9

Хельга прошмыгнула в темную каморку, где хранились ведра для мытья полов, старые швабры и потрепанные метлы. Аккуратно протиснувшись мимо шаткой башни из картонных коробок, она прислонилась спиной к прохладной стене и прислушалась к громкому сопению Томаша, который стоял слева от нее.

– Эй! Тише! – Оливер неодобрительно посмотрел на Томаша.

– Шутишь, что ли? – выдохнул тот. – Да я бежал так, будто за мной гналась свора собак. Но я был быстр, словно ветер, и неуловим, словно тень. Видели? Я ниндзя!

– Видели, – прошептал Матиас. – Ты идиот…

– Как тебя вообще угораздило влететь в ученические шкафчики? Томаш, по сравнению с тобой даже слон в посудной лавке – ниндзя, – не удержался Ян.

– Ой, да ну вас! – обиженно проворчал Томаш.

Хельга закатила глаза. Эти словесные баталии могли затянуться надолго.

– Да замолчите вы уже! – взмолилась она и поправила кардиомонитор, ремешок которого больно врезался в плечо.

Найдя в углу перевернутое ведро, Матиас подвинул его к двери и, усевшись сверху, прижался к ней ухом. По ту сторону царила плотная тишина.

– Кажется, все спокойно.

– Не стоит недооценивать старого доброго Юри. – Томаш покачал головой. – Кажется, он что-то заподозрил. К тому же в этом году директор особо подчеркнул наказание, которое ждет выпускников, осмелившихся следовать традиции Трех Проказников.

– Ты что, испугался? – фыркнул Матиас.

– Нет, конечно!

– Традиция есть традиция, – назидательно сказал Ян. – И в этом году почетная миссия легла на наши с Матиасом плечи. Если боишься, можешь вернуться домой – тебя никто не заставляет нам помогать.

Его голос звучал мягко, но холодно. Называя имя Матиаса, Ян отвернулся, всем своим видом давая понять, что они по-прежнему в ссоре. С той драки прошла уже неделя, но они до сих пор не помирились. Хельга знала: Матиас не раз пытался все наладить, но Ян не хотел ничего слышать – он был убежден, что друг специально встал между ним и Лидией.

– Так сколько у нас времени? – Оливер снял с плеча рюкзак и расстегнул молнию.

– Примерно два часа, – ответил Томаш. – Обычно Юри спит крепко, плюс он еще и глуховат… Можно не волноваться, что он нас услышит.

– Отлично. – Приоткрыв дверь, Матиас выглянул в коридор. – Все спокойно.

Оливер выудил из рюкзака огромный пакет с канареечно-желтыми стикерами.

– Может, еще немного подождем?

Традиция Трех Проказников, о которой говорили парни, появилась в гимназии много лет назад, когда трое выпускников решили оставить о себе весьма своеобразную память, устроив День пакостей и розыгрышей. Легенды об их проделках передавались от одного поколения учащихся к другому, все больше обрастая подробностями. Так, было известно, что, прокравшись в гимназию ночью, троица перекрасила дверь сторожа в зеленый цвет, приклеила футбольные мячи к полу спортзала, спрятала парочку особенно вонючих носков в раздевалке, отключила звонок, извещающий о начале занятий и переменах, и заменила в буфете пакетики с сахаром на такие же, но с солью. Имена Проказников остались неизвестными, но идею радостно подхватили. Из года в год среди выпускников выбирали трех смельчаков, которым предстояло повторить День пакостей. Жеребьевка проводилась анонимно: никто не знал, кому выпал «счастливый билет» и когда именно состоится розыгрыш. В этом году Тремя Проказниками стали Ян, Матиас и их сокурсник Давид, который почему-то сильно запаздывал.

Подойдя к Матиасу, Хельга опустилась на колени рядом с ним и высунула голову в приоткрытую дверь. Длинный коридор тускло освещался тремя лампами, которые горели всю ночь. По обе стороны коридора виднелись десятки дверей, а в конце – доска объявлений и стенд с расписанием факультативов.

По коридору, эхом отбиваясь от металлических шкафчиков, прокатился громогласный храп, который доносился из кабинки сторожа.

– По-моему, можно не переживать, – улыбнулась Хельга.

Одинокая лампочка, свисающая с потолка каморки, зловеще мигнула.

– Ну что, начнем? – Томаш заметно нервничал.

Ян достал из кармана куртки пакет с воздушными шариками.

– Все знают, что делать? У нас пять целей: дверь кабинета директора, спортзал, часы в главном корпусе, студенческое радио и кафетерий. И ничего не забудьте!

– Ни за что. – Оливер помахал пачкой стикеров. – Я ждал этого дня всю жизнь!

Матиас ухмыльнулся.

– Тебе стоит пересмотреть свои приоритеты.

– Это будет не в твою пользу.

– Звучит не очень-то убедительно.

– Ребята, может, вы поворкуете потом? – не выдержала Хельга. – Если хотим все успеть, нам лучше пошевеливаться.

– Бэмби, да как ты можешь? – Оливер возмущенно втянул воздух. – И кто только пригласил тебя?

– Ты, вообще-то, – любезно напомнил Томаш.

Он попытался первым протиснуться к двери, но ему помешал Матиас:

– Ну уж нет, мастер Сплинтер! Будешь следовать за мной. Ян проследит, чтобы ты не убился на ровном месте, перебудив при этом половину Праги. А вы двое, – он взглянул на Хельгу и Оливера, – как закончите с дверью, идите в спортзал. Мы будем ждать вас там.

Раздав указания, Матиас выскользнул из каморки.

* * *

– Поверить не могу, что делаю это! – Хельга уставилась на желтые бумажки, которые, казалось, светились на темно-коричневых дверях кабинета директора. Сидя на полу, она как раз закончила приклеивать стикеры.

– Поверить не могу, что не делал этого раньше! – вторил ей Оливер с широкой улыбкой.

Закончив украшать стикерами стол секретаря, он отступил на несколько шагов и оценивающе осмотрел свою работу. Судя по сияющему виду, Оливер остался доволен результатом.

– Знаешь, ты нравишься мне все меньше. – Хельга никак не могла отделаться от мысли, что он сейчас похож на злого гения.

– Удивительно, что я вообще тебе нравлюсь, – не растерялся Оливер. – Директор Вацлав будет в восторге от нового цвета, вот увидишь!

Нет, не увидит, так как не посещает гимназию. Хельге безумно хотелось прийти завтра перед началом занятий, но это было бы слишком подозрительно. Впрочем, Матиас непременно все ей расскажет.

Прилепив последний стикер, Хельга поднялась и недовольно щелкнула языком. Дверь выглядела просто нелепо, напоминая огромный лимонный леденец, аккуратно приклеенный к стенке.

– За это мы будем гореть в аду, – сказала она.

– Не хочу тебя расстраивать, но, боюсь, ты права.

– Почему именно желтый?

– А почему нет? Говорят, он сейчас в моде. Не смотри на меня так, я знаю больше, чем ты думаешь.

Собрав оставшиеся стикеры, Оливер спрятал их в рюкзак и, взглянув на наручные часы, сказал:

– Бэмби, мы быстро справились. Не хочешь прогуляться, прежде чем идти в спортзал?

– Только если ты просветишь меня о других модных тенденциях, – давясь от смеха, поддела его Хельга. – Это так заводит.

– Неужели? Что ж ты раньше молчала! – рассмеялся Оливер.

Миновав несколько коридоров, Хельга и Оливер добрались до двери, ведущей на задний двор. На ночь Юри запирал все входы и выходы изнутри, оставляя ключи в замочных скважинах. Он забирал их во время утреннего обхода, еще до того, как в гимназию начнут стекаться ученики. Такой подход охранника к работе сейчас был весьма кстати.

Оказавшись на залитой лунным светом террасе, Хельга первой спустилась по лестнице и ступила на аккуратный газон. Последние дни октября выдались необычайно теплыми и сухими, небо было чистым, а воздух наполнял сладковатый запах прелых листьев. Оливер взял Хельгу за руку и легонько сжал ее. Они направились к старому дубу, который рос посреди двора. Он был настолько большим, что обхватить руками могучий ствол можно было не меньше, чем вчетвером. Корявые ветки еще золотились последними листьями, но уже скоро холодный ноябрьский ветер сорвет их и разбросает по округе. Раскидистые корни, похожие на щупальца осьминога, извивались над землей и прятались под ней, уходя на много метров вглубь. Подойдя к дереву, Хельга прислонилась плечом к шершавой коре и глубоко вдохнула пьянящий аромат осени.

– Этот запах напоминает мне о пряностях, – сказала она. – Корица, гвоздика и совсем немного паприки.

– А для меня осень всегда пахнет волшебством, – мечтательно протянул Оливер.

– Почему?

– Осенью небо ближе склоняется к городу, а ветер кружит листья в танце. Осень пахнет туманом, который низко стелется над сонной рекой и незаметно обволакивает улицы белой мглой. Осень полна искрящейся в воздухе прохладой. Она звучит сквозняками и затяжными ливнями… Соплями и ангиной… Не смейся, я серьезно! В парках больше не поют птицы – только шелестит дождь и хрустят мокрые ветки. И в один из таких дней, обходя большие лужи, ты неспешно возвращаешься домой… А вокруг сгущаются сумерки, и ты знаешь, что совсем скоро вспыхнут уличные фонари, утомляя своим желтоватым светом.

– Красота кроется в мелочах, – сказала Хельга, жадно ловившая каждое слово. – Немногие обращают на это внимание.

– И, заметив их однажды, ты останешься очарован ими навсегда, – согласился Оливер. – Назови три своих самых любимых мелочи?

Хельга на мгновение задумалась, а затем ответила:

– Ощущение солнца на коже, запах леса после дождя и раскат грома. Твоя очередь.

– Странноватый вкус шоколада с мятой, зачитанные до дыр книги и тот детский восторг, когда поднимаешься на бабушкин пыльный чердак, где хранятся коробки с разными сокровищами.

– Ты ведь рассказывал, что у твоей бабушки чердак был всегда пустым. Или ты мне соврал? – вспомнила Хельга.

– Я говорю про твою бабушку. Помнишь, сколько мы торчали у нее на чердаке? Часами исследовали пачки журналов по шитью, делали себе рыцарские плащи из старых штор и строили форт из пыльных одеял. Хотя, честно говоря, форт из одеял хорош не только в детстве. Надо повторить!

– Этого нет в нашем списке.

– Но непременно будет.

Оливер притянул Хельгу к себе и обнял – бережно, но крепко. От пронзительного взгляда его зеленых глаз у нее перехватило дыхание, а земля, казалось, ушла из-под ног. Нежно скользнув по губам Оливера кончиками пальцев, Хельга поцеловала его. Волны жара раз за разом прокатывались по ее телу и становились все сильнее. Грохочущее сердце отозвалось на эту страсть неприятной колкой болью, но, утонув в объятиях Оливера, Хельга была слишком счастлива. Ничто в мире не могло сейчас этого изменить, разве что…

– Эй! Это что такое?! – раздался поблизости знакомый голос.

В следующее мгновение что-то с глухим хлопком врезалось в дерево над Оливером и Хельгой, и их обдало ледяной водой. Хельга отпрянула и выругалась, убирая с глаз мокрые пряди волос. Под ногами лежал фиолетовый клочок мокрого воздушного шарика, который Матиас и превратил в оружие дальнего поражения.

– Чтоб вас черт побрал, я видел слишком много! – рявкнул Матиас. – Пошевеливайтесь, нам нужна ваша помощь! Потом будете ворковать…

И, фыркнув, он пулей влетел в распахнутую дверь.

– Я его прибью, – гневно глядя вслед брату, сказала Хельга.

– Только после меня, Новакова, – ответил Оливер. – Только после меня.

* * *

Как только компания учеников покинула гимназию, выбравшись сквозь открытое окно в подвале, Юри прекратил громогласно храпеть. В здании воцарилась тишина, и на первый взгляд ничто не выдавало недавнего присутствия Проказников.

Взглянув на свое отражение в окне, Юри пригладил седые волосы. Ему было слегка за шестьдесят, но в хорошем настроении он вполне мог сойти и за пятидесятипятилетнего. Хитро улыбнувшись, охранник отодвинул чашку с чаем, к которому так и не притронулся.

– Эх, молодежь, – пробормотал он и поднялся с кресла. – Вот Питер и Зденек обрадуются, узнав, что наша традиция продолжает жить. Ну, пойдем посмотрим, что вы начудили в этом году.

* * *

– И как все это понимать? – Мама встретила Хельгу и Матиаса в гостиной. Сидя на диване, она нервно листала глянцевый журнал, а на столике стояли бокал и почти пустая бутылка вина. – Вы должны были вернуться в двенадцать, а не в половине третьего ночи! Матиас, отдай ключи от моей машины, они не скоро тебе понадобятся.

– Мама, я же позвонил и предупредил, что мы задержимся. Хельга была все это время со мной, – устало сказал он. – Для чего весь этот спектакль?

– Не смей говорить со мной таким тоном! – прошипела мама и, бросив журнал на пол, поднялась.

Держалась она неуверенно, язык заплетался, а ноги подкашивались. За всю жизнь Хельге еще ни разу не приходилось видеть ее такой. Папы, похоже, не было дома. Об этом свидетельствовало отсутствие его кофейной чашки на столике, очков и кипы сценариев, которые он постоянно приносил с работы. Кроме того, он бы уже примчался в гостиную, чтобы первым унять назревающую бурю.

– Папа задержался в театре? – спросил Матиас, словно прочитав мысли Хельги.

– Как обычно. – Мама недовольно сморщила нос. – Не знаю, почему я все время должна переживать о вас! Сначала этот ваш паркур, а теперь… Вы делаете это специально, да? Не можете и дня прожить, чтобы не поиграть на моих нервах?

– Перестань. Что ты несешь? – Матиас мрачно переглянулся с Хельгой. – Мам… Пойдем, я отведу тебя в спальню. Тебе нужно выспаться, а завтра мы обо всем поговорим.

Мама подняла указательный палец.

– Не указывай, что мне делать, юноша!

Хельга закрыла глаза, молясь, чтобы все это поскорее прекратилось. Поведение мамы становилось все более ненормальным, болезненным и очень расстраивало. Раньше она шла по жизни с девизом: «Все равно все будет хорошо», и проблемы отступали перед ее фирменной улыбкой и твердым нежеланием их замечать. Теперь ей не удавалось убежать от проблем, притвориться, что их нет, а столкнуться с ними лицом к лицу она была не готова.

– Почему все рушится? – Мама не унималась. – Я приложила столько усилий, чтобы мы были счастливы, а что получилось? Что получилось, я спрашиваю…

– Мы и были счастливы, – поспешно заверила Хельга. Ее слова, впрочем, не произвели должного эффекта.

– Есть вещи, которые от нас не зависят, – сказал Матиас. – Ты не можешь все контролировать.

Мама всхлипнула, но плакать не стала. Взглянув на пустую бутылку из-под вина, она покачала головой и пробормотала, явно обращаясь сама к себе:

– Мне не стоило…

– Мы пойдем спать. – Матиас осторожно подтолкнул Хельгу к дверям.

Звук открывшейся двери привлек их внимание, а спустя мгновение в комнату вошел отец.

– Как хорошо, что вы еще не спите! – радостно воскликнул он, явно не заметив всеобщей неловкости. – У меня отличная новость! Помните, я говорил, что в ноябре у меня будет небольшой отпуск? Так вот, он начинается со следующей недели. И угадайте что? Мы проведем его в Рудных горах! Вернее, недалеко от них… Я уже арендовал два чудесных домика, а это значит, что Хельга и Матиас могут взять с собой друзей! Чудесно, не правда ли? Мы с мамой будем жить отдельно и не помешаем вам. Я сегодня позвонил доктору Новотному, и он поддержал мою идею, сказав, что Хельге будет полезно провести немного времени на природе. Ну, что скажете?

Все молчали.

– Папа, это замечательно! – наконец отозвалась Хельга, видя, как улыбка отца постепенно угасает.

Переведя взгляд на жену, он очень тихо спросил:

– В чем дело? Что здесь происходит?

– Не справляюсь со стрессом, – ответила та. – Мне жаль.

– Давайте продолжим разговор утром, – вмешался Матиас и потянул Хельгу из гостиной. Выскользнув в коридор, он остановился у дверей своей комнаты и сказал: – Не волнуйся о маме, завтра ей будет лучше.

– Волшебное «завтра». – Хельга оглянулась. – Надеюсь, оно когда-нибудь наступит.