28

Машина Ханны припаркована на обычном месте вдоль тротуара. Проходя мимо нее, я на мгновение опускаю руку на крышу, проверяя температуру. Холодная. Последние несколько часов она никуда не ездила. Значит, Ханна дома. Спешу мимо горшков к входной двери.

Веду себя настороженно, словно за мной наблюдают – в подобных районах всегда кто-нибудь наблюдает. Именно поэтому мы с Сетом выбрали анонимность квартиры вместо доступности частного дома, где соседи приносят по вечерам запеканку в блюде, которое придется вернуть, и выгуливают вечерами собак мимо твоих окон, чтобы заглянуть внутрь. Подозрительно оглядываюсь, проверяя окрестные окна.

– Четверг, ты и правда сумасшедшая, – бормочу я. Это новый уровень безумия – разговоры с самой собой в общественных местах.

С замиранием сердца подхожу ко входу в дом. Почему-то становится тяжело дышать. Нога соскальзывает с камушка, я пошатываюсь. Спокойно, спокойно. Опускаю взгляд на свои туфли, они начинают пахнуть. Если Ханна пригласит зайти, я не хочу их снимать. Просила ли она меня разуться в прошлый раз? Я не помню. Нажимаю на звонок, делаю шаг назад и жду. А если мне откроет не Ханна? Вдруг с ней действительно живет муж? Что я тогда скажу? Ногти впиваются в ладони. Я начинаю потеть, чувствую, как становлюсь липкой.

Но проходит минута, две, три. Снова звоню в дверь, заглядываю в окно. Свет не горит, но это ничего не значит, ведь сейчас день. Хоть и пасмурный день. Солнце ненадолго появляется каждые полчаса или около того, когда находит прорехи в облаках. Обхожу вокруг дома, мимо больших окон столовой и с некоторым трудом открываю калитку. Если меня кто-нибудь увидит, они точно вызовут полицию – странная незнакомка, совсем непохожая на Ханну, наматывает круги вокруг дома в зажиточном квартале.

Я ни разу не была на заднем дворе и даже не видела его, когда осматривала дом. Прекрасный маленький тайный сад Ханны. Летом здесь благоухают цветы, но сейчас ветки голые, а подпорки для роз пусты. В саду два императорских дерева, одно из них растет совсем близко к дому, возле окна.

Заглядываю внутрь, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни, и замечаю, что окно открыто, меня отделяет только экран.

– Ханна? – зову я. – Ты в порядке? Я зайду…

Прислушиваюсь и жду. Ничего, ни малейшего шороха. Рассматриваю экран – его будет несложно вытащить. Я уже делала так в детстве, однажды мама случайно заперла нас снаружи, когда мы поливали сад. Если окно открыто, она не могла уйти далеко. Возможно, решила сбегать за продуктами или на почту. Раз машина на месте, возможно, ее повез Сет. Если я правда хочу это сделать, нужно действовать быстро.

Не раздумывая, я поддеваю ключом экран, вытаскиваю его и осторожно опускаю на траву. Дрожащими руками опираюсь на подоконник и залезаю в гостиную. Жду сирены сигнализации, напрягшись всем телом, но через несколько секунд, когда ничего не происходит, делаю несколько осторожных шагов вперед. Странно, чтобы Ханна возилась с сигнализацией…

В доме пахнет, словно кто-то недавно готовил. Не нужно заглядывать на кухню, чтобы определить – Ханна что-то делала, но ей пришлось спешно уйти. Бегу к лестнице и поднимаюсь наверх, громко топая по деревянному полу. Первая дверь на втором этаже – хозяйская спальня. Распахиваю ее и осматриваю комнату на предмет… чего? Подбегаю к ближайшей тумбочке и выдвигаю ящик. Коробка бумажных салфеток, несколько книг, «Тайленол» – ничего особенного. Где-то должна быть фотография Ханны с мужем.

Осматриваю ящики комода, но в них царит идеальный порядок – аккуратные ряды идеально сложенного нижнего белья. Майки нейтральных оттенков, носки, нижнее белье. Ничего мужского. Где его ящики? Открываю шкаф, вижу яркие свитера и джинсы. Никаких костюмов, рубашек, ботинок или мужских туфель. В спальне нет ни малейшего признака мужского присутствия.

Рядом с шкафом – маленький санузел. Одна раковина, одна зубная щетка, на краю ванны стоит гель для душа с запахом пиона. Аптечка: противозачаточный колпачок в пластиковом футляре, разные лекарства от головной боли, препараты для желудка. Ни витаминов для беременных, ни крема для бритья. Высматриваю на полу темные волосы Сета, совсем другие, чем у блондинки Ханны. Если он использует эту ванную, на полу должны быть волосы – я вечно нахожу их у себя. Ничего, ничего, ничего. Что происходит?

Перехожу в следующую комнату, кабинет. У дальней стены стоит рабочий стол, совсем не в духе Ханны. Современный, прямоугольный, с резкими линиями – дешевый вариант из «Икеи». Стакан с ручками и карандашами, степлер… Ищу какие-нибудь счета с ее именем или даже с именем Сета. Неважно, мне просто нужны ответы. Так или иначе, я должна выяснить, кто из нас сумасшедший – я или Сет.

Никаких счетов, никакой почты. Все стерильно. Единственный в комнате шкаф пуст, не считая пылесоса. Никаких фотографий на стенах. Разве я не видела фотографий, когда она показывала мне дом? Кажется, бизона – или нет, альпаку! Там висел огромный снимок альпаки в рамке. Он еще показался мне странным.

Провожу рукой по пустому месту, где он висел, в поиска дыры от гвоздя. И нахожу след, замазанный и покрытый краской.

На этаже есть еще одна спальня с ванной. Кровать накрыта покрывалом с цветочным рисунком, на тумбочке – антикварная лампа. Ничего личного, ничего запоминающегося.

Что за запах я услышала внизу, когда залезла в окно? Она что-то готовила и спешно ушла. Бегу по ступенькам вниз и останавливаюсь у входа на кухню. Тарелка свежевыпеченного печенья, пышного, с еще мягкой после духовки шоколадной крошкой. Подхожу ближе к столешнице: там лежит что-то еще… Стопка бумаг… Заявления… Беру одно дрожащей рукой.

– Простите, – раздается голос за спиной. Не Ханна. Точно не Ханна. – Как вы сюда попали? Просмотры начнутся только через час.

В дверях стоит женщина и подозрительно хмурится. Она выглядит, как риелтор: волосы убраны в низкий хвост, черные брюки и розовая блузка. Позитивная, но не властная. Она босиком, в колготках. Держит в руках упаковку бахил для посетителей.

– Простите, простите, – быстро говорю я. – Я ошиблась. Вернусь попозже… Не буду вам мешать.

Чувствую, как бешено колотится сердце. Пытаюсь прорваться к входной двери. Но она не пропускает меня.

– Как вы сюда попали? – повторяет она, сложив на груди руки. Непробиваемый тип. Из тех, кто бежит жаловаться директору школы, если ее ребенка толкают на детской площадке. И выбивает штраф из соседей, если их собака слишком много лает. Можно, конечно, рассказать правду, но есть вероятность, что она позвонит в полицию. Бросаю взгляд на телефон, висящий у нее на поясе. Так профессионально.

– Послушайте, я не хотела вам мешать. Просто дайте мне уйти.

– Ну уж нет. – Она закрывает собой проход и тянется за телефоном. За мной – открытое окно, ветви деревьев колышутся на ветру. Если она посмотрит налево, точно обо всем догадается. Беру себя в руки. Делаю каменное лицо, выпрямляю плечи.

– Пропустите меня. Немедленно.

Она отходит в сторону, от военной выправки не остается и следа. Риелтор встревоженно наблюдает, как я отпираю входную дверь и ухожу прочь. Хорошо бы вернуться и поставить на место экран, но это даст ей время вызвать полицию.

Большими шагами несусь к машине. Не оборачиваясь, залезаю внутрь и завожу мотор. Бесцельно проезжаю несколько миль и паркуюсь перед аптекой. Достаю и рассматриваю заправленную за пояс бумагу со стола. Ханна ничего не говорила о переезде. Где она? Еще вчера вечером она смотрела там с кем-то телевизор, а сегодня дом уже выставлен под аренду.

Без телефона мне некому позвонить, нечего искать в Интернете. Можно отправиться в библиотеку, воспользоваться компьютером. Но остается один человек, чья история не сходится. Я почти ничего не знаю о первой жене Сета. Что-то в ней меня настораживает. Нужно больше узнать о Реджине Келе. Ханна и Сет пока подождут.