… Но ведь мог бы тогда и сказать!
– Так мы что ищем-то?
– Сказал же – точно не знаю. Лезь под ту полку!
– Но, если…
Махнув рукою, парнишка снова забрался под полку и опять расчихался, закашлялся… а потом вдруг замычал что-то радостное, выбрался, заулыбался, протягивая Павлу веревочный сверток – крепкую, с надежными крючьями, лестницу, из тех, что используют на кораблях.
Ремезов радостно ухмыльнулся:
– Ну, вот примерно такой такелаж я и ожидал увидеть.
– Похоже, длинная – до самой воды хватит.
– Еще б не хватило, воришки-то тут – запасливые. Мешочек во-он тот прихвати.
– Зачем нам шелк? – хлопнул ресницами Марко. – Самим бы выбраться.
– А по морю-то плыть ты в одежке собираешься? А меч, башмаки?
– Башмаки? – парнишка вдруг хохотнул. – Так я свои выкинул… там еще, с крыши.
– Ну, ты выкинул – твои и проблемы, ходи теперь босиком. А у некоторых еще осталось имущество. Давай, помоги с мешком.
– А шелк куда?
– А шелк – к черту! Возиться с ним когда?
Примерно через пару минут беглецы, один за другим, спустились по лестнице к самому морю.
– Ой, Святая Дева! Вода-то какая холодная!
– Не видал ты, парень, холодной воды.
Для Павла действительно – только приятно было. Пока плыл, вспомнилось даже, как приехали как-то сюда… или примерно сюда – в Остия-Лидо, приехали вместе с Полиной, пообедали в каком-то прибрежном кабачке – «ристоранте» – потом долго искали бесплатный пляж, нашли, тут же и переоделись – без всяких кабинок, да их там и не было. Полина еще совсем не по-прокурорски смеялась – «а пофиг, кто нас тут знает?». Купались… Павел с Полиной, да еще двое румын. Местные на пляже сидели, загорали да пальцами у виска крутили – температура воды двадцать градусов, ну, кто ж в такую холодрыгу купается? Одни русские только, да еще вот – румыны.
Плыть оказалось не так уж и долго – всего-то свернули за мыс, а там уж – и серый песочек, да и дно – вода-то прозрачная – вон оно, под ногами. Павел встал на мели, обернулся – вот и Марко, ишь, зубами колотит, дрыгает.
– Замерз, что ли?
– О! Если б не Святая Дева, тут бы нам от холода и остаться.
– Понятно все с тобой. Давай на берег, живо. Медальон свой не потерял… а, вижу, цел.
– Как можно?
Лестница и взломанный через стену амбар остались позади, за мысом, уже и не видать отсюда. Однако Ремезов хорошо себе представлял, как треплет лестницу ветер… впрочем, не лестницу – трап, если по-морскому. Вот уж не повезет ворюгам, коли хозяева на склад раньше их нагрянут. Заметят ведь, не трап, так дыру, заругаются грубой нецензурной бранью, засаду устроят, если ума хватит. Ремезов бы обязательно устроил, потому как «тебя посодют, а ты не воруй!». Не воруй, собака.
Так оно все и было – металась ветром мокрая от морских брызг лестница, чернел в стене амбара провал, не умолкая, кричали чайки.
– Ты что так дышишь-то? – натянув одежку, повернулся к толмачу Павел. – Устал?
– Устал, – со вздохом признался Марко. – Ладанку выронил, пришлось нырять, доставать. Все ж таки – волос Святой Девы!
