Иногда – уже после того, как я узнал от Демида всю правду – я думал об обитателях Кларвельта: а пошли к черту все вы – фантомы, призраки, вызванные к жизни горячечным бредом выжившей из ума средневековой старухи. Вы не люди, и весь ваш мир, якобы светлый, не стоит того звука, который я издаю задницей утром в туалете, перед тем, как идти чистить зубы. Я осознавал, что попал в сказку, где все было надумано, где не было ничего живого, похожего на реальность нашего мира – живого в своей настоящей опасности, и настоящей доброте, и настоящей чувственности. Ваш мир все равно сдохнет – думал я тогда, – и чем быстрее, тем лучше, потому что в тот момент, когда он сдохнет, я снова окажусь в своем мире, том мире, для которого я предназначен, и при этом меня абсолютно не будет волновать, что станет с искусственным и вымороченным мирком с дурацким названием "Кларвельт", и что станет с его жителями – умрут ли они на самом деле и отправятся ли в чистилище, предназначенное для душ реальных людей; или просто растворятся в пустоте космоса, не оставив от себя ничего, кроме воспоминания, затерявшегося между извилин моего серого вещества.

Но это случалось только иногда – в те моменты, когда несуразность Светлого Мира, доведенного Вальдесом до маразматического абсурда, заставляла меня выходить из себя. Чаще было все же по-другому – я ловил себя на мысли о том, что воспринимаю этих людей не менее реальными и имеющими право на индивидуальность, чем я сам – конечно, не всех людей – но уж таких, как Флюмер, и Трюфель, и Рыжий Йохан – безусловно. И тогда я думал: а не является ли наш собственный, большой мир, именуемый Цветным или Средним, выдумкой какого-нибудь шутника, очень большого шутника, и не относится ли этот шутник к нам, грешным (по его понятиям) как к мухам, ползущим по мебиусовой ленте земного существования, отведенной нам в качестве жизненного пути – клейкой ленте, созданной для того, чтобы ловить надоедливых вечно жужжащих мух-людей?

Я попал в сказку. Это не подлежало ни малейшему сомнению. Проблема состояла в том, что эта сказка была слишком реальной, чтоб не поверить в нее. Она была настолько реальной, что стоило сделать шаг мимо тропинки, ведущей по единственно правильному пути, и ты автоматически лишался жизни. Шел в аут.

Мы бесцеремонно вторглись в тонкий мир, чтобы забрать свое – то, что было у нас украдено. Забрать Лурдес. Этот мир уже не принадлежал тому, кто его создал. К этому времени он принадлежал Вальдесу. Мы пришли сюда – четверо людей из большого мира, и неизбежно должны были превратиться в могущественных демоников. Пятеро против одного – неравные силы, – скажете вы. Но не забывайте, что мы пришли на территорию Вальдеса, где он знал все и вся. Он был здесь главным специалистом по охоте на людей. И он был хорошим охотником. А мы потеряли память на две недели и выжили лишь чудом.

Впрочем, можно ли назвать это чудом? За спиной умиляющего и выбивающего слезу чуда стоял тщательный расчет – насколько, конечно, можно было вообще что-то просчитать в такой неопределенной ситуации.

Итак, первым в Кларвельт запулили Демида Коробова. Запулили, как собачек в космос – Белка и Стрелка в одном лице. Точнее, в одной морде – ведь у собак, кажется нет лица. Ну да это не имеет теперь значения – морда или лицо – главное, что Демид опять оказался прав в своих действиях, хотя тогда, когда все это затевалось, я был твердо уверен, что он неправ, и как всегда, мы с ним цапались и я доказывал ему, что он все делает неправильно, и первым должен идти я. Демид промолчал тогда, не ответил мне, и это молчание означало: "Ты можешь думать все что угодно, глупый жонглер Миша Гомес, мазэфакер и все такое, но сделано все будет так, как решу я". Так все и было сделано. Я был отправлен в тонкий мир самым последним.

Демид на моих глазах шагнул в магическое кольцо Ар-Рашида и исчез в сполохах сиреневых молний. Перенесся в Кларвельт.

Выглядело это эффектно. Но красивому фокусу предшествовала большая работа. Я уже говорил, что в один прекрасный день Демид и Ван появились в моей квартире в Эмпанаде после своего заграничного вояжа, и Ван объявил, что через два дня мы начинаем подготовку к переносу в некий тонкий мир, где, якобы, Вальдес прячет нашу ненаглядную Лурдес. Я был твердо уверен тогда, что скоро, не иначе как через недельку, обниму свою Лурдес и лично начищу физиономию Вальдесу. Все оказалось намного длиннее и муторнее. Подготовка заняла месяца полтора. Таким образом, со дня, когда пропала Лурдес, до момента, когда мы начали транспортировку в Светлый Мир, прошло два с половиной месяца по земному времени и два года – по кларвельтскому. Два года Лурдес провела в Кларвельте, общаясь только с Вальдесом! Пожалуй, эта задержка и определила тот результат, с которым наша операция закончилась. Но об этом позже. Не буду забегать вперед.

Демид привел в нашу компанию некоего арабского господина. Я называю его арабским господином, а не как-нибудь по-другому – к примеру, арабским чуваком, потому, что выглядел он именно как господин. Может быть, он был каким-нибудь ихним шейхом. Или даже эмиром – потому что, как выяснилось, приехал он прямиком из Арабских Эмиратов. По-испански ни бум-бум, но по-английски говорил так, что кембриджское образование чувствовалось в каждом звуке. Это всех нас вполне устраивало – даже Цзян, единственная, кто еще год назад не говорила на английском языке, за год жизни в Великобритании намострячилась чирикать по инглишу так, что и мне могла бы давать уроки.

Итак, араб выглядел аристократично. Во всяком случае, он совершенно не походил на тех арабов, что постоянно живут в Испании, и видно было, что он не имел ни малейшего желания на них походить. Не собирался он одевать ни джинсы, ни даже европейский костюм. Длинный белый балахон – не знаю уж, как он у них там называется – бурнус, что ли? Белая накидка на голове, прихваченная специальным матерчатым кольцом с немаленьким бриллиантом во лбу. Золотые перстни с огромными драгоценными камнями на пальцах. Смуглая кожа, огромные глаза – черные и очень выразительные. Тонкие усики под длинным тонким носом. Красные губы. Словом, некий мачо в арабском варианте – он произвел на меня впечатление скорее богача, чем интеллектуала. К сожалению, я так и не получил возможности разобраться, что он представляет из себя на самом деле, потому что не посидели мы с ним ни в одном злачном заведении и не тяпнули по стаканчику виски. Араб общался с нами исключительно по делу.

Демид представил его так: Абу-Талех ибн Умар бен Джурхум Аль-Хартуми. Длинное сие имя, вероятно, говорило о древнем и благородном происхождении его рода. Однако я буду называть его просто Абу-Талех – для краткости. Настроение у Абу-Талеха было омерзительным – это замечал даже невооруженный глаз. Впрочем, арабский господин не имел намерения скрывать причин своего мрачного настроения и сразу же ввел нас в курс дела. Причиной, приведшей его в расстройство, был некий испанец, по имени Диего Санчес, именующий себя Вальдесом.

Как выяснилось, Абу-Талех был членом некоей тайной арабской секты, или, точнее, братства. Братцы эти называли себя Сафитами и являлись аналогом испанских Consagrados. Правда, в отличие от Посвященных, действовали Сафиты несколько более жесткими методами. Проще говоря, когда они вычисляли человека, который, по их мнению, мог как-то нарушить равновесие в Среднем Мире, они его убивали. Причем насмерть. Вычисления сии производились методом сложным, но хорошо зарекомендовавшим себя в течение тысячелетий. Я говорю об астрологии. Как утверждает Ван, никто в мире не силен в астрологии в такой степени, как арабы. Мне остается поверить ему.

Итак, семь лет назад один из астрологов братства Сафитов вычислил, что в 1955 году в самой южной из провинций Испании родился человек, который к сорока пяти с половиной годам своей жизни сумеет живьем превратиться в демона. Способности его будут весьма могущественны, и направлены, как и водится у демонов, против людей. Самой же большой неприятностью оказалось то, что основными своими врагами сей человек-демон будет считать не кого иного, как арабов. По астрологической хронике будущего, составленной учеными-Сафитами, выходило, что через три года своей демонической деятельности, а именно в 2003 году, оное зловредное существо развяжет большую войну между Израилем и Иорданией, в которую скоро втянутся все арабские страны и Иран, с одной стороны, и Соединенные Штаты Америки, с другой. Человек-демон, пользуясь хаотическим положением военного времени, по ночам будет бродить по расположениям арабской армии, никем не замеченный, и убивать людей сотнями и тысячами, пользуясь при этом исключительно своими демонически сильными руками. Поражению современным оружием демон будет недоступен. Таким образом, через три месяца после начала войны объединенные силы арабов и мусульманского мира потерпят полное поражение. Обычные же для мусульман партизанские методы ведения войны в этом случае не дадут ничего, потому что демон будет лично уничтожать мобильные группировки воинов, легко преодолевая любые препятствия, в том числе и отвесные горные скалы. В результате в течение полугода мусульманская часть мира будет полностью деморализована и обескровлена, чем воспользуется Израиль, который полностью оккупирует территорию Иордании, Сирии и Ливана, а также Индия, которая наголову разгромит Пакистан и уничтожит талибанское движение Афганистана. Главные нефтеносные районы Персидского залива, включая Объединенные Арабские Эмираты и Бахрейн, попадут под полный контроль США. Сам же демон, благодаря тесным связям с американскими спецслужбами, скоро займет высокое положение в милитаристских кругах буржуазного мира, каковое положение будет использовать для проведения своих грязных противочеловеческих дел…

Честно говоря, то, что я услышал из уст арабского господина, вовсе не привело меня в ужас. Не могу сказать, что я испытываю горячую братскую любовь к арабам и прочим мусульманским народам. Однако Демид, казалось, был искренне встревожен. Он произнес небольшую речь, в которой заявил, что все то, что мы услышали, действительно ужасно и без сомнения приведет к непоправимому глобальному сдвигу, который никоим образом нельзя допустить. И наша небольшая группа энтузиастов хочет присоединиться к усилиям доблестных Сафитов и совершить то, что будет в наших силах. Такие слова Демида Коробова вызвали взрыв небывалой радости у Абу-Талеха. Он вскочил со своего кресла, резво подбежал к Демиду и начал трясти его руку обеими своими руками, рассыпаясь в благодарностях. Выглядело все это так, как будто араб не сомневался в начале встречи, что Демид пошлет его подальше и откажется от сотрудничества, и вдруг неожиданно заполучил такого могущественного союзника. Потом Абу-Талех обошел всех нас и пожал руки всем нам, исключая Цзян, протянутую руку которой довольно невежливо проигнорировал, ограничившись небольшим поклоном и улыбкой. Я был немало удивлен: что такая малочисленная группа, как наша компания, может добавить к усилиям могущественной арабской секты? Однако, очевидно, ни Абу-Талех, ни Демид, ни все остальные так не считали. Авторитет Демида был исключительно высок в определенных кругах. Кругах, связанных со всякими волшебными штучками-дрючками.

Потом араб успокоился, сел, и начал рассказывать дальше. По расположению звезд стало известно, – поведал он, – что человек-демон должен иметь высокий рост, голубые глаза, необычные для испанцев, и отличаться исключительной неприязнью к арабам. Члены братства Сафитов немедленно начали поиск такого человека в южной Испании, ориентируясь в основном на данные полицейских архивов по делам, связанным с нападениям на арабов. И скоро они вышли на дело некоего Диего Санчеса, который зверски замучил ливанца Хакима Окама, содрав с него живьем кожу. Данный Санчес, известный под прозвищем Вальдес, подходил по всем параметрам на роль будущего человека-демона. Когда же был составлен подробный гороскоп расположения звезд в день, час и даже минуту его рождения, отпали всякие сомнения в том, что Вальдес – и есть та самая личность, которой отведена такая выдающаяся и зловещая роль в будущем человечества. Таким образом, бедняге Вальдесу, ничего не подозревающему о своем грядущем могуществе, сразу же был подписан смертный приговор. К сожалению, сразу привести его в исполнение не представлялось возможным, так как Вальдес отбывал срок заключения в тюремном учреждении, пользовался там привилегированным положением и был практически недосягаем. Но когда он вышел за ворота тюрьмы, участь его была предрешена. Вальдеса без особых проблем выловили и доставили на место казни. Вот тут-то и произошла накладка. Привязанный Вальдес каким-то образом сумел завладеть магическим предметом, называемым ножом Джаншаха и перенесся в неизвестный тонкий мир. Случилось все это пять лет назад.

Демид поинтересовался, имеется ли возможность каким-либо образом вычислить местонахождение этого тонкого мира. Араб ответил, что да. Демид спросил, можно ли проникнуть в этот мир. Абу-Талех сказал, что и это возможно. Почему же тогда за пять лет члены братства не удосужились пройти в этот мир и уничтожить Вальдеса? – холодно спросил Демид, похоже, недовольный действиями арабов. На это Абу-Талех ответствовал, что мусульмане не могут самовольно пересекать границы миров, ибо это запрещено Аллахом и является страшнейшим грехом. Демид еще более холодно заметил, что ни о каком таком запрете для мусульман ему не известно, ибо в Коране об этом не сказано, и все же он уважает обычаи доблестных Сафитов и поэтому не будет настаивать на том, чтобы члены этого объединения самостоятельно пересекали границы миров в предстоящей операции. В то же время, – сказал он, – для христиан и даосов такого запрета не существует, поэтому он просил бы помощи в транспортировке в вышеупомянутый тонкий мир четырех Consagrados, включая его самого лично. Нужно сказать, что предложение Демида привело араба в сильное замешательство. Очевидно, их табу касалось не только мусульман, но и всех людей вообще. Между Коробовым и Абу-Талехом произошел короткий научный диспут, в ходе которого много размахивали руками и никто никому не мог ничего доказать. Диспут был прерван стариканом Ваном Вэем, который включил компьютер, резво влез в Интернет, связался со своим знакомым специалистом из Бейрута и через непродолжительное время уже получил распечатку на двадцати листах. Я понятия не имею, что там было такое, потому что написано все было на чистейшем арабском, безо всякого перевода. Однако Ван, как выяснилось, умел балакать и на арабском, потому что, тыкая корявым пальцем в текст, за пять минут уговорил Абу-Талеха полностью переменить свою точку зрения. Все-таки, что ни говори, образованность – великая штука! Все чаще мне приходится в этом убеждаться.

Итак, предварительная договоренность была достигнута, но дальше дело сильно застопорилось. Я-то, по наивности своей, полагал, что отправить человека в мир иной для кудесников-арабов – раз плюнуть. Но оказалось, что дело это требует огромной подготовительной работы. Несколько раз я присутствовал в зале, где предполагалось произвести процедуру транспортировки. Надо сказать, что магией там особо не пахло. Более того, те арабы, которые занимались этим, отличались таким же голым прагматизмом и отсутствием какой-либо романтики, как и Коробов с Ваном Вэем. Все это напоминало подготовку научного опыта, где в качестве подопытных кроликов должны были выступить четверо добровольцев, в том числе и ваш покорный слуга. Демид постоянно таскал с собой портативный компьютер-ноутбук, просчитывал на нем все возможные варианты событий, частенько открывал его, устанавливал на собственной коленке и показывал арабам свои прикидки, ругаясь при этом до хрипоты. Демид вел себя нервно, много спорил с Абу-Талехом и матерился на русском языке, дабы не быть понятым гордыми и вспыльчивыми арабами. Арабы размахивали руками и призывали в помощь Аллаха. Один только Ван был, как всегда, невозмутим.

Лишь раз мне удалось перекинуться парой слов с вечно занятым Демидом. Я сказал ему, что не раз встречался с Вальдесом, и даже как-то хорошенько отлупил его, и что Вальдес не произвел на меня впечатление человека, хоть в малейшей степени владеющей хоть какими-то демоническими способностями. На это Демид ответил, что Вальдес – пока не демон, но скоро может стать таковым, и именно с этой целью, очевидно, он и похитил Лурдес. Потому что тот мир, в который он отправился, является миром искусственным, созданным при помощи так называемого Мерлиновского Заклинания, и чтобы Вальдесу стать демоном в нашем мире, ему нужно заставить создателя этого тонкого мира свернуть свой тонкий мир… Демид произнес еще много всяких других туманных слов, которые звучали для меня полнейшей абракадаброй, и в конце концов, устав выслушивать этот бред, я заявил, что мне нужно отправиться в тонкий мир первым. Мол, это я недосмотрел за Лурдес, это моя вина, мне нужно принять на себя главный риск и все такое. Тогда-то мы с Демидом и поцапались, потому что он собирался запустить меня последним и не желал даже обсуждать это. Я обиделся на него, но как оказалось впоследствии, Демид был прав в своих действиях. Как, впрочем, и всегда.

Иногда Коробов раздражает меня своей вечной правотой в любом вопросе. Даже если он совершает действие нелогичное, вызывающее изумление своим очевидным идиотизмом, именно оно оказывается единственно правильным в данной ситуации. Я же говорю – есть у него подсказчик где-то на небесах. Только это не делает Демида намного счастливее. Скорее, он похож на пленника – талантливого человека, вынужденного подчиняться высшей воле. Что ж поделать – такова его судьба…

Так или иначе, через полтора месяца все было готово. При этом выяснилась одна деталь – мы не только не могли отправиться все разом, но перерыв между транспортировками людей в тонкий мир должен был составлять два дня. Как объяснил Абу-Талех, за это время в тонком мире пройдет времени в десять раз больше – то есть двадцать дней. Нельзя сказать, что это было очень хорошо для нас. Но только так работала магическая аппаратура Сафитов и выбора не было.

Я отправился последним, четвертым. Через два дня после Цзян. Не буду рассказывать подробностей этой процедуры – я, можно сказать, дал подписку о неразглашении. Скажу только, что перенесся я не совсем удачно – плюхнулся в полном беспамятстве прямо на площадь кларвельтского городка Трамбурга. И, естественно, сразу же был схвачен как демоник. Пока меня пытались схватить, я как следует навешал по мордам стражникам – а было их человек пятнадцать. И тут мне повезло – Вальдес в это время отсутствовал (я так думаю, был в очередной своей командировке в Среднем Мире). И поэтому некий господин Бурбоса, богатый работорговец и прощелыга, каких мало, услышав о моих выдающихся бойцовых качествах, выкупил меня у продажных святош и превратил в гладиатора. "Боевого пса", как у них это называлось. Не знаю, на что он рассчитывал, зная, что я – демоник. На то, что меня убьют на арене раньше, чем об этом пронюхает Вальдес? На то, что можно откупиться и от Вальдеса? Вряд ли. По моему, Бурбоса был просто дураком.

Потом я узнал, что Бурбосу пытали в инквизиции и повесили за укрывательство демоника через три дня после того, как я сбежал. А что случилось со мной, вы уже знаете.

Я оказался в Порченом лесу, в гостях у Начальника Зверей. Демоника. Человека из Среднего Мира.

И теперь мне позарез было необходимо найти остальных троих из моей компании.