Трудно сказать, как долго я спал. Я продрых до полудня и, наверное, валялся бы в отключке и дальше, если бы Начальник Зверей не разбудил меня. Сделал он это довольно бесцеремонно.

– Эй, Шустряк, я слышал, что ты хорошо дерешься, – сказал он, пихнув меня кулаком в ребра. – Это так?

– Так, – проворчал я, поворачиваясь с боку на бок и подкладывая руку под щеку для мягкости. Я считал, что многотрудной своей деятельностью предшествующего дня заслужил право спать столько, сколько влезет.

– Не хочешь подраться?

– Посплю еще часик, а потом подеремся, – сказал я, полуприоткрыв один глаз. – Отлуплю тебя как следует, если тебе так хочется.

– Не меня. И не через часик. Прямо сейчас.

Я резко сел на топчан и взъерошил волосы руками. Это всегда быстро приводило меня в чувство.

– Хочешь сделать меня боевым псом? И с кем же я буду драться? С твоими лесными выродками? Обломись!

Тут только я заметил, что рядом с Начальником Зверей стоит крестьянин. Не кто иной, как добрый молодец Трюфель. Косая сажень в плечах, круглая сажень в животе, два стакана мозгового вещества в голове и пережеванные тырки в желудке.

– Привет, Трюф! – радостно воскликнул я. – Как дела? Каков нынче урожай капусты?

– Плохи дела, – уныло сказал парень. Что-то бледновато он сегодня выглядел. Не излучал того добродушного оптимизма, что был присущ ему обычно. Более того, вид его был донельзя удрученным и испуганным. – Щас драться будем.

– С тобой? – изумился я.

– Да не с ним, дупель ты полуиспанский! – вмешался Томас. – Трюф, объясни ему!

– Значиться, так, – начал свое путаное повествование Трюфель. – Там, на окраине леса, значиться, енквизитор Дитрих приехал. С цельным войском. Потому как оне давно хотели с Начальником Зверей разобраться, потому как он давно в ихних печенках сидел. А тут, как ты загорелся вчера, тогда все решили, что ты того, сгорел напрочь. А Дитрих сказал: нет, мол, быть того не могёт, просто энтий проклятый демоник, это он про тебя, значиться, скрылся в Порченом лесу у Томаса, именуемого Начальником Зверей, и он выковырнет оттуда и тебя, и отвратительного Томаса, даже если для того придется весь лес сжечь. А потом пришло все это войско, и встало у западного входа в лес, и намерения у них, как пить дать, самые сурьезные…

– Ясно, – сказал я. – Коротко и ясно. Благодарю за информацию, рядовой Трюф. Одного я только не пойму тупой своей головой – как все это войско сможет войти в лес? Их тут же слопают любимые домашние монстры Томаса Ривейры.

– Не слопают, – сказал Том. – От западного входа в лес к моей хижине идет Тихая Тропа. Я запретил монстрам трогать на ней людей. Наложил на нее запрет крови. И кстати, тропа эта не такая уж длинная. От края леса досюда – минут двадцать ходу.

– И на кой ляд ты так сделал? – поинтересовался я.

– Чтобы крестьяне могли пройти ко мне. Должен же я как-то общаться с людьми. Торговать с ними. Никто не знал про эту тропу, кроме двух десятков крестьян. Какая-то свинья продала меня. Заложила меня Дитриху. Если они уже вошли в лес, минут через пятнадцать будут здесь.

– Все это ерунда! – заявил я. – Эти стражники – слабаки. Бил я им морды. И сейчас поразомнемся маленько. Устроим им ледовое побоище. А инквизитора подвесим на дереве – пусть подумает о своем плохом поведении, прежде чем мясоверты накрутят из него котлет.

Я и на самом деле так думал.

– Это не дохлые городские стражники, – сказал Том. – Это отборная инквизиторская гвардия. Натренированы ребятки будь здоров. С троими, может быть, ты и справишься. Но вот с тремя десятками – черта с два. Кроме того, они вооружены арбалетами с толстыми металлическими дротиками. Так что твой вечный огонь тебе не поможет, Шустряк. А у самого инквизитора есть огнестрельное оружие. Непременно должно быть. Что-то типа винтовки Маузера. Только бьет не пулями, а крупной дробью.

– Огнестрельное оружие? – не поверил я. – В Светлом Мире? Откуда оно здесь?

– Вальдес, естественно, изготовил. Арбалеты тоже в его мастерских делают. Он тут много чего наизобретал. Только атомную бомбу разве что еще не построил. Одно ружье – это, конечно, немного. Но если дробью в тебя засадят, мало не покажется.

– Ничего страшного! – сегодня я отличался несгибаемым оптимизмом и блистал гибкостью тактики. – Смотаем удочки. Есть ли другие выходы из леса?

– До черта.

– Так давай удерем тайными тропами. Непрестижно, конечно. Зато живы останемся. Это иногда бывает полезно – остаться в живых.

– Нет, Мигель. – Начальник Зверей ухмыльнулся. – Мы пойдем именно на Тихую Тропу. Героически. Навстречу судьбе.

– Начальник! – Трюфель заговорил умоляющим тоном. – А может, Шустряк прав? Ну зачем нам лезть в самую пеклу? Ну порушат они твою избушку… Я тебе новую построю. С братьями. Хорошую избушку! Даже окны со стеклами…

Теперь я понял причину крайней унылости Трюфа. Не хотелось ему лезть под арбалеты гвардии. Крайне не хотелось.

– Не дрейфь, Трюф! – бодро сказал Томас Ривейра. – Герои мы, в конце концов, или нет?! Если в твоих розовых окороках наделают дыр, я тебя вылечу. Во всяком случае, постараюсь вылечить.

Звучало обнадеживающе.

Трюфель, с видом таким, словно его убили уже пару дней назад, начал безмолвно стаскивать одежду. Он и на самом деле был розовым. Этакий огромный молочный поросеночек. Он снял с себя все и обреченно потопал к полке с магическими оберегами.

– И ты давай, делай то же самое, – Том ткнул негритянским пальцем мне в грудь. – Шевелись быстрее.

– Это еще зачем? Ты прикажи своим чудовищам, чтобы они меня не трогали.

– Давай, давай. Увидишь, зачем.

Я медленно стянул с себя рубаху, потом штаны. Утешало то, что голым выглядел я получше, чем толстяк Трюфель. Впрочем, здесь некому было оценить мое тело. Стриптиз, так сказать, пропал впустую. Трюф уже воспользовался оберегом и выглядел теперь как инопланетянин. Толстый зеленый инопланетянин. Я с омерзением взял в руки башку жабоглава. Она была холодной на ощупь и в то же время неприятно живой – вздрагивала, открывала зубастую пасть и вращала выпуклыми глазными яблоками оранжевого цвета.

– Как этой дрянью пользоваться?

– Просто приложи ее к животу.

– Не укусит?

– Обратной стороной, дурень.

Я повернул жабью голову и увидел то место, которым она некогда соединялась с собственным телом. Там зияла большая влажная рана, а в ране извивались белесые червячки-щупальца. "Фу!!!", – громко, с искренним отвращением сказал я и приложил оберег к своему любимому животу.

Ощущение было не из приятных. Мне показалось, что сотни пиявок одновременно впились в мои кишки. А потом я начал покрываться зеленой жесткой кожей. Она распространялась по мне от головы жабоглава, как радужное пятно распространяется от бензина, вылитого в лужу. С легким щелчком чешуи сомкнулись на моем затылке и боль исчезла. Я провел по своей новой шкуре кончиками пальцев, как ни странно, сохранившими чувствительность. Как-то мне довелось погладить крокодила. Это было то же самое.

– Я – динозавр, – сообщил я. – Игуанодон. Наверное, скоро вымру.

– Рано пока, – Том деловито пихал в котомку какие-то предметы, с виду явно магические. – Приличному игуанодону перед вымиранием нужно отложить яйца. Ты готов к этому?

– Кажется, я их уже отложил, – сказал я, заглянув между своих ног и не обнаружив там ровным счетом ничего. – Вот только не пойму, куда.

– Потом найдешь. – Том распахнул дверь. – Вперед, мои бесстрашные, героические мальчики! Слушайтесь меня, и все будет в порядке! Нам предстоит много интересных героических дел.

Мы побежали по лесу, как волки, след в след. Том несся впереди, Трюф тяжело пыхтел за моей спиной.

Пока все это было очень забавно.

Мы бежали вдоль широкой просеки. Насколько я догадывался, это и была Тихая Тропа. Гвардейцев на ней пока не наблюдалось, зато монстров я увидел более чем достаточно. Они в огромном количестве стояли в лесу вдоль тропы, не решаясь пересечь запретную линию. Они вглядывались в тропу сотнями кровожадных глаз, внюхивались сотнями чутких ноздрей и скалили десятки сотен острейших зубов, коими были усажены пасти самых разнообразных конструкций. Они чувствовали приближение гвардейцев и облизывались голодно и мрачно. Они истекали слюной, зная, что им не позволено напасть на этих людей и растерзать их. Они напоминали мне нищих, подглядывающих в окно роскошного ресторана, где подают самые изысканные блюда.

– Нам сюда. – Начальник Зверей свернул влево и начал пропихиваться к тропе, бесцеремонно расталкивая лесных чудищ и отвешивая им мощнейшие пинки. Чувствовалось, что когда-то он играл в футбол и еще не совсем потерял сноровку. Монстры почтительно расступались перед ним. На нас с Трюфом они не обращали ни малейшего внимания – воспринимали нас равными себе. Правда, одна тварь, полутораметрового роста, похожая на хищного двухголового и чешуйчатого кенгуру, попыталась вцепиться мне в руку, когда я невежливо отпихнул ее от тропы. Но я увернулся, въехал ей в зубастую морду своим бронированным кулаком и она улетела в кусты с тонким возмущенным писком.

– Сколько отсюда до края леса? – спросил я.

– Недалеко. С полкилометра, – сказал Томас.

– А где же твои чертовы гвардейцы?

– Идут. Я чувствую их. – Томас настороженно вслушивался в шорохи притихшего леса. – Сейчас сам увидишь.

И я увидел. Издали строй солдат напоминал дикобраза, ощетинившегося иглами-копьями двухметровой длины и длинного, как двадцатипятиметровая змея. Колонна двигалась медленно и осторожно. Когда гвардейцы проходили мимо нас, я видел страшное напряжение на их лицах. Напряжение, но все же не страх. Они ждали нападения каждую секунду, но были готовы к нему. Они шли в три ряда – ширина просеки позволяла эта. Тела гвардейцев прикрывали металлические кирасы, а шлемы на их головах напоминали каски гитлеровских солдат. И было их не меньше полусотни. Да, пожалуй, я был несколько самонадеян, когда рассчитывал справиться с ними собственными скромными силами.

Вальдес создал в Светлом Мире настоящую армию.

В середине колонны катился на деревянных колесах небольшой броневичок. Конечно, Вальдес не снабдил его настоящим двигателем – для этого не хватило бы даже его умения. Поэтому броневик катили пять дюжих солдат, упираясь в его железную задницу ладонями. Но в остальном броневик выглядел вполне по-настоящему – склепанные листы из толстого металла, узкие множественные щели бойниц, из которых торчали стрелы арбалетов. Пожалуй, в Кларвельте не нашлось бы противника, способного справиться с таким вооружением. Даже лесные монстры не смогли бы нанести ему серьезного вреда.

Наверное, командир отряда, инквизитор Дитрих, скрывался в этом железном ящике вместе с несколькими арбалетчиками. Он хорошо позаботился о сохранности собственной персоны, этот Дитрих. И у меня не было особого желания выковыривать его оттуда. Пусть себе катит, если ему так нравится.

Теперь я знал, что нам нужно делать. Проскользнуть мимо отряда, перебраться в другую часть леса или вообще в другой лес. Прав был Трюфель. Против лома нет приема. И в дальнейшем будем сидеть тихо и совершать по ночам вылазки, чтоб попытаться найти моих друзей. И в конце концов все увенчается успехом.

Подумаешь, армия… Она даже с тропы свернуть не может. Мы сбежим от нее. А там, глядишь, все устаканится.

– Том, – тихо сказал я. – Ты удовлетворен, герой? Понял, что тут нам ловить нечего?

– Ага, – сказал Том. И тут же заорал во всю мощь своей негритянской глотки. – Эй!!! Эй ты, придурок Дитрих!!! Ты там, в этом гребаном сундуке?! Говорят, рожей ты похож на помесь крысы и таракана! Высунь свое рыло – я хочу посмотреть, так ли это!..

Том не успел докричать. Туча металлических дротиков-болтов сорвалась со взведенных арбалетов и ринулась в нашу сторону как гудящие взбешенные осы. Я, Том и Трюфель среагировали на это мгновенно и совершенно одинаково – мы упали мордами в траву и поползли в сторону деревьев, чтобы укрыться за их стволами. Лесным тварям пришлось гораздо тяжелее. Они и не думали уклоняться – и покосило их не хуже, чем крупнокалиберным пулеметом. Десятки зверей были мгновенно сбиты с ног арбалетными болтами. Кто-то из них погиб сразу, а кто-то был только подранен, но все они через несколько мгновений были разорваны в клочья и съедены своими более удачливыми собратьями. Лес заполнился воем, уханьем, визгом и дикими воплями. Колонна гвардейцев остановилась, ощерилась копьями, прикрылась щитами. Арбалетчики неугомонно посылали свои смертоносные болты один за другим. Им не надо было даже целиться. Монстры стояли вдоль тропы сплошной стеной. Одни падали, сраженные стрелами, другие тут же пожирали их и вставали на их место, чтобы получить свою порцию металлической смерти. Звери взбесились. Они в неистовстве прыгали на своих уродливых конечностях, царапали когтями землю и вгрызались в кору деревьев, бессильно вымещая свою ярость. И по-прежнему не могли переступить запретную границу тропы, бедолаги несчастные.

Мы трое спрятались за толстыми стволами деревьев, заслонились ими от шквального арбалетного огня. Болты вжикали со всех сторон и впивались в деревья, впивались в бока зверей. Все было залито кровью. Звери прыгали вокруг нас, прыгали даже по нам, и только толстая шкура спасала нас от их чудовищных когтей. Но я был уверен, что надолго этой шкуры не хватит. Нужно было срочно что-то предпринимать.

Том находился в десяти шагах от меня. Я видел, что он умудрился встать и прижался к стволу. Он осторожно выглядывал из-за дерева и пытался оценить обстановку.

– Том! – крикнул я, стараясь не слишком сильно стучать зубами, потому что колотило меня от головы до ног. – Ты можешь снять свое табу? Заставить своих монстров напасть на солдат?

– Могу. Но делать этого не буду.

– Чего ты ждешь, идиот? – заорал я в бешенстве. – Пока эти уроды всех твоих зверей перебьют?

Том упал на землю и подкатился ко мне. Посмотрел на меня как-то недружелюбно – с некоторой, я бы даже сказал, брезгливостью.

– А тебе жалко зверей? – спросил он.

– Жалко, – искренне сказал я.

Еще вчера, когда две мантикоры напали на меня, я желал сгореть в аду и им, и этому лесу. Но теперь звери не трогали меня. И значит, они были моими союзниками. Теперь меня пытались убить люди.

– А людей тебе не жалко? – спросил Том.

– Не жалко, – сказал я простодушно. – А чего их жалеть-то? Они ж не настоящие люди. Они так – фантазия Госпожи Дум. Их убьют – она напридумывает себе новых.

– Скотина ты, – сказал Том с неподдельным отвращением. – Ты кем был там, в нашем мире? Убийцей, да?

– Нет, – рассеянно произнес я. – То есть, в какой-то мере да. То есть, нет! Ну так, иногда убивал кое-кого. Но не нарочно. А вообще-то я был жонглером.

– Не пойму я тебя, Мигель, – произнес Том. – То ли ты полный отморозок, то ли только притворяешься таковым.

– Слушай, чего ты ко мне пристал, а? – поинтересовался я. – И отморозок я у тебя, и все такое.

– Ты хоть представляешь, что будет, если я перестану контролировать всех этих мутантов? От людей на тропе живого места не останется. Тебе нравится смотреть, как убивают людей?

– Да сам-то ты кто такой?! – взвыл я, окончательно обидевшись. – Тоже мне, гуманист нашелся! Кем ты был в нашем мире – чернокожим поваром? Играл себе в футбол, да травку покуривал. Так ведь, честно скажи? Мудрец хренов! Да если хочешь знать, я очень хороший человек, просто ты этого не знаешь. К тому же, я не простой человек! Я – консаградо, я пришел сюда с особой миссией. И я не могу позволить себе валяться на земле, и ждать, когда меня прикончат какие-то там виртуальные солдатики! Мне нужно…

– Знаю я все, знаю, – ворчливо встрял Томас. – Знаю я, что вам нужно. Вас пришло сюда четверо. Вальдес украл твою девушку. Ее зовут Лурдес. Вы хотите ее спасти. Ты только вчера мне все это рассказывал. И я собираюсь вам помочь. С условием, что вы вытащите меня из Кларвельта, конечно. Ты забыл, амиго?

– Тогда почему мы валяемся здесь и смотрим, как уничтожают зверей, беззащитных по твоей вине? Эти солдаты – наши враги. На войне как на войне, Том. Ты пощадишь их сейчас, но если ты попадешь в их лапы, то никто и не подумает пощадить тебя. Апелляций и помилований в нынешнем Кларвельте не предусмотрено.

– Нам нужен Дитрих. Инквизитор. Мне хочется побеседовать с ним с глазу на глаз и вызнать кое-что. Он может рассказать много интересных вещей, этот Дитрих. А остальных нельзя убивать. Нельзя!

– Это не люди, – сказал я. – Мы с тобой – люди, Том. Даже Вальдес – человек, потому что он, как и мы, пришел из реального мира. А эти гвардейцы – так, оживленные муляжи.

Проблема состояла в том, что я действительно не считал этих людей людьми. Светлый Мир был для меня реален не более, чем хорошо нарисованный мультфильм. А обитатели этого мира были просто его персонажами.

– Я прожил в этом мире сорок лет, – грустно сказал Томас Ривейра. – Прожил здесь большую часть своей жизни. Я старый. Ты – малыш по сравнению со мною, Мигель. Не гляди, что я выгляжу так молодо. И чем дольше я жил в лесу, среди зверей-мутантов, тем больше я понимал, как я люблю людей. Запомни, Мигель – все обитатели Кларвельта – настоящие люди. Настоящие! С собственными мыслями и переживаниями, неповторимой судьбой. Они способны по-настоящему любить. И я боюсь, что ты и твои приятели наломаете здесь дров. Наверное, вы добьетесь своего. Но при этом протопаете по Светлому Миру, как слоны по муравейнику. Убьете сотни людей и разрушите их среду обитания.

– Хорошо. – Я кивнул головой. – Пусть будет по-твоему. Но я не представляю, как ты можешь захватить инквизитора, не перебив при этом всю его охрану. Ты же видишь, в какой броневик он залез. Его только газовой сваркой оттуда выколупывать!

– Его там нет, – сказал Томас.

– Как – нет?!

– Просто нет. Вначале я тоже решил, что Дитрих поглупел настолько, что собственной персоной двинулся по Тихой Тропе. Но теперь я понимаю, что это не так. Дитрих остался на поле около леса. Он ждет там.

– Почему ты так решил?

– Дитрих!!! – снова завопил Начальник Зверей и я вздрогнул от неожиданности. – Говорят, что у тебя есть хорошая пушка! Ну-ка, пальни из нее!

Стрельба неожиданно стихла. Я чуть приподнял голову и увидел, как створка в одной из амбразур броневика открылась.

– Проклятые, нечестивые демоники! – раздался оттуда властный низкий голос. – Я, инквизитор Дитрих, именем великой Госпожи Дум повелеваю вам немедленно выйти на тропу с поднятыми руками и сдаться!

– Ну, точно не он, – с облегчением сказал Томас. – Пытается надуть нас, хитрожопая лиса. Слышал бы ты голосочек самого Дитриха. Он тоньше, чем у кастрата. У него с гормонами что-то не в порядке.

– И что теперь?

– Теперь все просто. Мы выйдем из леса и попытаемся сцапать самого Дитриха. Охрана у него, конечно, есть, но думаю, что мы с ней разберемся.

– А с этой армией что делать? Она же ломанется ему на помощь!

– Не ломанется, – белозубая улыбка Томаса блеснула на фоне гуталиново-черной физиономии. – Об этом я уже позаботился. Смотри.

И в тот же миг начали рушиться деревья. Я-то по наивности полагал, что монстры грызут стволы, чтобы успокоить свою нервную систему. Оказывается, это был приказ Начальника Зверей. Огромные стволы с дикими скрежетом и грохотом валились на тропу спереди и сзади от отряда, и через минуту завалы полностью перерезали гвардии дорогу в обе стороны. Солдаты снова начали беспорядочную паническую стрельбу, но это уже мало интересовало Тома. Он, ловко работая локтями, пополз по-пластунски к окраине леса. Нам с Трюфелем оставалось только последовать за ним. Миновав опасное место, Том поднялся на ноги и озадаченно осмотрел свою одежду, превратившуюся в неприличные лохмотья.

– Не горюй, Начальник Зверей, – сказал я. – Вернемся в Испанию – подарю тебе свои шорты. Им лет пять, но по сравнению с твоими они – полное новьё. Еще лет на сорок их хватит.

– А с этими людьми что будет? – Трюфель махнул рукой в сторону оставшегося позади отряда.

– Ничего. Отсюда они никуда не денутся. Посидят на тропе пару дней, поголодают. Расстреляют весь свой запас болтов. Подумают о жизни – стоит ли так уж безоговорочно доверять лживым инквизиторам. А потом мы вернемся сюда и поговорим с ними. Думаю, что мы найдем общий язык.

Теперь мы находились недалеко от кромки леса. В просветах между кустами и деревьями видно было поле. А на поле находилось трое людей. Двое пеших и один на коне.

– Мигель, ты быстро бегаешь? – спросил Томас.

– Как ветер. Бен Джонсон по сравнению со мной – черепаха.

Диего Чжан регулярно мучил меня стометровками. Я злился. Я не понимал, зачем это нужно мне – не бегуну, а бойцу. Теперь начал понимать.

– Тот, на лошади – Дитрих. Он твой. Остальных двоих мы с Трюфелем возьмем на себя. Понял?

– Понял.

– Постарайся, чтобы он тебя не подстрелил. У него ружье, не забывай.

– Постараюсь.

Мы подошли к самому краю леса. Теперь я хорошо видел инквизитора. Длинный черный плащ окутывал его и ниспадал ниже стремян, волосы Дитриха были коротко острижены и обесцвечены до белизны. Вальдес был законодателем мод среди инквизиторов и все они старались походить на него. Ружья я пока не видел. А вот лошадка мне понравилась. Маленькая, пузатая и кривоногая, вряд ли она могла мчаться как ахалтекинский скакун. Если вы когда-нибудь пытались догнать лошадь, то можете оценить это по достоинству. Двоих гвардейцев я особо не разглядывал. Если Том обещал взять их на себя, то его дело – как с ними справиться.

– На счет "три" – бежим одновременно, – прошептал Томас. – Вы готовы проявить свой подлинный героизм?

– Готовы.

Не знаю, бегал ли я когда-нибудь так резво. От Дитриха меня отделяла сотня метров, и я рассчитывал преодолеть ее с результатом не худшим, чем на тренировке. В таком случае инквизитор был моим. Я несся стрелой, и доли секунд тикали ударами сердца в моей груди – может быть, действительно героической, а может быть и нет. Я не видел, как обстояло дело с гвардейцами, но инквизитор отреагировал на опасность быстро. Слишком быстро. Увидев, как из леса вылетели два монстра, безобразно зеленых (один из них к тому же и безобразно толстый), и один чернокожий человек, он натянул поводья и начал разворачивать лошадь. Я мчался как ураган. Лошадь уже делала свои первые шаги, разгоняясь, и черный плащ приподнялся на ветру, когда я догнал их. Я схватил полу плаща, плащ натянулся, инквизитор захрипел, душимый застежкой на горле. Он едва не слетел с лошади, но удержался, стервец, быстро намотав поводья на руку. Словно в замедленном кино, я увидел, как он оборачивается, как черная ткань откидывается в сторону и из-под нее появляется ствол ружья. Далее грохнул оглушительный выстрел, боль штопором вонзилась в мой живот и бросила меня на землю.

Как ни странно, я не потерял сознания. Но лучше бы потерял, потому что боль вцепилась в меня острейшими в мире зубами и с чавканьем вгрызлась в мои внутренности. Я корчился на земле и не мог сделать вдох. Как долго это продолжалось? Может быть, четверть минуты, но мне это показалось несколькими часами. Я уже почти умер. Том вернул меня к жизни. Он резким движением повернул меня на спину, прижался своими толстыми фиолетовыми губами к моим губам и выдохнул в меня воздух. Надул мои слипшиеся легкие, как надувают резиновый мяч. Следующий вздох я смог сделать уже сам.

Кровавая пелена мало-помалу спадала с моих глаз. Я увидел Трюфеля, склонившегося надо мной. Его физиономия, трансформированная в звериную, не выражала ничего, но зная доброту Трюфа, я полагал, что он мне сочувствует. Потом я увидел Тома. На лице Тома было написано явное неудовольствие.

– Сволочь! – сказал он, скривившись от ярости. – Ну и сволочь этот Дитрих! Мало того, что удрал. Еще и испортил мой оберег!

Я скосил глаза на свой живот, и обнаружил, что толстая зеленая кожа исчезла. Я снова был гол. И живот мой, и грудь все были в маленьких красных и фиолетовых пятнах, оставленных дробинами. Зато не было ни одной дыры. Оберег спас меня, но сам погиб. То, что осталось от него, валялось на траве рядом. Дохлая, окровавленная жабья голова.

– Сволочь! – Том едва не брызгал слюной от злости. – Этот оберег две сотни флоренов стоит!

– А я сколько стою? – обиженно просипел я, корчась от боли. – Меньше, что ли?

– Ты? – Том посмотрел на меня с прищуром, очевидно, определяя мою стоимость во флоренах. – Ты – ценный кадр, – сообщил он через некоторое время. – Пожалуй, сотни на три потянешь.

Я умудрился сесть, воспользовавшись помощью Трюфеля. Теперь я мог видеть и инквизитора. Он ускакал далеко, не меньше чем на километр, но теперь притормозил свою лошадку и разглядывал нас издалека, видимо, решая, что ему делать дальше. Для нас он был недосягаем.

– Скотина, – прохрипел я.

– Скотина, – кивнул головой Том. – Настоящая, истинная скотина этот Дитрих. К тому же, не герой.

И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Сверху, с небес, на инквизитора спикировал черный крылатый силуэт. Необычным показался мне этот силуэт – не был он похож на птицу. Он не был похож вообще ни на что, созданное для полета. Крылья у этой твари присутствовали, но были они слишком короткими. Лошадь испугалась, понеслась вперед со всей скоростью, на которую была способна – кажется, ее не нужно было даже подгонять. Но черный монстр догнал ее без труда. Он схватил инквизитора, сорвал его с лошади и взмыл вверх. Даже отсюда, из такого далека, мы услышали дикий вопль Дитриха. Я видел, как ружье упало на землю.

Теперь черный летун тащил свою добычу к лесу. Более того, он тащил ее именно к нам. Чтобы отдать нам. Я был в этом уверен.

– Молодец, Том, – сказал я. – Твои монструозные птички работают просто великолепно. И хорошо слушаются тебя. Тебе надо работать не поваром, а дрессировщиком.

– Я тут не причем, – растерянно сказал Томас. – Я никого туда не посылал. И вообще это не птичка. Это больше похоже на человека. Летающего человека.

Теперь я уже и сам видел. Человек в черном костюме с широкими вьющимися на ветру рукавами летел по воздуху и тащил оцепеневшего от ужаса инквизитора.

Летающий человек опустился на землю рядом с нами и отпустил свою жертву. Инквизитор не пытался бежать. Он ничком свалился на землю. Теперь он лежал, закрыв руками голову, и тихо подвывал. Наверное, ему не нравилось летать без страховки.

– Так-так… – Том впервые снял свою вязаную шапку и оказалось, что он выбрит наголо. Он озадаченно почесал черный затылок, сияющий на солнце. – Вот, значит как, – сказал он. – Еще один демоник.

– Привет, Мигель, – произнес демоник и протянул мне руку. Он улыбался, и судя по всему, был в прекрасном настроении. Еще бы – он оказался в нужном месте и в нужное время. Как и всегда. Была у него такая особенность. Интересно мне только было, где он шлялся до этого?

– Привет, Демид, – сказал я, отвечая на рукопожатие. – Я смотрю, ты научился лихо летать. Высший пилотаж!

– Спасибо за комплимент, – сказал Демид. – Ты чего гуляешь голым, Миша? Смотри, простудишься.

Я наклонился над инквизитором, сорвал с него плащ и закутался в него. Демид был прав: неприлично это было – ходить голым. К тому же я стеснялся своего пятнистого живота.

– Как это, здорово – летать? – спросил я у Демида.

– Это приятно, – признался Демид. – И это хорошо очищает мысли.

– Ты Анютку не видел?

– Нет. Давно не видел. Я встретил ее уже тогда, когда у нее появились демонические способности. Но потом она ушла в город. Ушла спасать тебя, Мигель. Мы не успели вытащить тебя и ты попался в лапы инквизиции. Мы уже собирались идти приступом на тюрьму, в которой ты сидел, когда вдруг узнали, что ты выступаешь как боевой пес в городе. Я не мог идти в город, потому что не мог маскироваться как Цзян. Меня бы схватили. И я остался здесь, на окраине Светлого Мира.

– И чем же ты занимался?

– Летал. Далеко… Там… – Демид махнул рукой в небо, при этом ноги его слегка оторвались от земли – очевидно, непроизвольно. Теперь Демид висел в воздухе, сантиметрах в десяти от земной поверхности. – Там много интересного.

Так-то вот. Мы тут из сил выбиваемся, жизнью рискуем ради нашего общего дела, а Дема летает и развлекается, пользуясь своими новоприобретенными демоническими способностями. Нечестно это как-то.

Но я не сказал этого Демиду, чтобы не обидеть его. Более того, я был страшно рад, что в моей жизни снова появился всезнайка-Демид. Это означало, что теперь есть кому принимать правильные решения.

Итак, нас, демоников собралось уже трое. И то, что мы схватили инквизитора Дитриха, можно было считать нашей первой совместной победой.

Лиха беда начало.