Глава 41

Нестройный топот ног наполнил бетонные катакомбы школьного подвала.

– Черт, тут ноги поломаешь!

– Твою ж ты мать, что это у меня на роже?! Сергеев, посвети! По мне что-то ползет!

– Обыскать каждый закоулок, каждую щель! Ясно?

– Да, товарищ капитан.

– Здесь перегорожено.

– Растаскивайте этот бардак. Быстрее, быстрее!

Бойцы оперативной поддержки принялись расчищать заваленный подвальный коридор, хватая стулья за железные ноги, парты за покореженные края – все это сбрасывали позади себя, не особо беспокоясь о грохоте, пыли и порядке.

– Что мы ищем? – спросил голос спереди, один из бойцов перелез баррикады. – Закладки?

– Не знаю, какая-то аппаратура, возможно, компьютеры или комплектующие. Но это может быть все что угодно. В том числе и наркота. Много-много коробок. Так он сказал.

Позади послышался властный голос.

– Ну что? Нашли что-нибудь? Нужно подписывать ордер на обыск, времени мало.

– Ищем, товарищ капитан. Пока ничего, обычный замызганный подвал, только еще больше паутины с пауками, чем в погребе у бабки.

Издалека донесся голос.

– Эй, идите сюда, тут дверь странная. Мощная… закрыта намертво, – глухой стук огласил помещение.

Бойцы направились вглубь, смахивая с лиц прилипающую паутину.

– Вот она, – лейтенант Цейтлин постучал костяшками пальцев по двери.

– Дверь хоть и старая, но… скорее всего, она нам и нужна. Вскрыть сможем? – спросил капитан в полицейской форме.

Цейтлин покачал головой.

– Нет, товарищ капитан, это же сейф. По звуку слышно. Только взрывать либо стену ломать.

Капитан оглядел дверь, махнул рукой.

– Взрывайте, времени нет. Если ничего не найдем до половины седьмого, ордера не будет, а не будет ордера… – Он замолчал, подразумевая, что не хочет говорить о том, кто получит по голове за самовольный обыск.

Специальный взрыватель «Ключ» закрепили в районе замка, бойцы спрятались за углом. Через несколько мгновений сильный направленный взрыв потряс подвал, посыпалась штукатурка, обломки кирпичей. Капитан, сощурившись, подбежал к тому месту, где на одной петле повисла толстая бронированная дверь.

– Петли не укрепили как следует, – сказал Цейтлин. – Растяпы.

Они включили фонари.

Парящая плотным слоем пыль поначалу не давала рассмотреть, что же находится в большой темной комнате, но, когда все немного улеглось, капитан пожал плечами.

– Пусто. Здесь ничего нет. – Он посветил на пол. Пыльный, усеянный мелкой щебенкой и песком пол. Никаких признаков чего-либо ценного.

– Отбой, – сказал капитан. – Сворачиваемся и срочно уезжаем. Сюда едет кто-то из прокуратуры.

Они покинули подвал в молчании. Один только Цейтлин задержался у металлического шкафа, дверцы которого распахнулись от взрыва.

Внутри он увидел коробок спичек и пару желтых газет. «Известия» – прочитал он на обложке и хмыкнул. «№ 80 (22510) Суббота, 27 октября 1962 года. Цена 3 коп», под названием газеты большой заголовок: «Снять угрозу развязывания войны», чуть ниже – «АГРЕССОРЫ У ПОЗОРНОГО СТОЛБА. НАРОД КУБЫ ТВЕРДО СТОИТ НА СТРАЖЕ ЗАВОЕВАНИЙ РЕВОЛЮЦИИ». Рядом экскаватор, прокладывающий гигантские трубы, и двое молодых людей, видимо, строителей.

Повертев газету, Цейтлин бросил ее назад в шкаф. На выходе из комнаты он притронулся к выдранным с мясом петлям:

– Небось таджики делали. Эх… умельцы.

Ларин поднял голову к потолку. Он слышал взрыв, негромкий, скорее хлопок, потом невнятные шаги, обрывки голосов. Вряд ли они обратят внимание на пыльный слой бетона поверх люка, учитывая грязь, песок, который он раскидал, – не должны, да и раствор сохнет быстро.

Он обернулся. В глубине ниш светились размеренные вспышки светодиодов, ровный мощный гул, наполняющий галерею, успокаивал.

«Этот Успенский слишком далеко зашел, – подумал Ларин. – Нужно с ним что-то делать. И как можно быстрее».

После того как он получил сообщение Дениса, сразу же выехал к нему домой. Денис хранил запасные ключи от квартиры в гараже «на всякий случай», он как-то показал Ларину, где именно.

– Его увезли какие-то люди в костюмах, с ними была еще женщина, красивая, – сказал Джа. Скоков как-то представил Ларина учителем математики, и тот смотрел на Дмитрия с нескрываемым восхищением, если не подобострастием. «Дмитрий Сергеевич поездит на „вольво“, пока его машина в ремонте».

Ларин сорвал пломбу с двери квартиры, прошел внутрь, прикрыв за собой дверь. Передвигался он, сняв обувь, на цыпочках. Денис упоминал о чуткой соседке, сейчас лишнее внимание было ни к чему, приходилось действовать осторожно.

Уходя, он поснимал жесткие диски с двух персональных компьютеров, сверху положил довольно тяжелый и старый ноутбук толщиной с хороший том математической энциклопедии.

Его взгляд невольно выхватил фотографии, аккуратно висящие в прихожей, – некоторые с легким коричневатым тонированием, отпечатанные на фотобумаге с тиснением. Обычно эти карточки очень похожи друг на друга даже у совершенно незнакомых людей. Даже если они были сделаны в разное время и в разных местах, возникало ощущение, что снимал их один и тот же фотограф в одной и той же студии: позы, взгляды, выражения лиц, одежда, обувь – все это содержало в себе отпечаток ТОГО времени.

На одной из фотографий – той, что висела выше других и была цветной, хоть и изрядно поблекшей, потускневшей, – виднелся японский храм с золотой чашей. Возле огромной статуи Будды стоит высокая женщина средних лет, полностью седая, с широко открытыми, умными глазами, слева от нее – колокол с иероглифами, рядом написано: «Amida mo zeni hodo hikaru», а ниже перевод на английский: «Even Amitabha shines according to the money given» (Даже Будда сияет от денег (пер. с англ.). В руках у женщины сумка с аббревиатурой Московского института ядерных исследований, где Ларин на суперкомпьютере рассчитывал диссертацию. В темном стекле, огораживающем колокол с трех сторон, он заметил отражение мужчины, который, видимо, и сделал эту фотографию, – его было плохо видно, лицо скрыто фотоаппаратом, но все же что-то в его облике показалось ему смутно знакомым.

Надо спросить у Дениса, кто фотографировал тетю в Японии. Хотя, скорее всего, он понятия не имеет – многих ли людей мы знаем на старых фотографиях родителей и родственников?

Он тряхнул головой, потом, мягко ступая, вышел за дверь. Закрывая дверь, Ларин уловил за спиной еле слышный шаркающий звук – скрипнула половица паркета. Кто-то наблюдал за ним в глазок.

Главное, чтобы не вызвали полицию. Придется долго объяснять, что он тут делает. Спустившись, он окинул взглядом просторный двор – чисто. «Вольво» стояла у самого подъезда. Ларин открыл водительскую дверь, закинул сумку на заднее сиденье, завел двигатель. Только хотел тронуться, как немного позади левого плеча раздался настойчивый стук в окно. Он дернулся от испуга, резко повернул голову, готовясь моментально надавить педаль акселератора.

Рядом с машиной стоял Джа. На его физиономии гуляла блаженная улыбка. Ларин нажал кнопку, стекло плавно съехало вниз.

– Джа?

– Привет, Дмитрий Сергеевич.

– Привет, – у Ларина отлегло от сердца, но и стоять разглагольствовать с дворником в его планы не входило, нужно было выяснить, что случилось с Денисом и как поступить с Успенским-старшим, который теперь от него просто так не отстанет.

– Денис уехал с какими-то людьми в микроавтобусе. А еще полиция была на джипе, не из наших… Что-то случилось? Надеюсь, это…

– Все нормально, – сказал Ларин, – и ты тут ни при чем. Это… из юридической конторы по поводу завещания тетки.

Джа кивнул, было видно, что он не верит ни единому слову учителя. Любопытство распирало дворника.

– А полиция тогда зачем? Полиция появляется, когда пахнет жареным или есть чем поживиться.

– Думаю, он скоро сам тебе расскажет.

Ларин нажал на педаль газа, мотор увеличил обороты, останавливая поток вопросов. Джа отошел от машины на полшага.

– Понаблюдай, чтобы посторонние не крутились возле квартиры, пока он отсутствует. – Ларин высунул руку в окно, в руке была зажата стодолларовая купюра.

Джа заметил чаевые, изящным неуловимым движением перехватил банкноту, отчего заулыбался еще шире.

– Мышь не проскочит, – заверил он Ларина.

Осмотр квартиры занял около часа. После этого совершенно ошеломленный Ларин поехал в школу, предстояло ночное дежурство, в которое он не сомкнул глаз до самого утра. Одна из дверей, замыкающих галерею, вскрытию которой он посвятил половину ночи, поддалась. Ему пришлось натаскать цемента, который приобрел прямо на стройке возле дома и бросил в подвал. Когда в школе много людей, никто не смотрит, чем ты занят, зайти в техничку и выгрузить содержимое рюкзака не составило труда. Он вычистил все следы своего пребывания в школьном подвале. Затем замешал раствор и как смог залил пол, распределив шваброй пластичную массу по полу.

Включив строительный фен, купленный на рынке, Ларин высушил цементное покрытие. Еще никогда он не испытывал такое удовлетворение от физической работы. Представляя, что откроется взорам бандитов Успенского, он улыбался, подставляя соплу фена темные участки пола. На глазах они светлели, образуя однородную, ничем не примечательную поверхность.

Теперь он точно знал, что будет делать дальше. Ужасный крик Скокова, который он услышал в телефоне, не оставил ему выбора. Стоя в замурованном сверху бункере, Ларин открыл крышку ноутбука и ввел в строку поиска: «Сатоши Накомото, Москва».