Годы странствий

Лола некоторое время жила на широкую ногу в Швейцарии, сначала в Женеве, но долго не смогла переносить суровый кальвинистский настрой горожан («Они холодны как их ледышки», – уверяла Лола.) и перебралась в Берн, где атмосфера была более приятной. Ее все еще тешили надежды на воссоединение с Людвигом. Разумеется, она не сидела сложа руки. Как мудро гласит народная поговорка, рыбак рыбака видит издалека, и Лола вскоре сошлась с Огюстом Папоном, известным проходимцем, разъезжавшим по Европе и выдававшем себя то за офицера, то за маркиза де Сарда, то за священника, хотя в паспорте у него было написано «кухмистер». Он явно не был лишен склонности к сочинительству, ибо скорехонько склепал бульварную книжонку «Лола Монтес. Мемуары с приложением интимной переписки его величества короля Баварии, украшенные портретами, сделанными с оригинальных, предоставленных ими автору». В предисловии Папон гордо заявил: «Я обязан сообщить своим читателям истинную правду». Какова была эта истинная правда, можно судить по тому, что он состарил Людвига на двадцать лет и сообщил: «Она [Лола] жила с королем Баварии, мужчиной восьмидесяти семи лет. Природа их близости лучше всего постигается чтением второго и третьего стиха главы первой Третьей книги Царств» о царе Давиде. Лола и Папон даже делали попытки шантажировать Людвига, но, похоже, потерпели неудачу и расстались. Папон вскоре попал в тюрьму за мошенничество,

Лола на некоторое время вскружила голову поверенному в делах посольства Великобритании в Швейцарии Роберту Пилю, сыну видного британского политика. По отзывам Лолы, он «был несколько моложе Людвига, но более чем вдвойне глуп». Видимо, близкое общение с соотечественником пробудило в ней тоску по родине, и она решила отправиться на разведку в Лондон. Кстати, тем же самым пароходом должен был отплыть в Англию получивший отставку в результате революционных волнений в Вене министр иностранных дел князь фон Меттерних, но из-за активных выступлений чартистов, требовавших проведения реформ в Великобритании, отложил свое путешествие.

В Лондоне некий шустрый управляющий Королевским театром в Хеймаркете решил использовать скандальную историю для привлечения зрителей, нанял какого-то борзописца, и тот за неделю состряпал пьеску «Лола Монтес, или Графиня на час». Критики встретили сие творение в штыки, ибо, по их мнению, «в высшей степени предосудительно играть на сцене фарс, в котором высмеиваются суверенный правитель и его любовница». После второго представления спектакль сняли с репертуара. Это ничуть не обескуражило театральных деятелей, и на свет Божий появилась вторая пьеска «Пленительный танец», сюжет которой теперь уже вращался вокруг Лолы и ее многонациональных поклонников. Пьеска имела громкий успех, Лола лично присутствовала на одном спектакле и бросила к ногам исполнительницы главной роли роскошный букет. Она поселилась на Хафмунстрит и открыла там нечто вроде салона, в котором толпились менее титулованные и известные завсегдатаи подобных гостиных, жадные до знакомств со знаменитостями, сколь скандальными бы те ни были.

Вскоре в Лолу безумно влюбился Джордж Трэффорд Хилд (1828–1853), двадцатилетний высокий худой блондин с романтичной бледностью в лице (как поговаривали злые языки, он даже иногда накладывал себе на щеки румяна), шалопай, которому родственники купили патент корнета в королевской лейб-гвардии. Джордж не горел желанием делать военную карьеру, тем более что он был очень богат. Его годовой доход составлял 10 000 фунтов стерлингов (что в деньгах нашего дня составляет примерно 700 000 фунтов), к тому же он был сиротой и ожидал получения нескольких наследств от бездетных дядюшек и тетушек. Надо полагать, этот факт стал решающим в принятии предложения руки, сердца и всех имущественных благ Хилда графиней фон Лансдфельд. Никак нельзя было допустить, чтобы такая золотая рыбка сорвалась с крючка, и Лола срочно потащила одуревшего от любви молодца под венец, причем для пущей прочности супружеских уз 14 июля 1849 года обряд был совершен дважды: во французской католической часовне на Кинг-стрит и англиканской церкви Св. Георгия.

Медовый месяц они начали в Берримид Прайори, огромном готическом особняке с прекрасным садом. Однако, к несчастью для молодых, возникли непредвиденные осложнения. Маркиз Лондондерри, полковник 2-го лейб-гвардии полка, потребовал от Хилда подать в отставку по причине вступления в брак с особой со столь скандальным прошлым. Хилд с удовольствием подчинился приказу командира, ибо военная служба совершенно не привлекала его. После всего лишь 19 суток наслаждения семейной жизнью молодые получили повестку в суд. У несовершеннолетнего Хилда опекуном была тетка, суровая старая дева Сюзанна Хилд. Она наняла целую свору сыщиков, дабы те побольше разузнали о прошлом Лолы. Те очень быстро обнаружили, что она была замужем, получила право раздельного проживания с мужем, лейтенантом Джеймсом, причем и он, и она были лишены возможности вступить в повторный брак. Лола отчего-то считала, что муж ее умер, но он был жив и продолжал службу в Индии. Тетка обратилась в суд с требованием аннулировать брак. Лолу обвинили в двоемужстве. Обоим молодым угрожало немедленное заключение под стражу, но нанятые Лолой адвокаты хорошо знали свое дело и добились освобождения их под залог в 2000 фунтов, по тем временам целое небольшое состояние. Но когда на карте стоит свобода, тут уж за ценой стоять не приходится, и молодожены сбежали сначала в Париж, а затем скитались по Италии и Испании. Желторотый Хилд был совсем не тем супругом, который требовался этой блестящей даме, скандалы в семействе не прекращались, один раз Лола бросилась на мужа с ножом и ранила его. Дело кончилось тем, что она вернулась в Париж, а Хилд – в Англию, где занимался отделкой своего особняка, пока не умер от чахотки. Таким образом получили еще одно подтверждение слова писателя Дюма-отца:

– Она – роковая женщина для любого мужчины, который осмелится полюбить ее.

Лола тем временем решила вернуться на сцену и принялась усиленно работать над собой под руководством известных хореографов Шарля и Огюста Мабий. В 1851 году в саду Мабий состоялось возвращение Лолы на сцену. Аудиторию составляли несколько сот мужчин и с десяток женщин, наградивших танцовщицу бурными аплодисментами. После этого Лола также с успехом выступала в Париже и Бельгии, а затем в 1851 году отплыла в Америку, страну, сулившую огромные возможности.

Скандальная репутация Лолы прибыла в Америку раньше ее, а потому публика ломилась на выступления такой знаменитости. Правда, отмечали, что ее исполнение танцев пользовалось меньшим успехом, нежели искусство Фанни Эльслер. Более чопорные блюстители нравственности считали ее движения слишком похотливыми, к тому же, по их мнению, она слишком обнажала ноги. Фанни Эльслер танцевала тарантеллу, местом происхождения которой является южная Италия, в частности Неаполь, где у балерины в свое время был ангажемент. Для Лолы хореографы поставили некий фантастический танец, когда она вытряхивала из юбки бутафорских пауков и давила их ногами. Однако Лола уверяла, что это и есть подлинный испанский танец. Она стала чаще исполнять драматические роли в классических пьесах, а в 1852 году на Манхэттене играла саму себя в театральном ревю «Лола Монтес в Баварии», зарабатывая в неделю 1000 долларов, тогда как самое высокое жалованье актера в ту пору составляло 500 долларов.

Пребывание Лолы в Америке сопровождалось бесконечными скандалами. Жаждущие повысить тираж своих газетенок журналисты пустили слух, что Лола – побочная дочь поэта лорда Байрона, этого кумира романтически настроенных европейцев. (Поскольку у Байрона на самом деле были незаконные дети, после его смерти число лиц, выдающих себя за таковых росло подобно числу детей лейтенанта Шмидта.) Неизменно одетая в черное, она теперь охотно добавила к своему туалету, подобно великому поэту, большой отложной белый воротник. Лола не выпускала из рук хлыст и регулярно пускала его в ход. Правда, привыкшие сутяжничать по любому поводу американцы часто подавали на нее в суд и нередко выигрывали дело. Она любила еще прибегать к следующему невинному, но весьма повергавшему окружающих в страх приему. Если Лола считала себя оскорбленной, она хватал бутафорскую бутылку с надписью «Яд», отпивала из нее несколько глотков и падала на пол, корчась в ужасных судорогах. Только в полной мере насладившись суматохой и перепугом окружающих, Лола спокойно поднималась на ноги, со смехом потрясая бутафорской бутылкой.

Как-то Лола в сердцах лягнула ногой суфлера, тот лягнул ее в ответ, а она отвесила ему увесистую затрещину. Суфлер подал на нее в суд, где Лола в ответ на вопрос, на каком основании она ударила этого человека, с возмущением ответила:

– Я бы еще смирилась, если бы меня лягнула лошадь, но чтобы осел…

Все присутствующие разразились раскатистым смехом.

В 1853 году Лола вышла замуж за американского журналиста Патрика Халла – ее бывший муж Джеймс скончался, и она стала вдовой. Невеста вступила в брак под именем Марии, графини фон Ландсфельд. Влюбленный журналист вскоре проявил свою сущность жадного до денег писаки, желавшего хорошо подзаработать на имени Лолы, его даже стали насмешливо именовать «граф Ландсфельд-Халл». Супругу это совершенно не устраивало, и она добилась развода. Жизнь в Нью-Йорке постепенно приелась ей, и она поддалась всеобщему порыву – «золотой лихорадке», которая погнала в Калифорнию десятки тысяч людей в надежде быстрого обогащения.

Лола с бешеным успехом выступала в Сан-Франциско, публика просто ревела от восторга и ломилась на сцену просто для того, чтобы пожать ей руку. Танцовщица быстро усмотрела в этом новый источник заработка и стала взимать по доллару за рукопожатие. Как это ни странно, в Сакраменто и Моррисвилле ее ожидал полный провал, ибо танцы сочли неприличными. Сие никак не повлияло на любовь Лолы к этой дикой местности, которая послужила новой декорацией к ее приключениям. Здесь она познакомилась с немецким бароном Бальтазаром Альткирхом, любителем природы и страстным охотником, и решила осесть на жительство в городишке Грас-Вэлли. Чета поселилась в деревянной халупе, ничем не отличавшейся от сколоченных на скорую руку домишек золотоискателей. Местные нравы, не стесненные никакими условностями, пришлись по нраву взрывному характеру Лолы. Будучи отличной наездницей, Лола стала хорошей охотницей. К тому же она была любительницей животных и завела себе целый зоопарк. Она превратилась в одну из достопримечательностей этой главы по завоеванию Дикого Запада в истории Америки. Лола расхаживала по улицам Сан-Франциско с двумя гончими на поводке и огромным попугаем на плече, беспрерывно куря небольшие сигары. Она врывалась в игорные салуны, куда вход женщинам был запрещен, и была готова сражаться в кегли с любым мужчиной, который отваживался на это. К этому периоду жизни в Грас-Вэлли относится весьма интересный эпизод в биографии этой неугомонной авантюристки: она стала наставницей и педагогом. Лола еще не отреклась от своего артистического «я», и сыграла роль наставницы девочки Лотты Крэбтри, с раннего детства выказывавшей большое сценическое дарование.

Шарлотта-Миньона Крэбтри (1847–1924) была дочерью супружеской четы англичан, решивших попытать счастья в Новом Свете. Глава семьи занимался торговлей книгами в Нью-Йорке, но когда Калифорнию затрясла золотая лихорадка, он устремился туда, двумя годами позже к нему присоединились жена с дочерью. Миссис Крэбтри держала в Грас-Вэлли пансион, соседствовавший с домиком Лолы. Та живо заинтересовалась талантливой девочкой и время от времени давала ей уроки танца и искусства поведения на сцене. Уже с 6-летнего возраста Лотта начала выступать в салунах с танцами, пением и игрой на банджо. Ее выступления имели успех, и старатели расплачивались с ней (скорее, с ее мамашей, вовсю эксплуатировавшей дарование дочери) кусочками золота. Со временем у нее развился талант комика, впечатление усиливала ее внешность миловидного ребенка – Лотта всю свою жизнь отличалась небольшим ростом. Уже в десятилетнем возрасте она заслуженно носила прозвище «Любимицы Сан-Франциско», а со временем, приобретя всеамериканскую известность, – «Баловницы нации». К сожалению, она отплатила Лоле за ее доброту тем, что пародировала свою наставницу на сцене, придавая ее образу совершенно гротескные черты.

То ли жизнь на природе надоела неугомонной натуре Лолы, то ли у нее кончились деньги, но она решила попытать счастья в другой земле обетованной, Австралии, находившейся на краю света, куда обычно на закате своей славы отправлялись гастролировать бывшие звезды. Что сталось с бароном Альткирхом – покрыто мраком неизвестности.

В Австралию она отплыла вместе с бывшим партнером по сцене и любовником, актером Ноэлом Фоллисом, выступавшим под псевдонимом Фрэнк Фолланд. В Сидней путешественники прибыли в августе 1855 года; образовав небольшую труппу, наняли местного менеджера и пустились в турне по штату Виктория.

После выступления Лолы с ее эротичным «танцем с тарантулами» в Королевском театре Мельбурна как газеты, так и местная публика ополчились на нее, ибо она настолько высоко поднимала юбки, что было заметно полное отсутствие нижнего белья. Все сошлись во мнении с редактором местной газеты «Аргус», что ее выступление «подрывает собой все основы общественной нравственности». Более приличная публика остерегалась посещать ее представления, что привело к большим убыткам. Но Лола не впала в уныние и отправилась в район золотодобытчиков, нравы этого бесшабашного народца были ей хорошо знакомы. Она не ошиблась, ее выступления прошли там с большим успехом.

Как-то Лола пожелала спуститься в золотоносную шахту, и местные работники смастерили для нее некоторое подобие удобного стула. Лола с презрением отвергла эту «дамскую штучку» и спустилась в преисподнюю подобно любому простому рабочему: она просунула ступню в петлю на веревке, уцепилась за веревку одной рукой, в другой же держала бокал с шампанским. Этот поступок был встречен ревом одобрения. Танцовщица по-прежнему не стеснялась пускать в ход плеть, и, когда ей попала на глаза ругательная рецензия на ее выступление в газете «Балларат таймс», Лола явилась в редакцию и как следует отхлестала редактора Генри Сикэмпа. Когда тот попытался протестовать, она вызвала его на дуэль, от чего журналист самым постыдным образом уклонился.

Но нашлась управа и на Лолу. Когда она как-то ударила хлыстом менеджера плохонького театра, в котором выступала, его жена вырвала у нее плеть, и так отходила ею танцовщицу, что сломала рукоятку. После этого Лола перестала прибегать к подобной мере наказания.

В 1857 году Лола вместе с Ноэлом Фоллисом возвращалась на пароходе в Соединенные Штаты. Что именно произошло между ними – неизвестно, но как-то вечером актер неожиданно для всех оказался за бортом, и спасти его не удалось.

Возврат на сцену в Нью-Йорке не удался – публика не шла на ее выступления. Лолу как будто подменили: она начала выступать с лекциями, которые, кстати, весьма неплохо посещались и приносили недурной доход. За полвека до появления крикливых суфражисток Лола подняла вопрос об ущемлении прав женщин, их заслугах:

«Редко встречается в истории великая женщина, чье имя не связано со скандалом: королева Елизавета Тюдор, Маргарита Анжуйская, Екатерина, императрица российская, Кристина Шведская, императрица Жозефина – вплоть до бедной Жанны д’Арк и почти всех знаменитых женщин античности, – всем им при написании истории была уготована одинаковая судьба. Их жизни подвергались неоправданно жесткому осуждению, тогда как столь много великих мужчин, невзирая на все свои ошибки, вошли в историю безупречными. Я полагаю, что мир наверняка не может ожидать высокой степени нравственности в жизни знаменитых мужчин. Но женщины! Ах! Они должны быть святыми. Хорошо, такими должны они также быть, женщины, безгрешными и безупречными, оставляя мужчине монополию на грехи всего света…»

Она коснулась также и такой темы, как уход женщин за своей внешностью:

«Если и были козни дьявола, которые искусили женщин разрушать свою собственную красоту, то они состояли в том, чтобы приучить их к использованию пудры и косметики. Дамы должны осознавать, что это ведет к безусловному разрушению кожи, что это обезображивает человеческий лик… Если часто набивать желудок тяжелой пищей или перегружать искусственными стимуляторами, можно в короткий срок испортить цвет лица. Лучшим средством красоты является частое умывание чистой холодной водой и затем легкое протирание полотенцем…»

Она также издала свои воспоминания и еще несколько книг: «Истории любви. Истинное повествование о наиболее примечательных событиях, связанных с историей любви во все времена и среди всех народов», «Искусство красоты, или Секреты дамского туалета с рекомендациями для джентльменов по искусству обольщения» и «Лекции Лолы Монтес, включая ее автобиографию» (1858).

Отрешившись от скандального образа жизни, Лола обратила свое сердце к Богу и, по словам ее лучшего друга и духовного пастыря, достопочтенного доктора Ф.-Л. Хокса, являла собой «смиренную раскаявшуюся грешницу». Она неустанно оказывала помощь бедным и принимала активное участие в работе общества, опекавшего падших женщин.

За полгода до смерти у нее произошло кровоизлияние, парализовавшее левую половину тела. Постепенно больная вроде бы начала поправляться и даже ходить, слегка прихрамывая, но в январе 1961 года скончалась то ли от воспаления легких, то ли от туберкулеза, то ли, как утверждают некоторые историки, от последствий плохо залеченного сифилиса. Похоронили ее под собственным именем Элизабет Гилберт на кладбище Гринвуд в Бруклине. После Лолы осталось всего-навсего 750 долларов, которых едва хватило на оплату счетов докторов за лечение.

Так в безвестности угасла эта красивая и, несомненно, одаренная женщина, в течение двух десятилетий посвятившая свою жизнь бешеной погоне то ли за любовью, то ли за славой. Удалось ли ей в полной мере насладиться и тем и другим? Нам это неведомо – Лола на этот счет предпочла хранить молчание.