Часть вторая

Закрытая страна

Однако, скажете вы, разве мы не христиане? И разве не мыслима иная цивилизация, кроме европейской? Без сомнения, мы христиане; но не христиане ли и абиссинцы? Конечно, возможна и образованность, отличная от европейской; разве Япония не образованна, притом, если верить одному из наших соотечественников, даже в большей степени, чем Россия? Но неужто вы думаете, что тот порядок вещей, о котором я только что говорил и который является конечным предназначением человечества, может быть осуществлен абиссинским христианством и японской культурой? Неужто вы думаете, что небо сведут на землю эти нелепые уклонения от божеских и человеческих истин?

П. Чаадаев. Философические письма

– Впрочем, такой случай с Жаком Паганелем меня не удивляет, – заметил Гленарван. – Он ведь известен подобными злоключениями. Однажды он издал прекрасную карту Америки, куда умудрился втиснуть Японию. Но все это не мешает ему быть выдающимся ученым и одним из лучших географов Франции.

Жюль Верн. Дети капитана Гранта

Все персонажи, страны и корабли вымышлены, любые совпадения с реальными являются случайными.

Персонажи

Содружество Галаад Правительство Галаада:

Эзекиэль Джобсон — генеральный судья

Мофрут Мэйсон — генеральный судья, преемник Джобсона

Преподобный Иисус Искупил Все Твои Грехи Деливеренс — советник

Мелхишуа Айзекс — генерал, советник по военным делам

Процветай Трудом Пибоди — начальник береговой охраны, позже командующий правительственной армией

Джон Камминс — полковник, позже генерал и командующий силами республики Нантакет

Братство Гидеоново:

Преподобный Соррифосин Эпес

Джереми Пламенный Сеттл

Эзра Скарборо

Ихавод Грин

Эбигейл Корбин

Вожди индейцев:

Илай Нокс — верховный вождь Союза трех племен

Айзек Такертокер — полковник, военный вождь чероки, позже главнокомандующий

Джетро Беннинг — бизнесмен, квакер

Джедедия Уайтинг — бизнесмен, близкий к братству Гидеонову

Японская империя

Главы администраций заморских территорий:

Мацудайра Кейки — князь, генерал-губернатор Такасаго

Санада Нобуцуна — губернатор Арауканы

Военно-морской флот Японии Линейный корабль «Мария Каннон»:

Эномото Такеаки — капитан первого ранга

Сато Тошизо — коммандер, старший помощник капитана

Бада Дзюнъитиро — врач Ватари — старший штурман

Макино — инженер-механик

Сакамото Рёма — консультант

Крейсер «Гото»:

Муцу Торамунэ — адмирал

Военно-морской флот Российской империи Брустверный броненосец «Ермак»:

Андрей Александрович Попов — вице-адмирал

Александр Серафимович Гациский — капитан

Плавучая батарея «Нижний Новгород»:

Викентий Свечкин — флаг-офицер

Ученые:

Аракава Джон — профессор университета в Барупараисо

Оно Юдзиро — руководитель отдела исследований Canada

Комацу — оператор

Дипломаты:

Ханпейта Такеши — консул Японской империи в Галааде, позже полномочный посол

Александр Александрович Ольхин — консул Российской империи

Питер ван Зюйтен — консул Голландской конфедерации

1. Белые корабли

Содружество Галаад,

Нью-Бетлехем, 1854 год

– Господь – свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь – крепость жизни моей: кого мне страшиться?

Они пели, стоя вокруг стола в зале Совета. Молитвенники были в руках у каждого, но заглядывать в них не было нужды. Слова впечатаны в память лучше, чем буквы в страницы.

– Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтоб пожрать плоть мою, то сами преткнутся и падут.

Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться.

Вообще-то довольно скучно начинать каждое заседание с пения псалмов, как делали отцы-основатели.

Но таков обычай. А что происходит с теми, кто отступает от обычаев, мы видели, и видели отцы и деды наши.

Наконец, произнесено было «Аминь». Совет Содружества приступал к рутинному заседанию. Зал лишен был каких-либо излишеств и признаков разлагающей роскоши. Дубовый стол, стулья, на стене за председательским местом – знамя, под которым была выиграна война за независимость. Оно было красным как кровь, только в левом верхнем углу выделен белый квадрат, и в него вписан красный же крест. Из основания креста зигзагом через все полотнище была прочерчена молния – символ кары Господней. Раньше на знамени был девиз Sic simper Tyrannis, но потом было сочтено, что латынь напоминает о папизме, и надпись спороли.

Советники заняли места. В большинстве это были люди почтенного возраста. Надо было достичь успехов в коммерции, землеустройстве или на полях сражений, чтобы попасть в число государственных советников Содружества. Не говоря уже о том, чтобы заслужить уважение сограждан благочестием.

Истинно таков был генеральный судья Галаада – Эзекиэль Джобсон. Ему минуло пятьдесят, телом он был несколько грузен, но не тучен и, по всему, мог прослужить Содружеству еще долго. Глава государства обычно избирался пожизненно, если только не оставлял свою должность по причине немощи телесной. Но Джобсон на здоровье не жаловался. Он вообще ни на что не жаловался.

– Секретарь, огласите повестку. – Трубный голос судьи также не свидетельствовал о слабости.

Ретрибуций Смит, секретарь, в отличие от Джобсона, был сух как щепка и цветом лица таковую напоминал. Но это никак не сказывалось на его трудоспособности.

– Для начала, судья, вы хотели выслушать доклад генерала Айзекса о положении в предгорьях Гелвуйских и у Иордана. Затем просил слова преподобный Деливеренс, а затем советники Браун и Крейг.

– Тогда приступайте. Генерал, мы вас внимательно слушаем.

Мелхишуа Айзекс, суровый воин, ветеран сражений с язычниками и филистимлянами, откашлялся и произнес:

– Да что там. Новые набеги чероки. Жалобы как от владельцев плантаций, так и от негоциантов, ведущих дела с Орегонией. Посуху товар переправлять отказываются из-за грабежей.

Товар, переправляемый уважаемыми коммерсантами, генерал мог не называть. Индейцы ходили в набеги главным образом за рабами, и именно этот товар, помимо табака и виски, служил главным источником доходов Содружества на внешнем рынке.

– Это все братство Гидеоново, еретики проклятые! – взвизгнул преподобный Деливеренс. – Говорят, что несут слово Божие язычникам, а сами подбивают дикарей на деяния богопротивные!

– Кто бы спорил, – сухо произнес генеральный судья. – Но об этом позже. А сейчас я хотел бы услышать, какие меры вы предприняли для пресечения подобных действий.

– Не стоит беспокоиться. В горы я отправил экспедиционный корпус капитана Камминса.

– Я слышал этот имя. Не тот ли молодой человек, что хорошо зарекомендовал себя в кампании против тускарора?

– Да. Чтоб добиться их капитуляции, он добровольно прошел все их испытания, а это пытка похуже пещи огненной. Теперь все краснокожие его уважают. Горы знает, как огород своей почтенной матушки, и вдобавок в вере крепок, что каменная стена.

– Довольно об этом. Теперь вы, преподобный.

Искупил Деливеренс (его полное имя было Иисус Искупил Твои Грехи) принялся пространно жаловаться на проповедников из братства Гидеона, обвиняя их во всех несчастиях Содружества. Еще бы. Гидеониты появились сравнительно недавно и полностью отличались от злокозненных вольнодумцев, что прежде причиняли головную боль правительству Галаада. Прежние злоумышленники, поддавшись яду безбожия, способному просочиться, даже когда граница на замке, высказывали крамольные мысли о том, что Содружество должно расширять контакты с другими странами, не ограничиваясь торговлей исключительно через фактории в Хевроне, и вообще желали послаблений в повседневной жизни. Гидеониты, напротив, считали, что нынешнее правительство слишком мягко к врагам веры, призывали к полному закрытию границ, прекращению внешней торговли, обращению язычников, а на отступников от заветов отцов-основателей должен был пасть карающий меч Господень. Единственное, в чем они пока преуспели, – это в обращении краснокожих. Собственно, чероки приняли крещение значительно раньше и в некоторых отношениях следовали образу жизни белых людей: вожди их обзавелись поместьями, земли на их территориях обрабатывались. Но теперь и другие племена, усвоив, что сыновьям Хамовым назначено быть рабами рабов, принялись угонять ханаанитов с плантаций, дабы те трудились на плантациях уже индейских, выращивая табак и сахарный тростник.

Все это, по мнению судьи Джобсона, было неприятно, но не стоило специального разбирательства на совете.

– Вместо того чтоб валить все на братство Гидеоново, вы, как главный духовный пастырь, должны больше сил уделить искоренению квакерской ереси. Сколько времени минуло, а она все еще не изгнана с просторов Галаада. Более того, в отличие от учения гидеонитов, это зло, как доносят мне, находит пристанище в домах почтенных горожан и уважаемых фермеров, потомков первых граждан Содружества. Вот чему следует уделять внимание, вот от кого следует очистить наш народ!

Советник Браун отвечал за налоги, Крейг – за торговлю, и, слушая их, генеральный судья не узнавал ничего, что угрожало бы благополучию Галаада.

И с чего бы? С тех пор, как земля, на которую первыми ступили покинувшие Старый Свет ревнители чистой веры, отринула языческое название Виргиния и сбросила узы, связующие ее со страной, которую Реставрация ввергла в пучины порока, минуло более полутораста лет. И за все это время Господь явственно показал, что не оставил избранных своих.

Англия, втянутая в многолетние войны с Голландией и Францией за господство на море, не смогла вернуть власти над мятежной колонией, а позже утратила власть и над другими заморскими владениями. Правда, полвека назад очередной британский Навуходоносор предпринял попытку посягнуть на пределы, любимые Господом, высадив на побережье Нового Света десант, но воины Галаадские в союзе с чероки и алгонкинами сумели дать им достойный отпор. Надобно признать, что и французский Валтасар, давший в те поры Англии морское сражение, поспособствовал победе Галаада, помешав Навуходоносору прислать подкрепление. Кто знает, какое орудие изберет Всевышний, дабы поразить нечестивых?

С тех пор Галаад жил в мире. Стычки с индейцами, прижатыми к горам Гелвуйским и загнанными в верховья Иордана, и пограничные конфликты с Орегонией и Старым Доминионом – не в счет. В остальном Содружество Галаад свело к минимуму контакты с внешним миром. Никто из полноправных граждан Галаада не мог покинуть пределы государства под угрозой смерти. Да никто особо и не стремился, честно признаться: мир за пределами чистого и строгого Галаада был безобразен и отвратителен, и смерть души страшила более смерти телесной.

К сожалению, нельзя было полностью отказаться от внешней торговли, хотя почти всем, потребным для жизни, Галаад обеспечивал себя сам, а главным предметом экспорта являлись черные ханааниты, исправно плодившиеся и размножавшиеся на землях Содружества. Сюда их в изобилии завезли голландцы, когда страна еще не была закрытой, и, поскольку с рабами здесь обращались хорошо, как с ценным имуществом, добрые семена дали щедрые всходы.

Чужеземцам также запрещено было проникать вглубь территории Галаада. Единственным городом, в котором разрешены были торговые сделки с иностранцами, являлся порт Хеврон, да и это обстоятельство поначалу вызывало особое возмущение у самых рьяных благочестивцев. Как можно, кричали они, впускать филистимлян в город, основанный первыми поселенцами! И оставались глухи к доводам, что в те времена город был столицей колонии и носил языческое прозвание Джеймстаун.

Унялись они после той самой большой войны с Навуходоносором, когда в правительство в Нью-Бетлехеме (бывшем Ричмонде) приказало на большой песчаной косе напротив Хеврона возвести дамбу, которая призвана была воспрепятствовать иностранным кораблям заходить в Чесапикский залив.

С тех пор корабли филистимлян не показывались на рейде Хеврона, но останавливались у дамбы, купцы же переправляли товары в порт и обратно на шлюпках под контролем береговой охраны.

Так с тех пор и повелось. Галаад процветал, жители его – свободные и рабы, белые и цветные – трудились во славу Господа, и Господь покоил Содружество на пажитях тучных…

Душеполезные воспоминания судьи были прерваны шумом в приемной. Кто-то так громко требовал пропустить его в зал, что даже заглушил доклад советника Брауна.

Беспорядок был совершенно недопустим, и Джобсон нахмурился:

– Смит, что происходит?

Секретарь вышел в приемную и вернулся почти сразу.

– Судья, срочное донесение из Хеврона.

– Пусть подождет до конца заседания!

– Он говорит, что дело не терпит…

Советники переглянулись. На их памяти такого вопиющего нарушения протокола не случалось, и судья решил, что вызовет нарушителя лишь для того, чтоб объявить ему суровое наказание.

Но человек, появившийся перед Эзекиэлем Джобсоном, никак не походил на вольномысленного юнца, решившегося помешать совету из глупости. И генеральный судья знал этого человека. Процветай Трудом Пибоди, доверенный офицер военного коменданта Хеврона, прежде служил в береговой охране и всего менее был склонен к панике и спешке. Но сейчас этот опытный, уверенный в своих поступках защитник Господа и народа имел вид растерянный, чтоб не сказать «напуганный». Мундир на нем был застегнут криво, волосы прилипли к потному и грязному лбу, шляпу он где-то потерял. Ни один воин Содружества не должен был являть окружающим образ такого непотребства. Ясно было, что добирался он верхом, ибо путь вверх по течению реки занял бы больше времени. Но скачка от Хеврона до Нью-Бетлехема, даже при смене лошадей на заставах… И почему комендант Коппел послал офицера в ранге Пибоди всего лишь с донесением? Почему не доверил его обычному курьеру или не передал дымовыми сигналами, если все так срочно?

Прежде чем судья успел задать этот вопрос, Процветай передал ему запечатанный конверт.

Прочитав сообщение Коппела, Джобсон нахмурился.

– Нам сообщают, что в залив вошли филистимские суда.

– Чьи? Сколько? – жестко спросил генерал Айзекс.

– Коппел пишет, что там три корабля под неизвестными флагами.

– Всего лишь? – Преподобный Деливеренс и генерал Айзекс, обычно не сходившиеся во взглядах, тут задали единый вопрос.

Генеральный судья также был намерен обойтись сурово с нарушителем порядка.

– Разве Коппелу и береговой охране не даны полномочия поступать со злодеями, как они того заслуживают?

– И верно! – Генерал поддержал главнокомандующего. – Что делали стражники у дамбы? Спали? Или пушки вам для украшения выданы?

– Наши открыли огонь… Судья, господа советники, мы ничего не могли сделать! Они… они дали только один залп, и смели стену форта, и разрушили дамбу… и вошли в залив!

– Он, видно, бредит, – тихо произнес советник Браун.

– И дальше? Они пытались высадиться на берег? – Генерала это беспокоило прежде всего.

– Нет… Они встали на рейде. Посылают знаки – флажками и фонарями, но мы не знаем их символов языческих… Комендант Коппел созвал национальную гвардию и сделал все, чтоб сведения не просочились из города, во избежание паники, а меня послал к вам – оповестить и ждать подкрепления.

– Что значит – подкрепления? Гарнизон Хеврона не способен справиться с командами трех кораблей?

– Это не такие корабли, которые мы привыкли видеть.

– Что значит не такие? Или мы не изгнали эскадры Навуходоносора? – Айзекс не стал уточнять, что это славное деяние свершили отцы и деды нынешних граждан Содружества.

– Не такие… – Процветай запнулся, не находя слов. Впрочем, он и без того не был красноречив.

Судья Джобсон обвел собрание решительным взором.

– Что бы там ни было, Галаад – страна, любимая Богом, и не нашим мышцам и сердцам слабеть перед дерзостью пришельцев. Генерал, я оставляю столицу на вас. Пожалуй, Коппел был прав, нужно сохранить все в секретности, покуда дело не будет улажено. Но распорядитесь, чтоб мобильные силы были во всеоружии. Пусть наша речная флотилия готовится поднять паруса…

– Да будет так. – Генерал склонил голову.

– Я немедленно выезжаю в Хеврон, чтобы самому оценить происходящее. Процветай, ты едешь со мной.

То, что капитан только что прибыл и был измотан дорогой, никого не волновало, в том числе самого Пибоди. Таковы были люди Галаада. Тем более что Джобсон отправлялся не верхом, а на быстроходной барке, вниз по течению Иордана.

Но, как бы ни был силен духом генеральный судья, возраст все же давал знать о себе, и к тому времени, когда Джобсон в сопровождении охраны прибыл в Хеврон, он был порядком измучен. Комендант Коппел, встретивший главу правительства, бормотал о том, что гарнизон готов к обороне, что корабли филистимлян по-прежнему стоят на рейде, чего-то ждут, и можно будет провести эвакуацию и мобилизацию. Джобсон, не отвечая ему, спешился и твердой походкой направился в гавань.

Только там он понял, что хотел и не сумел сказать Процветай Пибоди.

Да, эскадра состояла всего из трех кораблей. Флагмана и двух поменьше. Но на корабли они вовсе не были похожи. Скорее, их можно было определить как крепости, в которых безостановочно работали мастерские и мельницы, судя по поднимавшимся столбам дыма и пара над строениями, заменявшими здесь обычные палубные и носовые надстройки. Сами эти надстройки и обшивка бортов были вызывающе выкрашены в белый цвет, и в ясный ветреный день, когда солнце, отражаясь в зеленых водах залива, бросало на небывалые суда особенно яркий отблеск, они воистину слепили глаза и словно явились из сна или видения.

– Это броня, – пробормотал Пибоди, – сплошная броня… Мы пытались…

Комендант протянул Джобсону подзорную трубу. Подняв ее, судья увидел бившиеся под ветром флаги на мачтах кораблей… По крайней мере, там были мачты. А флаги и впрямь не принадлежали какой-либо известной в Галааде стране. Белые, с изображением красного диска посредине, от которого расходились полосы. Солнце?

Кроме флагов и людей на палубах, одетых в незнакомые мундиры, судья разглядел нечто более важное.

Пушки в орудийных портах.

– Вы не сумели поразить их с дамбы. Но мощности гарнизонных орудий должно хватить, чтобы потопить их.

– Мощности, может, и хватит, – сказал Коппел, – но дальнобойность… Если мы дадим залп сейчас, то лишь зря потратим боезапас. А вот их артиллерия… – Комендант не договорил.

– Однако они до сих пор не начали бомбардировку. Стало быть, страшатся.

– Я думаю, они хотят начать переговоры, – тихо сказал Пибоди. – Если мы еще промедлим, тогда они ударят…

И словно в ответ на его слова ветер донес с моря жуткий рев, лишь слегка приглушенный расстоянием.

– Зверь из моря! – выкрикнул один из гвардейцев. – Говорящий гордо и богохульно! Истинно речет братство Гидеоново – грядут последние времена!

– Молчать! – рыкнул судья, подняв руку. Прежде всего он должен был пресечь еретические речи, а затем не допустить подобного настроя у своих людей. – Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтоб пожрать плоть мою, то сами преткнутся и падут!

Но в глубине души он знал: гвардеец прав.