Глава 15
Мередит

– Я говорил тебе, что мы приглашены на… – Эндрю умолкает, отрывает глаза от планшета и видит, что я стою рядом с пачкой писем, держа в руке белый конверт. – Что это?

– Это было в почтовом ящике, – лепечу я.

Почтовой марки на конверте нет. Как нет и обратного адреса.

Лишь мое имя, написанное синими чернилами.

Мередит Гретхен Прайс.

– Я не хочу его открывать, – говорю я, бросая письмо на холодную мраморную столешницу, и отступаю назад.

Эндрю направляется ко мне, хватает конверт и разрывает его сбоку. Подув в надорванный край, он вытряхивает в ладонь визитную карточку Ронана, рекламную открытку «Мирного Боба» и сложенный листок бумаги со словами «зорко следящий», написанными тем же почерком.

– Что это, черт возьми? – спрашивает Эндрю, поочередно рассматривая каждую бумажку. Его взгляд останавливается на визитке Ронана, и мое сердце замирает.

– Должно быть, он видел, как я в тот день ездила в полицейский участок, – говорю я. – И понял, что я разговаривала с детективом Маккормаком.

Звучит вполне убедительно.

– «Мирный Боб»? – Он вертит в руках открытку. – Никогда о нем не слышал.

– Я пила там кофе в прошлом месяце. С подругой, – говорю я. Полуправда – это не то, что полная ложь, и все равно она мне неприятна.

– Значит, этот псих все еще преследует тебя. – Эндрю поджимает губы, точно так же, как в тот вечер, когда я рассказывала ему о записке. Поначалу он не придал этому значения, но в конце концов принял меры предосторожности, начал чаще звонить мне и проверять, где я и что делаю. Но поскольку ничего подобного не повторилось, все вернулось на круги своя. Эндрю считал, что во всем Глейшер-Парке единственная леденящая кровь вещь – это январский северный ветер. Он убедил меня, что, скорее всего, меня разыграли подростки. Когда же я спросила, откуда им известно мое имя, он ответил, что это, вероятно, друзья Колдера.

Тогда я с ним согласилась. Или же просто хотела поверить его объяснению. Потому что оно было наименее страшным из всех.

– Может, мне позвонить в полицию? – спрашиваю я, вспоминая совет Ронана. Правда, я понятия не имею, как долго это письмо пролежало в нашем почтовом ящике. Сейчас в ящик бросают лишь счета и каталоги, которые я никогда не читаю, так как делаю большую часть покупок в Интернете или в местном торговом центре. Хорошо, если я проверяю почтовый ящик чаще, чем раз в неделю.

– Уже поздно. – Взглянув на часы на своем телефоне, он хмурится. – Сомневаюсь, что детектив сейчас на работе, и если они пришлют сюда полицейского, то что мы ему покажем? Лишь это письмо, которое провалялось в почтовом ящике один бог ведает как долго. Лучше съезди утром.

Эндрю зевает и, обойдя кухонный островок, подходит ко мне. Взяв в ладони мое лицо, он целует меня в лоб, словно я угрюмый ребенок, чьи иррациональные страхи можно развеять поцелуем.

– В постель? – спрашивает он, и его руки скользят к моей талии. Я вдыхаю его запах, – слабая попытка успокоить себя, – но ничего не чувствую.

Никакого ощущения безопасности.

– Тебя это не беспокоит? – спрашиваю я, кусая нижнюю губу с такой силой, что вскоре чувствую привкус крови.

– Нет, – не колеблясь, отвечает он. – Этот дом – Форт Нокс. Ты здесь в безопасности. С тобой ничего не случится. Я обещаю. Пока я рядом, с твоей головы не упадет даже волос.

В половине случаев, проснувшись ночью, я вижу, что сигнализация отключена. Он забывает ее включить, а когда я напоминаю ему, он смеется и говорит, что, согласно опросам журнала «Пипл», Глейшер-Парк уже девять лет подряд называют «самым безопасным городом в Америке».

– Вопреки тому, что ты думаешь, я не сижу днями перед телеэкраном, поглощая шоколад. – Я закатываю глаза. – Я чаще куда-то хожу, чем сижу дома. А если что-то случится, когда я нахожусь за пределами твоей неприступной крепости?

– Держи телефон при себе, – говорит он. – Будь внимательна, смотри по сторонам. Держись подальше от мест, где никогда не была.

– Это все, что я должна делать, и тогда со мной никогда ничего не случится? – Я, конечно, шучу, но он этого не понимает, а если и понимает, то не подыгрывает.

Взяв за руку, он тащит меня за собой в спальню.

– Давай не будем брать в голову, Мер, – говорит он. – Лично мне это уже надоело. Это какой-то чокнутый, который, похоже, сбежал из психушки в Глен-Фоллс и теперь заигрывает с тобой, потому что ему это в кайф. Никто тебя даже пальцем не тронет.

– Откуда ты можешь это знать?

Меня беспокоит, что на этот раз Эндрю не спихнул вину на друзей Колдера. Он наверняка понимает: это нечто большее, нежели чья-то глупая шутка.

– Ты права. Я не знаю. Зато я знаю другое: я никогда не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. – Выражение его лица смягчается. Разжав руки, мы поднимаемся по лестнице. Я иду чуть позади него.

– Тебе не кажется, что если кто-то действительно хотел напугать тебя, дело не обошлось бы лишь бессмысленными записками?

– Они вовсе не бессмысленные. Он пытается дать мне понять, что следит за мной.

– Он пытается тебя напугать. Не поддавайся ему. Довольно скоро эта глупая игра ему надоест.

– Послушать тебя, так все просто.

– Я только хочу сказать, что, если ты проигнорируешь его, он, вероятно, отстанет, – говорит Эндрю. – Он хочет твоего внимания. Он хочет, чтобы ты боялась. И пока это работает.

– А что, если он не отстанет?

– Тогда я найму частного детектива и лично позабочусь о том, чтобы его поймали. – Нежно прикоснувшись к моему лицу ладонью, Эндрю вздыхает. – Мер, ты зря заводишься. Если тебе что-то и нужно, так это отдых.

Я отвожу глаза. Его снисходительный взгляд мне неприятен. Я даже лягу спать в одной из гостевых комнат на первом этаже.

Я поворачиваюсь, чтобы спуститься вниз. Впервые у меня нет ни малейшего желания спать рядом с человеком, утверждающим, что сильно любит меня, но при этом безразличным к моим тревогам.

Спустившись на несколько ступенек, я оборачиваюсь.

– Если ты действительно считаешь, что ничего плохого не случится, почему тебе безразлично, что сейчас я напугана?

– Мередит! – Его голос звучит сурово. Таким тоном он разговаривает с Колдером, когда тот забывает выключить видеоигру, или с Изабо, когда она не складывает свою грязную одежду в корзину. – Мне небезразлично, что ты заводишь себя. Но и ты должна понять: я спокоен потому, что делаю все от меня зависящее, чтобы тебя защитить! Да и вообще, что хорошего в том, если мы с тобой начнем заводиться по каждому пустяку? Чем это нам поможет?

Возможно, он прав, но я все равно обижена. Он слушает меня, но не слышит.

Я жестом прошу его замолчать.

– Забудь. Закончим этот разговор завтра.

Он не спорит.

Дойдя до нижней лестничной площадки, я жду, когда тихо скрипнет дверь нашей спальни и полоска света под ней погаснет.

Сегодня я не могу с ним спорить.

У меня нет сил.

Заварив чашку чая «Эрл Грей», я беру томик «Грозового перевала» и, накинув на ноги плед, ложусь на диван в парадной гостиной. Я не любитель чтения, но мне нужно отвлечься.

Я пробегаю глазами страницы книги. Я выбрала ее лишь потому, что на прошлой неделе слышала, как женщины обсуждали ее в спортзале. В моей голове ничего не задерживается. Я пытаюсь, но никак не могу сосредоточиться.

Даже здесь, в собственном доме, я чувствую, что за мной наблюдают.

По какой-то необъяснимой причине я поднимаю глаза вверх и смотрю на щелочку в шторах, которые закрывают панорамное окно. Выключив лампу на боковом столике, я тихонько крадусь по ковру и выглядываю наружу. Безлунное небо не отбрасывает теней. Единственный свет исходит от причудливой ландшафтной инсталляции наших соседей Гарднеров на другой стороне улицы.

Но я замечаю и кое-что необычное.

Перед нашим домом припаркован черный седан. Я даже могу разглядеть фигуру человека на водительском сиденье.

У Гарднеров есть элегантная полукруглая подъездная дорожка, ведущая к двухэтажной въездной арке с фонтаном посередине. Когда у них бывают гости, они настаивают, чтобы те парковались там, а не на улице.

Кроме того, сейчас в их доме темно.

Их либо нет дома, либо они спят.

Через несколько секунд задние фары седана загораются красным, и водитель включает двигатель. Прежде чем я успеваю как следует разглядеть машину или даже заметить номер, ее уже и след простыл.

Каждый вдох стоит мне неимоверных усилий, мое тело сотрясает дрожь, каждый нерв горит огнем. Парализованная страхом, я застыла перед окном. Может, взбежать по лестнице и разбудить Эндрю, но для чего? Чтобы он посмеялся надо мной, перевернулся на бок и снова уснул?

Я мечусь по гостиной, вновь и вновь выглядывая в окно. Наш дом огромен, и царящая в нем сейчас темнота пугает меня, но если я включу свет, то не увижу, что там снаружи, зато любой, кто смотрит в мое окно, увидит каждое мое движение, мой силуэт за каждой шторой.

Я на цыпочках иду в кухню, снимаю телефон с зарядного устройства и пролистываю список контактов. Я не хочу беспокоить Ронана в это время суток – я вообще не хочу беспокоить его после того глупого приступа влюбленности в прошлом месяце. Но у меня больше никого нет.

Мой большой палец зависает над его именем.

Детектив Ронан Маккормак.

Даже его имя звучит надежно, как каменная стена. Затаив дыхание, я звоню.

– Маккормак, – отвечает он на третьем гудке. Его голос звучит сонно, он медленно дышит в трубку. Интересно, он всегда так отвечает по своему личному телефону?

– Это Мередит, – шепчу я в трубку и отхожу в самый дальний угол дома, подальше от холла с его высоченным потолком, от которого любой звук отскакивает громким эхом. И хотя мои намерения невинны, я не хочу разбудить Эндрю. – Мередит Прайс.

– Да-да. – Он делает глубокий вдох, и я слышу шорох простыней. Он поднимается с кровати.

– Извините, что беспокою вас. Я знаю, что уже поздно.

– Ничего страшного. Что случилось?

– Сегодня я нашла в своем почтовом ящике конверт. – Я рассказываю ему о письме, о его визитной карточке и рекламе кафе.

– Что за черт! – В трубке раздаются непонятные звуки. Ронан что-то говорит, но неразборчиво. Похоже, он встал, спотыкаясь в темноте, идет по комнате и зажигает свет.

– Но я звоню по другой причине, – говорю я, – дело в том, что я только что видела возле моего дома припаркованную машину. Черную. Четыре дверцы. Но она уехала прежде, чем я успела рассмотреть что-то еще. Возможно, это ничего не значит… просто совпадение или вроде того… но я испугалась. И позвонила вам.

– Мне перезвонить в участок? Узнать, кто сегодня дежурный, и отправить патрулировать вашу улицу? – спрашивает он.

– Я была бы очень признательна, – говорю я. – Эндрю никогда не узнает, зато душевное спокойствие поможет мне хотя бы немного поспать этой ночью.

– Будет сделано.

Мне приятно, что он воспринимает меня всерьез, не смеется надо мной и не отмахивается от моих страхов, словно я малый ребенок, который боится монстров под кроватью.

Монстры – они реальные.

Да, они реальные и способны на самые жуткие вещи. И они не прячутся под кроватями или в шкафах – они прячутся на виду. Просто мы не всегда их замечаем.

– С вами все в порядке? – спрашивает он.

– Да-да. – Массируя затылок, я расхаживаю по гостевой комнате на первом этаже, которую я экспроприировала, чтобы поговорить по телефону.

– Постарайтесь уснуть, хорошо?

Я собиралась остаться здесь этой ночью, но спать здесь одной, когда под моими окнами притаился какой-то подонок, – это даже хуже, чем спать рядом с моим бесчувственным мужем.

Я вынуждена выбрать свой яд.

И этой ночью я выбираю Эндрю.