29

Я не сумасшедшая.

Сет играет в молчанку, а Ханна непостижимым образом исчезла, так что остается только один вариант: Реджина Келе. Она что-то знает. Я уверена. Иначе она бы не выгнала меня с такой спешкой из кабинета, заявляя, что не разговаривала с Сетом несколько лет. Она писала ему при мне, когда мы были на ярмарке. Я видела ее имя на экране его телефона. Тот звонок насчет собаки.

Слишком осторожно она со мной разговаривала. Это было продумано, спланировано заранее – они обо всем договорились, чтобы выставить меня сумасшедшей. Но зачем? И какую роль играла во всей истории Ханна? При мысли о Ханне екает сердце. Я умышленно обманула ее, не призналась, кто я на самом деле. Если Сет ей обо всем рассказал, неудивительно, что она меня боится. Но неужели она действительно стала бы сдавать дом в аренду, потому что ее нашла вторая жена Сета?

Возможно, Сет вынудил ее переехать и выставил на аренду дом, когда подумал, что я буду и дальше рассказывать всем о полигамии. Но почему? Официально он женат только на мне, проблемы с законом ему не грозят. Многие мужчины заводят любовниц; наказания за внебрачный секс не существует. Он пытается защитить репутацию? Бизнес? Сета никогда не заботило, что думают о нем окружающие, но, наверное, многоженство – не лучшая репутация для бизнесмена. Так дело лишь в этом? Я должна узнать. Прежде чем строить собственные планы, нужно узнать, что планируют они.

С удивительно оптимистичным настроем я веду машину к белому зданию, где заканчивает рабочий день Реджина. Без ответов я не уйду. Наверное, сейчас она принимает последних клиентов – или предпоследних, если учесть, что она трудоголик.

– Она часто задерживается на работе, – рассказал мне однажды Сет.

Гордость в его интонациях меня смутила. Он ведь должен жаловаться, а не восхищаться, разве нет? А чем она занимается, когда уходит из офиса? Идет выпивать с друзьями? Или возвращается домой, подогревает готовый ужин и съедает его перед телевизором? Вспоминаю ее безликий кабинет. Нет, она не станет тратить время на выпивку в баре. Она из тех, кто работает дома. Каждый вечер она забирает с собой толстые кремовые папки, кладет на переднее сиденье и увозит домой. Ужинает за длинным столом в окружении бумаг, с очками на носу. Такой образ нарисовал мне Сет, и она мне сразу не понравилась. Слишком занятая, чтобы заботиться о нашем муже. Возможно, он рассказывал мне об этом, чтобы побудить к действиям, чтобы я восполнила пробелы Реджины. И я восполнила, верно? Мне всегда хотелось делать больше, чем достаточно. Когда Сет только женился на Ханне, я сходила с ума от ревности. И чувствовала себя виноватой; это из-за меня у нас не получилось ребенка, мое сломанное тело разрушило брак. Пытаясь осознать свое место, я спросила его, чем отличаются роли каждой из нас. Он предложил подумать о солнце.

– Солнце дарит свет, тепло и энергию.

– А ты, значит… Земля? – парировала я. – Кажется, это мы вращаемся вокруг тебя, а не наоборот.

Он напрягся, хотя его губы растянулись в улыбке.

– Не воспринимай слишком буквально, Четверг. Ты попросила объяснить.

– Так кто же я? – последовало мое сообщение, произнесенное сахарным голосом. Аналогия вызвала у меня раздражение. Я попыталась это скрыть, качая под столом ногой. Я делала так все время – прятала эмоции туда, где он не увидит. Но вообще, подумать только, мы втроем удовлетворяли его потребности! Он что, получает от Земли солнце? Брак моих родителей был далеко не идеальным, но они всегда взаимно нуждались друг в друге.

– Ты моя энергия, – быстро ответил он. Тогда мне это понравилось – быть энергией Сета. Я буквально испытала словесный оргазм. Это я наполняла его мотивацией и драйвом, заставляла двигаться вперед. Я придумала себе, что энергия – самое важное из трех. Реджина была светом, а Ханна – теплом. Но как можно наслаждаться светом и теплом, если нет энергии?

Теперь, дожидаясь на парковке Реджину, я морщусь и осознаю, как все было на самом деле. Ханна дарила Сету тепло, как новая любовница. Реджина была его первой любовью. Влюбленная женщина сначала теряет разум, а потом мужество. Стучу пальцем по рулю. Я не сумасшедшая… Или может… В любом случае, есть лишь один способ узнать.

Реджина выходит из здания через один час и сорок минут. Все именно так, как описывал Сет. Она пересидела секретаршу, которая вышла час назад и на огромной скорости унеслась с парковки на своем «Форде». Реджина бодро направляется к старому «Мерседесу», крепко сжимая портфель. Машина видала лучшие дни, я замечаю потертости и вмятину на бампере. Винтажным такой автомобиль еще не назовешь, но большинство людей сочтут его слишком старым. Учитывая, что Реджина – частный юрист, я ожидала, что она водит какую-нибудь сверкающую новую модель. Завожу машину и выезжаю вслед за ней со стоянки.

К моему ужасу, она выезжает на скоростную трассу. Крепче хватаюсь за руль и пытаюсь сосредоточиться на ее бампере. Непросто будет следовать за ней при таком движении. Но мне удается держаться на несколько машин позади, а потом я сворачиваю за ней с трассы – вслед раздается несколько гудков. Через несколько минут езды по скучному пригородному кварталу она поворачивает к обшарпанному зданию – комплексу апартаментов «Марина Пойнт». Моря вокруг не видно, только угловатые здания, выкрашенные в тюремно-серый цвет. Вокруг них – жалкие клочки пожелтевшей травы. Снаружи, на лестнице, сидят и курят несколько человек. Если открыть окно, можно понять, что именно – травку или сигареты, но у меня нет на это времени. Реджина подпрыгивает на ограничителях скорости, словно их не замечая. Я ожидаю, что мы опять выедем на улицу, предполагая, что это просто короткая дорога. Но она заезжает на пронумерованное парковочное место. Она здесь живет?!

Разглядываю убогий район, остановившись прямо посреди дороги. Не может быть. Женщина с коллекцией «лубутенов» не может водить такую машину, не может жить в таком месте. Наверное, она просто решила заехать к кому-то в гости по дороге домой. Возможно, завезти клиенту бумаги. Но выходя из машины, Реджина забирает с собой и портфель, и папки, и вставляет ключ в водительскую дверь, пытаясь удержать все в руках. Нужно посмотреть, куда именно она пойдет. Быстро паркуюсь посреди улицы и вылезаю из машины, дождавшись, пока она начнет подниматься по лестнице. Поднимаюсь бегом на третий этаж – как раз вовремя, чтобы увидеть хлопнувшую дверь. Звук эхом несется по коридору, и я слышу, как Реджина запирается изнутри. Оглядываюсь вокруг. Никаких дверных ковриков, никаких растений – только пустые двери с номерными табличками из дешевого пластика. Несколько минут я пялюсь на ее дверь с номером 4L. Потом стучусь.

Реджина открывает дверь, и я вижу, что за несколько минут она уже успела полностью смыть макияж. Интересно! А я обычно забываю сделать это даже перед сном.

Она даже не пытается скрыть изумления, быстро подается назад и захлопывает дверь. Но я оказываюсь быстрее – сую ногу в щель и вздрагиваю, когда мне болезненно сжимает пальцы.

Реджина снова распахивает дверь и бросает на меня рассерженный взгляд. Без макияжа она выглядит как ребенок. Сердитый, капризный ребенок, не получивший желаемого.

– Что? Чего ты хочешь?

Она придерживает дверь, пытаясь не впускать меня внутрь, вцепившись красными ногтями в серую обивку.

– Ты знаешь, чего я хочу, – парирую я. А потом делаю то, что удивляет меня саму: проталкиваюсь к ней домой без приглашения.

Она поворачивается ко мне, приоткрыв от изумления рот. Ее взгляд мечется по комнате в поисках телефона. Кому она будет звонить – Сету или в полицию? Я нахожу его первой, он лежит на обеденном столе. Прячу мобильный в карман и смотрю на нее с невозмутимым видом.

– Я хочу просто поговорить.

Она бросает взгляд в сторону коридора. Я чувствую – Реджина лихорадочно соображает. Если она закричит о помощи, кто придет?

Видимо, она решает, что лучше довериться мне, и запирает дверь. Ее твердость куда-то исчезает, сменившись нервозностью. Она явно не в восторге, что находится со мной наедине в замкнутом пространстве. И интересую я ее куда меньше, чем она меня. Но разве женщинам не свойственно проявлять любопытство к другим женщинам? Мы постоянно сравниваем себя с другими. Я занимаюсь этим даже сейчас, глядя на ее чистое лицо и густые волосы.

– Ну хорошо, Четверг. Давай поговорим.