Глава 42

Арсений Терентьев, заместитель главного инженера по оперативной работе АО «Объединенная энергетическая компания (ОЭК) по г. Москва» заступил на дежурство ровно в полночь. В свои тридцать восемь лет он был одинок и заменял на ночных дежурствах сослуживцев так часто, как это позволял табель, хотя и мог проводить это время дома в теплой постели. И все же он предпочитал работу: домашняя тишина вызывала в нем безотчетный страх. Когда он лежал один в темной квартире, ему казалось, черные бессловесные тени спускаются с потолка и стен, обволакивая его тело, язык, гортань ватной беспомощностью. Порой он забывался при включенном торшере, а когда сознание возвращалось, обнаруживал, что не дышит. Арсений пытался вскочить с кровати и не мог; пригвожденный словно колом к цементному полу, он смотрел в черный квадрат потолка, леденея от ужаса.

И когда наконец ему удавалось съехать с промокшей насквозь влажным липким потом кровати, он тут же надевал дрожащими руками костюм, хватал ключи от машины и мчался в оперативный центр, где, он знал, мигание сотен лампочек раскинувшегося на всю стену информационного табло энергосистемы столицы, сигналы трансформаторных подстанций, жужжание вентиляторов вернут его к жизни.

Обычно майские дни не вызывали особых забот. Проверив основные показатели системы (которые показывали норму), он вывел на монитор сводку по району и от нечего делать начал изучать цифры с самого начала года – крутил колесико мыши, а основные потребители с суммой киловатт за месяц скользили вверх под кромку плоского монитора.

Вообще система автоматически формирует ежемесячные отчеты, печатает счета и рассылает их потребителям, в конце концов, практически не имеет значения, кто и сколько использовал электроэнергии, если, конечно, это не выходило за разумные пределы. Девиз простой – оплачивай и пользуйся. Не платишь – получишь штрафные санкции.

Его же задачей было наблюдение за системой, чтобы не возникало перегрузок, поломок, а также неконтролируемых утечек. И если с перегрузками автоматическая система в основном справлялась сама, то на поломки нужно было вызывать экстренную бригаду ремонтников, а в случае обнаружения кражи – еще и полицию.

Его голову занимали вовсе не цифры, он видел их уже сотню раз. Рассеянно глядя на экран, он думал, что, видимо, так и останется холостяком до самой смерти, которая, что было самым ужасным, поджидала его дома почти каждую ночь.

Лена Павловская из бухгалтерии, Леночка… ему казалось, она строит ему глазки, но между делом выяснилось, что она лесбиянка и даже обручена с партнершей, неофициально, конечно. Он уже готов был согласиться с молчаливым голосом разума и выбрать спутницу более, так сказать, приземленного, невзыскательного толка, но как даже такой объяснить свои заскоки? Хватило того, что проститутка, которую он как-то заказал от безысходности, под утро вызвала скорую помощь, перепугавшись до полусмерти. Она убежала, отставив дверь открытой, и даже не взяла денег. А ведь он просто задремал на пару минут, утомленный любовными играми.

«Дорогая, ночью у меня случится паралич, возможно, я перестану дышать. Ты не обращай внимания, просто лежи рядом и делай вид, что все хорошо. Договорились?»

Он невесело рассмеялся, прокрутив фразу несколько раз в голове и представляя выражение лица потенциальной второй половины.

«Нет, это не эпилепсия. И не шизофрения. Ложку в рот не нужно засовывать. Валокордин не поможет. И валидол тоже. Что делать? Ничего, само пройдет к утру».

Внезапно цифровой ряд дернулся елочкой. Совсем незаметно, одно мгновение, но привычный поток сбился. Было как еси бы сердце, бьющееся в покое шестьдесят ударов в минуту, вдруг выстрелило бы на сто двадцать и снова резко успокоилось. Любой кардиолог сразу же заподозрил бы неладное. Такого быть не должно, если только прибор неисправен. Или у пациента аритмия, вызванная неизвестными патологическими процессами.

Арсений замер. Взглянул на огромное табло – цифровые часы показывали половину третьего ночи. Город спал, огоньки системы лениво мигали, сообщая о полном порядке.

Подумав, он открутил бесконечную таблицу с цифрами назад.

Его внимание привлекла графа с показателями обычной средней школы, каковых в округе, на который работала подстанция, насчитывалось сто семьдесят восемь. В принципе, ничего в этих показателях не было необычного. Кроме… одного едва заметного всплеска.

Он выписал название школы на листок, скопировал служебный номер и вывел подробный ежедневный баланс энергопотребления. На лице отразилось неподдельное удивление. Чутье не подвело. Школа сама по себе не бог весть какой объект в энергетическом отношении, максимальной прожорливостью обладают электрические варочные котлы в столовой да токарные станки в классе труда для мальчиков.

Арсений прикрыл веки и попытался вспомнить, какое оборудование стояло в школе, где он учился. Какой-то хитрый прибор в кабинете физики? Но не атомный же микроскоп они закупили. Такое могло, в принципе, случиться, но крайне маловероятно. Любое школьное оборудование четко регламентировано, нельзя просто так взять и соорудить Большой адронный коллайдер на заднем дворе или поставить радиотелескоп на крыше. Любое энергоемкое оборудование, как правило, излучает радиацию, а значит, недопустимо в школьных условиях.

Тем не менее цифры на экране с середины марта показались ему подозрительными. В сравнении с промышленным потреблением они выглядели смехотворно, но сами по себе все-таки вырасти не могли: либо в школу завезли новое оборудование, либо… либо кто-то воспользовался школьным электричеством.

Рост цифр обрывался к концу месяца так же резко, как и начинался. Он заерзал в кресле, приподнялся, чтобы отлепить прилипшие к кожаной обивке штаны. Он был совершенно один в диспетчерской, внизу на входе дремал охранник, бригада экстренного вызова наверняка резалась в карты, перекидываясь сальными шуточками.

Он машинально взглянул на мониторы видеонаблюдения. Плотный, уже немолодой охранник положил голову на сомкнутые руки, его лица Арсений не видел, но был уверен, что тот спит. Бригада ремонтников в комнате отдыха действительно играла в карты, возле них стояли кружки с чаем, накрытые толстыми бутербродами. Ничего необычного, так проходит каждая ночь.

Он снова посмотрел на цифры, машинально переключил график на отображение по часам. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть. Каждый день, начиная с десяти-одиннадцати вечера, когда из школы уходили последние посетители (совсем не обязательно ученики, школы часто сдавали в аренду помещения для самых разных нужд), гасли огни во всех окнах, выключались приборы, вентиляторы, кондиционеры, тепловое оборудование в столовой – именно в этот поздний час потребление электроэнергии резко возрастало. То есть ночью школа потребляла столько же, сколько и днем, словно там продолжали идти занятия…

Арсений тотчас представил себе эту картину – мрачные, погруженные в тяжелый сумрак коридоры наполнены исчезающим шелестом привидений. Ни на секунду не заканчиваются уроки: днем они для живых, а ночью для тех, кто приходит из-под земли.

Почти месяц продолжалась странная аномалия и закончилась три дня назад – так же резко, как и началась. Однако ему, опытному дежурному городской энергосистемы, не составило труда определить ее причину. Воровство. И основным свидетелем, который точно знает, что происходит, мог быть только сторож.

Не обязательно он сам использовал бюджетное электричество, скорее всего, был с кем-то в сговоре. Такое довольно часто случалось на крупных промышленных предприятиях, электрических подстанциях, когда подпольное производство существовало за счет ворованной электроэнергии. Например, начальник цеха мог втайне от руководства делать левую продукцию, или даже сам директор завода, скрывая прибыль от акционеров, – примеров тьма. Но в школе подобное случалось впервые. Нужно написать докладную записку, которая утром уйдет в полицию, а та, в свою очередь, основываясь на данных диспетчерской, заведет дело о хищении. И если руководство школы не сможет внятно объяснить, почему счетчик продолжает мотать ночью с той же скоростью, что и днем, то может начинать сушить сухари. Вряд ли организатором может быть сторож – слишком мелкая сошка.

Открыв на мониторе журнал предупреждений, он заметил красный флажок напротив номера школы. «Опа!» – подумал он. Значит, предупреждение диспетчерам уже есть. Красные флажки появляются, если существует дело, прямо либо косвенно пересекающееся с электричеством, энергосбытом, и оно на контроле в полиции.

– Та-акс, – сказал он громко, пододвинув клавиатуру. – Что там случилось-то? Набрав номер школы в поиске по новостям, он сразу же нашел, что искал. «Возбуждено уголовное дело… директор Эльвира Анатольевна Песчинская подозревается в нецелевом расходовании бюджетных средств, умышленном занижении показателей расхода электрической энергии путем… – прочитав следующую фразу, Арсений чуть не рассмеялся, полусонное состояние мгновенно пропало, как будто он хлебнул бидон черного кофе. – Путем навешивания замедляющих работу электрических счетчиков устройств в виде неодимовых магнитов. – Господи! – громко сказал Арсений, – ты слышишь? В школе – неодимовые магниты! Она экономила бюджетные деньги! Теперь он сомневался, что нужно писать в полицию, а не на премию Дарвина. Можно понять, когда такие штуки ставят в квартирах, гаражах… но в школе…

Он пробежал взглядом краткое обобщение сути дела, где говорилось, что Песчинская не знает, что это за магниты и каким образом они попали в школу, кто их повесил на счетчик, и вообще «гражданка Песчинская заявила, что впервые видит „эти штуковины“».

– Все верно, – сказал Арсений, запуская пятерню в редеющую шевелюру. – Она не знает. Зачем ей беречь бюджетные деньги? Не бывает таких директоров. Это не она. Мадам Песчинская не имеет отношения к данным магнитам.

И единственный, кто мог пролить свет на их происхождение, Арсений абсолютно был уверен в этом, – сторож школы. Ночной сторож школы.

Распечатав подробные показания расхода электроэнергии, Арсений взял ручку, придвинул белый лист бумаги и начал писать докладную с четким, логически выверенным объяснением фактов.

В полиции любят факты.

Он чувствовал себя Шерлоком Холмсом и Робином Гудом одновременно. За это и любил тихие ночные смены.