26. Копы в огне (2)

Серые дома Старо-Петергофского обступили их, склонились, будто в каком-то оккультном ритуале, высасывающем из Марка жизненные силы. Тяжело дыша, он откинулся на спинку сиденья «мицубиси». На несколько секунд прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, которые в такт его аритмии железнодорожными составами гремели в голове после инъекции наркококтейля.

– Тебе в больничку надо, а не убийцу искать. – Костров выглядел озабоченным. – Толку, что тебя зашили? Так зашитый и двинешь коней.

– Миха, не начинай еще ты, – поморщился Марк, вспомнив вдруг, что сидит в обмоченных джинсах. – Все будет в порядке, если поможешь.

– Да не вопрос, ты же знаешь. Говори, что делаем.

– Ждем звонка. Есть человек, знаю его по бабкиной коммуналке. Он сейчас с этим черным в районе Броневой, в каких-то гаражах. Я понял, он вроде заложника у кавказца. Туда мы все равно не успеем. Они куда-то уезжают. Он должен позвонить, когда выяснит маршрут. Вот тогда и стартуем. Попытаемся перехватить убийцу. И завалить его к херам.

– Завалить к херам… – задумчиво произнес Костров и повторил. – Да не вопрос. Одним больше, одним меньше. У тебя оружие есть?

Новопашин покачал головой:

– Потерял, когда подстрелили.

– Потерял… – усмехнулся Миха. – А сражаться с преступностью будешь голыми руками? Держи, – он потянулся к бардачку, вытащил ТТ – названный брат того, что был у Марка до стычки на Пулковском шоссе.

– А ты? – спросил Марк, беря в руки оружие.

– А у меня табель, если что. Ладно, ждем.

Костров достал сигареты, вытащил одну себе и протянул пачку Марку. Тот покачал головой. Чиркнула зажигалка, Миха затянулся дымом, посмотрел на друга.

– Значит, Олегыч правильно думал? Случайная смерть?

Марк потерянно кивнул, гладя пальцами ребристую рукоятку пистолета. От нехватки воздуха вело голову, словно он опускался вниз на медленно вращающемся вокруг своей оси парашюте. Странное такое ощущение. И мысли будто рождались не у него в голове. Будто он слышал их трансляцию через хрипящий радиоприемник. Качели…

– Убери ствол, пока никто не увидел, – попросил Костров. – Вон люди идут.

Новопашин в последний раз провел подушечками пальцев по нагревшемуся от прикосновений металлу, взял пистолет в руку и передернул затвор. Костров дернулся на звук взводимого оружия и увидел ствол ТТ, наведенный ему в область живота.

– Рассказывай, Миха, – произнес Марк сухими губами.

– Что рассказывать? Ты сдурел?

– Каким боком ты в этой истории? Я знаю если не все, то многое. Про морг в Мариинке, про Клееного. Почувствую, что юлишь, – выстрелю, даже не сомневайся. Мне уже по хрену… Руки, блядь!..

– Да не дергайся ты! Сигарету тушу. Все.

Миха внезапно побледневшими руками вцепился в руль машины, точно проходил крутой поворот. На кистях, как барьеры-автоматы на железнодорожном переезде, проступили синие вены. Миха смотрел прямо перед собой.

На улице пролетела большая ворона, тяжело присела на край урны и стала копошиться внутри, выискивая что-нибудь съедобное или интересное.

– Помнишь, я рассказывал, что не сразу пошел в органы? – проговорил Костров. – Учился в «путяге» на повара, подрабатывал на кухне в одном ресторане. Там у них была такая фишка. В обеденном зале стоял большой аквариум, где плавало несколько осетров, красивых таких подлюг. Их привозили из рыбхозяйства в Карелии. Клиент сам мог выбрать себе рыбину. Потом в зал выходил шеф-повар, пожилой грек, его так и звали – дядя Грека, щелкал пальцами, одобрял выбор, сачком вылавливал осетра и уносил на кухню готовить. Я в это время держал поддон под сачком, чтобы ничего не закапать. А на кухне стоял другой аквариум. Дядя Грека вываливал пойманную рыбу в него, я доставал из холодильника другую – и не факт что осетра – и начинал разделывать. А на следующий день несъеденных осетров перед открытием вновь переселяли с кухни в зал. И так они могли долго-долго кочевать из аквариума в зале в аквариум на кухне. Все было в порядке, но рано или поздно каждый осетр, как ни крути, попадал на разделочный стол… Вот и я угодил, кажется… – Миха вздохнул, посмотрел на друга. – Не знаю, как он вышел на меня. Думаю, слили в «Копах». Он как-то обмолвился, что знает Захара… Сижу я, значит, после смены, как раз в «Копах». Подкатывает ко мне «пиджак». Матерый, деловой, весь в бизнесе, труба постоянно звонит, ругается все время, всех хуями кроет. Дело, говорит, есть. По твоей части. Хорошо заплачу. Я ему: «Что за дело?» Он рассказывает, что попался на крючок к одной девице. Проститутке, у которой на него серьезный компромат. Я не вникал, какой именно. «Пиджак» сказал только, мол, есть какое-то нежелательное видео. Девица просила за него солидную сумму. Весьма солидную. Не знаю, что уж там было на этом видео, но я бы столько точно не отдал. Да и «пиджак» платить не собирался. Говорил, что запись в цифровом виде, и никто не знает, сколько с нее может быть снято копий, а уж тем более, когда и где они могут всплыть после того, как он заплатит. Ну, в чем-то он прав, конечно. В общем, он выбрал другое решение проблемы. Попросил, чтобы я убил девицу. Вот так, без всякой дипломатии, открытым текстом… Я закурю?

Марк судорожно вздохнул, как будто ему не хватало воздуха, кивнул. Костров достал сигарету, прикурил. Табачный дым кольцами пополз по салону «мицубиси». Миха снова заговорил, отвернувшись от Марка.

– Я согласился. «Пиджак» предложил нормальные деньги. Мне как раз позарез были нужны. Я попросил аванс. Он дошел до банкомата и принес девяносто тысяч. Так запросто. Сказал, что это дневной лимит, если снимать в банкомате. Обещал, что всю информацию по девице мне завтра подвезет его водитель. По выполнении я получу еще семьсот тысяч. Вроде немного, но у каждого своя цена. Тем более кто она там такая, эта девка? Шлюха, антисоциальный элемент, вставший на скользкую дорожку. Я подумал, что скину ее где-нибудь в подъезде с лестницы или что-нибудь вроде того…

– Ты прямо как Раскольников, – сказал Марк.

– Это который из «Поднятой целины»? Да? А что он там?

Не дождавшись ответа, Миха продолжил:

– На следующий день подруливает водитель. Дает мне тощую такую папку. В ней фотка и адрес… И на фотке, ты не поверишь, – твоя Алька… Да убери ты ствол, Марка. Не собираюсь я рыпаться, чего теперь?.. Неделя на подготовку и исполнение, потом еще нужно файл найти. Он, скорее всего, на компьютере. Я уже хотел позвонить «пиджаку», отказаться от работы и вернуть аванс. А потом подумал, что он ведь не успокоится, кого-то еще найдет. Звонить не стал. Что делать, не знаю…

Марк вспомнил, как они втроем – он, Миха и Алька – ходили в клуб послушать какого-то хасида-растамана, поющего реггей под жизнеутверждающие биты. Затащила их туда Алька. Костров, любимой группой которого была «Алиса», почти весь концерт просидел в баре, напропалую знакомясь с девушками. С одной и уехал домой, а потом звонил Альке и благодарил за хороший концерт. «Теперь всегда буду посещать выступления Матисьяху, раз таких девочек там можно склеить», – добавил тогда Миха.

– Почему мне не сказал? – спросил Марк у Кострова.

– Да не знаю я! – ответил Миха и ударил ладонями по рулю. – Честно, не знаю! Все думал, как поступить. Пару раз проехался за вами. Ну, когда ты возил ее на работу, – Костров с вызовом глянул на друга. – Смотрел, как ты ждешь ее, пока она с кем-то трахается. Думал, как может происходить такое дерьмо? Просто сидеть и ждать…

– Тебе объяснить? – спросил Марк.

– Да ни хера ты не объяснишь, не пытайся! – со злостью сказал Миха. – Я тебя не пойму, это точно!.. Да это твои проблемы. Но, думаю, еще бы раз-другой посмотрел на все эти дела, и на что-нибудь уже решился. Честно.

Марк взглянул на него.

– Я так и подумал, сволочь, – сказал он.

– Иди в жопу, – ответил Миха. – Подумал он… А я не успел ни о чем подумать. Кстати, я был тогда на Искровском, но уехал до того, как… До всего, что случилось… Потому и вернулся быстро. Сначала даже не понял, что произошло. Потом решил, раз уж все так сложилось, можно сообщить «пиджаку», что работа выполнена. Только нужно было найти файл. Про Алькин ноут я знал. Подумал, где еще быть файлу, как не там. Проводил тебя до Володарского моста, убедился, что ты домой поехал…

Марк кивнул, вспомнив, как, стараясь остаться незамеченным, его какое-то время преследовал «Мицубиси-Лансер».

– Сам рванул на Черную, на Алькину съемную хату. Рассчитывал, что бук там. Не повезло. Значит, надо искать у тебя. Замки` в твоей квартире я помнил, понимал, мне с ними не справиться. Стал соображать, что да как. Всплыл этот Клееный. Ну, вытащил он из твоей квартиры ноутбук. Вечером в пятницу это было. И флешку из фотика забрал, мудак неисправимый!.. Ребята сегодня говорили, что нашли его убитым. Ты его уделал?

– Дальше, – не отвечая, сказал Новопашин.

– Да я понял, – произнес Миха. – Звонил ему, чтобы он затаился где-нибудь, но не успел он, видимо. Ты оперативно сработал…

– Дальше давай, – повторил Марк.

– Дальше… Дальше встретился с «пиджаком». Сидим в его тачиле, водитель гуляет. Я ему – комп, он мне – деньги. «Погоди», – говорит. Я весь на стреме. Решил, что «пиджак» кого-то еще нанял, чтобы меня вальнуть. Типа, следы заметает. Фильмов американских насмотрелся. Точно, водитель подводит парнягу какого-то, правда, непохожего на киллера – щуплого, в очках. Хотя курок спустить может и такой дрищ. «Пиджак» кивает, щуплый садится в тачку, на переднее сиденье. Включает ноут и – давай в нем шоркаться. Все хмыкает. Потом возвращает бук «пиджаку», говорит, что ничего внутри не нашел и отваливает. «Пиджак» тут же на меня накинулся, не было ли еще компьютера? Говорю, не было. Я, мол, во всяком случае, не видел. Тогда он достал из сумки планшет, потыкался и показал мне отрывок, который ему выслала Алька. В общем, там девчонки, «пиджак» этот – только без пиджака, вообще – без всего, с одним хуем наперевес как революционный матрос. И ничего такого на этом видео не было, но это же отрывок. Он спрашивает: «Ты обратил внимание на ракурс?» А ракурс там, как в компьютерных играх, когда бродишь по коридорам, отстреливаешься от уродов всяких. «Пиджак» и задвинул: «Может, она глазами снимала. Развитие технологий, новые гаджеты. Может, у нее в глазах какие-нибудь биоимплантаты, видеокамеры вживляемые. Вдруг наука до этого уже дошла». Я смотрю на него – серьезно ли он, а он прямо дальше залечивает, прямо «Звездные войны» пополам с «Матрицей». Он, конечно, не шарит в компьютерах, я тоже, но, если бы японцы и изобрели что-то подобное, как ты думаешь, какая вероятность, что такая штука оказалась бы в голове у Альки? И сколько бы она стоила, а? Но «пиджак» как с катушек слетел. Не слышит меня – и все. Заладил одно: «Файл у нее в глазах. Надо его достать». Охуеть. Я говорю: «Хорошо, и как ты хочешь достать его?» Он мне: «Вместе с глазами». Я в осадок выпал. Хотел распрощаться и уйти, пусть делает, что хочет, но без моего участия. Он меня придержал за руку и сказал, что это за мной. Мол, я свою работу до конца не выполнил. Я ему: «Отвали!» Тут он запел по-другому. Пообещал, что сдаст меня нашим, если я не закончу. Вот черт! – Миха покачал головой. – И он бы сдал, по нему видно было. По херу ему было, что я против него ответку бы включил. А если я все исполню, он добавляет еще сотню к оплате.

Костров помолчал.

– Так или иначе, Марка, я пошел. Что Альку отвезли в Мариинскую больницу, я знал. Приехал туда. Проскочил мимо охраны, сказал, что…

– Знаю, что ты там сказал, – кивнул Новопашин.

– Мне состояние «пиджака» передалось, я весь на мандраже, накручиваю себя. Воткнул марафета, не соображаю почти ничего. Думаю, ну а что, если и вправду что-то такое там с ее зрением. Ну вдруг… Нашел ее. Глаза вынимать, конечно, не стал. Решил, просто рубану… Там топор пожарный висел прямо под фонарем, а то, что видеокамеры не пишут, я у охранника узнал. Стою в морге, топор держу, холодно, страшно, луна в окно светит – жесть жестяная. Стою и про тебя с ней думаю, а сделать не могу ничего – я же вроде нормальный человек, не маньяк какой. Не знаю, сколько там стоял. Наверное, долго… Прям студент этот дрожащий. Который бабку топором хуякнул… Потом решил – надо либо делать, пока никто не пришел, либо сваливать. Ну, я простыню откинул с лица и…

Марка затрясло, будто он мокрым вышел на мороз. Или это наркотики? Запутываясь в мыслях, отыскивая в голове, что надо спросить, и сразу забывая, Новопашин уронил пистолет на колени, прижал правую руку ко лбу и издал какой-то звук – наполовину стон, наполовину скрежет. Костров схватил его за свободную руку и держал, рассматривая друга, словно впервые видел. Марк никак не отреагировал на это прикосновение. Может быть, даже не почувствовал его.

– И ведь еще не конец, – подождав минуту или две, сказал Миха.

– Что? – посмотрел на него Марк.

– Никакого файла там, конечно, не было. Все это бред. Если бы можно было что-то вживлять в глаза, у половины прохожих на Невском такие штуки были бы… Сегодня «пиджак» опять позвонил мне. Сказал, что надо встретиться. Я не хотел, дел невпроворот, но он настаивал. Подъехал, сел в его «ха-шесть». Водила курит на скамеечке рядом. «Пиджак» объявил, что файл всплыл. Он у его дочери. Как он у нее очутился, «пиджак» не знает. Не знал… Ну, а дочка взяла и запросила денег. Пять лямов. Оказалась пожаднее Альки… Еще та семейка, мать их…

Костров нахмурился.

– «Пиджак» и заряжает мне новые правила игры. Поскольку компромат – вот он, то это мой косяк. Я его и должен исправить, нравится мне это или нет. А если… По итогам – шантаж на шантаже. Тип скользкий и такой… Влиятельный. Спалить меня ему ничего не стоит. Если понадобится, сделает, как обещал, я и не сомневался… Надо было мне с самого начала вернуть аванс…

– Ныть будешь, когда живот тебе прострелю, – перебил его Марк. – Пока ведь нет, правда? Сохраняй хладнокровие.

Он хотел сказать не это, но мысли скользили, словно по ледяному склону, обрывались в темную бездонную пропасть, тянули за собой.

– Хладнокровие? – Миха криво усмехнулся. – Видел бы ты, каким я был хладнокровным потом. Когда дошел до своей машины, взял ТТ, вернулся и застрелил «пиджака» прямо в его тачке, среди бела дня. Вот и все, опустела без тебя земля… Вместе с водилой, он ведь тоже видел мое лицо. Крыс нужно ебошить, а не затевать с ними грызню.

– Решил все проблемы одним махом?

– Не одним. Дочка «пиджака» встречалась с человеком. Тот должен был подвезти ей часть денег. «Черный» нал, снятый со счета «пиджаковой» фирмы, так он мне сказал. Когда «пиджак» спросил «бабловоза», где должна состояться встреча, тот ответил. С какой стати ему нужно было что-то скрывать от директора? «Пиджак» хотел, чтобы я дождался передачи денег и легонько шуганул дочку. Никакого насилия, только напугать. Забрал бы деньги и этот долбаный файл. Теперь, когда «пиджака» не стало, до файла мне дела не было. Интересовал только финансовый вопрос… В общем, натянул я маску, тряхнул ту суку – а как назвать ее еще, а? – родного папца шантажирует. Без насилия, правда, не обошлось, но совсем чуть-чуть, на пару царапин. Деньги отжал и свалил. В общем, я в дамках – только понедельник, а я уже с кучей бабла. И тут ты звонишь, предлагаешь невесть что. Убийцу ловить. Я бы лучше тебя отвез к врачу или, на крайняк, в бар, пропустить по паре «отверток». Но надо замаливать свои грехи, да? Так что сидим и ждем звонка.

– Тебе совсем плевать на этих людей?

– Плевать? Сам знаешь ментовскую психологию. Обычный человек у копа вызывает подозрение или презрение… А кто они мне? Да конечно, плевать.

– А Алька?

– Ты как не понял. Я же сказал, что не убивал ее, – пожал плечами Миха и посмотрел на Марка.

У того зазвонил телефон.

– Жека.

Пока он разговаривал, Костров завел машину.

– Ну? Едем? Куда? – спросил Миха, когда Марк закончил разговор.

Новопашин помолчал. Посмотрел на Кострова. Спросил:

– Хочешь сказать, сделал все из-за денег?

– Ты только сейчас воткнул?.. Бля, даже не думай когда-нибудь влезть в эту их ебаную ипотеку…

* * *

Марку показалось, что они спускаются на дно океана – и не того, что нарисовали художники Диснея в «Русалочке». С каждой минутой становилось все темнее, все необычней и напряженней. Зачем кавказец завез Жеку в эти дебри?

Сбоку проплыла тень какого-то полуразобранного механизма. Словно гигантский скат. Стайкой планктона заметался рой насекомых, попавший в свет фар. «Мицубиси» потрескивала на ухабах, как корпус подводной лодки, сжимаемой давлением.

– Куда теперь? – посмотрел Костров на Марка.

– Вперед, – пожал плечами тот.

– Вперед? А где это – вперед? Дороги-то нет.

Вдалеке мелькнул вдруг гнойный, разбавленный сумерками свет. Наверное, как маяк, если на него смотреть из-под воды.

– Туда, что ли?

– Давай. Близко только не подъезжай.

Беспокойство попыталось укусить сердце Марка, но гремучая смесь кокаина и героина в крови обволакивала разум, запретным оберегом защищала от эмоций.

Остановились метров за сто до источника света. Отсюда было видно, что это освещаются изнутри потроха какого-то цеха, чьи габариты терялись в темноте. Под ногами, как корни выдираемых хирургом зубов, хрустнул гравий.

– Фары гасить не буду, – сказал Миха. – Иначе не найдем потом тачку.

Новопашину показалось, будто к боку приложили перцовый пластырь. Машинально забрался под куртку рукой, провел по повязке и попал пальцами в липкое. Так и есть, разошелся шов. И уже давно, раз бинты пропитались кровью. Говорить об этом Кострову он не стал. Сейчас не это главное.

Сжав пистолеты со снятыми предохранителями в полусогнутых напряженных руках, Новопашин с Михой, держась в паре метров друг от друга, приближались к источнику света. Один раз Костров обо что-то споткнулся. Чуть не упав, шепотом выругался.

До раскрытых ворот цеха оставалось метров десять…

Уже пять…

Марк увидел стоящие в ярко освещенном цеху автомобили, людей, услышал голоса. Внезапно мелькнула тень, кто-то вскрикнул от боли. Тень, вырастая в размерах, метнулась к выходу, навстречу Марку, и исчезла. Растворилась в темноте, испугавшись оглушительно прозвучавшего выстрела.

В трех метрах от Новопашина застыл поймавший в грудь пулю из ТТ кавказец. Тот самый, который затаскивал его в кабину лифта на Старо-Петергофском. Он на мгновение замер, потом колени его подломились, и кавказец опрокинулся на спину. Не обращая больше ни на что внимания, Марк приблизился к телу. Кавказец не шевелился, смотрел вверх раскрытыми глазами, из которых только-только утекла жизнь. Марк опустил пистолет.

Глядя на убитого им человека, он чувствовал, будто эта пуля продырявила и его самого. И через пулевое отверстие вытек смысл его существования в последние три дня. Его миссия закончилась, но он не чувствовал ничего, что, наверное, должен был чувствовать. Никакого гнева или злобы, никакого облегчения или триумфа. Только слабость из-за открывшегося кровотечения.

Мстишь – копай сразу две могилы.

Из цеха кто-то вышел и приблизился к нему, вросшему в землю над трупом. Марк поднял взгляд. Одна из нанятых Джонни И. Стальных Симпатий все-таки уцелела на стройке? Или нет, кажется, эту девушку он видел впервые. Ее длинные светлые волосы ниже плеч были заплетены в африканские косички и стянуты в узел на затылке. Девушка склонилась к телу кавказца, взялась пальцами за запястье, проверяя пульс.

– Мертв? – для чего-то спросил Марк, зная ответ.

– Да.

– Как вы нашли нас на Пулковском шоссе? – зачем-то поинтересовался он.

Симпатия помолчала.

– Захар из «Копов». Ты ведь его знаешь?.. Мы с ним сотрудничаем, – не поднимая головы, ответила она. – Он сам позвонил нам. Искали его, – девушка кивнула назад, – полночи, нашли только утром.

– Это он убил твоих… коллег, – показав на мертвого чеченца, сказал Марк, не зная, захочет ли девушка отомстить, если узнает, что кровь одной из ее подруг на его руках.

– Было бы время засесть с «оптикой» на соседнем здании, думаю, все сложилось бы иначе, – ничего не выражающим голосом сказала Симпатия после короткой паузы, продолжая смотреть мимо Марка.

Увидев внутри цеха Джонни И. и Драгана, Марк не удивился. Наверное, на это просто уже не было сил, вместе с кровью вытекающих из простреленного бока. Он обогнул так и оставшуюся сидеть девушку, прошел мимо настороженно глядящего на него подобравшегося кавказца в кожаной куртке.

– Ты его искал, – сказал Марк Джонни И. и кивнул назад. – Убийца твоего племянника.

– Знаю, – произнес тот. – Ты свою работу выполнил. Расплачу´сь с тобой завтра, если не возражаешь.

– Не надо денег, – покачал головой Марк. – Сам знаешь, что это личное.

– А он кто? – посмотрел Джонни И. на стоящего чуть дальше Кострова.

– Он со мной, – ответил Новопашин. – Проблем не будет… Отпусти его, – он показал на Жеку, с отсутствующим видом усевшегося задницей прямо на пол возле каких-то кип.

Ильяс обернулся на Жеку, снова посмотрел на Марка. Покосился на двинувшегося вдруг к выходу Драгана.

– Позвоню пока с улицы, – пояснил тот Ильясу, доставая из кармана телефон. – Мобильник тут не ловит. Стены такие…

– Я хотел, чтобы он ответил за свой поступок… – нахмурившись, проговорил Джонни И.

– Еще ответит, если не изменит образ жизни, – усмехнулся Марк.

– Я больше не буду, – подал голос Жека. – Вот честно. Исправлюсь, – вспомнил «Республику ШКИД». – Артистом хочу быть! Мечтаю!..

– Ты лучше заткнись! – сказал Марк.

Жека подумал, что, наверное, Марк прав. Надо остановиться. Поглубже спрятать лезущую из всех щелей даже в такой момент иронию.

Остаться живым.

Сработало. Ильяс снова взглянул на Жеку и сказал Новопашину:

– Хорошо… Только потому, что я тебе должен.

– Спасибо, – произнес Марк и бросил Жеке: – Пойдем.

– Задержись на минутку, – попросил Джонни И. у экс-копа.

– Жека, ты давай двигай к нашей машине. Она тут рядом, мы немного не доехали. У нее фары включены, увидишь. Жди нас там.

Преодолевая боль, Жека поднялся на ноги. Встретился взглядами с телохранителями Ильяса, которые подняли брошенное по приказу Гази оружие. Ему показалось, что они борются с желанием выстрелить в него. Он шагнул раз, другой. Кавказцы молча провожали его глазами, но не делали никаких попыток нарушить приказ босса, отпускавшего угонщика. Под перекрестными взглядами всех присутствующих Жека бочком-бочком приблизился к воротам, у которых лежало тело чеченца.

– Спасибо, – сказал он, обращаясь не то к Джонни И., не то к Марку, и будто вплыл в караулившую снаружи темноту.

Исчез.

Марк спросил у Ильяса:

– Что ты хотел?

– Пойдешь работать ко мне? Со своим другом?

Марк переглянулся с Костровым. Он так ничего и не сделает за тот удар топором в лицо своей любимой девушке? Своей? Любимой?

– Ты какой-то бледный, – заметил Джонни И.

Марка опять заколотило. Собрав силы, которых у него осталось не очень-то много, он ответил:

– Нет, не подходит нам твое предложение. Спасибо, но – нет.

– Подумай, – пожал плечами Ильяс. – Как меня найти, ты зна…

В стоявшем посреди цеха «приусе» щелкнуло. «Тойоту», в которой взорвался газ, подбросило вверх, осколок пробил кислородный баллон, и здание объял огненный ураган.

В последнее – растянувшееся в минуты, часы и, кажется, годы – мгновение, когда Марк наблюдал надвигающуюся на него стену пламени, в его голове звучала закрученная в луп строчка из «Portishead». Он никогда не знал, про что эта песня, но Алька любила ее и иногда напевала под душем, четко произнося только первую строчку.

«It’s a fire (Это пожар)…»

* * *

– Я уже давно говорю Ильясу, чтобы он остановил завод, – произнес Драган, отходя от здания цеха в темноту. – Даже сейчас с ним спорил. Вредные выбросы, пластик, едкий раствор прямо в землю сливают, а тут и до Невы недалеко… Тем более что завод прибыли не приносит. Для него это все игрушки. А он смеется, шутит, что на наш век экологии хватит, называет меня параноиком. А параноик – это всего лишь человек, сведенный с ума пониманием всех факторов…

Драган резко встал, повернулся в ту сторону, откуда пришел. Посмотрел на застывшую в метре от него Стальную Симпатию.

– Тоже считаешь меня чокнутым?

– Нет, – пожала та плечами и поправила свободной рукой волосы. – Ильяса пасут федералы. Это ведь более важная причина?

– Точно. Всех за собой утянет, если что… Сработает?

– Сейчас проверим, – ответила девушка и нажала кнопку снятого с Гази пульта.

* * *

Осторожно передвигаясь в темноте, Жека, как и велел ему Марк, шел на свет фар. Ноги едва держали. Хотелось сесть на землю и, закрыв глаза, попытаться осознать тот простой факт, что он выбрался из этой передряги живым и почти невредимым, если не считать ушибов.

Можно думать о делах, решать второстепенные вопросы, строить планы на будущее.

Неожиданная яркая вспышка озарила все вокруг сочным желто-багровым светом. Жека увидел прямо перед собой темную лужу, правее были еще не снятые рельсы узкоколейки. На секунду Жеке показалось, что он попал на ночной запуск ракеты на Байконуре, но потом громкий взрыв упруго толкнул его в спину, и когда Жека обернулся, то увидел пылающий цех. Режущее глаза на фоне тьмы пламя вырывалось из завалившихся набок ворот и играло оттенками алого цвета. Громко и страшно, перекрикивая пожар, выли люди – наверное, работники расположенного за стенкой производства. Облизываемая языками огня фигура, пошатываясь, вырвалась из высокотемпературного ада и упала рядом с цехом. А пожар только начинался. Синтетические ткани занимались как порох, пускали невидимый, но резко пахнущий дым. Пламя выплескивалось через крышу, выкатывалось из здания через отверстия для вентиляции.

Что-то там (какая-нибудь производственная химия?) рвануло еще раз – так, что затряслась земля.

Жека отвернулся и чуть ли не на ощупь (в глазах мелькали разноцветные бабочки) пошел к машине. Водительская дверь оказалась незапертой. Жека сел в кресло и стал ждать, стараясь не смотреть на гигантский костер. Успел или нет выбраться Марк?

Где-то через четверть часа он понял, что можно уезжать. На этой тачке доехать до города… Или не рисковать? Бросить ее на шоссе и ловить попутку? Ладно, решит по дороге.

Где только ключи? Скорее всего, их забрали с собой, но поискать-то можно. За солнцезащитным козырьком только двести рублей и заламинированный в пленку техпаспорт. Под сиденьем пусто. Ну не в бардачок же их кинули… Жека наклонился. Да конечно, куда их тут засунуть? Почти все пространство бардачка было занято скомканной черной… тряпкой, что ли? Он потянул ее, и из бардачка на пол вдруг что-то упало. Жека нагнулся и при свете пожара разглядел тяжелую пачку денег.