Книга: За Северным ветром
Назад: Глава 18 Игла
Дальше: Эпилог

Глава 19
Дары Богов

Сквозь узор закрытых ставень лился яркий утренний свет и разбегался по половицам солнечными зайчиками. Парящие пылинки мерцали в лучах света, рвущегося в светлицу. Яра отвернулась от окна и посмотрела на мирно спящего рядом Яромира. Супруг храпел, уткнувшись лицом в подушку, на нём была ночная сорочка. В недоумении Яра оглядела себя: она тоже была одета в ночную рубаху. Как же так? Они же… Яра села, отодвинула занавеску, закрывающую их постель, и осмотрела комнату: белая большая печь, над которой сушилась мята, покрытые рушниками скрыни подле неё, полки с вещами, лавки подле стола, на столе – кувшин с водой. В красном углу горел Огонь-Сварожич. Как же так? А где… Яра опустила взгляд и увидела вещи, в которых они с мужем отправились в странствие – их одежда лежала на скрыне подле кровати. Невероятно. Не выдержав, Яра разбудила Яромира. Богатырь даже испугался, но, когда понял, что находится у себя дома, с удивлением посмотрел на жену.
– Наши вещи подле кровати, – улыбнулась Яра, показывая на сундук. – Гарафена отправила нас сюда.
– Ох, – поражённо ответил Яромир и сел. – Интересно, Мухома дома? А Витенег? Веслав и Василиса? – богатырь почесал голову.
Яра быстро встала с постели и стала переодеваться.
– Давай пойдём и узнаем! – решительно сказала она, снимая рубаху. Яромир невольно залюбовался своей женой, но, поймав на себе строгий взгляд Яры, взял себя в руки и пошёл собираться.
Стояло тёплое лето: пели птицы, и зеленела сочная трава. Шелестели листья деревьев. Жители Волыньки, завидев Яромира и Яру, охали и бежали к ним навстречу. Супруги улыбались и радушно приветствовали встречающих их людей. Ни Яромир, ни Яра не знали, как рассказать деревенским о том, как они вернулись домой. Поэтому супруги говорили, что их вернуло чудо.
К тому времени, когда Яромир и Яра дошли до дома Мухомы, их уже окружала толпа. Не успели супруги подняться на крыльцо дома Мухомы, как Заяц сам отворил дверь. Увидев своих друзей, Мухома залился слезами и, что-то бормоча себе под нос, пустил их и всех людей, пришедших с ними, в дом.
Заяц выставил всё своё угощение на стол и просил гостей разделить с ним трапезу. Люди с опаской смотрели на сошедшего с ума Мухому: скупой и жадный торговец никогда прежде так не поступал. Но Заяц зашёлся в извинениях, граничащих с припадком, и заставлял принимать его угощение насильно. Затем Заяц открыл одну из своих скрынь, достал оттуда дорогие шелка и бусы и стал раздавать притихшим в недоумении гостям. При этом Мухома нёс такую околесицу о говорящих змеях и золоторогих богах подземного мира, что некоторые его гости не брали даров и уходили, крутя пальцем у виска. Такое поведение расстраивало Мухому до глубины души, и Заяц с завываниями просил людей немножко подождать.
Заяц всё никак не мог прийти в себя, пока Яромир не встал из-за стола и не вылил на голову друга ковш холодной воды. Заяц успокоился и тихо сел на лавку подле окна. Оставшиеся гости с сочувствием смотрели на Мухому. А Заяц им улыбался. Он достал из кармана золотое кольцо, украшенное ослепительными камнями. Люди восторженно ахнули.
– Это Дар Богов для моей Фросьи, – торжественно объявил Мухома. – Заяц свататься будет!
– Вернулся Мухома Заяц, – услышал Мухома голос своей работницы Катерины, и в светлицу вошла Катя, которая вела за собой раскрасневшуюся Фросью. Фросья, крепкая розовощекая дама, в длинном красном сарафане, улыбаясь, смотрела на Мухому. Заяц тут же протянул ей кольцо и, сползя с лавки, встал перед ней на колени. Пухленькая Фросья всплеснула руками и посмотрела на Зайца своими огромными глазами.
– Путеводная звезда моей жизни! – воскликнул Мухома, и люди невольно вздрогнули. – Отрада в моей печали! Свет моего пути! – Фросья была готова упасть в обморок. – Я прошу тебя стать моей женой и наполнить светом мой одинокий, серый мир!
– Во дает, – прошептал Яромир Яре, и Яра, потянув к себе Яромира, поцеловала в губы опешившего мужа.
– Да! – Фросья закивала головой и заплакала от счастья. Она протянула Мухоме пухленькую ручку, на палец которой Заяц торжественно, под аплодисменты, надел кольцо.
В дом вошли Гоенег и Белозёр. С ними был и юный Агнешка. Старики улыбались вернувшимся странникам, но, не найдя взглядом своих детей, тихо опустились на лавки. Агнеша, который так и не увидел любимую Василису, сел рядом. Долго они так сидели и молча ждали, когда ликующая толпа покинет дом.
– А где остальные? – тихо произнес Белозёр, когда в светлице остались Яра с Яромиром и Мухома со своей невестой.
Мухома опустил взгляд и пожал плечами.
– Не знаю, – прошептал он, и Фросья положила Зайцу на спину руку. – Я даже не знаю, как сам дома оказался. – Он робко посмотрел на стариков. – Гарафена, наверное, отправила меня сюда, – Мухома обернулся на Яромира и Яру. – Вы тоже неверно Змее ответили?
– Да, – согласился Яромир. – Сначала ошибся я, а Яра, которая не хотела меня отпускать, – Яромир с нежностью посмотрел на свою жену и обнял её, – нарочно ошиблась, чтобы Богиня нас обоих забрала.
– Подождите, – запротестовал Гоенег. – Какая Богиня? Какие ответы? О чём вы?
Мухома, Яромир и Яра долго рассказывали Гоенегу, Белозёру и сыну рыбака Тихона о своих странствиях. Фросья слушала раскрыв рот, и к концу повествования Заяц сделался в её глазах настоящим героем. Только Гоенег и Белозёр печально внимали рассказчикам: никто не знал, куда отправили Боги Витенега, что сталось с Василисой и Веславом, и вернуться ли они когда-нибудь домой. Ведь судя по тому, что Боги вернули Яромира, Яру и Мухому, их путешествие закончилось.
– У вас же есть корабль, – вдруг сказала Фросья, и все посмотрели на неё. – Если они будут возвращаться из Блажена своими силами, то поплывут на корабле. В плену царя или нет, но прибудут странники в Солнцеград, раз домой они вместе со всеми не вернулись.
– Точно, – прошептал Гоенег.
– Какая ты у меня умница! – воскликнул Заяц и, не сдержав своих чувств, поцеловал Фросью.
– Когда доберётесь, – тихо проговорил Агнеша, – когда встретите их, – он с надеждой посмотрел на взрослых, – передайте мне весточку.
– Обязательно, – согласно кивнул Гоенег.
Агнеша немного помолчал, задумавшись, и, посмотрев на Гоенега, тихо произнёс:
– Когда весточку получу, я сразу в лес отправлюсь. Она, – сын рыбака Тихона многозначительно помолчал, и на глаза Гоенега навернулись слёзы. – Она тоже ждёт.
– И она дождётся, – уверенно сказал Белозёр.
Малуша на ночь не закрыла ставни, и яркий утренний свет разбудил Сбыню рано. Стараясь не потревожить спящую жену, Сбныя тихо встал с постели и, переодевшись, вышел в светлицу. Комната была пуста: Настасья, видимо, тоже ещё спала. Сбыня умылся и, налив в кружку воды, сел за стол. Неясная тоска захватила сердце, будто приснился некий печальный сон, который оставил в душе тянущую грусть. Сбыня покачал головой и, так и не выпив воду, подошёл к окну. Яркое утреннее солнце золотило улицу – сияли верхние этажи белокаменных домов; над пышными клумбами палисадников летали насекомые. Высокая стена Солнцеграда отбрасывала синюю тень на растущие подле неё высокие ели. Улица была пустынна в такой ранний час: только один человек в белой рубахе куда-то медленно брёл. Чего-то не хватало, но Сбыня никак не мог понять, чего именно. Будто город опустел. Сбыня нахмурился, стараясь разобрать, что ему непривычно в родной Окольной улице. И вдруг он понял – не было золотых витязей, которые всегда несли почётный караул. В недоумении Сбыня прильнул к окну, стараясь разглядеть верх стены: воинов не было и на ней. Как же так… Сбыня схватился за сердце и рухнул на лавку, стоящую подле окна. Его сына звали Добромир. Он вспомнил. Он вспомнил всё, о чём ему толковала супруга. И воспоминания были такими ужасными, что Сбыня тихо заплакал. Он вспомнил ужасающих размеров волну и рёв трёхглавого змея, который разрушил городскую стену. Они с женой чудом спаслись, а сына забрало море…
Долго сидел он плача подле окна, пока мягкая рука Малуши не легла ему на плечо. Сбыня обернулся на жену, она опустилась рядом. Малуша поняла без слов, что случилось со Сбыней. Она тихо обняла мужа, и так сидели они под окном, пока из другой комнаты не вышла Настасья. Травница посмотрела на Сбыню и с сочувствием вздохнула.
– Пала ворожба, – прошептала она, садясь за стол. – Я это чую.

 

 

Наместник Драгослава, Ведающий Князь Кудеяр, с криком проснулся в своих покоях Теремного Дворца. Его грудь тяжело вздымалась, а рубашка была мокрой от пота. Кудеяр вскочил с постели и подбежал к окну: золотых воинов не было. Забыв о приличиях, в ночной рубахе, Кудеяр побежал в покои, где разместился его веденей Перенег, и без стука ворвался в комнату. Старый Перенег уже проснулся и растерянно стоял посреди светлицы. Увидев безумный взгляд Кудеяра, Перенег согласно закивал белоснежной головой. Не говоря друг другу не слова, оба мужчины спустились в нижние приёмные палаты. Придворные и слуги, все, кто обитал в Царском Тереме, растерянные ходили по дворцу. Когда Кудеяр и Перенег вошли в престольный зал, казначей Невзор, сидевший на лавке подле трона, мужчин даже не заметил – взгляд служащего был устремлен куда-то в Иное. Будто опомнившись, казначей медленно поднял взор на наместника царя, представшего перед ним в ночной рубахе. В остекленевших глазах Невзора блуждало безумие, и царский служащий с трудом прорвался сквозь него, чтобы узнать стоящего перед ним человека. Когда в глазах Невзора промелькнуло осознание, казначей растерянно махнул на Кудеяра рукой и, что-то пробормотав, вновь устремил взгляд в Неявь. Кудеяр медленно опустился на ступени трона и закрыл лицо руками. Рядом с ним сел Перенег. Старый веденей разглядывал пышное убранство зала и причудливую роспись золотых стен.
– Ну что ж, – тихо проговорил он своим скрипучим голосом, будто обращаясь к пространству зала, – ворожба пала. Теперь будем ждать.
– Ждать? – тихо переспросил Кудеяр, не опуская от лица рук.
– Да, – спокойно ответил Перенег. – Ждать тех, кто победил Драгослава и Полоза.
– Ты думаешь, к нам прибудут пращуры? – в ужасе пробормотал Кудеяр, опуская руки. – И вместе с Богами покарают нас? – Наместник царя обернулся на своего веденея.
Перенег посмотрел на Кудеяра и, грустно улыбнувшись, произнёс:
– Мы уже сами покарали себя, Кудеяр.

 

 

Осеннее небо было чистым и безоблачным, ярко светило утреннее солнце – Даждьбог ещё дарил тепло. Веслав, облачённый в алый царский плащ, поднялся на шканцы флагмана «Благомира». Царь с замиранием сердца смотрел на далёкие стольные острова: одиннадцать лет прошло с тех пор, как он покинул родной Солнцеград. Не думал Веслав, что когда-нибудь вновь увидит столицу. Не думал Веслав, что вернётся домой.
– Скоро прибудем, Ваше Высочество, – с поклоном обратился к Веславу рулевой «Благомира», Всевид.
Веслав обернулся на помора. Кормщик вышколенно стоял за штурвалом: великая честь – вести корабль самого царя. Драгослав выходил в море только на волхвовском «Вериладе» и доверял только морским витязям. Веслав хотел было попросить Всевида быть с ним на равных, но тут же осёкся: он же теперь царь. Веслав, постаравшись сделать лицо серьёзным, кивнул Всевиду и, вновь повернувшись к морю, улыбнулся. Он никак не мог привыкнуть к своему положению, и даже Василиса подшучивала над его попытками стать равным своим поданным.
– Могу я постоять подле Вас, Ваше Высочество? – царь услышал тихий вопрос и обернулся: Василиса стояла рядом с кормщиком и, хитро улыбаясь, смотрела на Веслава. На охотнице было платье цвета тёмного моря, а голову украшал серебряный венчик, который она надела на лёгкую фату в тон платья. Драгослав и Агния взяли много богатств в плавание, и те одеяния, которые бывшие царь и царица не надевали, Веслав и Василиса оставили себе. В поход Агния взяла даже цирюльника, который добротно постарался над прическами бывшего рыбака и охотницы.
В царском, расшитом каменьями платье, Василиса была сказочно прекрасна – настоящая будущая царица. Залюбовавшись своей невестой, Веслав даже не сразу ответил ей.
– Только если Вы позволите мне быть рядом, Василиса Прекрасная, – с поклоном ответил ей Веслав.
Василиса звонко рассмеялась и подошла к царю. Она встала рядом с Веславом и тоже устремила взор на приближающиеся города.
– Когда прибудем, – проговорила она, – сразу отправим гонцов в Волыньку. Позовём моего отца и Белозёра на свадьбу, – Василиса замолчала, и улыбка спала с её прекрасного лица. Она хмуро посмотрела на Веслава. – И… – Она запнулась. – Вдруг вернули Боги Яромира, Яру и Мухому домой? – прошептала она.
Веслав грустно посмотрел на свою невесту.
– Я очень надеюсь на это, – проговорил он и, обняв одной рукой стоящую рядом Василису, спросил: – Как Злата?
– Так же, – сокрушённо ответила Василиса. – Она даже говорить с нами не хочет.
– Я понимаю её, – тихо сказал Веслав. – Я знаю, как это – потерять свою семью. И я знаю, как тяжело жить рядом с теми, кто убил твоих самых близких людей, какими бы эти люди ни были. – Он помолчал. – Я очень надеюсь, что Боги помогут ей, и Злата сможет победить своё горе.
– Будем молиться Сварогу, – вздохнула Василиса.

 

 

Жители столиц встречали возвращающиеся суда: все набережные стольных островов были полны народа. Люди взошли и на величественные мосты, чтобы лучше разглядеть прибывающие корабли.
Более трёх месяцев прошло с тех пор, как пала ворожба. Многим волхвам явился Семаргл и предупредил, что Боги послали Сваргорее нового царя. Вместо Великого Волхва Миодрага избрали Великим Волхвом Далемира, служителя Сварога. Капии Полоза вернули на своё законное место. Кудеяр продолжал исполнять обязанности Наместника, а Перенег и Станимир ему помогали. Потерявшего разум Невзора отправили в Свагобор, вместо него избрали казначеем веденея Остроглаза.
Пришвартовался к Идре и «Ярома», и приплывшие на нём жители далекой Волыньки разместились в постоялом дворе на Большой Рыбинской улице Солнцеграда, которая примыкала к Царской Дороге. Место дорогое, но Мухома настоял, чтобы его друзья ни в чем себе не отказывали: он зря, что ли, столько лет богатство копил? Фросья со своей семьёй тоже поехала с Мухомой – Заяц хотел обвенчаться в родном Солнцеграде, а потом вернуться в Волыньку и отпраздновать с деревенскими ещё раз.
Когда на горизонте показались белоснежные ветрила царского флота, Яра и Яромир гуляли по белокаменной набережной. Увидев корабли, они тут же отправились в постоялый двор звать остальных. И когда трёхмачтовый парусник «Благомир» пришвартовался к Идре, Яра, Яромир, Гоенег, Белозёр, Мухома и Фросья со своими двумя сёстрами и родителями стояли на главной пристани впереди всех под взорами гордых Соколов-Рарогов. Гоенег молитвенно сложил на груди руки, Белозёр с трудом сдерживался, чтобы не выбежать на дорогу, которую освободили для Наместника Кудеяра и его свиты.
– Яра? – окликнула Яру седая, сухонькая старушка.
Яра обернулась на бабушку, позади которой, держась за руки, стояли невысокие пухленькие мужчина и женщина.
– Настасья! – воскликнула Яра и обняла травницу.
– Я искала тебя, думала, что ты не пережила… – запинаясь, проговорила Настасья.
– Пережила, – прошептала Яра и, посмотрев на удивлённого Яромира, сказала мужу: – Помнишь, мы у Настасьи камынь-траву брали?
– Травница! – обрадовался богатырь и поклонился. – Ваша настойка спасла меня, – он указал на свой шрам.
Настасья поклонилась Яромиру и представила супругам свою младшую сестру Малушу и её мужа Сбыню.
– Смотрите, идут! – воскликнула Малуша, и Яромир с Ярой обернулись на пристань.
Веслав и Василиса, в царских платьях, шли по главному белокаменному причалу Солнцеграда в окружении воинов. Алый плащ молодого царя развевал ветер. Навстречу царю и царице шел Наместник Кудеяр и его свита.
Когда Мухома увидел Веслава и Василису, у него случилась истерика. Заяц хотел выбежать из толпы, но дружинники схватили купца под руки и не давали ему сдвинуться с места.
– И что ты в нём нашла? – сокрушённо прошептал отец Фросье, но та только махнула на батюшку рукой.
– Ничего ты, папа, в любви не понимаешь! – ответила она и стала помогать дружинникам унимать Мухому.
Гоенег вытирал слёзы, а Яра крепко поцеловала Яромира.
Царь и царица остановились напротив Наместника и его веденея. Кудеяр поклоном приветствовал венценосных особ.
– Боги сулили нам нового царя, – проговорил Наместник. – Вы прибыли править из самого Блажена?
Веслав, узнав Кудеяра, не мог сохранять спокойное выражение лица. Царь широко улыбнулся и со смехом произнес:
– Мы прибыли из Солнцеграда в Мореград много лет назад.
Кудеяр с опаской взглянул на нового повелителя и узнал его, юношу в барском платье, который вместе со своими друзьями бежал из Солнцеграда и рассказывал о трёхглавом змее. Только теперь юноша был сильным мужем с ровно стриженной бородой и искусно убранными за царский обруч золотыми волосами. От удивления Кудеяр потерял дар речи, и только стоявший подле Наместника белоснежный Перенег изумлённо всплеснул руками.
– Как же так… – пробормотал князь Мореграда.
– На всё воля Богов, – развёл руками Веслав.
– Веслав! – раздался истошный вопль, и царь оглянулся.
– Вон там, – Василиса шагнула к Веславу и, указывая на людей, которые собрались у правого обелиска Сокола, радостно воскликнула: – Смотри! – Царица еле сдерживала себя, чтобы не закричать от радости.
– Веслав! – орал Мухома, стараясь вырваться из рук стражи.
Увидев живых друзей и Белозёра, Веслав, кротко поклонившись своему Наместнику и его свите, взял Василису за руку и, забыв о том, что теперь он царь, на глазах изумлённых людей побежал к родным. Василиса бежала рядом и звонко смеялась. Толпа ошарашенно смотрела на прибывших пращуров: люди представляли легендарных рахманов по-другому.
Веслав жестом приказал освободить Мухому и обнял друга. Василиса, заплакав, обняла отца. Плакала Яра, и даже Яромир вытер слезу.
– Я думал, вы не вернётесь, – честно признался богатырь, когда Веслав обнял и его.
– Как же плохо ты о нас думаешь, – улыбнулся царь, и Яромир со смехом покачал головой.
– Сын, – старик Белозёр протянул к Веславу руки, и царь крепко обнял рыбака. – Можно я буду называть Вас так, Ваше Высочество?
– Лучше просто – сын, – улыбнулся Веслав и отстранился. – Я безмерно рад тебя видеть, мой названый отец.
– А где Витенег? – спросил Белозёр Веслава. – Он не с вами?
Веслав помрачнел и опустил взгляд.
– Витенег храбро пал в бою, – кратко ответил царь. Василиса подошла к Веславу и положила на его плечо руку.
– Витенег достойно сражался, – заверила она друзей.
– Я хочу вам кое-что сообщить, – гордо заявил Заяц, подведя к царю и царице стесняющуюся Фросью. – Моя невеста, Фросья!
– Поздравляю! – улыбнулся Веслав, глядя на заалевшую от смущения Фросью. Дева встала позади Мухомы и во все глаза смотрела на бывшего рыбака.
– Какой ты стал, Веслав, – произнесла она смущённо, а Заяц, опешив, удивлённо посмотрел на неё.
– Что ты такое говоришь, душа моя? – пролепетал Мухома.
– То, что Веслав взрослым стал, любовь моя, – улыбнулась Фросья Зайцу и сама его поцеловала.

 

Хутор Южный

 

На следующий день после прибытия флота Веслав созвал Великий Собор, на котором вместе с Василисой, Яромиром, Ярой и Мухомой поведал людям свою историю. Писцы записали всё, что они говорили, на бересты. Бересты отправили с гонцами во все княжества Сваргореи.
Злата почти не покидала своих покоев в Царском Тереме. Царевна плакала и даже не пустила за порог своих комнат Румяну и Снежану, которые пришли её проведать. Девочки, обидевшись, ушли. И только когда Василиса позвала на помощь Великую Волхву Сестринского Свагобора, Злата немного успокоилась. Поговорив с Великой Матерью Смиляной, которая мягко поведала царевне о том, как поступили её родители, Злата твёрдо решила стать волхвой. Царевна сухо проговорила, что, когда станет взрослой, она покинет ненавистный Терем и уйдёт в Тайгу.

 

Коронация

 

Торжественное восхождение на престол Веслава Первого, сына Драгомира Третьего, состоялось через седмицу после возвращения флота. В тот же день Веслав предстал перед Огнивицей с Василисой, а Мухома обвенчался с Фросьей.
После свадьбы Заяц хотел вернуться в Волыньку, но Фросья, впечатлённая столичной жизнью, упросила мужа задержаться в Солнцеграде. Яра поделилась радостной вестью о том, что у них с Яромиром будет ребёнок. Богатырь плакал от счастья и носил жену на руках.
– Это Дар Богов! – говорил он и улыбался. – Это Дар Богов!

 

 

Он был свободен. Его дух был свободен. Он взмахнул сотканной из дыма рукой, и серая пелена вечных облаков расступилась перед ним, открыв бездонное звёздное небо. Он летел. Но не за золотыми Птицами Ирия летел он. Его дух устремился за внуками Стрибога – седыми ветрами. Он чувствовал их силу как никогда прежде. И он чувствовал то, что подобен им. Он бы улыбнулся, если бы был человеком. Он видел, как они улыбаются там, внизу. Он даже опустился ниже и наполнил силой ветра их царские одежды. Василиса была так красива, что он ею невольно залюбовался. Он даже прикоснулся к ней холодной рукой, но она от него загородилась. Конечно, он же ветер, а не человек. Он видел слёзы счастья, когда его друзья, наконец, встретились в белокаменном Солнцеграде. И он плакал вместе с ними, он был рядом. Они не знали об этом – они думали, что просто дует холодный осенний ветер. Он говорил им, что избрал путь внука Стрибога, что Бог Ветра простил его, но они ему не вняли. Конечно, он же ветер, а не человек. И сейчас он летел всё выше и выше, к звёздам. Он был счастлив, потому что понял свой Дар Богов. Ветер. Витенег рассмеялся: он был ветром. Самым ветреным ветром во всем Свете. И он всегда будет с ними, с теми, кто так ему дорог. Даже если они об этом никогда не узнают, он будет рядом. Кажется, это называется счастьем.
Назад: Глава 18 Игла
Дальше: Эпилог