Устранение соперниц

Проживая с юных лет при дворе, Атенаис была прекрасно осведомлена о сексуальной жизни короля – предмете первостепенного интереса придворных: его непостоянство не было для нее чем-то новым, а потому она была готова всеми силами защищать свое положение и не допускать ни малейших покушений на завоеванную ею власть. Фаворитка зорко следила за потенциальными соперницами и, поелику это было возможно, старалась изничтожить возникавшее увлечение в зародыше. Прежде всего она тщательно подобрала обширный штат окружавших ее женщин, нанимая безобразных, добродетельных, склонных к интригам, желательно замужних, которых она не разлучала с мужьями. Надо сказать, толку от этого было немного, ибо наиболее преданная особе маркизы де Монтеспан, ее компаньонка мадемуазель Клод Дезойе, в период с 1873 по 1677 год ухитрилась побыть любовницей короля.

Клод де Вен (1637–1687) была дочерью бродячих провинциальных актеров. В детстве она немало поколесила по дорогам Франции и даже выступала на сцене. Для благозвучия ее родители взяли сценический псевдоним Дезойе. Отец довольно рано умер, и оставшаяся с пятью детьми мать решила податься искать счастья в Париж. Там Аликс Фавьо, сохранившая свою девичью фамилию, стала одной из лучших трагических актрис 1660-х годов, блистая в пьесах Корнеля и Расина. Две младшие дочери постриглись в монахини; герцог Габриэль де Мортемар, поклонник актрисы, обратил внимание на невзрачную, но немногословную, сдержанную и деятельную Клод и порекомендовал ее своей дочери Атенаис, которая только что вышла замуж за маркиза де Монтеспан. Молодая девушка быстро завоевала доверие хозяйки и оказала ей незаменимую помощь при рождении дочери Мари-Кристины и сына Луи-Антуана. Так мадемуазель Дезойе надолго стала неотъемлемой частью штата Атенаис, замуж эта девица так и не вышла.

Когда Атенаис стала фавориткой короля, Клод часто общалась с Людовиком, в особенности когда ее хозяйка была не расположена видеть своего любовника, и тот проводил довольно долгое время, беседуя с ней и не скрывая своих недомоганий и озабоченности по причине различных проблем. Когда весной 1669 года Атенаис родила первого ребенка от короля, его отдали на попечение Клод, поместившей его вместе с кормилицей в съемном доме в Париже. Историки относят связь Людовика с мадемуазель Дезойе к периоду 1673–1677 гг. По неподтвержденным данным, она родила за это время троих детей, но в живых осталась лишь дочь Луиза, которой при крещении дали фамилию Мезонбланш (1648–1709). Король не признал девочку, но оплатил ее хорошее образование и обеспечил приданое в размере 40 000 ливров, когда та вышла замуж за барона де Лакэ. Луиза произвела на свет многочисленное потомство и мирно скончалась в кругу семьи, на надгробной плите ее могилы выбили надпись: «Баронесса де Лакэ, урожденная Мезонбланш-Бурбон».

Сама же мадемуазель Дезойе, помимо значительных денежных сумм, получила от короля участок в поместье Кланьи, на котором построила дом. Когда после отставки маркизы де Монтеспан Клод поселилась в Париже, то вела образ жизни состоятельной дамы со штатом прислуги, двумя каретами, хорошо обставленным домом, красивой одеждой и даже купила замок Сюинь.

Связь короля с компаньонкой не была секретом для Мадам де Монтеспан, ибо та не могла скрывать от нее свои беременности. Но фаворитка понимала, что эта ничтожная личность не представляет никакой опасности для нее, смешно даже было представить себе подобное бесцветное создание на месте блистательной Атенаис. Зато двор был полон сногсшибательных красавиц, молодых, неглупых, готовых на все, чтобы залучить в свою постель короля. Покинутые королем графиня де Суассон и герцогиня Орлеанская не оставляли попыток подсунуть ему свою ставленницу и, пользуясь своим влиянием, укомплектовали штат фрейлин королевы Марии-Терезии девицами одна другой краше. Такой букет красоток явно представлял собой сущий набор сосудов соблазна для короля. Мадам де Монтеспан начала крестовый поход против этого рассадника искусительниц, во весь голос твердя, что он уподобляет двор сущему вертепу. Ей удалось пробудить тревогу в сердце королевы, и в ноябре 1673 года штат фрейлин-девиц был распущен, а вместо него набрали замужних статс-дам, известных своим безупречным поведением.

Несколько ранее, в 1672 году, возникла совершенно неожиданная угроза в лице Марии Манчини, сбежавшей во Францию вместе с сестрой Гортензией от своего мужа, князя Колонна. Ее появление при дворе было бы чревато большими опасностями: Марии никак нельзя было отказать в большом уме, к тому же она была первым увлечением короля, кто знает, не вспыхнет ли огонек былой страсти на углях угасшей, но неутоленной любви? Тут Атенаис привлекла в качестве союзницы Марию-Терезию, и они вдвоем добились указа Людовика о запрете беглой княгине на въезд в Париж. Марии пришлось обратиться с просьбой об убежище к герцогу Савойскому, который с радостью приютил обеих сестер и, по слухам, пережил увлекательный роман с каждой из них.

Но и замужние дамы, даже самые добродетельные, были не в силах отказать желанию короля. Его внимание еще в 1665 году привлекла принцесса Анна-Жюли де Субиз (1648–1709). Это была красивая кокетливая женщина с рыжими волосами, белой кожей и миндалевидными глазами орехового цвета. В пятнадцать лет эту девушку, получившую чрезвычайно хорошее образование, выдали замуж за вдовца, на двенадцать лет старше ее. Но мать молодой красавицы, герцогиня де Роган, пресекла все поползновения молодого короля, и принцесса погрузилась в семейную жизнь, исправно рожая детей. Король возобновил свои ухаживания в 1669 году, когда чета де Субиз прибыла в замок Шамбор без сопровождения бдительной мамаши. Однако в то время его роман с Мадам де Монтеспан был в самом разгаре, и не могло даже быть и речи о том, чтобы Анна-Жюли была в состоянии сместить фаворитку.

Тем не менее прерванный роман возобновился в 1673 году. Принцесса де Субиз была в расцвете своих двадцати пяти лет, рождение шестерых детей выявило у нее склонность к полноте, и она боролась с ней, придерживаясь (редкая вещь по тем временам) диеты: ела только говядину и курицу, вареную или жареную, салат, фрукты, молочные продукты и пила воду, лишь иногда слегка подкрашенную вином. Но здоровье у нее, невзирая на такой разумный образ жизни, было неважное, поговаривали, что она страдает золотухой – так называли тогда аллергию. Мадам де Монтеспан немедленно окрестила ее «красным яблочком, гнилым внутри». 1 января 1674 года принцессу ввели в штат придворных дам королевы. Через несколько месяцев она родила сына Армана-Гастона, чье сходство с королем давало повод для нескончаемых сплетен. Надо сказать, что эта рыжеволосая прелестница вовсе не была любительницей галантных похождений – единственно, чего жаждала рассудочная Анна-Жюли, так это возвышения и обогащения своей семьи. Именно этого ей вполне удалось добиться.

История разоблачения связи короля с принцессой де Субиз является лишним подтверждением того, насколько цеплялась за свое положение Атенаис и сколь изощренным стал ее ум, как обострилась ее подозрительность в преследовании потенциальных соперниц. Она обратила свое внимание на то, что красавица де Субиз, отправляясь на обед и ужин к королю, иногда вдевает в уши изумрудные серьги. Фаворитка ухитрилась сопоставить это вполне невинное явление с тем, что муж принцессы обычно в эти дни уезжал. Она установила слежку за принцессой, которая обнаружила, что именно в эти ночи король навещал Анну-Жюли. Разразившемуся скандалу в немалой степени способствовал и сам король, который, вопреки своему обычаю непременно возвращаться на ложе Марии-Терезии, как-то имел несчастье изменить ему. Королева страшно встревожилась, учредила поиски по всему Парижу, и венценосный супруг был вынужден назвать имя дамы. Муж же принцессы проявил к этой истории постыдное равнодушие, предпочтя закрыть глаза на подмоченную репутацию жены, за что и был вознагражден сторицей. Этот блестящий офицер сделал прекрасную карьеру и также получил от короля крупную сумму денег, как было сказано в указе, «за оказанные услуги», а принесенные в приданое его женой земли получили статус княжества.

Надо полагать, что не один придворный умирал от зависти к счастливцу, многие мужья были готовы продать королю за его милости жену, а отцы – дочерей, и неистовый защитник супружеской чести де Монтеспан выглядел на их фоне натуральным чудаком, не понимавшим, какое счастье привалило ему в руки. Ничуть не удивительным выглядело горькое сожаление маркиза де Сен-Мориса по поводу того, что его дочь не была ни достаточно красивой, ни в том возрасте, чтобы быть способной послужить «удовольствию» короля, иначе, как заверял этот достойный человек, он сам предложил бы ее «с превеликой радостью». Отсюда нет ничего поразительного в том остервенении, с которым Мадам де Монтеспан сражалась с этим сонмом родовитых девиц и сиятельных дам, готовых на все, лишь бы провести ночь-другую с королем. Основным оружием ее были клевета и осмеяние, которые она умела подать так искусно, что не поверить ей казалось невозможным. Охранять ее положение непревзойденной фаворитки становилось все труднее: маркизе исполнилось тридцать пять лет (в этом возрасте многие женщины уже становились бабушками), ее красота начала увядать, вследствие многочисленных родов и склонности хорошо поесть она сильно располнела, и, хотя по-прежнему виртуозно танцевала, выделывать замысловатые коленца удавалось ей уже не без труда. А при дворе появились представительницы нового поколения, прекрасные, греховно соблазнительные и сильно себе на уме.

К числу их принадлежала и Мари-Элизабет де Людр (1647–1796), обладавшая красивой внешностью, влекущим взглядом голубых глаз и длинными волосами с рыжеватым отливом. Она принадлежала к одной из ветвей старинного рода герцогов Бургундских, который осел в Лотарингии. Девушка была умна и получила прекрасное образование. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, в нее безумно влюбился неисправимый донжуан, престарелый герцог Лотарингии Карл IV (он был на 43 года старше Мари-Элизабет). Бурная личная жизнь герцога давно стала притчей во языцех всей Европы. В ранней молодости он женился на своей двоюродной сестре Николь, наследнице герцогской короны, с единственной целью завладеть оной, что ему и удалось посредством дворцового переворота. Лишенная власти и оскорбленная до глубины души Николь поселилась в Париже, а муж вовсю предавался галантным похождениям в своей вотчине, дела которой шли из рук вон плохо. К тому же он неосмотрительно приютил в 1629 году Гастона Орлеанского, бежавшего от гнева Ришелье, в результате чего в 1632 году в Лотарингию вторглись французские войска. Карлу IV удалось вернуть себе герцогство лишь восемь лет спустя, заключив чрезвычайно невыгодный для себя Сен-Жерменский договор.

В 1637 году герцог Карл без памяти влюбился в ослепительно прекрасную Беатрис де Кюзанс, молодую вдову графа де Канткруа. Она ответила ему взаимностью, но была чрезвычайно набожна и не видела иной возможности соединиться с горевшим страстью поклонником, кроме законного брака. Карл пошел на коварную уловку: он отправил в Безансон, где проживала Беатрис, фальшивых курьеров, громогласно оповестивших подданных о смерти герцогини Николь. Вслед за курьерами примчался Карл и немедленно повел свою избранницу под венец. Обман выяснился уже через пару недель, и оскорбленная герцогиня Николь обратилась за помощью к святому престолу. Разгневанный папа отлучил двоеженца и его новую супругу от церкви, а подданных герцога освободил от священной обязанности беспрекословно повиноваться своему правителю. Эта история тянулась до 1657 года, когда скончалась герцогиня Николь. Более всего в результате страдали рожденные в этом непризнанном браке сын и дочь, которых Карл не мог сделать своими законными наследниками. После смерти Николь он вторично женился на Беатрис, но тут же оставил ее, переходя от одного увлечения какой-нибудь прелестной девицей (в их число попала и дочь маркиза де Сен-Реми, отчима Луизы де Лавальер) к другому, неосмотрительно рассыпая направо и налево обещания жениться. Впавшая в отчаяние от такого пренебрежения ею Беатрис скончалась в 1663 году, освободив место для новой герцогини, которой и должна была стать барышня де Людр. Состоялась торжественная помолвка, но, в то время как Мари-Элизабет в монастыре самым благонравным образом ожидала дня свадьбы, жених продолжал свои похождения, пока отчаянно не влюбился в тринадцатилетнюю девочку, Луизу д’Аспремон, которая пожелала выйти за него замуж (и, в конце концов, добилась своего).

Оскорбленная Мари-Элизабет подала жалобу в суд на нарушение обязательства жениться, что приравнивалось к покушению на жизнь его высочества герцога. Мать с трудом уговорила дочь отозвать жалобу, но девушке пришлось покинуть свою родину и обосноваться при французском дворе, где она, в конце концов, стала фрейлиной принцессы Пфальцской, второй жены герцога Орлеанского. Особое очарование ее речи придавали легкая шепелявость и забавный немецкий акцент. Она имела большой успех и тут же обзавелась множеством поклонников, включая поэта И. Бенсерада и брата фаворитки, толстяка графа де Вивонна.

Но эту добродетельную девицу не интересовали ухаживания придворных вертопрахов, она была намерена обзавестись родовитым и состоятельным мужем. Естественно, на нее тут же обратил внимание и король, но Мадам де Монтеспан, как бы невзначай, доверительно раскрыла ему тайну фрейлины, у которой, по словам фаворитки, время от времени по телу высыпали лишаи. Это отпугнуло Людовика, но в 1676 году он, похоже, запамятовал об этом недуге красавицы и вновь остановил на ней свой пресыщенный взор. На сей раз Мари-Элизабет не стала долго сопротивляться и уступила домогательствам короля – ведь она была на восемь лет моложе Атенаис и не менее умна!

Маркиза де Монтеспан была вынуждена сплотить ряды своих сторонников, дабы отбить посягательства на вожделенное для всех место официальной любовницы. Так, один из современников пишет о «взглядах василиска», которыми обменялись в январе 1677 года мадемуазель де Людр и графиня де Тианж (родная сестра фаворитки). Казалось, на сей раз фортуна обернулась лицом к новой пассии короля: Атенаис, пребывая на последних неделях беременности, удалилась в замок Ментенон, где 4 мая родила девочку Франсуазу-Марию, позднее узаконенную под фамилией девицы де Блуа. Мадемуазель де Людр воспользовалась этим отсутствием, чтобы утвердиться в положении официальной любовницы. С этой целью она даже прикинулась беременной, дабы прочнее обосновать свои претензии на это место. Поначалу ей это вполне удалось, о чем свидетельствовал один из бытописателей эпохи. «Единственно по убеждению, что ее любит король, все принцессы и герцогини вставали при ее приближении, даже в присутствии королевы, и не садились до тех пор, пока мадемуазель де Людр не делала им знак, как они были приучены к тому Мадам де Монтеспан». Именно по этим признакам королева догадалась об очередной измене короля. Сочувствующие ей друзья стали побуждать Марию-Терезию воспользоваться отсутствием короля (тот в конце февраля отбыл в действующую армию) и избавиться от столь бессовестной особы, на что получили потрясающий ответ:

– Но сие есть дело Мадам де Монтеспан!

Чрезмерная самонадеянность мадемуазель де Людр и сгубила ее. Король хотел держать эту связь в секрете, доверив ее только своему первому камердинеру Шамаранду, служившему посредником между ним и предметом монаршего увлечения. Однако в один прекрасный день в армию явился маркиз де Монтатэр, худородный дворянчик, к тому же имевший репутацию картежника с сомнительной репутацией и «бесшабашной особы, которой нельзя доверять». Кавалер привез с собой послание от влюбленной девицы. Король разгневался из-за того, что Мари-Элизабет посвятила в его интимную жизнь столь недостойную личность, и принял решение порвать с ней, что и сделал, возвратившись 31 мая в Версаль.

Надо сказать, что отвергнутая девица с достоинством перенесла то презрение, которое излили на нее придворные, совсем недавно непродолжительное время пресмыкавшиеся перед ней. Однако же всеобщее уважение вызвало то, что она отказалась от денег в сумме 200 000 ливров, которую предложил ей король через своего камердинера Шамаранда в качестве компенсации. Вряд ли много дам на ее месте проявили бы подобную щепетильность. Атенаис даже начала опасаться, как бы подобный геройский поступок не возродил угасшую любовь короля. Естественно, Мари-Элизабет глубоко переживала свое поражение. Обычно приводят в качестве примера разговор между ней и ее повелительницей, принцессой Пфальцской. Однажды та крутила в руках циркуль и решила поддразнить свою фрейлину:

– Надо бы выколоть ваши прекрасные очи, которые причинили столько бед!

– Выкалывайте, Мадам, – не замедлила с ответом помрачневшая Мари-Элизабет, – они не добились того, что я хотела.

Действительно, невзирая на попытки фрейлины вновь обратить на себя внимание короля, для него это увлечение стало делом прошлого. В начале 1678 года, опасаясь, как бы ее не отправили в изгнание, она изъявила желание удалиться в монастырь Визитации. Когда герцог Орлеанский изложил эту просьбу фрейлины своей супруги королю, тот изобразил крайнее удивление:

– Как! Разве она уже не пребывает там?

Трудно представить себе более красноречивый пример цены любви сильных мира сего.

В монастыре принцесса Пфальцская часто посещала бывшую фрейлину, и это давало пищу слухам, что она умышленно подсунула девицу де Людр королю. На этом основании принцессу равным образом сильно невзлюбили как маркиза де Монтеспан, так и Мадам де Ментенон. К сожалению, со временем финансовое положение мадемуазель де Людр настолько ухудшилось, что она была вынуждена просить пенсию у Людовика ХIV, который выделил ей весьма скромную сумму, 2000 ливров в год.

В апреле 1678 года ввиду приближения Пасхи отец Лашез должен был исповедать короля и дать ему отпущение всех грехов. Однако он нашел эту задачу невыполнимой, так сильно нагрешил этот человек, всячески демонстрировавший свой отказ изменить разгульное поведение. Сопровождая короля в его поездке на театр военных действий, священник пожаловался в Лилле на обострение застарелого недуга и остался там, а не вернулся вместе с двором во дворец Сен-Жермен. В его отсутствие король призвал к себе иезуита отца Этьена Декампа, но тот после длительной духовной беседы с королем отказался дать ему отпущение грехов. Людовик не выказал и тени обиды, но и не предпринял никаких попыток изменить свое поведение.

6 июня в Кланьи Атенаис разрешилась от бремени мальчиком, которого в честь побед короля нарекли Луи-Александром и впоследствии узаконили под фамилией граф Тулузский. Кое-какие историки упоминают, будто бы маркиза де Монтеспан призналась одной из своих подруг, что после рождения этого ребенка Людовик прекратил сексуальные отношения с ней. Да, внешне все оставалось, как и прежде. Атенаис тратила огромные деньги на туалеты, содержание своей свиты, экипажей, явно превышая свое жалованье придворной дамы в 6000 ливров и суммы в 150 000 ливров, отпускаемой ей на содержание детей. Она вела себя как истинная королева, шлейф ее платья носил герцог де Ноай, капитан лейб-гвардии короля, в то время как обязанность поддерживать шлейф Марии-Терезии была возложена на простого пажа или гвардейского унтер-офицера. Атенаис обожала игру в карты и проводила за ней все вечера, зачастую ставя на карту фантастические суммы. Она облагодетельствовала высокими должностями всю свою родню, обеспечила выгодные браки племянникам и племянницам. Но одно можно сказать совершенно точно: маркиза де Монтеспан, как и мадемуазель де Лавальер, не имела никакого влияния на политику Франции.

И все-таки она начала надоедать королю своими сценами безудержного гнева, чрезмерным злословием, бесконечными упреками. Атенаис все еще надеялась удержать короля своим умом, но теперь-то мы знаем, что уже нашлись две женщины, готовые подставить ей ножку и покончить с ее фавором, который она считала несокрушимым. То были воспитательница ее детей Мадам де Ментенон, до поры до времени державшаяся в тени, и девица Анжелика де Фонтанж, единственным, но в данном случае мощнейшим оружием которой была редкая красота семнадцатилетней девушки.