30

Недорогая квартира обставлена дорогими вещами. Кожаный диван, предназначенный для большой гостиной, толстые книги на мраморном столике. Все слишком большое, из-за чего комната кажется маленькой и душной. Выглядываю в окно, но вижу лишь ряды безликих серых многоэтажек. В квартире тепло, как летом. Электричество работает на полную. Она полностью оторвана от реального мира, – думаю я. Реджина подходит к самой дальней от меня секции дивана и садится, не предлагая мне сделать то же самое. Сворачивается в углу в маленький комочек. Я присаживаюсь на самый край, почти соскальзывая с гладкой кожи. Пытаюсь не пялиться, но когда ты столько думал о человеке, удержаться сложно.

– Ну? – начинает она. – Что ты хочешь узнать?

Разительное отличие от прежнего Чем я могу помочь? в окружении папоротников, дерева и дипломов. Здесь, в ее гостиной, я окружена ее вещами.

– Я хочу узнать правду.

– Правду? – недоверчиво переспрашивает она. – Сомневаюсь, что ты когда-либо хотела правду, Четверг. Ты хотела Сета. Я все знаю…

– Что ты имеешь в виду? И почему сказала, что вы с Сетом были вместе всего пять лет?

– Потому что так и было, – раздраженно отвечает она. И добавляет: – Пока не появилась ты.

– Ты имеешь в виду вы были только вдвоем?

– Нет! Господи, ты и правда сумасшедшая… – Она изумленно качает головой. – Четверг, ты стала любовницей Сета. Поэтому мы с ним развелись.

Наступает оглушительное молчание. Голову пронзает боль, перебегает от виска к виску.

– Это неправда, – бормочу я. – Зачем ты так говоришь?

Она невозмутимо смотрит мне в глаза.

– Потому что это правда.

Я качаю головой. Во рту пересохло. Хочется пить, но попросить воды не позволяет гордость.

– Нет. Он сказал мне, что…

– Прекрати, – перебивает она с диким взглядом и закрывает глаза. – Просто прекрати.

В обычных обстоятельствах я бы отстала, но не сейчас. Я слишком долго просидела в темноте, мне нужны ответы.

– Когда ты видела Сета в последний раз?

Реджина делает кислую гримасу.

– Я же сказала…

Она опускает взгляд и разглядывает колени, руки, узор на пижаме, но только не меня. Ее плечи поднимаются и опускаются – она вздыхает.

– Я виделась с Сетом на прошлой неделе. Здесь, в квартире, – признается она и добавляет, увидев выражение моего лица: – Он должен мне денег.

– За что?

– За то, что я все потеряла. Считаешь, мне подходит это место?

Реджине с «лубутенами»? Я сдерживаю смешок: нет, вероятно нет. У меня есть деньги на туфли с красной подошвой, но это совсем не мое. Реджина же с детства привыкла к роскоши. Она носит дизайнерскую одежду и, скорее всего, водила «Мерседесы» последних моделей, а не побитую рухлядь, стоящую внизу на парковке.

– Тебе придется объяснить подробнее, Реджина. Я понятия не имею, о чем ты.

Пытаюсь говорить спокойно, но голос все равно звучит будто сквозь зубы.

– Его бизнес. Несколько лет назад все начало сдвигаться на юг. Как раз перед тем, как он женился на тебе… Сет заложил дом, который мы купили вместе, чтобы поддерживать бизнес на плаву, но денег все равно не хватало. У него было слишком много долгов. Нас лишили права на выкуп. Он обещал все компенсировать, исправить, но как видишь… – она обводит взглядом комнату, – я здесь.

Почему я ничего этого не знаю? Почему он мне не рассказал? У меня было достаточно денег… Качаю головой. Поверить не могу. Даже сейчас, сидя напротив его другой жены после того, как он упрятал меня в психушку, я рассуждаю, как могла бы ему помочь.

– И он отдал тебе деньги? – спрашиваю я.

Пытаюсь представить описанную ситуацию. Сет никогда не рассказывал о финансовых делах. У нас раздельные счета, хотя я оформила на него дебетовую карту, когда мы поженились. Я всегда думала, у остальных так же.

Реджина вздыхает, надув щеки. Она напоминает маленькую девочку. Как ее вообще можно воспринимать всерьез?

– Да, но немного. Совсем недостаточно. Ко мне приходят коллекторы. Жуткий стресс.

– Если вы не в отношениях, почему он не мог просто прислать деньги? Зачем приезжать лично?

Она поджимает розовые губы. И я вдруг понимаю, что Реджина одинокая и несчастная женщина, а вовсе не воплощение силы и грации, как я представляла. Мне больше нравилась выдуманная версия, из-за которой я комплексовала.

– Умерла наша собака. И он хотел лично сказать, что скоро привезет еще денег. Через несколько недель ему должны оплатить какую-то сделку.

Значит, он не врал про собаку. Интересно, а насчет сделки это правда? Сет постоянно работает, клиенты считают его эффективным и трудолюбивым. У него есть один плохой отзыв в Интернете, и Сет постоянно переживает из-за него. Он получает прилично, но недостаточно для оплаты крупных долгов или покупки большого дома.

Проверяю имя собаки:

– Смидж?

Реджина смотрит на меня с ужасом:

– Откуда ты знаешь?

– Сет рассказывал, – пожимаю плечами в ответ. Мне он тоже кое-что рассказывает. Только я не знаю, что из этого правда.

Она часто моргает и отводит взгляд, словно не может поверить, что он так поступил.

– Я пока так и не смогла выбросить ее вещи.

Реджина кивает на пространство между телевизором и кухней, где по-прежнему стоит корзина с собачьими игрушками. Она заполнена яркими мячиками и мягкими игрушками – избалованная собака.

– Когда он приехал, у вас был секс?

Реджина резко поворачивает ко мне голову, ее лицо искажено от ярости.

– Как ты смеешь…

Но за гневом скрывается нечто еще… Признание.

– Был.

Заправляю за ухо прядь волос. Я ничего не чувствую; разумеется, ничего. Я знала, что все это время Сет занимался сексом с двумя другими женами. Просто делала все возможное, чтобы быть лучше них. Более ухоженной, более гибкой, более отзывчивой. Реджина сидит и моргает.

– Зачем ты меня обманываешь? Сет ведет себя так, будто я сумасшедшая, все придумала насчет его отношений с тобой и с Ханной. Я просто хочу знать правду.

– Я не знаю никакой Ханны. И я уже сказала тебе, между нами давно все кончено.

Качаю головой. Я не сумасшедшая. Нет.

Реджина раздувает ноздри, и я вижу, как поднимается и опускается ее грудь. Она пытается сдерживаться. Но зачем? Она встает и направляется к двери, и я понимаю, что сейчас меня выгонят. Нужно что-то сделать, как-то ее разговорить.

– Я потеряла ребенка… – Слова слетают с моих губ и отзываются острой болью в груди.

Реджина замирает, стоя ко мне спиной.

Все началось, когда я потеряла ребенка. Жизнь стала постепенно разрушаться. Возможно, тогда я была слишком убита горем, чтобы замечать, но теперь прекрасно все вижу. Отчуждение Сета, его желание другой женщины, зацикленность на сексе, когда мы вместе. Я перестала быть женщиной, с которой он хотел говорить, и стала женщиной, с которой ему хотелось лишь искать любовных утех. Вот к чему привела моя бесполезность.

– Я была на пятом месяце беременности. Мне пришлось… – я сглатываю эмоции, – пришлось родить его.

Краем глаза я вижу, как она поворачивается ко мне. Поднимаю взгляд: на ее лице ужас, рот раскрыт, глаза вытаращены. Он ей не говорил. Прикусываю щеку и заставляю себя рассказывать дальше:

– У него были рыжие волосы… Всего немного… Но рыжие. Даже не представляю, откуда. У нас в семье рыжих нет…

Разговоры о моем ребенке утверждают его существование в этом мире, пусть и недолгое. Он был совсем крошечным, а рыжие волосы напоминали оранжевую пыль. Медсестры восхищались им, а мне становилось еще грустнее. Его тельце было таким маленьким, что потерялось в одеяле, в которое его завернули. Мне позволили подержать его несколько минут, и мой разум метался между восхищением и отчаянием. Я это сделала. Он мертв. Я это сделала. Он мертв. Я не назвала его, хотя Сет хотел. Имя бы сделало смерть реальной, а я хотела забыть.

Все, что я столь тщательно сдерживала, рвется наружу, глаза жгут слезы.

– Это в маму Сета, – мягко говорит Реджина.

С трудом сглатываю. Я никогда не видела фотографий его родителей. Сет рассказывал, что они не любят фотографироваться.

– Да?

Мне хочется услышать больше. Просто необходимо.

– Да. У нее были длинные красивые волосы.

Сглатываю очередной ком:

– Что с ними случилось? Как они погибли?

Реджина опускает руки на колени и печально качает головой.

– Его отец застрелил мать, а потом самого себя. Это была большая трагедия.

Открываю от изумления рот.

– Не понимаю. Когда это случилось? Что стало с другими женами? Другими детьми?

Она пожимает плечами.

– Когда это случилось, мы уже поженились. Его отец был болен. Шизофрению диагностировали еще в детстве, он говорил, что Бог приказывает ему делать определенные вещи. Они были очень… религиозными.

– А ты с ними когда-нибудь встречалась?

Вспоминаю открытки, которые якобы приходили от них, подписанные рукой его матери. Нет, Реджина ошибается. Родители Сета прислали нам свадебный подарок. Разве нет? Так это все тщательно подстроенный Сетом обман?!

– Да. Они были странными людьми. Я была рада держаться подальше. Даже не приехали на нашу свадьбу.

Я хочу сказать ей, что на нашу свадьбу они не приезжали тоже, но решаю не перебивать.

– Сет был в некотором смысле зациклен на отце.

– То есть?

Похоже, она чувствует облегчение, что больше не приходится обсуждать их с Сетом отношения.

– Не знаю. Думаю, так у всех мальчиков. Они были близки. Его отец очень расстроился, когда мы переехали. Сказал, что Сет бросил семью.

– А вы пытались завести детей? – резко меняю я тему.

Реджине не нравится этот вопрос.

– Ты же знаешь, я не хотела детей.

– Почему?

– А что, разве нужно какое-то особое объяснение?

– Нет… То есть… Ты вышла замуж за сына полигамного мужчины. Он должен был сказать тебе, что хочет семью.

Она отводит взгляд.

– Он надеялся, что я передумаю, а я надеялась, он любит меня достаточно, чтобы отказаться от этой идеи.

Что-то вертится у меня в голове, что-то знакомое, словно песня, мелодию и название которой никак не получается вспомнить.

Реджина снова вернулась к оборонительной позиции, ее голос звучит твердо:

– Я ответила на все твои вопросы, Четверг. И хочу побыть одна.

Она выразительно смотрит на дверь. Достаю из кармана ее телефон и аккуратно кладу на стол. Прежде чем уйти, поворачиваюсь к ней – она стоит и невидящим взглядом смотрит в окно – и кладу на стопку журналов бумажку с номером купленного телефона.

– Сет ударил Ханну. Ты должна знать. Когда я узнала и обвинила его, досталось и мне.

У нее на виске дергается мускул.

– Пока, Реджина.