24. Качели

Два часа. Волчья полночь, отступающая, как море при отливе, уносила шутки и разговоры, оставляла после себя слипающиеся веки, путающиеся мысли и желание закрыть глаза и уснуть – уснуть-уснуть… Трое копов – Новопашин, Костров и прикомандированный к ним Саша Чернов, похожий на китайца совсем молодой еще оперативник из ФСКН – боролись со сном в прокуренном салоне УАЗа – «буханки», прячущейся в морозной темноте. Человека, которого они ждали, полгода назад объявили в федеральный розыск. Убийство с отягчающими (попавшим под руку велосипедным насосом до смерти забил мать двух несовершеннолетних детей), распространение наркотиков. Стукач – случайно взятый патрулем бегунок-«джон», у которого от страха перед приближающейся ломкой развязался язык, – сдал убийцу, сообщив, что тот должен на днях появиться у одного своего приятеля, проживающего в частном доме в Парголово. И вот – уже третья ночь в засаде. График на износ – утром они сбивали сонливость, накоротко отсыпаясь дома, с обеда работали по другим делам, мешая кофе с кока-колой, к ночи ехали в пригород, сменяя дневную опергруппу.

Мартовские сумерки сгущались, скрывая новостройки, неумолимо наступающие на индивидуальное строительство, оставшееся с послевоенных времен. К десяти вечера поселок вымирал, на улицах изредка мелькали силуэты передвигающихся стаями, словно нежить, гастарбайтеров и злых весенних собак-социопатов. «Псы тут такие, что того и гляди накинутся и изнасилуют, – говорил Миха, осторожно вылезая из „буханки“ по нужде. – Или откусят чего…»

Все, о чем можно было переговорить и что можно было обсудить, переговорили и обсудили в две предыдущие ночи. Пытались спать по очереди (один спит, двое дежурят), но заснуть и не просыпаться на неудобном скрипучем сиденье получалось только у Кострова. Он, по большей части, и спал. Марк и Саша, борясь с зыбкой рябью дремоты, выключали печку, открывали окна, впуская в УАЗ холодный воздух. Невидимые в темноте банки из-под бесполезного «Burn», сминаясь, хрустели под ногами. Энергетик скрипел на зубах, превращался в налет, покрывавший небо, но сон не прогонял. В какой-то момент оказалось, что Марк задремал. Понял он это, когда подумал: «А вдруг все заснули». Короткий, обжигающий органы чувств всплеск адреналина заставил его вздрогнуть, вскинуть голову, уткнувшуюся подбородком в грудь, и распахнуть глаза.

– Все нормально, – услышал Марк голос сидящего рядом Саши. – Ты прикемарил ненадолго…

Новопашин посмотрел на него и увидел что-то, показавшееся ему странным. Перед Черновым, на уровне груди, полыхал язык изображенного на банке «Burn» огня. Пламя внезапно мигнуло как от сквозняка, зашипело, когда на него что-то капнуло. Приглядевшись, Марк разглядел, что то, что он спросонья принял за логотип «Burn», было огнем из одноразовой зажигалки, на которой Саша грел странной формы чайную ложку с жидкостью.

– Что это у тебя такое? – спросил Марк.

– Мельхиор, если ты про весло. От тетки достался, – хмыкнул Саша. – Считай – фамильный. А это – качели. Чтобы не срубиться. Наша служба и опасна, и трудна…

– Качели? – не понимая, переспросил Новопашин.

– Классика жанра – хмурый с кокосом. Излишки вещдоков. – Саша отложил зажигалку. – Слушай, посвети телефоном…

При тусклом голубоватом свете от экрана мобильника Чернов через отломленный сигаретный фильтр втянул раствор в заранее подготовленный инсулиновый шприц.

– Втыкает от него не по-детски, – пояснил Саша, – бодрит, словно к атомному реактору прислоняешься, но никаких трипов. Наоборот, мозги прочищает. Чистый «фулл пауэр». Становишься весь как струна натянутая, в правильном смысле, понимаешь?.. Хорошая такая штука. Кажется, с ней можно до ста лет жить не тужить. Или вообще вечно, если не сторчишься раньше. Сейчас вмажусь и до утра спокойно досижу. А ты, если хочешь, спи…

Но сон у Марка прошел. Он смотрел, как Саша зажал левую руку между закинутых друг на друга ног и почти на ощупь ввел иглу в вену где-то между большим и указательным пальцами. Чертыхнулся от боли, всосал сквозь сжатые зубы воздух. Надавил на поршень машинки и выдохнул. Ненадолго, на минуту или полторы, откинулся на спинку жесткого сиденья УАЗика.

– Тебе намутить? – спросил потом он у Марка. – Нет? Ну, гляди сам… Сколько же мы будем караулить этого типа?.. Достало…

До половины шестого утра, когда наконец появился разыскиваемый, которого опера взяли, дав расплатиться с таксистом, Марк наблюдал за Сашей. Тот то безостановочно трепался, то замолкал, словно медитируя. Выскочил из засады первым. Ломая лед на замерзших лужах, подбежал к «объекту», уклонился от ножа и ударил преступника ногой в живот.

Когда копы скрутили разыскиваемого и Миха завел чихающий двигатель «буханки», Саша подмигнул Марку.

– Отлично поработали, – сказал он.

Новопашин кивнул, морщась и держась за правый бок. Печенка стонала от лошадиных доз выпитого за ночь энергетика. «Где бы достать новую?» – подумал Марк, чувствуя, как усиливается боль в боку, обжигает, режет, разрывает клетки печени.

Он судорожно вытолкнул из легких воздух и медленно, словно преодолевая сопротивление толщ воды при подъеме с глубины, пришел в себя.

Увидел над собой лицо Ольги и услышал ее голос:

– Он очнулся, Евдокия Дементьевна…

* * *

Обрывки, осколки памяти, застрявшие в чужой голове, крупными стежками пришитой к его телу.

…Перестрелка в строящемся доме, когда его обошли по балкону сзади, и он поймал пулю. Баю-бай… Он должен был умереть уже тогда. Но не умер. Очнулся на заднем сиденье машины. Справа – Жека. Кто за рулем, Марк не видел. Машину сильно тряхнуло, он застонал и потерял сознание.

Жека и Гази остановились у самого подъезда дома на Старо-Петергофском, выволокли Марка из «тойоты», дотащили до лифта, ни с кем не столкнувшись на лестнице (середина рабочего дня), подняли на нужный этаж. Марк не видел и не чувствовал этого, лишь откуда-то издалека до него доносились их искаженные голоса, которые он сначала счел ангельскими. Но потом понял, что ангелы не могут так грубо материться, пока тащат его тело к тому месту, откуда он бы узрел яркий свет, видимый всеми умирающими.

Потом (или это было до того?) Марк услышал, как один из тех, кого он принял за ангелов, рассказывал про двойное убийство. Про то, как он застрелил Альку. Сделав усилие, Новопашин сумел приоткрыть налитые свинцом веки. Всего лишь на мгновение, но облик говорившего прочно впечатался в его умирающий мозг.

Запыхавшиеся и перепачканные чужой кровью «ангелы» сдали раненого Ольге, которую Жека еще со стройки тревожным звонком вызвал с работы.

– Зачем вы привезли его сюда, Жека? – нервно сорвалась та. – Ты же сказал, небольшая проблема… Небольшая, а не огнестрел в печень! Его нужно в больницу, к хирургу… Я что, изучаю магию, по-твоему? Ворожу? Что я с ним сделаю?.. Ты понимаешь, что он умрет тут?..

Жека понимал только то, что она боится за своего любовника, поэтому не стал с ней пререкаться, а повернулся к бабушке Марка. Та стояла тут же, в комнате соседки, с дымящейся сигаретой в зубах и с валидолом под языком, испуганная, но собранная.

– Евдокия Дементьевна, скажите ей, чтобы она дала Марку какую-нибудь таблетку. Или укол сделала… Ну, пусть хоть градусник поставит.

Жека осознавал, что такие разговоры возле все больше и больше бледнеющего (хотя вроде бы куда больше?) Марка вряд ли уместны, но остановиться не мог. Метла трепалась сохнущим на улице бельем в ветреный день. В конце концов, что ему еще делать? Произносить клятвы мести и все такое?

– Я сама тебе сейчас градусник поставлю! И знаешь куда?

– Оленька… – начала старуха, но молодая соседка перебила ее.

– Несите его на кровать, – произнесла Ольга и, вытащив из шкафа старенький узорчатый плед, кинула его поверх покрывала.

Жека с Гази подняли экс-копа с кресла, положили, куда сказала Ольга. Та села на край постели, расстегнула куртку, задрала вверх водолазку, продырявленную пулей. Увидев рану, из которой все также сочилась кровь, тихо прошептала:

– Вашу мать…

Встала, взяла телефон и с ним отошла к окну. Оттуда, как помнил Жека, был виден сквер и детская площадка.

– Жека, что случилось? – спросила Евдокия Дементьевна.

– Долго рассказывать, – проговорил Жека.

Гази дернул его за рукав.

– Надо ехать, – сказал он.

Куда? Зачем? Кто ему скажет, что вообще происходит? Но не здесь же выяснять это. Нечего делать убийце в этом доме.

– Ладно, – кивнул Жека. – Нам пора…

Кинув последний взгляд на раненого Марка, Жека повернулся к двери в коридор. Выходя, услышал, как разговаривала по мобильнику Ольга:

– Да, считай, экстренный вызов… Зашить человека… Дома, не в больнице… Умею, но ты же знаешь, кого я зашиваю… Этот живой. Пока еще… Слушай, нет времени, приезжай… Ну скажи там что-нибудь… Пожалуйста… Да, буду тебе должна… Поужинать? Обязательно сходим…

* * *

На стопке книг возлежала похожая на плавательный пузырь огромной рыбы литровая пластиковая банка. От нее к воткнутой в вену игле протянулась прозрачная трубка капельницы. Какое лекарство втекало по ней в Марка, он не знал, но уж во всяком случае – не то, что придавало силы. Даже сейчас, лежа в постели, Марк чувствовал оглушающую слабость. В поле время от времени плывущего зрения появилась Ольга, озабоченно посмотрела на него. Прячась от ее взгляда, Марк прикрыл глаза, пытаясь составить логическую цепь. Как могло случиться, что он со стройки у Пулковского шоссе попал в квартиру, где жили Ольга и его бабушка? «Жека», – понял Марк. И тут опять, во второй раз уже, вспомнил, что знает теперь, кто убил Альку. Знает, что они ехали в одной машине. Жека сидел рядом, на заднем сиденье, а убийца за рулем. И Марк видел его лицо.

Марк попытался повернуться, провел по простыне дрожащей рукой, свободной от иглы.

– Что ты хочешь? – спросила Ольга. – В туалет?

В туалет ему, кстати, не мешало бы, но это потом, позже.

– Где мой телефон?

– Зачем тебе? Куда ты звонить собрался? Только что выкарабкался с того света… Мне теперь со своим бывшим однокурсником идти ужинать. Я так понимаю, он давно нацелился меня трахнуть…

– Тогда не ходи, – ответил Марк. – Жека тут был?

– Он тебя привез с каким-то нерусским.

– Нерусским?

– С черным. Потом они уехали.

Все совпадает. Марк вспомнил, как те крокодильщики, Жираф и его приятель с гниющей ногой, видели кавказца, выходящего из дома на Искровском, где было совершено убийство. Кавказец потом уехал на «субару». В груди у Новопашина что-то заныло.

– Мне надо Жеке позвонить. Срочно.

– Успеешь еще сказать ему спасибо… Что у вас…

– Оля, – посмотрел на нее Марк. – Тот человек, что был с ним… Он – убийца, которого я ищу.

Ольга вздохнула, присела рядом с ним, положила свою прохладную ладонь на его.

– И что? – немного помолчав, спросила она. – Что ты собираешься делать? Вот сейчас? Еще не отошел от наркоза. Тебе печень только что зашили. Еще повезло, что ее только слегка задело. Считай – царапнуло. Шок от раны, потеря крови, тахикардия. Ты пару дней встать не сможешь, в «утку» ходить будешь, а собрался дальше геройствовать…

– Позвонить-то я могу? – спросил Марк, борясь с внезапно подкатившей тошнотой. – Найди мне, пожалуйста, мой телефон. В штанах должен быть.

Ольга поднялась, отыскала в одежде Марка, кучей валявшейся на полу в углу комнаты, его джинсы и протянула их, заметив:

– Надо кинуть в стирку. Ты их обмочил.

У Марка не было даже сил, чтобы смутиться. Он нащупал в кармане свою трубку, достал ее непослушными пальцами.

– Жека?.. В порядке, меня тут подлатали… Да не голоси так. Тебе что, ствол к голове приставили?.. Образно говоря?.. А поконкретнее?.. Тот черный, что вел машину?.. С тобой? А сам ты где?.. – Марк надолго замолчал, слушая захлебывающегося словами Жеку. – Ладно, понял. Сейчас что-нибудь придумаем. Набери меня, когда станет ясно, куда едете… Да уж постарайся… Все, отбой!..

Марк повесил трубку. Ольга права. Он всего лишь поговорил по телефону, а чувствует себя, как будто разгружал вагоны. Проклятая слабость затопила все его тело, взбесившейся гравитацией размазала по постели, поселилась тремором в руках. Но Марк уже знал, что надо делать. Несколько раз нажал на кнопки телефона и приложил трубку к уху.

– Алло. Миха, это я. Нужна твоя помощь… Знаю, кто убил Альку… Сможешь подъехать? Я у… – Марк скосил глаза на сидевшую в кресле и смотревшую на него Ольгу, – у бабушки, на Старо-Петергофском. Меня подстрелили, так что без твоей помощи не обойтись… Давай. Ты тут где-то рядом?.. Тогда я собираюсь…

– С ума сошел, Марк? – подскочила к кровати Ольга. – Куда ты собрался? Бледный как смерть! Сдохнешь же!

– Оля, позови сиделку, – не отвечая ей, попросил Марк. – Которую Жека нанял с дедом Стасом сидеть.

– Зачем? – удивилась Ольга.

– Пожалуйста… – произнес Новопашин и попытался приподняться на постели, когда за Ольгой закрылась дверь.

Голова закружилась, снова затошнило. Опершись локтем, Марк подтянул к себе с пола джинсы. Нашел на дне одного из карманов то, что искал. Кокаин. Зажал чек между трясущимися скрюченными пальцами, сделал движение, чтобы сесть. Правый бок пронзила резкая боль. Марк скривился, заскрипел зубами, не удержавшись, коротко застонал. В этот момент вошли Ольга и сиделка – худая и высокая, будто волейболистка, девушка с короткой стрижкой, в клетчатой рубашке и светлых джинсах.

– Помогите сесть, – прохрипел Марк, не узнавая свой голос.

Девушки кинулись к нему, придерживая за спину и плечи, усадили. Сиделка ойкнула, когда одеяло сползло, обнажая туго затянутый бинтами бок Марка и ниже – шрам от давнего аппендицита и гениталии. Ольга набросила на них край одеяла.

– Спасибо, – сказал Марк и посмотрел на сиделку. – Тебя как зовут?

– Аня, – ответила та.

– Меня – Марк. Я товарищ Жеки. У меня тут небольшая неприятность произошла…

– Я видела, как Жека вас раненым заносил сюда, – кивнула Аня.

– Вот и хорошо… – Марк помолчал несколько секунд, пытаясь собрать воедино путающиеся мысли. – Я знаю, Жека привозит тебе героин, деду Стасу колоть… Да не пугайся, он сам мне говорил… Мне нужна одна доза, чтобы на ноги встать. И чтобы от боли не орать, когда выйду из дома.

Аня оглянулась на выглядевшую удивленной Ольгу. Не знала, что деду Стасу колют наркотики, догадался Марк.

– Это же героин… – нерешительно промямлила Аня и снова посмотрела на Ольгу. – Боль он заглушит, но на ноги точно вас не поставит. Это ведь седативный…

Марк через силу усмехнулся, показал, как в плохом рекламном ролике, кокаин.

– А это быстрый… Сделаю себе коктейль в одну вену – и все будет в порядке. По крайней мере какое-то время. А там посмотрим.

Аня вновь обернулась к Ольге.

– У тебя сердце разорвет от такого коктейля, – хмуро сказала та Марку. – Не дури, пожалуйста.

– Ничего. Дашь аскорбинок с собой, пожую по дороге. Обойдется.

– Это ты обойдешься…

– Ольга, заткнись! – ответил Марк. – Заткнись ты! – повторил он. – И собирайся ужинать со своим однокурсником или кто он там… Сейчас приедет Миха. Мне надо быть в форме. Так что замолчи!.. Давай неси, – посмотрел он на Аню. – Всю гарнитуру. Ложку, шприц, жгут… Все, что нужно, короче. Зажигалка у бабушки есть. Поставишь мне внутривенно.